Часть четвертая
19
— Спасибо за то, что пришли, — сказала Сара в тот вечер, открывая дверь Уиллу Боннеру.
Он шагнул внутрь коттеджа, и ее пронзило чувство, что он слишком велик для этого места. Слишком высокий, слишком широкоплечий, слишком настоящий, и вообще слишком…
Фрэнни была в восторге от возвращения домой. Она весь день провела с Уиллом и с Авророй. Уилл предложил взять ее на ночь, поскольку Сара не должна была вернуться домой раньше девяти. Это было бы правильно, правильнее, чем просить его привезти собаку, но Сара была не в том состоянии ума.
— Уилл, я вам очень благодарна, — сказала она, и ее голос звучал исключительно спокойно.
— Не за что. — Он стоял с бейсбольной кепкой в руке и смотрел на нее. Он ожидал объяснений и, без сомнения, гадал, что произошло.
Сара поймала его взгляд. Единственное, что ей оставалось, — это сообщить: «Я беременна».
Вот. Слова сказаны. Новость, которую ей сообщил доктор, теперь повисла в воздухе, создавая невидимую, но неотвратимую реальность. Это было мгновение, которое изменило все — ее будущее, ее мечты, жизнь, которая, она думала, у нее будет. Она много раз воображала себе это, но не представляла, что первым сообщит эту новость почти незнакомцу.
К его чести, он воспринял эту новость довольно хорошо.
— Стоит принести поздравления?
— И да и нет. Я хочу сказать, это что-то, чего я хотела. Но… не сейчас. — Она все еще слышала слова доктора.
Она была беременна.
Неожиданно, невероятно, потрясающе беременна.
Это была воплощенная мечта. Это был ее самый ужасный кошмар. Она все еще была в шоке. Беременность была последнее, чего она ожидала. Точно, в последние несколько недель были определенные симптомы. Она думала, что ее задержка объясняется тем, что она перестала принимать хломид, и считала, что ее тошнит и у нее странные вкусы от расстроенных нервов. Сегодня она узнала, что всему этому была причина, и она не имела никакого отношения ни к концу ее брака, ни к началу новой жизни. Ребенок.
— Не могу сказать, как я благодарна вам и Авроре за то, что помогли мне сегодня, — сказала она. На мгновение она почувствовала себя словно в нереальности. Вот она стоит с мужчиной, которого когда-то обожала и ненавидела всей своей страстной подростковой душой. — Пожалуйста, присаживайтесь. Я хочу сказать, если у вас есть время.
Его сомнения были полны многозначительности. Они были незнакомцами, они были такими всегда. Не важно, сколько прошло времени со школы, она все еще была таинственной цыпочкой с хрупкими плечами, а он — похожим на бога атлетом.
— Спасибо, — сказал он и уселся на застеленную синелью софу.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
— Я в порядке.
— У меня нет пива, но есть бутылка пино…
— Сара.
Она глубоко вздохнула:
— Я болтаю.
— Присядьте. — Он взял ее за руку и потянул на софу рядом с собой. — Послушайте, — сказал он, — чтобы это было ясно, — я хочу, чтобы вы знали, что я на сто процентов уважаю вашу частную жизнь.
— Насчет меня, ах… — Во рту пересохло. Она едва могла это подумать, однако выговорила: — Насчет того, что я беременна.
— Это целиком и полностью ваше дело.
Очень дипломатично. Он, вероятно, знал все скандалы между жителями в районе его пожарной части. Он объяснил, что в его положении он иногда должен налетать на людей неожиданно, с тем чтобы спасти тех, кто попал в беду. Он знал, у кого странные сексуальные игрушки в спальне и кто никогда не моет кухню или не возвращает книги в библиотеку.
— Я должна рассказать вашей сестре. Как вы, наверное, знаете, я ее клиентка.
— Вы с ней друзья?
— Нет. Она потрясающая, но это не то.
— Я думаю, сейчас вам нужен друг в большей степени, чем адвокат. Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
— Немного устала, но в остальном я в порядке. — Она посмотрела на него одновременно с любопытством и подозрением.
— Что? — спросил он.
— Бывали времена, когда Уилл Боннер разнес бы сплетню по всей округе.
— Это было много лет назад. — Он не отрицал, что старый Уилл так и поступил бы. — Люди меняются. Я изменился. И что бы вы ни намеревались делать в своей ситуации, это, безусловно, ваше личное дело.
