4

— Я никогда ни к чему тебя не принуждал! — процедил Роберто сквозь зубы.

Если не считать принуждением ультиматум: «либо мы спим вместе, либо убирайся из моей жизни», мысленно возразила Айлин. Конечно же, он ни к чему не принуждал ее силой. Но, в конце концов, так и не сумев заставить себя уступить, она была вынуждена уйти, чтобы избавить его от необходимости выгонять ее.

— Итак, если я правильно тебя понял, — прорычал Роберто, — в качестве компенсации долга в пять тысяч фунтов он принуждает тебя лечь с ним в постель?!

— Вот именно. — Она произнесла это спокойно, почти равнодушно, но уже в следующую секунду, выпустив из руки стакан, вскочила на ноги и отвернулась к окну, прижав ладони к трясущимся губам.

Роберто вставать не торопился. Ему уже приходилось видеть ее в таком состоянии — в аналогичных обстоятельствах. Поэтому он только угрюмо наблюдал за ней несколько минут, после чего тяжело вздохнул.

— Ладно, Айлин, — сказал он примирительно. — Успокойся. Здесь тебя никто насиловать не собирается.

Она кивнула, показывая, что принимает это несколько грубоватое выражение сочувствия.

— Мне очень жаль, — пробормотала она, не отнимая ладоней от губ, и на этот раз Роберто не стал ворчать по поводу набившей оскомину фразы.

Он поднялся с кресла и, подойдя к окну, уставился в него, давая ей возможность прийти в себя. Однако этот знак внимания оказал противоположное действие, и по щекам Айлин вдруг покатились слезы. Она и сама не смогла бы объяснить, почему плачет, глядя на Роберто — высокого, стройного, красивого, который стоял, широко расправив могучие плечи и гордо вскинув благородную голову.

В том-то все и дело! — вдруг догадалась девушка. Каждый из нас сам по себе. Нас разделяет пропасть — глубокая и непреодолимая, моста через которую не было, нет и не будет.

Роберто пытался его построить, но справиться с ее ожесточенным сопротивлением так и не сумел.

Уронив руки, Айлин до боли сжала кулаки. До чего же это несправедливо! Жизнь так много им обещала — и в результате они оба, каждый — сам по себе, обречены вести жалкое и безрадостное существование.

Роберто слегка повернул к ней голову, и она увидела его чеканный профиль.

— Что будет, если я дам тебе деньги?

— Я заплачу долг.

Обещать вернуть со временем деньги Айлин не могла: с ее скромным жалованьем официантки на это ушли бы годы и годы. Потому-то она и предложила ему развод в качестве компенсации.

— И ты перестанешь у него работать?

— Разумеется! — Она даже вздрогнула от такого нелепого вопроса. — Не имею ни малейшего желания видеть ни своего хозяина, ни его заведение. За километр обходить буду.

— А играть? — настаивал Роберто, твердо решив выяснить все до конца. — Играть ты перестанешь?

— Разумеется, — повторила Айлин, на этот раз — почти враждебно. Неужели он считает ее полной идиоткой, способной второй раз угодить в ту же ловушку?

— В данном вопросе никаких «разумеется», к сожалению, не существует, — вздохнул он. — Страсть к азартным играм — это болезнь, и ты это знаешь. И если однажды ты решилась сыграть, пусть даже с целью выбраться из долговой ямы, то и в будущем в аналогичных обстоятельствах способна поступить так же. И что тогда? — Теперь Роберто смотрел прямо на нее, и выражение лица его было настолько серьезным, что Айлин похолодела. — Опять заставишь себя звонить мне, чтобы я платил снова и снова, покуда ты не сделаешь то, что, сама того не сознавая, уже пытаешься сделать, — бросишься вниз головой в ту страшную бездонную пропасть, от падения в которую ты так старательно пытаешься удержаться все эти годы?

Неужели ему известно и об этом? — Айлин вздрогнула, как от удара. Неужели Роберто знает о той огромной черной дыре, на краю которой она провела большую часть всего этого времени, с замиранием сердца наблюдая, как с каждым прожитым днем она увеличивается все больше и больше?..

— Значит, ты отказываешься мне помочь? — спросила она жалобно.

