Глава 19
Хит и Тедди обнаружили Грейс еще до начала фейерверка. Кеннеди разрешил им посидеть с ней, потому что знал — запрет не подействует, мальчишки все равно будут ныть, и ему так или иначе придется уступить. Наблюдая за ней, он пришел к странному выводу: она похожа на их мать. Конечно, Рэйлин и Грейс были во многих отношениях совершенно разными, но по крайней мере в одном сходились: обе прекрасно ладили с детьми. Подобно Рэйлин, Грейс вела себя с ними как с равными, а не как с докучливым приложением, и искренне интересовалась тем, что они говорят и делают. И мальчишки, чувствуя ее внимание, расцветали.
После драки с Джо Кеннеди предпочел бы удержать Хита и Тедди от общения с Грейс — хотя бы на то время, пока страсти улягутся, а разговоры стихнут. Видит бог, Винчелли и без того пожировали за его счет — вон какую кампанию развернули. С другой стороны, лето скоро кончится, и Грейс уедет. Вправе ли он отказывать мальчишкам в удовольствии от общения с ней, пока она здесь?
Он и сам, если уж на то пошло, предпочел бы быть с ней. Раньше Кеннеди убеждал себя, что нескольких часов в ее объятиях будет достаточно. Но случившееся между ними прошлой ночью только усугубило ситуацию. Вдобавок ко всему прочему, теперь ему приходилось отражать атаки ярких эротических видений, возникавших ни с того ни с сего в самые неподходящие моменты. Зажигательный ритм бедер. Улыбка на губах, когда его пальцы исследовали соблазнительный рельеф ее тела. Веер опущенных ресниц, когда она отдыхала на его плече. Наверно, он не выдержал бы и ушел на одеяло к Монтгомери, если бы к нему не присоединились родители с друзьями и соседями.
— Так что, новое крыло к начальной школе будем пристраивать? Средств хватит? — спросил Том Гринвуд.
Несколько минут говорили о делах. Обычно Кеннеди были интересны такого рода разговоры, и он с удовольствием принимал в них участие. Насчет пристройки нового крыла он имел собственное мнение и мог бы кое-что сказать, но сегодня сосредоточиться не получалось, мысли постоянно сбивались на Грейс, воображение рисовало нескромные картины.
Бросив в ее сторону очередной, должно быть тысячный, взгляд, Кеннеди увидел, как Грейс гладит по голове Тедди. Ну почему они не могут быть вместе! Он отвернулся, заметив, что за ним наблюдает мать.
— Возможности есть, — говорил Отис, — но я не уверен, что нам стоит за это браться. Уж слишком старый главный корпус.
— Новый корпус — большие деньги, которых у нас, к сожалению, нет.
— Но в долгосрочном плане дешевле построить новое здание, чем вбухать сто пятьдесят, тысяч долларов в развалюху.
— Если строить, то, по-твоему, где? На другом месте? Может быть, на участке Корта?
— Нет, это слишком далеко от города, — покачал головой Отис и начал перечислять подходящие участки, взвешивая достоинства и недостатки каждого.
Кеннеди притворился, что внимательно слушает отца, но разговор потерял для него всякий интерес. Он думал только о Грейс. Глухой звук выстрела ознаменовал начало шоу, и Кеннеди, чувствуя на себе пристальный взгляд матери, растянулся на одеяле. В небе взорвались первые ракеты. Мальчишки ахнули, с восторгом взирая на разлетевшиеся красными и голубыми искрами огненные фонтаны. Заметив, что Камилла заговорила о чем-то с Томом, Кеннеди снова скосил глаза в сторону Грейс.
Лежа на спине между Тедди и Хитом, она увлеченно смотрела вверх.
Кеннеди все еще помнил ее запах, бархатистость ее кожи. Должно быть, он был не в своем уме, когда всерьез верил, что одна ночь все решит, снимет все проблемы. Он по-прежнему желал ее, только намного сильнее, чем прежде.
Отправляйся домой. Ведь мы оба знаем, что это может продлиться только до утра.
Неужели она действительно так думает?