Это замечание напугало ее. Она осознала его значение, затем яростно потрясла головой:
— О, я рожу этого ребенка. Я оставлю его. Никаких вопросов на этот счет.
И вопросов не было. Она слишком долго хотела этого и слишком много над этим работала.
— Тогда, я думаю, имеет смысл принести поздравления. — Он улыбнулся ей так искренне, что она моргнула.
— Спасибо. После доктора вы первый, кто меня поздравил. — Она сделала паузу. — Моему отцу это не пришло в голову.
— Я уверен, что он был обеспокоен тем фактом, что его дочь попала в скорую помощь.
— Я так не думаю. Просто вы заставляете меня чувствовать себя лучше в этой ситуации. — Она была не только очарована им, но и заинтригована. — Я не ожидала такого от вас.
Он рассмеялся.
— Я должен счесть это комплиментом, несмотря на то что, может быть, вы не это имели в виду. — Он расслабился на мягкой софе и выглядел так, словно всю жизнь провел здесь. — В любом случае, если вы хотите поговорить или хотите чем-то поделиться…
Она гадала, не отвисла ли у нее челюсть до полу. Уилл Боннер, протягивающий ей руку дружбы? Что не так на этой картинке?
Может быть, это часть его работы — проверять истеричных беременных женщин и убеждаться, что они в порядке.
Она почувствовала, как он смотрит на нее, и осознала, что не ответила. Когда она собралась с духом, это был вопрос:
— Почему?
— Почему — что?
— Почему вы пригласили меня исповедаться перед вами?
Против ее воли она чувствовала, что он притягивает ее взгляд как магнит. Его широкие плечи выглядели так, словно могли выдержать весь груз мира.
— Вы здесь одна. И вы только что получили важное известие.
— Вы исключительно добрый человек, — сказала она, изучая его. Так же отлично выглядит, подумала она. Новый, улучшенный внутри! — Когда это случилось? Где гот Уилл Боннер, который называл меня устричной девочкой?
Он развел руками, ладонями кверху.
Поправка, подумала она. Он выглядит не так, как в школе. Он выглядит намного лучше. Он наполнился разумом и чувством, и его улыбка глубокая и искренняя, и она идет изнутри. Его глаза — ореховые, как она без труда вспомнила, — в уголках окружены морщинками, они добавили характерности внешности, которая когда-то выглядела чересчур совершенной.
— Я в самом деле называл вас устричной девочкой?
— Вы и вся баскетбольная команда.
— У нас были прозвища для всех девчонок. Поверьте мне, вам могло повезти еще меньше. А я ведь был персонажем ваших комиксов.
— Если это имеет значение, я сожалею об этом.
— Не жалейте. Может быть, то, что я видел себя в комиксах, сделало меня лучшим, чем прежде, человеком.
— Этим вы обязаны своим родителям, а не моим рисункам.
— Разве вы слушались родителей, когда учились в школе?
— Я едва помню, чтобы я разговаривала с ними.
— Мой случай.
Пустая болтовня. Она, Сара Мун, болтает ни о чем с Уиллом Боннером. В школе он был такого сорта человеком, на которого вы смотрели и думали, что у него впереди большое будущее. Она обычно фантазировала о нем. Она и любая другая девочка из школы.
— Я хочу, чтобы вы знали, что можете сказать обо всем Авроре. Она, наверное, не знает, что подумать.
— Да, она хотела поехать со мной, но я заставил ее остаться дома. Сегодня школьный вечер. Но не мне сообщать ваши новости.
Она почувствовала, как по ее щеке поднимается жар, как ртуть в термометре.
— Аврора потрясающая, — проговорила она. — Вы должны безмерно ею гордиться. — Она подумала, сколько раз она изучала фотографию Уилла и Авроры в кабинете Брайди. Сара не установила связи между крошечным ангелом на картинке и почти взрослой дочерью Уилла. Люди оставляют фотографии в рамках на веки вечные, подумала она. Потому что им лень их поменять или потому что они хотят остановить время?
— Я горжусь.
Продолжая разговаривать, она молчаливо настаивала. «Не заставляй меня тянуть из тебя твою историю щипцами».
Он ничего не сказал.
— Так что я предполагаю, что она ваша приемная дочь, — попыталась Сара.
Он кивнул:
— Я женился на ее матери летом после окончания школы. Юридически усыновил Аврору через пару лет после этого. Иногда я чувствую себя больше ее старшим братом, чем отцом.
