Часть пятая
31
С каждой проходящей неделей Сара все больше и больше зависела от Уилла. Ее дружба с ним переросла в нечто большее, что очень много значило для нее. И дружба была рискованной, потому что ей все время хотелось обратить ее во что-то еще.
Одеваясь для смотрин, Сара услышала глухой рокот и подумала, что это удар грома или звук реактивного самолета над головой, но крещендо сирены коснулось ее спины, словно лед. В ту же секунду она подумала об Уилле. Что случилось? Он не ранен?
Двигаясь так быстро, как позволяло ее неуклюжее тело, она закончила одеваться, затем схватила сумочку и ключи и направилась в город. Черный дым поднимался от здания на морском берегу. Она не думала, что когда-нибудь привыкнет к этому, к той мысли, что всякий раз, как случается несчастье, пожарный в опасности. До последнего времени она считала, что так и должно быть. Пока не встретила Уилла Боннера.
Это его работа, напомнила она себе. Его обычная работа. Призвание, которое он открыл в себе в одну полную событий ночь в Мексике. И тем не менее мысль о том, что Уилл может быть ранен или погибнуть, заставляла ее кожу покрываться мурашками от страха за него.
Когда она прибыла к месту пожара, Уилла нигде не было, а она стеснялась спросить о нем. Однако все равно спросила.
— У капитана Боннера сегодня выходной, — сообщил ей доброволец-пожарный. — Повез свою дочь в Маунт-Вижн.
Сара испытала огромное облегчение. Она так беспокоилась о нем. Это была трудная работа — держать сердце закрытым, словно жук, сопротивляющийся солнечному теплу. Но она знала, что будет еще труднее впустить Уилла и Аврору в свою жизнь, пока она все еще несчастна и страдает от боли и опустошенности после своего разрушенного брака.
— У вас тут все в порядке? — спросила она.
— Никто не пострадал. Это был заброшенный лодочный сарай, которым не пользовались долгие годы, — отвечал доброволец. — Детективы скоро приедут и все выяснят. — Он жестом показал на Глорию. — Его коллега здесь, если хотите с ней поговорить. У нее дополнительное дежурство, она кого-то подменяет.
Сара с трудом узнала Глорию Мартинес в форме. Она наполовину всунулась в моторный отсек и что-то кричала по рации.
— Может быть, позже, — сказала Сара.
Когда она вела машину к берегу бухты, она посмотрела на часы на приборной панели. У нее было достаточно времени, чтобы съездить в Маунт-Вижн и вовремя успеть на смотрины. Она не подвергала сомнению неожиданное, яркое и глупое желание увидеть Уилла. Она просто действовала.
Она повернула на извилистую дорогу к парковке, обращенной к живописному пейзажу. Тут она заметила грузовик Уилла и группу людей, собравшихся вокруг, надевающих солнечные очки и наполняющих бутылки водой. Она остановилась и опустила окно.
Аврора поторопилась ей навстречу.
— Привет, Сара.
— Привет. — Она развернула машину и открыла дверь. Вылезать из «мини» даме с большим животом становилось все труднее. К ее смущению, у нее не получилось сделать это сразу.
— Позволь я дам тебе руку, — предложил Уилл, присоединяясь к ним.
Она вложила руку в его ладонь. Осторожно пожав ее, он помог ей вылезти из машины.
— Спасибо, — сказала она, вспыхивая, что случалось всякий раз, как она его видела. Время шло, и влечение становилось только сильнее, хотя она и говорила себе, что это смешно. — Скоро мне понадобится блок и оснастка, чтобы прогуляться.
Взгляд Авроры пробежал от непричесанных волос Сары через выступающую грудь и живот и опустился вниз, к ее распухшим лодыжкам.
— Ого!
— Спасибо, — улыбнулась Сара.
— Вы хорошо выглядите, — быстро опомнилась Аврора.
— Я выгляжу словно индеец виннебаго, — сказала Сара. — Все в порядке. Теперь я мало что могу сделать, только ждать и удовлетворять мою странную страсть к мороженому из рокфора и жареным пирогам. Я полагаю, если моя карьера карикатуриста накроется, я всегда смогу занять место богини плодородия.