— А как насчет средней школы? — услышал он голос матери. — Ей ведь тоже требуется ремонт. Насколько я знаю, там крыша в нескольких местах протекает.
Сидевший рядом ребенок привстал, заслонив Грейс. Кеннеди подвинулся, вытянул шею и наткнулся на ее взгляд. И в тот же миг понял: что бы ни было между ними, оно не закончилось. Ее глаза сказали ему все: ее снедало то же желание — быть рядом, касаться друг друга, целоваться до беспамятства…
— Как тебе шоу? — спросила мать. — Нравится? Кеннеди заставил себя оторвать взгляд от Грейс.
— Первоклассное.
Но мысли витали далеко от праздника. Надо купить презервативов. Несколько упаковок. Впереди у них еще половина лета, и было бы глупо терять это время понапрасну.
— Ты в порядке? — наклонившись, негромко спросила Камилла.
— Да, все хорошо.
Но хорошо ли? Что он будет чувствовать, когда Грейс соберется вернуться в Джексон? Сможет ли отпустить ее?
Конечно, сказал себе Кеннеди. Конечно сможет. Должен.
От волос Тедди пахло детским шампунем. Оба мальчика уютно устроились рядом, по обе стороны от нее. Тедди перепачкался сахарной ватой, и щеки у него были липкие. Обоим не сиделось, они постоянно крутились, ворочались и ерзали — к неудовольствию Мэдлин. А Грейс думала, что на свете нет ничего приятнее, чем сидеть вот так, между двоими этими прелестными детьми.
Разве что быть с Кеннеди. Если бы только и он был здесь. Она изо всех сил старалась не думать о нем. Сводя к минимуму их отношения, Грейс надеялась выбить из рук Джо главное оружие. Может быть, если они оба будут делать вид, что не очень-то и интересуются друг другом, то и остальные потеряют к ним интерес и не станут обращать внимания на их редкие встречи. В конце концов, Кеннеди вдовец, а мужчины не переносят долгого одиночества. Короткий роман, мимолетное увлечение вполне простительно, особенно в таком маленьком сообществе, как Стилуотер, где мужчине — в отличие от женщины — прощается многое.
Если только город перестанет воспринимать ее как претендентку на его сердце, то у него еще остается шанс победить на выборах и занять кресло мэра. Но только если все успокоится. А чтобы это случилось, им с Кеннеди нужно держаться на расстоянии.
— Он снова на тебя смотрит, — прошептала, не скрывая радости, Айрин.
Грейс поцеловала Тедди в макушку и улыбнулась, глядя на озаряющие небо россыпи сияющих искр. Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой, по крайней мере после того, как мать вышла замуж за преподобного. Сюда бы еще Молли, и тогда пусть бы этот праздник длился вечно.
— А он не делает секрета из того, чего хочет, да? — по-девичьи хихикнула Мэдлин. — И похоже, не может оторвать от тебя глаз.
— По-моему, он просто присматривает за детьми, — пожала плечами Грейс.
Айрин покачала головой:
— Нет.
— Если бы Кирк хоть раз посмотрел на меня вот так, я бы точно за него вышла, — с мечтательной улыбкой вздохнула Мэдлин.
— Кто на вас смотрит? — вступил в разговор Тедди.
— Никто, — ответила Грейс.
— Папа, — ответил Хит.
Похоже, старший из братьев подмечал больше, чем ей казалось. Повернувшись к Мэдлин, она сделала удивленное лицо.
— Он думает, что вы красивая, — добавил Хит.
— Может, он женится на вас! — обрадовался Тедди.
— Нет, мы просто друзья, — поспешно возразила Грейс. Разумеется, они не могут пожениться. Но этот момент останется с ней навсегда. И пока с нее достаточно. По крайней мере, так она считала, пока в небе не погас последний фейерверк. А потом, поцеловав на прощание Хита и Тедди и пожелав им спокойной ночи, Грейс вдруг почувствовала себя так, словно потеряла что-то.
Мальчики помчались к отцу, и ей едва достало сил отвернуться. Но в толчее на выходе со стадиона Кеннеди на секунду оказался вдруг рядом и сунул ей в руку сложенную салфетку.