Он не сказал, что случилось с ее матерью.
Ты не станешь спрашивать, подумала она.
— Что в вашем взгляде? — спросил он.
— Я на вас не смотрела.
— Смотрели, точно. Я видел. О чем вы думаете?
— О том, что вы сказали о матери Авроры. Это будет занимать меня долгие часы, я буду гадать что да как.
— Да? — Он повернулся на софе и встретился с ней взглядом. — Насчет чего вы будете гадать?
— Аврора сказала мне, что вы с… женой по-настоящему близки, но она теперь живет в Вегасе.
На мгновение он застыл. Затем уронил локти на колени и переплел пальцы.
— Это только половина правды. Марисоль действительно живет в Вегасе.
— А другая половина?..
— Авроре было трудно принять наш разрыв.
Он был другим, когда говорил о своей дочери. В нем были глубина и нежность, Сара и не подозревала, что он на это способен.
— Мне жаль, — спокойно сказала она. — Я прошу прощения за то, что затронула больную тему.
Он продолжал смотреть на свои руки.
— Она меня бросила. Такое случается.
Между ними установилась новая тишина. Она была не неловкой, но полной мягкого понимания.
Разговаривая с ним, Сара чувствовала себя до странного в безопасности. И ей определенно нужно было поговорить. Он был абсолютно прав, когда заметил раньше, что ей нужен друг. Она ощущала сверхъестественную потребность рассказать ему, что она чувствует теперь, когда ее брак кончился и в ту же минуту началась новая жизнь. Сегодня она не смогла поговорить с отцом — он был слишком встревожен и ощущал себя не и своей тарелке, чтобы анализировать и рассуждать. С Уиллом она чувствовала, что взорвется, если не даст словам вырваться наружу, и казалось, он это превосходно понимает. Он делал одну вещь — слушал, полностью погрузившись в процесс. Она гадала, чувствует ли он то же мгновенное расположение, как и она, или он просто старается быть милым. Это не имело значения. Были вещи, которые она не могла больше хранить в себе.
— Мы с Джеком отчаянно хотели завести детей, — сказала она. — Джек мой бывший муж, вернее, скоро станет таким.
Уилл ничего не сказал. Да ей это было и не нужно.
— Хотите услышать кое-что странное? — предложила она.
— Разве у меня есть выбор?
— Нет, если вы остаетесь на софе.
— Я никуда не тороплюсь. Расскажите мне кое-что странное, Сара Мун.
— Это так странно, что практически нечто космическое. — Она была словно грешник, который не может сдержаться на исповеди.
Он откинулся назад и охватил руками колено.
— Попытайтесь рассказать мне.
— Я забеременела не оттого, что спала со своим мужем.
— Я здесь не для того, чтобы судить вас. — Он подвинулся на софе так, чтобы видеть ее. Легкий румянец на его щеках был до странного мил.
— Подождите, это не то, что вы думаете. Я забеременела не оттого, что спала с кем-то.
— Я не могу сообразить, к чему вы клоните. — Теперь он, вероятно, думает, что она сошла с ума.
— Дело в том, что я на девяносто девять процентов уверена, что мой ребенок был зачат в тот самый момент, когда рухнул мой брак. Я думаю, это знак или что-то вроде.
Он молчал. На лбу образовались складки.
— Простите, — сказала она. — Я не должна была вываливать все это на вас.
— Я просто пытаюсь уяснить себе механику… ну, вы понимаете.
Его лицо покраснело еще больше.
Она была до странного очарована его смущением.
— Мы проходили лечение от бесплодия. Это была наша двадцатая попытка. День зачатия был последним днем, когда мне делали искусственное осеменение. — Она заколебалась. — Не слишком ли много информации для вас?
— Возможно. Но не позволяйте этому остановить вас.
Она и не собиралась останавливаться.
— Так что, когда я проходила процедуру, Джек был кое с кем еще. — Мими Лайтфут, подумала она. Мерзкая Мими Лайтфут. — Не могу поверить, что я выставила на обозрение все это грязное белье.
— Меня не так легко шокировать, — заверил он ее, и, нрав он был или нет, она поверила ему.
— Вот что было, когда мечта всей жизни превратилась в реальность. — Она покачала головой. — Это, должно быть, звучит для вас как безумие.
— Что, исполнение мечты? Такое случается не каждый день.
