Пустая прерия, пересеченная прямыми дорогами, расстилалась, как громадная пустыня, перед бампером GTO. Это замечательно, думала Сара, как быстро городской пейзаж Чикаго уступил место широкому серо-белому раздолью унылой земли.

Под вечер ее мобильник проиграл мелодию. Это звонил Джек. Она ответила не поздоровавшись.

— Я уезжаю, — проинформировала она его.

— Не будь такой тупицей. Мы договорились поговорить об этом. — Голос Джека был хриплым от ярости и разочарования.

— Я ни о чем с тобой не договаривалась, но похоже, ты этого не заметил. — Когда он перестал ее слушать? — подумала она. И почему она этого не заметила? — Нам не о чем больше говорить.

— Ты шутишь? Мы едва начали обсуждать это.

— В следующий раз, когда я свяжусь с тобой, я обращусь к адвокату. — Как будто у нее был адвокат на этот случай. Она чувствовала себя такой обманщицей, говоря о «своем» адвокате. Но через день после того, как она застукала мужа с другой женщиной, у нее появилось ясное видение ее будущего — судебное разбирательство.

— Прекрати, Сара…

Она нажала на газ, чтобы миновать одноквартирный дом.

— Боже мой! — Голос Джека зазвучал громче. Он ей не верил. — Не говори мне, что ты забрала GTO.

— Именно так. Я не хотела говорить тебе. — Она выбросила телефон в окно. Это был глупый, детский жест. Бог знает что, ведь ей может понадобиться мобильник.

Она остановилась в «Радио-Шак» и купила дешевый телефон — так, на всякий случай. Она купила его быстро и с ледяным спокойствием, словно делала это каждый день, словно и не чувствовала внутри нарастающей паники. Вокруг себя она воздвигла раковину, мозг, работавший как часы, делал каждый ее шаг бесстрастным и эффективным.

Это было похоже на то, как если бы она репетировала, как она бросает своего мужа, сотни раз до того. Упаковать сумку, взять CD со всей личной информацией, которая ей может понадобиться, и со всей той темной музыкой, исполняемой грустными голосами, которую она могла слушать в дороге. У нее не возникло проблем с тем, чтобы собрать записи, — это было просто. Она точно знала, где что лежит. Одной из ужасных сторон болезни Джека было то, что им пришлось держать все свои вещи и документы в порядке. В их отношениях был кавардак, зато все их документы содержались в строгом порядке, включая ее отдельный банковский счет и право на GTO.

Она направлялась неизвестно куда и думала о том, что она оставила позади, — хрустальную лампу «Уотерфорд», например. И итальянскую кожаную софу, фарфор из Белека и соответствующие тарелки, набор кухонных ножей «Порше», телевизор с плоским экраном. Может быть, однажды она станет скучать по всем этим вещам, но пока ей не хотелось даже думать о них. Словно дикое животное в стальной клетке, она готова была отдать часть себя в обмен на свободу.

Сара остановилась заправиться в городке под названием Шанс. Она отправилась в туалет, чтобы переодеться, и обнаружила, что набила свой чемодан слишком большим количеством блузок и блейзеров и забыла о насущных вещах, таких как щетка для волос или пижама. Может быть, ей стоило уделить больше времени сборам в это свое путешествие. Но когда ты сбегаешь от разрушенного брака, у тебя в самом деле нет времени на покупки или планирование на сколько бы то ни было вперед. У тебя даже нет времени подумать.

Она провела по волосам расческой из сумочки, дернув пряди. Ее волосы были как бы в стадии между стрижками, не слишком длинными и не короткими. Джеймс утверждал, что любит, чтобы ее волосы были длинными и шелковыми, — он обычно называл ее «моя калифорнийская девочка».

— У вас есть свободные мастера? — спросила Сара женщину за кассой в парикмахерской Шанса в Иллинойсе.

— Что вы хотите, дорогая? — Хитер, парикмахер, оглядывала ее в зеркале.

Сара коснулась своих волос.

— Я хочу ритуально избавиться от человека, которым никогда не была.

Хитер ухмыльнулась, провожая Сару к стулу.

— Моя специализация.

Какое облегчение было положить голову в раковину, закрыть глаза и сдаться теплым струям из крана и кремовой текстуре шампуня. Знакомый запах салона успокаивал ее.

— Вы — натуральная блондинка, — заметила Хитер.

— Я пыталась покраситься в рыжий, но у меня ничего не получилось. Пробовала также разные оттенки коричневого. Я полагаю, мы всегда ищем чего-то другого.

— А сейчас? — Парикмахер закончила мыть голову шампунем, затем мягко и без усилий провела по волосам Сары.

Сара глубоко вздохнула и уставилась на свое отражение в большом круглом зеркале над прилавком. Отросшие волосы делали ее облик странным и незаконченным, она была похожа на цыпленка.