— На канале «Нэшнл джиографик» они всегда показывают их голыми, — подчеркнула Аврора.
— Что объясняет, почему я никогда не смотрю канал «Нэшнл джиографик».
С каждым днем дети становились для нее все более и более реальными. Она уже знала их маленькие изгибы, ей нравилось, как они потягиваются или даже икают. Благодаря команде специалистов, следящих за ее беременностью, она была ходячей медицинской энциклопедией. Однако ее знания, вместо того чтобы лишить тайны период беременности, только углубили магию того, что происходило с ней.
— Вы отлично одеты, — заметила Аврора.
— Эприл Корнер встречается с изготовителем тентов, — весело отозвалась Сара, глядя на ткань, обтягивающую холм ее живота. — Мои бабушки устраивают мне смотрины в своем доме. — Сама идея смотрин с группой друзей, приехавших, чтобы отпраздновать ее беременность, была невероятно приятной.
— Это классно, — восхитилась Аврора.
Уилл извинился и отошел, чтобы вступить в топографическую беседу с руководителем рабочей команды.
Что-то в глазах Сары, должно быть, выдало ее, когда она смотрела ему вслед, потому что Аврора сказала:
— Значит, вы проехали весь этот путь, чтобы сообщить нам, что у вас сегодня смотрины?
— Можете прийти, если хотите. Но вам, наверное, будет скучно. — Сара согнула одно распухшее колено, затем другое. — В начале бухты был пожар. Но он уже под контролем, и никто не пострадал.
Аврора наклонила голову.
— Это хорошо. Если бы им понадобился папа, они бы связались с ним по радио. У нас все хорошо, понимаете? — резко добавила она. — Почему бы и нет? У папы выходной. И даже если бы не было, с ним все равно все было бы в порядке. Он профессиональный пожарный.
Сара прикусила губу, зная, что Аврора понимает весь риск его работы и что она ощущает подводные течения между ней и Уиллом. Аврора посмотрела через плечо на ребят, натягивающих спецовки.
— Мне нужно идти.
— Восстанавливать пустыню?
— Да.
— Я заберу вас отсюда в четыре, — сказал Уилл, присоединяясь к ним. — Надень очки и следи за ядовитым дубом и сумахом.
— Поняла, папа. Пока. Сара, повеселитесь на своих смотринах.
Сара смотрела, как Аврора бежит, чтобы присоединиться к группе.
— Это хорошее занятие для нее. Ее друзья, наверное, сидят дома и играют на компьютере, тогда как она спасает лес.
— Я не уверен, что ее мотивы так чисты.
Сара заметила, что Аврора разговорилась с двумя мальчишками, направляясь к тропинке. Она узнала старшего — официант из магазинчика мороженого в городке.
— Зэйн Паркер. Тот, в кого она влюблена по уши.
— Она сказала тебе это?
— Она использовала слово «уши». Кто другой мальчика?
— Младший брат Зэйна, Этан.
Даже на расстоянии было видно, что Этан томится, следуя за Авророй и Зэйном. Добро пожаловать в клуб, мальчик, подумала Сара.
— Она растет слишком быстро, — сказал Уилл. — Она еще не готова к тому, чтобы встречаться с мальчиками.
— Ты хочешь сказать, что это ты не готов.
— Я хочу сказать, что она не готова. Она еще ребенок.
Сара коснулась его руки:
— Она там со взрослыми.
Он прислонился спиной к машине, глядя на членов рабочей команды, расходящихся веером по горному лугу. За несколько минут Сара и Уилл остались на парковке вдвоем. Она посмотрела на него, и ее пульс участился.
— На что ты смотришь? — спросил он.
— На тебя. — Она могла расслышать жужжание пчел на анемонах, шум ветра в камыше и щебетание птиц в траве лугов.
— Почему?
— Я пытаюсь кое-что решить.
— Насчет чего?
Что за черт. Когда твой живот размером со страну третьего мира, ты не можешь ничего сказать.
— О том, влюблена ли я в тебя по уши, или это просто гормоны.
Он рассмеялся:
— Ты видишь разницу?