— Черт возьми, Айлин! — заорал он, делая к ней шаг — Я вовсе не отказываюсь тебе помочь! Но я был бы полным идиотом, не потребовав гарантий того, что это никогда больше не повторится!

— Это никогда больше не повторится, — покорно пообещала она, видя, что его это не удовлетворило.

Плотно сжатые губы, нервное движение, которым он поправил волосы, — все это свидетельствовало о том, что устного заверения недостаточно.

От страха по спине у Айлин побежали мурашки. Тяжелая тишина, повисшая между ними, почти физически душила ее, не давая сказать ни слова и все, на что она была сейчас способна — это смотреть на мужа с немой мольбой в то время как он хмуро разглядывал носки своих роскошных туфель.

Потом Роберто вздохнул с видом человека, вынужденного смириться с обстоятельствами.

— Как называется этот клуб и как зовут твоего благодетеля? — быстро спросил он.

— Зачем это тебе? — удивилась она. — Что ты собираешься делать?

Поймав его взгляд, девушка содрогнулась. Роберто не верит, что она сумеет сама все уладить и собирается заняться этим лично! — догадалась Айлин. Он собирается сам пойти в клуб и увидеть человека, в чьи сети она так глупо угодила! И тогда мнение его о ней упадет окончательно, если ему еще есть куда падать.

— Давай говори, — торопил ее он, все больше загораясь жаждой деятельности. — Ты же сказала что не имеешь желания снова встречаться со своим… работодателем, так докажи это!

На губах его появилась недобрая улыбка. — А вот у меня появилось желание побеседовать с ним, и мне нужна соответствующая информация. — Видя, что она все еще сомневается, Роберто добавил очень мягко, почти ласково: — Иначе ты не получишь от меня ни единого пенни.

Сердце Айлин упало. У нее не осталось никаких сомнений в том, что он говорит серьезно. И она, отстраненно наблюдая за тем, как постепенно каменеет лицо Роберто, торопливо и сбивчиво перечислила названия злачных мест, где можно было найти Мейсона, которые нередко мелькали в сводках криминальной хроники.

Закончив, девушка без сил упала в ближайшее кресло. Мимо нее, глядя прямо перед собой, угрюмо прошествовал Роберто. Губы его были плотно сжаты, и весь вид выражал величайшее отвращение.

Ничего удивительного, подумала Айлин без малейшей обиды. Жизнь, которую она вела в течение последнего года, не вызывала никаких других чувств и у нее самой.

В висках неприятно пульсировала кровь, предвещая жестокую мигрень, и она заподозрила, что, наверное, зря пила джин.

— Слейтон? — Хлесткий, как удар плети, голос Роберто разорвал тишину, болезненно отдавшись в ушах Айлин, и, обернувшись, она увидела, что он разговаривает по телефону. — Возьми из сейфа пять тысяч фунтов и жди меня в вестибюле, — распорядился он. — Позвони в службу безопасности, пусть пришлют к выходу банковскую машину и пару своих парней.

Положив трубку, он, так и не взглянув в ее сторону, скрылся за дверью, а когда пять минут спустя появился вновь, Айлин вскочила с кресла, пораженная его превращением.

Серые брюки и голубая рубашка с небрежно закатанными рукавами бесследно исчезли Теперь на Роберто был темный костюм-тройка из фантастически дорогой ткани в тонкую полоску. Его смуглую шею плотно облегал воротничок белоснежной рубашки, охваченный тонким галстуком из алого шелка, а длинное, до пят, черное кашемировое пальто было небрежно наброшено на мощные плечи.

Но сама по себе эта демонстрация умопомрачительного богатства ничего не значила. За внешним лоском и шиком без труда угадывалась подлинная цель метаморфозы синьора Сконти. Все в нем — от гладко зачесанных назад иссиня-черных волос до безупречного глянца черных кожаных туфель — сейчас дышало надменностью аристократа, бросающего вызов противнику. Роберто имел вид человека, готового к схватке и жаждущего ее. И он сделал все, чтобы нанести первый удар, даже не успев разомкнуть тонких, презрительно сжатых губ.