Она испустила вздох облегчения.
— Спасибо. Так что теперь если и нужно принимать какое-либо решение, так это насчет того, когда и как сказать Джеку о том, что я беременна, и изменит ли это отношения между нами. Я хочу сказать, я должна подумать о воссоединении ради ребенка Это была первая мысль, которая пришла мне в голову. Разве ребенок не заслуживает шанса вырасти с обоими родителями в одном и том же доме?
— Вы спрашиваете меня или размышляете вслух?
Она вспыхнула, припомнив его обстоятельства.
— Второе. И у меня пока нет ответов. Все произошло слишком быстро, чтобы я могла рассуждать спокойно. — Она схватила с кушетки подушку и прижала ее к себе, потому что ей нужно было за что-то ухватиться. — Это такая вещь, о которой ты фантазируешь — снова и снова, — как ты получаешь известие о том, что беременна, и говоришь мужу, и представляешь себе выражение его лица. Это всегда так ярко и так романтично. — Она почувствовала свежий приступ гнева по отношению к Джеку Он ограбил ее и в этом тоже.
— Мой совет? — спросил Уилл и не стал ждать ее реакции. — Не торопитесь с любым решением. А тем временем будьте счастливы из-за ребенка.
— Такой сумасшедший выбор, — сказала она. — Не могу представить, какой будет моя жизнь, что бы я ни решила.
Он улыбнулся ей ободряюще:
— Не сомневаюсь, что вы справитесь. Вы молоды и здоровы, и у вас будет ребенок. Это в любом случае хорошо.
Слова ободрили ее и заставили воспарить. Она была поражена, когда обнаружила, что все еще сидит рядом с ним на софе, а не парит где-нибудь в облаках.
— Спасибо, — прошептала она. — Я наконец начинаю чувствовать, что это и в самом деле лучшая новость из всех, какие я когда-либо получала.
— У меня для вас еще совет, — сказал он. — Я никогда не был раньше в вашей ситуации, но я знаю, на что похож развод. Уверьтесь, что вы не позволите себя довести. Сходите с ума. Бейте посуду. Бросайте вещи.
— Вы шутите.
— Разве похоже, что я шучу? Вы будете поражены, как хорошо влияет на ваше настроение швыряние вещей и битье посуды.
— Я не сердита. Я счастлива из-за ребенка. Я хочу сказать, это будет серьезный вызов, но это и вправду благословение, и я… счастлива. Не сердита.
— Вы рассердитесь, и это нормально. И если вы и в самом деле не хотите потерять его и причинить ему вред, обратите свой гнев на внешние объекты. Хотите, я принесу вам коробку фарфора из дешевого магазина?
— Я справлюсь и без этого. Но спасибо. — Она почувствовала, что он смотрит на нее. — Что?
— У вас чудесная улыбка. Не помню этого о вас.
— Я не была милой и редко улыбалась.
Он кашлянул.
— Сомневаюсь. — Он изучал ее с выражением, которого она не могла понять. — Так что, вы будете в порядке? — спросил он.
— Черт, это сложный вопрос. Сегодня вечером, я думаю, мне будет хорошо. Это был по-настоящему странный день, и хорошо, что есть с кем поговорить. Я собираюсь сделать все, чтобы быть в порядке.
— Это хорошо, Сара. Я здесь, чтобы помочь. Помните об этом.
Она свернулась клубком на софе.
— Я буду помнить.
Она чувствовала себя с ним уютно и была благодарна за напоминание, что она не одна.
— Вот что мне любопытно: вы не покидали Гленмиура. Я всегда думала, что вы уедете куда-нибудь далеко-далеко.
— Я планировал это, но планы меняются. В любом случае мне пора. — Он уперся руками в колени.
Фрэнни уныло смотрела на него.
Не уходи, подумала Сара.
— Конечно, — сказала она.
Он подошел к столу и написал что-то на листке бумаги.
— Мои номера. На станции, домашний и мой мобильный.
Он протянул ей листок.
Она поблагодарила и пошла проводить его до грузовика.
— И передайте спасибо Авроре. Она сегодня была великолепна.
— Звоните в любое время. Вам не нужен повод. — Он наклонил голову и с любопытством оглядел ее. — Разве я сказал что-то смешное?
— Нет. — Сара не могла с собой ничего поделать. Он заставлял ее улыбаться. — Это просто — вы лучший пожарный, которого я когда-либо встречала.