— Я нашла свой будильник на холодильнике в один прекрасный день и не помню, когда я его туда поставила. Так что в последнее время я себе не доверяю.
— А я нет. Я доверяю себе. Я тоже влюблен в тебя по уши.
— О, черт.
— О, черт, это верно. — Он улыбнулся достаточно дружелюбно.
— Что же нам делать?
— Я не знаю, Сара. Честно не знаю.
— Хуже времени найти было нельзя, — сокрушенно сказала она.
— Можно было бы. В конце концов, сейчас мы оба свободны.
— Почти, — вздохнула она, от всей души желая, чтобы ее грядущий развод был позади. — Что думает Аврора?
— Она нас возненавидит… если мы что-нибудь предпримем.
— Она не любит, когда ты ходишь на свидания. И люди могут подумать, что это странно.
Он слегка коснулся суставами пальцев ее щеки. Сара сделала вдох, ее кожа пылала от его прикосновения. Он опустил руку.
— Я никогда не принимаю решений согласно тому, что говорят люди, Сара.
«А я принимаю». Она не знала, можно ли себе доверять и что она может предложить. Она все еще разбиралась с последствиями своего брака, пытаясь решить, кто она такая, чтобы снова стать собой. Согласно экспертам — сюда входили и люди из группы поддержки, и все книги по самопомощи, которые она прочитала, о том, как пережить развод, — это было самое сумасшедшее время. Может быть, она сама — часть сумасшедшего времени.
— Даже если это будет твоя дочь? — спросила она Уилла.
— Даже если она. — Он ухватился за борт машины.
Она испытывала насущную потребность прислониться к нему, почувствовать его. Она думала, каковы будут на ощупь темные завитки его волос. Затем она увидела, что он смотрит на нее с выражением, какого она никогда не видела у него раньше. Его взгляд опустился к ее губам, и она обнаружила, что расстояние между ними измеряется ударами сердца. Один, два… меньше чем три.
Она забыла о том, кто она есть, и о своем месте в жизни. Она снялась с якоря. Она плыла, или ее толкал соленый ветер, и она прислонилась к нему, шепча его имя. Мгновение было совершенно ясным, словно отражение вечернего света в мире.
Все изменилось между ними, навсегда и безвозвратно, если принять на веру, что он чувствует то же, что и она. Так оно и было. Нужно сделать выбор. Принять решение. Часть ее хотела избежать всего этого. Уилл был лучшим другом из всех, какие у нее когда-либо были. Они делились всем. Может ли она рисковать потерять это?
— Уилл! — Она снова произнесла его имя, на этот раз громче. Прохладный воздух, казалось, сжимал ее кожу.
Затем, словно осознав, что мать попала в ловушку, близнецы вытянулись и начали пинаться, напоминая ей, что она кое-где должна быть. Лодка встала на якорь.
— Мне нужно идти, — сказала она и отступила.
Он сомневался, и она почувствовала, что наполовину желает, чтобы он унес ее, словно пещерный человек, и удовлетворил все желания ее наполненного гормонами тела. Вместо этого он открыл ей дверцу автомобиля.
— Поезжай осторожно.
Она уехала не сразу. Что-то произошло между ними, и они оба бы солгали, если бы стали это отрицать.
— Как ты думаешь, можем ли мы остаться просто друзьями?
Он пристально поглядел на нее и молчал так долго, что она почувствовала себя неловко.
— Уилл? — подсказала она.
— Нет, — сказал он наконец. — Нет, Сара. Я не верю, что это возможно.
Ее пульс участился. Это был ответ, которого она боялась. И которого она страстно желала.
— Тогда что же нам делать?
— Я полагаю, мы уже это делаем. — Он снова протянул ей руку, и на этот раз она ухватилась за нее, и он опустил ее на водительское сиденье.
Всю дорогу до бабушкиного дома она была вне себя. Ей нужно научиться стоять на собственных ногах, хотя бы раз в жизни. Это не ее дело — влюбляться в Уилла Боннера или в кого-нибудь еще. Она собиралась отпустить его прежде, чем заполучит.