Не говоря ни слова, Грейс незаметно опустила салфетку в карман юбки. Слева на нее уже пялились Винчелли. Но, расставшись с Мэдлин, она поспешила домой и там наконец развернула смятый комочек.
«Приходи сегодня».
Было уже за полночь. Грейс сидела с бокалом вина в одной руке и запиской в другой. Прошло несколько часов, а она все повторяла и повторяла про себя, что не желает никуда идти. Они ведь договорились. Достигли, так сказать, взаимопонимания. Прошлая ночь была исключением, уступкой чувствам. Ставя крест на их отношениях, она поступает во благо и самому Кеннеди, и его сыновьям. Но где взять силы, чтобы сдержать данное себе обещание? Хватит ли ей решимости поставить точку? От прошлой ночи не осталось ощущения конца. Скорее наоборот.
Звон часов, пробивших половину первого, вывел ее из раздумий. И все же она пойдет. Она знала это с самого начала. И продлевать ожидание нет смысла. Но нужно быть очень и очень осторожной. Не исключено, что Джо Винчелли по-прежнему где-то рядом и следит за домом. И если так, если он не спит, то ему совсем ни к чему знать, куда она отправляется.
Взяв сумочку и ключи, Грейс вышла из дому и обошла его кругом. Ни в саду, ни за гаражом никто не прятался. Никто не таился у дорожки. Она даже посидела несколько минут в машине, наблюдая, не проедет ли мимо его грузовичок.
Кое-где в небо еще взлетали ракеты — запоздалый салют по закончившемуся празднику. Но Джо видно не было.
Нет, он ведь не может следить за ней все двадцать четыре часа в сутки, ему же и спать когда-то надо. Скорее всего, Джо давно дрыхнет дома. Да и куда ему с разбитой физиономией.
Коря себя за чрезмерную подозрительность — так и до паранойи недалеко, — Грейс повернула ключ и выехала на улицу. Она уже решила, что не станет парковаться у дома Кеннеди, а оставит машину за пару кварталов от его дома, а дальше пойдет пешком.
В темноте дом Кеннеди выглядел довольно устрашающе. Прекрасно сохранившийся и вернувший недавно первоначальную красоту, трехэтажный особняк отличался от соседних зданий изящной башенкой и остроконечной крышей. Без сомнения, самое красивое здание в городе и единственное историческое, кроме почты.
Грейс странно оробела, словно не имела никакого права переступать его порог. Направляясь к широкой веранде, она трижды останавливалась в нерешительности и едва не поворачивала в обратную сторону. Пусть Рэйлин и умерла, но и дом, и мужчина в нем, и дети по-прежнему принадлежали ей. В голове у нее все еще звучали голоса друзей Кеннеди: «Эй, малышка, иди сюда. Давай, угости меня сладеньким …»
Закусив губу, Грейс опустила руку, так и не решившись постучать. О чем она только думала? Ей здесь не место. Ей нечего здесь делать.
Она торопливо спустилась по ступенькам, но за спиной щелкнул замок — кто-то открыл дверь.
— Ты что же, не могла постучать? — спросил Кеннеди.
Проклиная себя за слабоволие, из-за которого в первую очередь и оказалась здесь, Грейс повернулась и шагнула назад по выложенной каменными плитами дорожке, окаймленной с обеих сторон тюльпанами и ирисами.
— Не хотела тебя будить.
— Я не спал.
Неподалеку проехала по улице машина. Грейс затаила дыхание и выдохнула только тогда, когда поняла, что это не Джо.
— В чем дело? Что-то не так?
— Здесь… В этом месте все воспринимается по-другому, — ответила она.
Кеннеди оставался в тени, так что прочесть выражение его лица было невозможно.
— Как?
— Мне здесь некомфортно.
Несколько секунд он задумчиво смотрел на нее.
— Почему? По-моему, ты здесь раньше не бывала. Или я ошибаюсь?
— Я часто проходила мимо. До сих пор помню вечеринку по случаю шестнадцатилетия Лейси Баумгартер. — Грейс кивнула в сторону сада. — Я шла на работу, в пиццерию, а ты раскачивал девочек на качелях.