— Я думаю, короткие волосы — то, что нужно.

Она услышала щелканье ножниц и подумала, что решение бесповоротно. Прохладный ветер коснулся ее шеи, и легкость охватила ее, словно ничто не привязывало ее к земле.

В «Уол-Марте» в пригороде Давенпорта она купила велюровый костюм, чтобы спать в нем. Жакет на «молнии» и обтягивающие штаны были превосходной ночнушкой для ужасно выглядевшего мотеля с сонным клерком у стойки, которого разбудил звонок у кассы.

На границе штата она обратилась в магазин новых и подержанных автомобилей — такой огромный, что он занимал несколько акров.

За GTO дали хорошую цену, более чем достаточную, чтобы купить более подходящий автомобиль. Она не жалела об этой машине и ничего не испытала, объясняя, что хочет продать его. Она дарила его Джеку с сердцем полным любви. Куда делась эта любовь? Неужели возможно, чтобы она просто исчезла?

Она стерла ее, словно ошибку в своих комиксах.

Вопрос был в том, какой автомобиль ей подойдет? Машина есть машина, способ добраться из пункта А в пункт Б. Но неожиданно ей показалось это имеющим значение. Если она не может выбрать себе собственную машину, как же она может надеяться выбрать себе собственное будущее?

За ней по пятам следовала тучная продавщица по имени Дорин. Она шагала, пытаясь не пропустить ни одного из комментариев, которыми Дорин награждала машины.

— Вот красота, — сказала она, указывая на ультраконсервативный «меркьюри-сэбл». — Это практически та же модель, которую я купила после развода.

Сара опустила голову и попыталась сопротивляться желанию спрятать ее в плечи. Неужели Дорин каким-то образом предположила, что она сбежала от мужа? Неужели она несет на себе печать стыда, словно алую букву на груди? Она почти что боялась Дорин. Но ей нужны были колеса, и они нужны были ей сейчас. В конце концов, подумала Сара, ей не приходится иметь дело с парнем в спортивном жакете, благоухающим лосьоном после бритья.

Возникла небольшая пауза, когда телефон Дорин зазвонил. Она посмотрела на экран и сказала:

— Простите, боюсь, что мне надо ответить.

— Да, конечно, — согласилась Сара.

Дорин отошла в сторону и понизила голос.

— Мама занята. Что тебе нужно?

Сара замедлила шаг, словно для того, чтобы получше рассмотреть серебряный гибрид. На самом деле она смотрела на Дорин, которая в долю секунды превратилась из назойливой продавщицы в мать-одиночку. Слушая, как Дорин пытается разобраться в ссоре между детьми, Сара осознала, что бывают ситуации и похуже развода. Например, быть разведенной с детьми. Что может быть сложнее этого?

Ну хорошо, подумала она, Дорин получит у нее комиссионные. Она серьезней занялась поисками, но все автомобили казались одинаковыми — слабенькими, практичными, обыкновенными. Когда Дорин закончила разговор, Сара обратилась к ней:

— У вас здесь есть все автомобили на свете. И ни один из них не подходит.

— Почему бы вам не рассказать мне, что именно вы ищете? Вам нужен четырехколесный привод? Спортивный автомобиль?..

На парковке испарялась соль, отсвечивая в вечернем свете. Сара подумала о детях Дорин, которые ждут, когда она придет домой с работы.

— Я бросила мужа, — сказала она. Слова замерзли в воздухе, на мгновение напомнив реплику Ширил, вылетающую у нее изо рта. — И у меня впереди долгая дорога. — По какой-то причине это помогло ей рассказать незнакомой женщине правду. — Мне кажется, мне нужен подходящий автомобиль. Я хочу… Я не уверена. — Она обезоруживающе улыбнулась. — Может быть, я ищу волшебный ковер. Или «Читти-Читти Банг-Банг». С закрытым верхом и отличной звуковой системой.

Дорин ничем не выдала своих чувств.

— Смотрите, — кивнула она и посмотрела на свои электронные часы. — Нам нужно торопиться. — Теперь в ее голосе звучала уверенность. — Это не может длиться больше пяти минут.

Заинтригованная, Сара последовала за ней на парковку, где автомобили также были выставлены на продажу.

— На эту машину у нас записываются за год. Это состоявшаяся мечта одной женщины, но она продает ее, не попользовавшись и пары месяцев.

Они нашли механика под капотом сине-серебряной, самой аккуратной машинки, которую Сара когда-либо видела.

— У вас «мини», — сказала она.

Дорин просияла, словно гордая родительница:

— Моя первая. Это «Купер-С» с откидным верхом. Я уверена, что эта машина обещана главной персоне в листе ожидания, но… хи-хи… я просто, кажется, не могу найти этот лист, и не стоит беспокоить кого-либо в обеденный час.