— Ч-что ты собираешься делать? — задыхаясь от ужаса, спросила Айлин.

Он ответил не сразу. Смуглое лицо его было напряженным и непроницаемым, а в прищуренных глазах блестела холодная сталь.

— Платить по твоим счетам, — процедил он наконец.

«Платить по счетам или убивать кредитора?» — спросила она себя и едва не расхохоталась, причем эта реакция была скорее нервной, чем имеющей что-то общее с юмором. Облик Роберто и то, как она сама на него реагировала, волновало Айлин так странно и сладко, что она едва находила в себе силы сдерживать возбуждение.

— Ты ведь не собираешься устраивать там скандал, правда, Роберто? — осторожно спросила она. — Мейсон… От него ни на шаг не отходят здоровенные мордовороты. Они обычно сначала делают из человека отбивную, а уже потом разбираются, что к чему.

— И ты боишься, что я не смогу за себя постоять? — поинтересовался он насмешливо.

Айлин облизнула пересохшие губы и, прежде чем ответить, еще раз окинула его встревоженным взглядом. Ей было хорошо известно, что под этой роскошной одеждой скрывается сильное тренированное тело, но…

— Они сделают из тебя отбивную, — честно предупредила она.

Роберто только рассмеялся.

— Не беспокойся, они и пальцем меня не тронут.

Только потому, что с ним будет человек по имени Слейтон и два банковских охранника? — с сомнением подумала Айлин. Он, должно быть, сошел с ума, если всерьез на это надеется!

— Я пойду с тобой! — Она, по крайней мере, знала всех этих людей, а с некоторыми была даже в приятельских отношениях. Ее они хотя бы выслушают, прежде чем пустить в ход кулаки Один же Роберто, особенно в таком настроении и в этом провокационном наряде… Айлин нервно передернула плечами и, оглянувшись в поисках сумочки, только сейчас с досадой вспомнила, что оставила ее внизу. — Я забыла в твоем кабинете свои вещи…

— Ты останешься здесь. — Голос его был спокойным, но холодным.

Резко повернувшись, она увидела, что Роберто смотрит прямо на нее — уверенно, безмятежно и чуть насмешливо.

— Пожалуйста, возьми меня с собой! — взмолилась Айлин, заламывая руки. — Я знаю этих людей и умею с ними разговаривать! Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! — закончила она, срываясь на крик.

Не удостоив ее ответом, Роберто величественно продефилировал к лифту, ткнул кнопку вызова пальцем в черной кожаной перчатке и, дождавшись кабины, решительно вошел внутрь.

Двери за ним закрылись.

Айлин осталась стоять, тупо глядя на них, и постепенно странная смесь противоречивых чувств наполнила ее глаза жгучими слезами. Гнев и отчаяние сочетались в се душе со злостью на свое бессилие и осознанием собственного ничтожества.

Роберто отсутствовал больше двух часов, и Айлин за это время просто извелась. Поначалу она нервно металась из угла в угол, затем присаживалась по очереди на все кресла, но вскоре убедилась, что не в состоянии усидеть на месте. Был даже момент, когда, набравшись мужества, девушка решилась в одиночку спуститься в лифте, чтобы забрать из кабинета Роберто сумочку и плащ и отправиться за ним вдогонку.

Однако когда она нажала знакомую кнопку, ничего не случилось. Так и есть. Должно быть, он отключил лифт, чтобы не дать ей уйти!

К тому времени, когда Роберто вернулся, Айлин с ногами сидела в одном из кресел, плотно обхватив руками поджатые к подбородку коленки. Ее черные лодочки валялись рядом. Казалось, она полностью ушла в себя, но, когда он вошел, тут же опустила ноги на ковер и, выпрямившись, окинула его обеспокоенным взглядом и с облегчением убедилась, что никаких следов побоев нет.

— Твоя расписка, — сказал он, лениво растягивая слова, и бросил ей на колени сложенный вдвое листок, а потом отошел к серванту и налил себе что-то очень похожее на неразбавленное виски.

Она развернула бумагу.

«Айлин Фрэнклин. Пять тысяч фунтов стерлингов. Уплачено полностью.

Брайан Мейсон».