Кеннеди промолчал.
Она тихонько откашлялась.
— Так или иначе, здесь все напоминает о том, что мы не можем быть вместе.
— Я бы пришел к тебе, но не могу оставить мальчиков одних, — сказал он.
— Понимаю.
— Значит ли это, что ты не войдешь?
— Я не могу.
Он неслышно прикрыл за собой дверь и сошел вниз, на дорожку.
— Грейс…
— Что?
Кеннеди шагнул к ней. На нем были только старые линялые джинсы, и ей стоило немалого труда оторвать взгляд от обнаженного торса.
— Я очень хочу, чтобы ты вошла.
Глядя мимо него, на темный и суровый дом, она медленно покачала головой.
Он взял ее руки, поднес к губам и принялся целовать пальцы.
— Думаю, тебе понравится. Надо только немного привыкнуть.
Грейс только теперь заметила сбитые костяшки и припухлость.
— Ты повредил руку.
— Ничего страшного. Доктор сказал, что за неделю пройдет. Может, даже раньше.
— Хорошо.
Он попытался потянуть ее за собой к ступенькам, но она уперлась.
— Ну же, Грейс. Перестань. Что с тобой?
— Не хочу, чтобы ты занимался со мной любовью, представляя, что я — Рэйлин, — виновато призналась она.
Кеннеди отпустил ее руки. Нахмурился:
— Я вовсе не хочу, чтобы ты была кем-то, кроме себя самой.
Она не ответила, и тогда он обнял ее за шею, наклонился и прижался губами к виску.
— На той вечеринке, о которой ты вспомнила, было не так уж весело. Да и на других тоже.
Грейс кивнула.
— Просто мы такие разные.
— Кто так говорит?
Кто говорит? Да это всем понятно. Она ведь жила здесь и чувствовала это каждый день.
— Идем. — Он взял ее за руку и повел на лужайку.
— Куда? — растерялась Грейс. Кеннеди указал на старые качели:
— Сегодня твоя очередь.
Она уже собралась было уходить, но теперь заколебалась. Зависть к тем, кто развлекался когда-то на этой лужайке, тихонько дремала все долгие годы и теперь, проснувшись, удерживала и не давала уйти. Но окончательно убедило выражение терпеливого ожидания на лице Кеннеди. Она неловко опустилась на деревянное сиденье и взялась за веревки, а он начал раскачивать.
Сиденье поскрипывало все жалостливее и жалостливее, Грейс взлетала все выше и выше, и с каждым взлетом дыхание замирало, а сердце пело и скакало от радости.
В какой-то момент она просто закрыла глаза и улыбнулась, наслаждаясь головокружительным ощущением полета и чувствуя твердую руку Кеннеди, помогавшего ей плыть через пространство. Кто бы мог подумать, что девчонка, над которой издевалась и насмехалась когда-то вся школа, дождется-таки приглашения на бал.
И пригласит ее не кто иной, как сам принц.
Элегантностью интерьер старого особняка нисколько не уступал экстерьеру. Комнаты обставлены дорогой мебелью, на стенах картины, потолок украшен лепниной. И повсюду встроенные шкафы, стеллажи, полки.
Проходя следом за Кеннеди через холл, салон, гостиную, Грейс снова почувствовала себя не в своей тарелке. Ощущение это усилилось, когда, миновав кухню, она вошла в столовую и увидела семейный портрет, но Кеннеди, словно угадывая мысли гостьи, не отпускал ее ни на шаг. К счастью, многочисленные мелочи напоминали, что под этой крышей живут также Хит и Тедди. Мысль о них помогла успокоиться.
— Можно увидеть мальчиков? — спросила она.
Кеннеди повел ее наверх, на третий этаж. Комната старшего брата находилась справа, комната младшего по соседству с ней. Грейс с улыбкой постояла у кровати каждого, вглядываясь в спокойные лица спящих.
— Чудесные дети, правда? — прошептала она и, наклонившись, погладила Тедди по мягкой розовой щечке.