Они обменялись заговорщицкими улыбками. Этот маленький автомобильчик, изготовленный в Британии, был очарователен, словно игрушка. Она практически могла слышать сейчас Джека с его аргументами, что «мини-купер» — это непрактично и небезопасно. Это прошлый век, он чересчур дорог и склонен к поломкам, сказал бы он.

— Он само совершенство, — сказала Сара Дорин. — Но я должна спросить, почему она его продает?

— Сразу после того, как она его купила, обнаружила, что ждет третьего ребенка. Сюда еще можно запихнуть семью из четырех человек, но пять — это уже чересчур.

«Зато полно места для меня и моего факса», — подумала Сара.

— У него автозамок, который устроен против воров. Однако у него нет он-стара, — признала Дорин.

— Все в порядке. Я никогда раньше не запирала ключи в машине и не планирую этого. Мне также не нужен навигатор. Я знаю, куда я направляюсь.

Часом позже она выезжала со стоянки. Машина была забита пожитками, и звуковая система ее не разочаровала. Она направилась на шоссе, выбрав правую сторону, и включилась в поток, направляющийся на запад. На средней полосе она неожиданно обнаружила себя зажатой парой машин, вздымавшихся, словно стальные стены, и готовых раздавить ее. Леденящий страх сдавил ее сердце. «Что, черт побери, я делаю?»

Сара сжала челюсти и ослабила акселератор, позволяя грузовикам проехать вперед. Затем она включила радио и погрузилась в песню. «Заткнись и веди» Риханны. Она пела с сокрушительным чувством утраты, которое странно мешалось с восторгом. Она пела о том, что оставила позади. О браке, в который она верила, но который больше не существовал. О надежде иметь ребенка, которая теперь была так же мертва, как ее любовь к Джеку. Об анонимной женщине, которая заказала «мини» и затем продала его, когда поняла, что ее жизнь радикально изменится.

Сара нашла первый из серии дешевых придорожных мотелей и теперь лежала, глядя в пустой потолок комнаты, и слушала звуки, доносившиеся с шоссе. Это было похоже на чью-то другую жизнь, думала она, кое-что, чего она вообще не осознавала.

Сара ехала на запад, ее новый автомобиль был похож на синюю мушку, пробирающуюся через прерии, через плантации люцерны и сухой пшеницы и глубокой изумрудно-зеленой зимней ржи. К тому времени, как она достигла Северного плато, Небраска, она сделала себе ужасное признание. Она давно не была счастлива. Дело не в том, что все пошло не так. Будучи униженно благодарной за возвращение Джека к жизни, она боялась даже помыслить о своем недовольстве. Это казалось таким эгоистичным и неблагодарным. Вместо этого она существовала в состоянии, которое не предполагает счастья. Джек был в порядке, у них был финансовый комфорт, они жили в прелестном доме в приятном соседстве, они пытались создать семью, чтобы доказать миру, что все хорошо. Но счастье?..

В этом-то и проблема, осознавала она, двигаясь в своем «мини» через горы к границе Калифорнии. Ты можешь притворяться изо всех сил, что ты счастлив, но недовольство проявит себя. Для Джека это были объятия другой женщины. Для Сары это было ее страстное стремление забеременеть.

— Так что пока ничего хорошего, — сказала она, обратив глаза к горизонту.

В ее последний день на дороге она проснулась на рассвете и проехала последнюю часть пути, через Папермилл-Крик через мрачный необитаемый лес Государственного парка Самюэля Дж. Тейлора, где высокие деревья арками склонялись над дорогой, создавая густую тень. Наконец она добралась до маленькой деревушки Гленмиур в западной части графства Марин, отдаленной и почти забытой, окруженной пустыней, такой блистательной, что она была защищена актом конгресса.

Вынырнув из зеленого сумрачного тоннеля, она проехала мимо катящихся зеленых холмов с фермами и ранчо, сквозь туманные долины к серой бухте, где старые доки боролись с туманом. Это было приблизительно настолько далеко, насколько она могла уехать сейчас от Джека.

В конце путешествия она обнаружила себя в местечке, где не жила со времен отъезда в колледж. Она проехала доки, где любила стоять, глядя, как растворяются во мгле бледные тени. Затем она подъехала к дорожке и припарковалась. Она вошла в дом, где она выросла, испытывая боль в шее и плечах после своего марафонского бега.

— Я бросила Джека, — сказала она отцу.

— Я знаю. Он мне звонил.

— Он мне изменял.

— Я знаю и это тоже.

— Он рассказал тебе?

Ее отец ничего не ответил. Он неловко обнял ее — между ними всегда существовала неловкость, — и затем она отправилась спать и проспала двадцать четыре часа.