— Ты даже не пользуешься моей фамилией, — не оборачиваясь, укоризненно заметил Роберто.

Она действительно не называлась миссис Сконти, считая, что не имеет права носить эту фамилию, но признаться в этом означило затронуть и ряд других, гораздо более неприятных тем. Поэтому Айлин только опустила глаза и, закусив губу, промолчала.

Роберто повернулся и так долго смотрел ей в лицо, что в конце концов она не выдержала и осторожно подняла на него глаза.

— Спасибо тебе, — сказала она, теребя в пальцах расписку.

— Это место — настоящий притон, — заметил он, но Айлин промолчала. — Я помню, что ты работала в более-менее пристойном ресторане, — угрюмо продолжал он. — Но это казино… Работать там значит совершенно себя не уважать. Почему ты пошла на это?

Она только пожала плечами. Что толку объяснять, он все равно не поймет. Что может знать такой человек, как Роберто Сконти, о жизненных ситуациях, когда у тебя за душой не остается буквально ничего, да и сама ты становишься пустым местом, как для других, так и для себя самой?

Вот он стоит перед ней в своем сногсшибательном костюме, за который заплатил вдвое больше ее пятитысячного долга, и, презрительно задрав свой классической формы нос, смотрит на нее так, будто, опозорив себя работой в казино Мейсона, Айлин тем самым нанесла оскорбление и ему. Что ж, в этом случае он должен быть только благодарен ей за то, что она не пользовалась его именем!

— Ладно, будем считать, что эта страница твоей жизни перевернута, — неожиданно объявил Роберто. — Не стоит больше об этом говорить.

Вот так вот, ни больше и ни меньше: «повелеваю тебе начать новую жизнь». Вскинув голову, Айлин смотрела на мужа, отказываясь верить собственным ушам. Ей очень не понравился тайный смысл этих слов.

— Я вовсе не собираюсь жить с тобой снова, Роберто, — сказала она, вставая с кресла и пытаясь незаметно размять затекшие ноги.

— Да? — осклабившись, переспросил он и, отставив стакан, скрестил руки на груди. — А где же, позволь узнать, ты собираешься жить?

Тон его был таким сладким и вкрадчивым, что Айлин сразу же почувствовала ловушку.

— У меня есть квартира, — отрезала она. — А уж работу я себе как-нибудь найду.

Роберто не ответил, но по удовлетворенной ухмылке на его губах она поняла, что произнесла именно те слова, которые он рассчитывал услышать.

Подойдя к ней почти вплотную, он почти неуловимым движением опустил руку в карман пиджака и тут же вытащил обратно. В первое мгновение Айлин даже не заметила, что он оттуда вынул, а увидев, не поверила своим глазам.

— Где… где ты это взял? — выдохнула она, опускаясь в кресло с таким видом, будто перед ней возникло привидение.

— А ты как думаешь? — ответил Роберто вопросом на вопрос, после чего положил маленькую фотографию в рамке ей на колени и направился в сторону лифта.

Айлин смотрела на улыбающееся лицо сестры и думала о том, что бы все это значило и что последует дальше.

— Большую часть твоих вещей я отвез к себе домой, — сообщил он, остановившись у дверей. — Но кое-что прихватил с собой.

Он скрылся в лифте и почти тотчас появился снова, держа в руке чемодан, в котором Айлин тут же узнала один из своих, и глядя на нее с легкой усмешкой.

— Ты был в моей квартире… — произнесла она растерянно, констатируя очевидное.

Роберто кивнул.

— И не могу сказать, что мне там понравилось. — Лицо его помрачнело. — Боже, как же я разозлился при виде убогой обстановки, в которой жила моя жена. Моя жена! — повторил он с нажимом, а потом снова подошел и положил ей на колени сумочку, забытую этажом ниже.

Каждая из этих вещей несла в себе определенный смысл, поняла вдруг Айлин, равно как и последовательность, в которой они появлялись. Расписка означала, что теперь она являлась должником Роберто. Фотография Черри, взятая с ночного столика, показывала, что он побывал в ее квартире. Появление сумочки исчерпывающе отвечало на вопрос, как он туда попал. Да! Не стоит забывать и о чемодане, упаковывая который это чудовище перерыло все ее личные вещи!