— А они считают чудесной тебя. — Кеннеди поцеловал ее в щеку. — Вот расшумелись бы, если бы узнали, что ты была здесь, а им не дали с тобой повидаться.
— Мне будет трудно с ними расстаться.
— Не говори о расставании. Я не хочу, чтобы ты возвращалась в Джексон.
Внизу, в холле, пробили большие напольные часы.
— Не знаю никого, у кого еще сохранились такие, — улыбкой сказала Грейс.
Он приник губами к ее уху, сжал губами мочку.
— Если они тебе не нравятся, сейчас же уберу.
— Прямо сейчас? — поддразнила она.
— Хорошо, утром. Первым же делом. Надеюсь, до утра это подождать может?
— Не знаю, — ответила она уже без тени улыбки. — Не люблю, когда что-то напоминает о времени.
— Я тоже, — согласился Кеннеди. — Особенно сейчас, когда ты здесь.
Он потянул ее за собой из спальни Тедди, но Грейс наступила на что-то и остановилась.
— Что это? — Она наклонилась и подняла с пола вырванную и сложенную аккуратным треугольником журнальную страницу.
— Не знаю. — Кеннеди взял у нее бумажный треугольник и, выйдя из полутемной спальни в освещенный коридор, развернул. — Господи, так вон что. — Он посмотрел на спящего сына.
— Что такое?
Кеннеди протянул ей листок. На нем была изображена мраморная статуя ангела с двумя ванночками для птиц. К описанию прилагался бланк заказа.
— Теперь понятно, на что ему нужны деньги, — прошептал он.
Грейс вспомнила, как впервые увидела Тедди у дверей дома Ивонны. Мальчик сказал тогда, что откладывает деньги на что-то особенное.
— Ему нужна ванночка для птиц? — Кеннеди покачал головой:
— Нет, ему нужен ангел.
— Почему ты так думаешь?
— Эту страничку вырезала откуда-то сама Рэйлин. Хотела купить такую статую для сада. После ее смерти Тедди просил установить ангела на могилу.
— А ты не захотел?
— Я предпочел обычный, геометрической формы камень. Чтобы было легко сделать надпись. — Он нахмурился и покачал головой, похоже недовольный собой. — То было трудное для всех нас время, и я, наверно, слишком мало обращал внимания на мальчиков и не смог понять, насколько важен для Тедди этот ангел.
— С тех пор прошло целых два года, а он помнит, не забыл. Это так трогательно.
— Да. — Кеннеди свернул листок треугольником и положил его на прикроватную тумбочку. — Надо поговорить с ним при первой же возможности. Узнать, нельзя ли как-то ему помочь.
— По-моему, Тедди хочет сделать все сам, — заметила Грейс. — В противном случае он уже давно обратился бы к тебе или кому-то еще.
Кеннеди провел пальцем вдоль ее нижней губы и задумчиво кивнул:
— Наверно, ты права. Пожалуй, я постараюсь найти для него какую-нибудь работу по дому.
Его прикосновение снова пробудило уснувшее было желание.
— Согласна, так будет лучше.
Поправив одеяло, Кеннеди вышел из комнаты Тедди и повел Грейс дальше, к массивной двойной двери, за которой обнаружилась просторная спальня с широкой кроватью под высоким балдахином. Арочный проем слева вел в уютный уголок с секретером и диванчиком с множеством подушечек. Справа помещались два высоких встроенных шкафа и огромная ванная.
— Мило, — сдержанно похвалила Грейс.
То ощущение близости, что соединило их в комнате Тедди еще минуту назад, ушло. Она снова чувствовала себя неуверенно, остро сознавая, что оказалась в чужих владениях, еще хранящих память о своей бывшей хозяйке.
Должно быть, Кеннеди уловил нервозность в ее голосе.
— Успокойся, — сказал он и, пройдя в ванную, включил джакузи.
— Я спокойна, — попыталась уверить его Грейс. Вернувшись, он обнял ее за талию.
— Может быть, это я нервничаю. Боюсь, что ты уйдешь, сбежишь, а я просто умираю от желания. Я хочу быть с тобой, Грейс. Любить тебя.
