Последние полторы недели Аврора следила за тем, как посетители приходят в дом Сары и уходят из него. Старые бабушки были регулярными посетительницами, они приходили утром и оставались почти на весь день. Джуди де Витт из магазина художественных принадлежностей и миссис Шопен приносили закрытые блюда и выносили сумки оберточной бумаги и увядшие букеты цветов. Глория и Руби, мама Глиннис, тоже нанесли визит, и Аврора готова была спорить, что это заставило Глиннис сходить с ума. Досадно, когда твоя одинокая мама с кем-то встречается. Но если она встречается с другой женщиной, ну это уже из рук вон плохо, А когда они вместе выходят на люди? Как сказала бы бабушка Шэннон, это никуда не годится.

Тетя Брайди уже повидала малышей, подарив Саре пару кремовых хлопковых конвертов. Аврора по-настоящему не понимала, почему их называют конвертами. Насколько она знала, в них заворачивают детей.

Брайди с Сарой спрашивали об Авроре и дали понять, что ее визит будет принят с радостью. Аврора ужасно хотела видеть ее, и у нее даже был специальный подарок для детей — рисунок маяка Поинт-Рейз, который она сделала чтобы повесить в их комнате. Детям, правда, это было до лампочки, но Саре он бы понравился. К тому же Аврора на свою зарплату за два месяца работы няней профессионально оформила рисунок в рамочку. Она мало путешествовала, но была уверена, что это место одно из самых красивых, хотя из самолета с тетей Лонни видела мост «Золотые ворота» и Сент-Луис, Обиспо, Брайс-каньон и Йосемит. Ни одно из этих мест не могло сравниться с драматическим великолепием Поинт-Рейз на краю земли.

Однако она стеснялась показываться у Сары. Она разрывалась между желанием быть ее другом и тревогой, что Сара может подцепить на крючок ее папу.

В конце концов она нашла возможность показаться у Сары одним туманным вечером. Это был один из тех дней, когда туман висит над землей целый день. Он дезориентировал, и было трудно сказать, который час. Дом Сары был погружен в толстое облако белого тумана, ограда и клумбы, казалось, плыли в реке мглы. Пожилые сестры ушли, и новых визитеров не ожидалось.

Аврора подошла к двери и постучала. Фрэнни в доме гавкнула разок и затем дружелюбно чихнула, узнав Аврору. Она ждала, чувствуя необъяснимое напряжение. Они с Сарой друзья, напоминала она себе. Она хотела прийти сюда, хотела увидеть новорожденных.

Открыв дверь, Сара стерла всякую тревогу своей улыбкой. Она выглядела по-настоящему хорошо, несмотря даже на то, что на ней были мешковатые пижамные штаны и фуфайка на «молнии». Без гигантского живота она выглядела моложе и бодрее.

— Привет, незнакомка, — сказала она, обнимая Аврору. — Я по тебе скучала.

Аврора вспыхнула, ее улыбка была неуверенной.

— Как вы поживаете?

— Совершенно не так, как в тот раз, когда ты в последний раз меня видела. Хочешь повидаться с малышами?

— Вы шутите?

Дом выглядел все так же, но сам воздух в нем теперь был другим. В нем стояла тишина, словно кто-то задержал дыхание, и был странный мягкий запах Младенцы лежали в колыбельках, их крошечные головы покрывали мягкие волосики, белые, словно пух одуванчика.

— Они спят, — предупредила Сара. — Они много спят.

Аврора склонила голову набок.

— У них такие аккуратные личики, — сказала она, ощущая неожиданный прилив чувств в груди. — Не могу поверить, какие они крошечные и какие прелестные.

— Я тоже. — Лицо Сары смягчилось любовью и гордостью.

Для Авроры было поразительно то, что каждое человеческое существо начинается вот так, новеньким и беспомощным. Когда она смотрела на них, совершенно одинаковых, это только подчеркивало впечатление, что все начинают одинаково. Не оставляй их, хотелось ей сказать Саре. Вместо этого она спросила:

— Итак, как их зовут?

— Все еще не решено. Когда я выписывалась из больницы, в их записях было сказано «младенец А» и «младенец Б». Подобрать правильные имена оказалось труднее, чем я думала.