— Такого я, честно говоря, не ожидала даже от тебя, — сказала Айлин дрожащим от негодования голосом. — Не думала, что ты на это способен.

— Способен, способен, — подтвердил Роберто, ничуть не смутившись. — Я и с домовладельцем рассчитался. Таким образом, с квартиры ты съехала, с работы уволена, долги твои уплачены. Я ничего не упустил? Ах, да! — Подойдя к ее креслу вплотную, он наклонился и обеими руками крепко взялся за подлокотники, так что при всем своем желании она не смогла бы теперь вырваться. — Остаешься ты сама, — сказал он жестко и серьезно, не обращая внимания на то, как она напугана. — Ты — синьора Сконти! — Он произнес это, словно угрозу. — И сегодня — первый день твоей новой жизни.

— Я не п-понимаю, что ты хочешь сказать, — выдавила Айлин, вжимаясь на спинку кресла, чтобы отодвинуться от его грозно нависшего над ней лица.

— Не понимаешь? — Роберто удивленно поднял брови. — Что ж, тогда позволь тебе объяснить. Сегодня мы заключили сделку, так что не вздумай увиливать. Я заплатил за тебя пять тысяч фунтов долга, вытащив из той ямы, в которую ты по собственной глупости скатилась. Взамен же, моя дорогая, ты станешь мне настоящей женой!

— О Боже! Как ты можешь предлагать такое! — с ненавистью выкрикнула Айлин ему в лицо. — Да неужели ты не понимаешь, что действуешь ничем не лучше Брайана Мейсона?

Она тут же прикусила язык, однако реакция Роберто оказалась гораздо спокойнее, чем можно было ожидать.

— Ну уж нет! — возразил он, расхохотавшись. — Я — вариант гораздо более удачный, и даже ты со своими взглядами на мужчин вообще и институт супружества в частности не можешь этого отрицать!

Разумеется, она этого не отрицает! Однако, даже признавая тот факт, что ни один из известных ей мужчин, не говоря уже об этом гнусном уроде Брайане Мейсоне, не выдерживает никакого сравнения с Роберто, Айлин не могла пойти на то, чего он от нее так домогался. Только не это!

— Я тебя ненавижу, — прошептала она, содрогаясь. — Да ты сам не захочешь жить с женщиной, которая даже прикосновения твоего перенести не в силах!

Она произнесла эти слова с целью вызвать в нем гнев, но Роберто, похоже, сильно изменился за прошедшие годы, так как искренне, от души расхохотался.

— Ненавидишь? — насмешливо переспросил он. — Даже прикосновения моего перенести не можешь? Да ты только и делаешь, что поедаешь меня голодным взглядом с той самой минуты, как сюда вошла!

— Это ложь! — возмущенно запротестовала Айлин.

— Ло-о-ожь? — В глазах его заплясали веселые чертики. — Отлично, сейчас проверим!

Роберто схватил ее за плечи, рывком поднял на ноги и привлек к себе. Охваченная паникой, она вырывалась, колотила его кулаками по груди, но он только смеялся, отражая удары, а потом перехватил ее руки, лишив возможности защищаться.

— Какое бешеное сопротивление, — приговаривал он при этом. — С каким самоотверженным упорством защищает она самое чистое и святое, что есть у каждой честной девушки!

Обезумев, Айлин дергалась всем телом, брыкалась, царапалась и даже пыталась кусаться.

— Отпусти! Дай мне уйти! — молила она, плохо соображая, что делает, и одержимая единственным стремлением: спастись любой ценой!

— Ни за что! — спокойно, почти торжественно ответил Роберто. — Ты моя жена, ты ко мне вернулась и, уж будь уверена, на этот раз я сделаю все, чтобы со мной ты и осталась!

Затем черноволосая голова его наклонилась, и теплые, чуть приоткрытые губы прильнули к ее враждебно сжатому рту. Айлин тут же замерла, разом побежденная силой, которой боялась больше всего на свете.

Силой его поцелуя.

Она чудесным образом перенеслась вдруг через черную пустоту в те бесконечно далекие времена, когда ее существование имело смысл только в минуты, подобные этой.