Бабушка и тетя Мэй с энтузиазмом взялись за смотрины, которые проходили на закрытом крыльце их дома на краю бухты. Столы были украшены цветами, и карнизы были увешаны разноцветными детскими туфельками. Там был торт, украшенный двумя колыбельками, и такое количество еды, что Сара пожелала, чтобы у нее в животе было побольше места.
Для Сары самым большим сюрпризом и самой глубокой радостью стала группа женщин, которая собралась на смотрины, — Брайди, Вивиан, Джуди, Ла Нелл, бабушка, Мэй и их друзья из общества садоводов. Глория и ее подружка Руби прибыли позже. Подарки всех собравшихся были продуманны и практичны, но что произвело на Сару большее впечатление, это волны благожелательности, которые исходили от женщин. Когда бабушка предложила тост со сверкающим яблочным соком в стакане, Сара получила возможность сказать об этом.
— Я вернулась домой с поджатым хвостом. Я думала, что моя прекрасная жизнь кончилась, и поэтому чувствовала себя неудачницей. Теперь, благодаря тете Мэй, у меня есть дом, стараниями моих подруг — утренние посиделки в «Белой лошади», вечера с группой поддержки в Фэйрфаксе и почти завершенный развод, благодаря Брайди, моему адвокату… — Она потерла поясницу.
— Это начинает походить на речь при вручении «Оскара».
— И тридцать семь огней сияют, — сказала тетя Мэй, подмигнув ей.
— Я просто хочу, чтобы все знали, как я благодарна. Я не знаю, когда настолько налажу свою жизнь, что смогу назвать ее превосходной, но я знаю, что все будет в порядке. — Она коснулась своего живота. — У нас все будет в порядке.
— Слушайте, слушайте, — объявила бабушка, и все чокнулись и расселись на белой плетеной мебели, пока Сара открывала подарки.
Доктор предложил назвать ей пол младенцев, но она не хотела знать, отчего ее друзья просто сходили с ума. Она получила все, от практичных вещей — запас памперсов на три месяца — до эксцентричных — две пары крошечных кедов, расписанных вручную ее бабушкой.
Сара была тронута тем, как внимательно все к ней отнеслись. Сам день, казалось, сиял возможностями. Женщины говорили обо всем — о заказе на скульптуру, которую Джуди надеялась получить от винного завода, о приближающейся велогонке Брайди, о последнем проекте Вив по улучшению дома. Как обычно, бабушка и Мэй были заняты общественными проектами — они вязали вещи, чтобы собрать деньги для средней школы. Глория и Руби заявили, что они собираются провести брачную церемонию, и все подняли бокалы со сверкающим яблочным соком.
— Так скоро? — спросила Вивиан. Она дружила с Дином, который только год назад был женат на Глории. — Ты уверена?
— Я ждала ее всю свою жизнь, — заявила Глория.
— Вот и хорошо, — заключила тетя Мэй.
Сара смотрела на женщин и в восторге слушала их болтовню и смех. Это были ее друзья. Их добрые пожелания окружали ее, словно объятия. К концу вечеринки она нашла бабушку и тетю Мэй в кухне, моющими фамильный фарфор.
— Я должна перед вами извиниться, — сказала она им. — Я всегда считала, что ваши собрания и встречи бессмысленны. Я была не права. Теперь я это поняла.
— Как приятно слышать это от тебя, дорогая, — отвечала бабушка, полируя лимонное блюдо. — Мы страшно счастливы, что ты решила вернуться, — объяснила она. — Твои дети — такое благословение для нас.
— Я рассчитываю на вашу помощь, им нужно научиться, как быть близнецами.
— Мы начнем их учить в ту же минуту, как встретимся с ними.
Сара коснулась живота, там, где кожа болела.
— Доктор Мюррей говорит, что каждый день, который приближает меня к сроку тридцать шесть недель, приближает меня к простым родам с потугами и освобождением от бремени. — Она услышала звук хлопнувшей автомобильной дверцы.
Бабушка и тетя Мэй обменялись взглядами.
— Почему бы тебе не пойти и не посмотреть, кто это приехал? — предложила бабушка.
Сара вышла на крыльцо. Ее подарки уже были уложены в коробки и погружены на заднее сиденье «мини», и она не могла дождаться, когда вернется домой и вытянет ноги.