— Прошло полторы недели. Чего вы ждете? — Она надеялась, что Сара не ждет, что ее бывший поможет ей выбрать имена.

— Я не хочу торопиться с решением.

— Они выглядят совершенно одинаковыми.

— Очень похожи. Однако они двуяйцевые близнецы, как моя бабушка и двоюродная бабушка.

— Как вы их различаете?

— Я полагаю, что, будучи их матерью, я должна просто знать, кто есть кто, — сказала Сара. Однако у меня еще не было шанса это выяснить. — Она приподняла уголок одного из одеял, обнажив кукольную ножку с больничным браслетом вокруг лодыжки. На пластиковой карточке было написано: «Младенец А Мун».

— Вам в самом деле нужно дать им имена, — прошептала Аврора. — Как насчет…

Младенец А начал плакать. Тихий мяукающий звук перепугал Аврору и разбудил второго близнеца. За несколько секунд звук из тихого мяуканья превратился в нечто большее. Они орали, как парочка блеющих коз, и шум произвел на Аврору смешное впечатление, словно она застучала зубами или что-то в этом роде.

Сара посмотрела на часы на стене:

— Пора кормить. Они едят каждые два часа.

— Весь день? — Ритмичная интенсивность плача скребла ей по нервам.

— И всю ночь. — Сара выглядела усталой. Склонившись над колыбелькой, она проверила памперсы ребенка, которые оказались сухими. Второй ребенок взял пустышку, что немножко уменьшило звук, но только на секунду. Ребенок выплюнул пустышку и начал орать снова.

— Могу я что-нибудь сделать? — спросила Аврора.

— Они любят, когда их держат на руках, — сказала Сара, и точно, младенец А утих, как только она подхватила его на руки.

Аврора нырнула в прилегающую к комнате ванную и вымыла руки с мылом.

— Поддерживай голову, — наставляла ее Сара, когда Аврора взяла на руки плачущего младенца. Это было труднее, чем выглядело со стороны, потому что он продолжал извиваться и трястись, но, когда она взяла его на руки, он немного успокоился. Ребенок продолжал вертеть головой и открывать рот, что ее несколько обеспокоило. Она дала ему пустышку, и он немного утих, хотя все равно издавал сердитые звуки.

Сара уселась в кресло.

— Мне нужно покормить его. Не возражаешь?

— Нет. Черт, конечно нет. — Аврора выяснила, что визг утихает, когда она нежно укачивает ребенка.

Сара расстегнула толстовку и рубашку под ней. На ней был надет уродливый бюстгальтер с огромными чашками и застежками наверху. Аврора смотрела в шоке и со жгучим любопытством, как Сара прижимает к себе ребенка и он все понимает. Сара вздохнула, затем заметила, что Аврора смотрит на нее.

— Это нормально, что ты смотришь, — сказала Сара. — Если бы я была в твоем возрасте, мне тоже было бы по-настоящему любопытно.

Аврора вспыхнула и опустила голову. Она чувствовала себя незваной гостьей, но уйти она не могла, потому что на руках у нее был ребенок.

— Это называется рефлекс сокращения, реакция на детский плач. Клянусь, я больше никогда не выпью ни стакана молока. — Она устало улыбнулась. — Я рада, что ты пришла. Всегда легче, когда кто-то помогает.

— Что же вы делаете, когда совсем одна?

— Им приходится ждать своей очереди, и иногда я просто плачу вместе с ними. Однако я в порядке, — быстро добавила она. — Моя семья хорошо заботится обо мне. И Фрэнни тоже. — Она показала на собаку, которая сидела рядом спокойно и послушно, готовая вскочить в любую секунду. — Я не была уверена, как она отнесется к малышам, но, похоже, она их приняла целиком и полностью.

— Я не удивлена, — сказала Аврора. — Она и сама хорошая мать.

— Я так рада, что мы раздали щенков до того, как появились на свет близнецы.

В комнате стало так тихо, что было слышно, как ребенок глотает. За несколько минут сосание замедлилось, младенец мягко отрыгнул и задремал. Сара положила его в колыбельку и прикрыла ее.