Дикое, необузданное желание охватило ее, мгновенно сокрушив все с таким трудом возводимые преграды. Это было настоящее чудо — словно после многих лет изгнания в аду она вдруг попала в рай. Это было как солнечное тепло после жестоких морозов, как приближающаяся полоска земли для потерпевших кораблекрушение. Это была сама жизнь, зародившаяся в волшебном, целительном прикосновении его теплых ласковых губ.

Айлин застонала, всхлипывая, как ребенок, и почувствовала, что воскресает, пробуждаясь от долгой унылой спячки, а глубоко-глубоко внутри нее вновь разгорается неистовое пламя, зажечь которое мог только этот мужчина.

Роберто все понял.

— Дорогая, — тихо сказал он, когда глаза их встретились. — Я знал…

— Нет, — выдохнула она в безнадежной попытке спрятать, скрыть, уничтожить свои ощущения.

Но было слишком поздно. В его потемневших глазах появился радостный и чуть удивленный блеск, а тело, к которому она так крепко прижималась, напряглось.

И снова Айлин ощутила прикосновение его губ, которые прильнули к ней со страстью, не оставляя никаких шансов на новое бегство.

Раньше Роберто целовал ее много раз. Он целовал ее нежно, провоцирующе, шутливо и даже иронично — особенно в ранний, наиболее безоблачный период их отношений. Позже поцелуи его стали полными страсти, которую он старался подавить, очень скоро почувствовав всю мощь неудовлетворенного желания, сжигавшего их обоих. Но потом, когда они поженились, в его поцелуях появились безнадежность и отчаяние. Он целовал Айлин с жадностью, иногда — со злостью, но чаще всего поцелуи его переполняла мольба, разрывавшая ей сердце.

Но сейчас все было иначе. В этом поцелуе не было ни насмешки, ни злобы, ни унизительной для них обоих мольбы. Он был исполнен обоюдного желания, простого и чистого, пронизывавшего их горячим потоком живительного и радостного наслаждения.

А потом раздалось неизбежное:

— Нет! Я не могу!

Айлин, вырвавшись из объятий Роберто, сделала два неверных шага назад, затравленно и виновато глядя на его помрачневшее и вместе с тем странно торжественное лицо.

— Почему? — спросил он очень мягко. Глаза ее наполнились слезами.

— Просто не могу, и все! — повторила она печально, почти трагически.

Веки Роберто дрогнули, словно от боли, но уже в следующее мгновение лицо его разгладилось.

— Тем не менее, — решительно сказал он, — будем считать, что это только начало, моя девочка, а вовсе не конец. Пойдем. — И, не давая Айлин времени прийти в себя, он схватил ее за руку и потащил к лифту. — Надо торопиться, мы опаздываем, — объяснил он, вталкивая ее в кабину. — Времени остается совсем мало.

— Но куда мы идем? — спросила она, перестав сопротивляться и стараясь не поддаться новой волне паники, причиной которой был уже не Роберто, а лифт.

— Скоро узнаешь, — пообещал он и, крепко прижав ее к себе одной рукой, занялся кнопками.

Затем вторая его рука скользнула на ее стройную талию, и Айлин снова оказалась в его объятиях. Лифт тронулся, и она закрыла глаза, мужественно сражаясь с обрушившейся на нее лавиной ужасов, главными среди которых были близость мощного мужского тела, неизгладимые впечатления от поцелуя, так чудесно соединившего их всего несколько минут назад, и, конечно же, последние слова Роберто, несшие в себе пугающую предопределенность и необратимость.

Ну и, разумеется — лифт, это отвратительное изобретение обленившегося человечества!

— Объясни, почему тебя так пугает этот лифт? — хрипло спросил Роберто.

Не отвечая, Айлин только помотала головой. Веки ее были плотно сжаты, лицо побледнело, губы дрожали.

— Я чувствую, как бьется твое сердце, — словно попавшая в силки птица…

А ты стоишь так невыносимо близко, что мне трудно дышать; мне кажется, что я сейчас взорвусь, рассыпавшись на мелкие кусочки, дрожа как в лихорадке, мысленно отвечала она.