— Привет, пап, — сказала она. — Ты пропустил вечеринку. — Она ухмыльнулась, увидев робкое выражение его лица. — Ты ведь так и планировал, не так ли?
— Виноват.
— Хочешь торта?
— Может быть, попозже. Тут еще один подарок. — Он протянул большую плоскую коробку.
— Ты купил мне подарок?
— Я не говорил, что купил его.
Заинтригованная, Сара присела на плетеный стул. Она развязала ленту, сняла крышку с коробки и ахнула. Она ничего не могла сказать. Одно мгновение она не могла двинуться. Там, в коробке, лежала роскошная шаль, сотканная на станке ее матерью. Она знала, что это ее работа, на ней стояла ее подпись. Мягкая и прочная каждой своей нитью, шаль была глубокого цвета только что раскрывшегося пиона.
— Я решил, что у тебя полным-полно детских одеял, — сказал ее отец. — Это для тебя. От меня… и от твоей матери.
— О, папа. — Руки Сары дрожали, когда она погрузила их в коробку и наполнила их самым мягким на свете маминым кашемиром. Она поднесла шаль к своему лицу и вдохнула, воображая, что сможет ощутить незримое присутствие своей матери, вплетенное в шерстяные нити. — Эта ткань была на ее станке, ведь так? — спросила она отца, ее голос сорвался.
— Да, это она. Не мог заставить себя прикоснуться к нему долгие годы. Может быть, он ждал подходящего случая. Флоренс из магазина пряжи помогла мне закончить эту вещь. Можно увидеть, где рука меняется.
— Мне она нравится такой, какая она есть. На ней видно, где она остановилась и где ты занял ее место. — Она набросила шаль на плечи и почти со стоном вздохнула. Это мамино объятие.
Сара всегда несла в себе боль утраты. Это никогда не изменится Но она знала теперь, что любовь ее матери горит внутри ее, пламя, которое никогда не погаснет.
— Спасибо тебе, — сказала она отцу.
Она изучала морщинистое лицо, на котором оставили свой след многие часы работы на солнце и на ветру. Она знала, что этот человек, этот дорогой ей человек, этот заботливый человек всегда жил ради нее, любил ее на расстоянии и не знал, как стать ближе. И тем не менее он знал. И теперь знала и она.
— Пап, я хотела бы не быть таким противным подростком, потому что я не ценила всего того, что здесь есть, или…
Он повернулся и плотнее укутал ее плечи в шаль.
— Ты выглядишь в точности как она. Ты говоришь как она. Мне больно смотреть на тебя, — сказал он, и в его голосе слышалась печаль. — Каждый раз, как я смотрю на тебя, мое сердце разбивается снова и снова.
Она впитала эти слова, страдая за него. И в то же время ее пронзило более глубокое понимание. Как ни трудно было ей потерять свой брак, утрата ее отца была куда хуже. Он потерял свою жену, своего лучшего друга, своего товарища по жизни.
— Мне очень жаль, папа. Хотела бы я, чтобы ты сказал мне это раньше.
— Я говорю тебе сейчас. В любом случае я ошибался. Ты отдельная личность, не она, и ты нужна мне, и я молюсь Богу, чтобы ты осталась.
Ее отец уселся на одном конце шезлонга, и она прислонилась щекой к его руке.
— Ты в порядке, папа, — прошептала она.
Он погладил ее по голове.
— Я отвечаю за семью.
Они сидели вместе, глядя на воду, где море и небо встречались над устричными садками. Лодки спокойно покачивались на легком ветру.
— Я должна спросить у тебя кое-что, — сказала она.
— Давай.
— Что ты думаешь о том, чтобы присутствовать при родах?
Он на мгновение застыл, а потом глубоко вздохнул:
— Я боюсь.
Ее сердце упало.
— Я хочу сказать, мне нужен кто-то, кто будет ходить со мной на занятия. Ты можешь не входить в родильную комнату, если не хочешь, но я хотела бы заниматься с тобой и практиковаться…
— Ты не дала мне закончить. Я сказал, что я боюсь. И горжусь. Я сделаю для тебя все, что угодно, дорогая. И ты это знаешь.