— Следующего, — попросила она, меняя грудь.

И она не поторопилась, потому что младенец Б выяснил, что пустышка — это что-то не настоящее, и принялся сопеть и выражать протест. Аврора отдала его в руки Саре. Сейчас она чувствовала себя менее стеснительной. Точно, это было странно — большие тугие груди, как шары цвета плоти, голодный, ищущий ротик, но в каком-то смысле это было красиво. Она смотрела, как расслабилось лицо Сары, а все ее тело, казалось, свернулось в клубок, защищая ребенка. Аврора гадала, держала ли ее собственная мать вот так, сияло ли ее тело любовью? Вероятно, нет, решила Аврора. Однажды, когда она была маленькая, она сказала: «Мама, расскажи мне о том, как я была младенцем». И все, что ответила мама, было: «Ты все время плакала. Ты все время болела».

— Что ты думаешь насчет Адама для младенца А? — спросила Сара. — И Брэдли для младенца Б?

— Я думаю, они подходят. — Авроре нравились имена вроде Коди и Тревиса. И Зэйн. Зэйн — отличное имя.

— Подходят? Я хотела бы, чтобы имена не просто подходили. Адам — второе имя моего отца, а Брэдли — девичья фамилия матери. Таким образом я смогу отделить А от Б.

Аврора посмотрела на маленькую круглую головку и на ручку, похожую на звездочку. Брэдли? Разве он похож на Брэдли? Ей он казался просто младенцем, но, когда она смотрела, она воображала, как он растет, ходит и смеется и в один прекрасный день выйдет в большой мир.

— Мне нравится Брэдли, — согласилась она. — И Адам. Мне нравятся оба имени.

— В самом деле? — Сара положила уснувшего младенца в колыбельку. И улыбнулась ему. — Еще два часа, и мне придется повторить это снова.

— Когда они станут старше, — попросила Аврора, — не рассказывайте им, что они плакали.

Сара все еще улыбалась.

— Я не жалуюсь, в самом деле. Я не раздражаюсь. На самом деле я люблю все это. Странно, да?

— Нет.

Аврора вышла и принесла свой подарок.

— Я сделала это для вас, — сказала она, чувствуя некоторое смущение. — Для вас и вашей семьи.

Глаза Сары просияли, когда она развернула бумагу. Минуту она смотрела, а затем воскликнула:

— Аврора, это прекрасно! Ты фантастический художник. — Она изучала рисунок, как умеют делать только художники, отмечая точность рисунка и качество света и даже то, как работа оправлена в рамку. Затем она поставила рисунок на каминную полку. — Это сокровище, — заявила Сара. — Я буду думать о тебе всякий раз, как буду на него смотреть.

— Итак, что случилось между вами и моим папой? — выпалила вдруг Аврора. Она ничего не могла с собой поделать. Этот вопрос таился в глубине ее сознания все время, пока она была здесь.

И теперь, когда она спросила, она следила за тем, какой эффект это произвело на Сару. Ее кожа пошла пятнами, и, может быть, она даже немного вспотела.

— Почему ты думаешь, что что-то случилось? — спросила она Аврору.

— Я не знаю. Но вы, ребята, действуете очень похоже друг на друга.

— Мы друзья. Я не могу этого объяснить. — Сара коснулась кончиками пальцев своих губ почти бессознательным жестом. Когда она заметила, что Аврора смотрит на нее, она положила руки на колени.

— Просто друзья? — настаивала Аврора.

— Ты задавала этот вопрос своему папе?

— Он дал мне тот же ответ.

— Он сказал, что мы друзья?

— Он не слишком много рассуждает о таких вещах. Вот почему я спрашиваю вас. Однако и вы тоже ничего мне не говорите.

— Это потому, что у меня нет ответов. Дорогая, я даже не знаю, который сейчас час и надела ли я туфлю на правую ногу. Анализировать мои отношения с твоим отцом сейчас не лучшая идея. Ты меня понимаешь?

«Нет, не понимаю», — думала Аврора, но она знала, что не получит от Сары ответа, во всяком случае не сегодня.