Роберто поцеловал пульсирующую жилку на ее виске, легонько прикоснулся губами к векам, потом к трясущимся уголкам рта, искаженного страхом, наслаждением и мукой…

— Не надо… отодвинься… — бормотала Айлин, пытаясь откинуть голову, в то время как руки ее, выйдя из повиновения, хватали его за лацканы пиджака и тянули к себе — на случай, если он вдруг послушается.

Она была ужасна, эта дурманящая смесь противоречивых чувств и эмоций, и даже сама Айлин не знала уже, что было причиной этого состояния — лифт или Роберто?

— Знаешь ли ты сама, как ты прекрасна? — продолжал звучать у нее над ухом его вкрадчивый голос. — Даже сейчас, спустя все эти годы, у меня перехватывает дыхание, когда я на тебя смотрю.

— Потому что я — твоя отрава, — простонала она, ненавидя и любя его одновременно.

— Ты — не отрава, у тебя совсем другой вкус, — шептал он, влажным кончиком языка лаская ее нежную шею. — У тебя вкус ванили. А я обожаю ваниль…

— Роберто! О Боже мой! Роберто! — молила Айлин. — Я не могу этого больше выносить…

— Меня или лифт? — спросил он хрипло.

— И то и другое! — выкрикнула она. — Черт возьми!

— В таком случае, смею обратить твое внимание на то, что лифт давно остановился, — небрежно сообщил он. — Так что остается лишь удивляться, зачем ты прилипла ко мне так, будто от этого зависит как минимум спасение твоей бессмертной души.

Остановился? Ее трепещущие ресницы медленно поднялись, и прямо перед собой она увидела его глаза — улыбающиеся, насмешливые, дразнящие глаза, в которых так ясно читалась новая угроза-предупреждение.

— Нет! — слабо запротестовала Айлин.

— Да! — настаивал Роберто. — Совершенно определенно — да!

Он поцеловал ее снова, и поцелуй этот был долгим, глубоким и мучительно-нежным.

— Вот так, Айлин, — предупредил он, отстраняясь и глядя в ее глаза, затуманенные страстью. — Теперь тебе следует быть со мной гораздо осторожнее. Я стал другим, и то время, когда я робко и неуверенно ходил вокруг да около, не зная как подступиться ко всем твоим комплексам и фобиям, безвозвратно ушло. Теперь я при каждом удобном случае собираюсь беспощадно разрушать бастионы, которые ты возводишь. И знаешь почему? Потому что каждый раз, когда я это делаю, ты все меньше содрогаешься от ужаса и все явственнее трепещешь от наслаждения. Интересное наблюдение, не так ли?

Неужели это правда? Айлин так не казалось, хотя в том, что с ней творится что-то странное, сомнений тоже не было. Неужели за эти два года разлуки, в течение которых она ни разу не позволила себе приблизиться к Роберто, она так истосковалась по нему, что теперь была не в состоянии даже защищаться?

— Я никогда не смогу стать тебе хорошей женой! — предупредила она совершенно искренне, ибо твердо верила, что даже грубые толчки пробуждающегося желания ничего изменить не смогут, во всяком случае, для нее.

— Ты так считаешь? — сказал он задумчиво. — Что ж, поживем — увидим.

Он наконец отпустил ее, и Айлин, в первый момент едва устояв на подгибающихся ногах, кое-как выбралась из лифта.

Судя по длинным рядам неподвижных автомобилей, они находилась в подземном гараже. Огромный роскошный «кадиллак» стоял ближе других. Именно к нему, взяв ее под руку, и направился Роберто.

Шофер в черной униформе, выскочивший из машины при их приближении, поспешил распахнуть заднюю дверцу. Роберто усадил Айлин и сел в машину сам. Она поспешно скользнула в сторону, стараясь, чтобы их разделяло как можно больше пространства. Рука ее нащупала что-то мягкое, и, посмотрев на сиденье, она увидела небрежно брошенные туда черное пальто, шарф и перчатки.

Тут же перед ее глазами всплыл образ человека, приготовившегося к схватке, и она поежилась, осознав, что поединок для Роберто отнюдь не окончен. Молниеносный визит к Брайану Мейсону был только первым и, судя по всему, не самым сложным его этапом. Второй же явно подразумевал ее, Айлин, самое непосредственное участие.

— Куда мы едем? — решилась спросить она, когда машина плавно выехала в холодный мартовский вечер.

Роберто отозвался не сразу, и некоторое время она, вся сжавшись, ожидала услышать неизбежное: «домой».

Случилось, однако, иначе. Скользнув рукой в карман пиджака, он что-то извлек оттуда и положил ей на колени.

— Ты забыла их надеть, когда отправлялась ко мне, — сказал он небрежно.

Это были кольца.

Дрожащими пальцами Айлин осторожно по — . гладила коробочку. Выходя из дома, она оставила ее в ящике комода, где хранила реликвии, с которыми были связаны самые прекрасные и вместе с тем самые печальные воспоминания ее жизни. Там была и их свадебная фотография, которую она даже не вставила в рамку, так как слишком больно было бы постоянно держать ее на виду.

Девушка продолжала смотреть на коробочку, не поднимая глаз, чтобы не встретиться с пристальным взглядом Роберто, и чувствовала, как краска заливает ее шею и лицо. Ей было мучительно сознавать, что теперь ему известно, как бережно хранила она простенькие, но очень изящные золотые сережки, цепочку-браслет с застежкой в виде двух сердечек, милые, с кружевной оторочкой носовые платки, на которых по специальному заказу Роберто было вышито ее имя. Айлин никогда ими и не пользовалась, так как слишком дорожила этим знаком внимания и любви. Была там и стопка почтовых открыток, полученных ею из каждого его путешествия в те счастливые месяцы перед свадьбой. «Я скучаю по тебе», было написано на каждой из них.

Айлин почувствовала, как ее горло сводит болезненный спазм: «Я скучаю по тебе» — эти слова так много, так бесконечно много значили!

Еще там была небольшая коллекция забавных фигурок, которыми украшают столики маленьких ресторанчиков. Они с Роберто часто обедали в таких ресторанчиках, когда его рабочий день банкира уже кончался, а ее вечерняя смена официантки еще не начиналась.

Но хуже всего было сознавать, что он видел книгу в кожаном переплете, где между страницами хранились любовно засушенные цветы — по одному из каждого полученного от него букета.

На глаза Айлин навернулись слезы, и она несколько раз моргнула, прогоняя их. Она не могла выговорить ни слова и даже не пыталась это сделать.

Несколько минут Роберто давал ей вжиться в сгустившуюся между ними тишину, наполненную этим новым пониманием друг друга, а потом протянул руку к ее лицу, ласково взял за подбородок и поднял его вверх, так что ей не оставалось ничего другого, как посмотреть ему прямо в глаза.

— Я все спрятал в безопасном месте, — сказал он просто. — Так что тебе не о чем беспокоиться.

Глаза Айлин снова наполнились слезами, и ей снова удалось их прогнать, но прежде, чем это случилось, Роберто успел их заметить, а она уловила выражение, появившееся в его глазах.

— Роберто… — начала она неуверенно.

Но он не собирался позволять ей говорить.

— Мы едем в аэропорт, — сообщил он, отводя взгляд и снова принимая вид человека, готового к схватке. — Вечерним рейсом вылетаем на Корсику, и там все начнем с самого начала.

С самого начала.

Без сил откинувшись на спинку сиденья, Айлин почти физически ощущала, как оглушающий смысл этих спокойно, почти холодно произнесенных слов медленно и неотвратимо проникает в ее сознание.

Они летят на остров, уже послуживший однажды точкой отсчета для их супружеской жизни. Туда, где начался весь этот бесконечный убийственный кошмар, — в его чудесную квартиру.

Они возвращаются, чтобы начать все сначала. Только на этот раз Роберто намерен сделать так, чтобы история трехлетней давности не повторилась. Айлин знала это, хотя он не сказал об этом ни слова. В словах не было необходимости, — достаточно было просто вспомнить, что он говорил и делал с момента возвращения от Брайана Мейсона.

— Я не могу… — прошептала она и услышала в ответ:

— Надень свои кольца.