Она мельком взглянула на широкую кровать. Кровать Рэйлин.
— Я знаю.
— Прошлой ночью ты попросила меня остаться, а сегодня о том же прошу тебя я.
— Пойми, Кеннеди, мне здесь не по себе. Здесь все чужое, все не мое.
— Я хочу, чтобы ты была со мной. — Он поцеловал ее. — Скажи, что ты тоже этого хочешь.
— Чего я хочу, совершенно не важно, и от моих желаний ничего не изменится.
Его левая, здоровая, рука скользнула под рубашку, пальцы быстро справились с застежкой бюстгальтера, и Грейс чуть не задохнулась от прокатившейся через нее волны наслаждения, когда его ладонь накрыла ее грудь.
— Тебе не о чем беспокоиться — я обо всем позаботился, и презервативов хватит до утра.
— Я бы предпочла вообще ими не пользоваться.
Он резко, словно получив разряд электричества, отпрянул.
— Что? Почему?
— Больше всего на свете я хочу ребенка. Хочу, чтобы у меня был ребенок от тебя.
В глазах его что-то изменилось, в них появилось новое, еще не знакомое ей выражение.
— Но…
— Знаю, это невозможно, — перебила его Грейс, качая головой. — Я все знаю.
Кеннеди снова поцеловал ее. Поначалу осторожно, словно пробуя некий новый вкус, но, когда она обняла его за шею и ответила на настойчивый порыв губ, поцелуй пошел дальше и глубже.
— Ванна вот-вот переполнится, — пробормотал он, увлекая ее за собой.
Они разделись быстро, спеша и помогая друг другу, и, когда он выпрямился перед ней, абсолютно голый, она не сдержала улыбки. Почти со всех сторон их окружали зеркала, и теперь в них отражалась по меньшей мере дюжина обнаженных пар.
— Ого.
Кеннеди самодовольно усмехнулся, подтолкнул ее к ванне, а когда она погрузилась в воду, принялся натирать ароматным мылом. Через пару минут кожа уже блестела, тела, сталкиваясь, скользили, отчего возникало ощущение, что она плывет в воздухе.
— Грейс?
— Что?
— Если у тебя будет ребенок, ты останешься? — негромко спросил он.
— На сколько?
— Навсегда. Ты выйдешь за меня?
На мгновение ей показалось, что кто-то вытащил затычку и вода, устремившись из ванны, уносит ее с собой.
— Что?
— Ты слышала, что я сказал. — Он взял ее за руку, и их пальцы переплелись.
— Ты сошел с ума, даже если просто подумал об этом. Тебе не хуже меня известно, что это невозможно.
— Только скажи, что ты ни в чем не виновата. Скажи, что не имеешь никакого отношения к исчезновению Ли Баркера. Скажи это, и я подарю тебе ребенка, а мы сможем пожениться.
Сердце колотилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди.
— Нет, Кеннеди, нет. Это невозможно.
— Да, Грейс, да, — твердил он, находя дорожки к самым потайным, самым чувствительным ее уголкам.
Она задыхалась, кусала губы, чувствуя, что слабеет, уступает его натиску, теряет остатки благоразумия и сходит с ума… от желания.
— Я… я не могу…
— Я знаю, чего хочу. Я хочу, чтобы мы были вместе. Хочу, чтобы ты была со мной и с детьми. В этом доме. Каждый день. Разве ты этого не хочешь?
— Хочу, — прошептала она, теряя силы. — Но этому не бывать, потому что это невозможно.
— Тебе нужно только довериться мне. Вместе мы сумеем выстроить наше будущее. Но только если будем доверять друг другу.
Как там сказал Клэй? Что-то насчет того, что она заслужила право на счастье. А если это правда? Если Кеннеди прав и будущее зависит только от них? Он предлагал все, о чем она только могла мечтать, но и цену просил немалую. Полную правду.
— Ну же, Грейс, — снова и снова повторял он, покрывая поцелуями ее виски, щеки, веки. — Ну же, скажи. Я никогда тебя не обижу. Мы будем одной семьей.
Все тело напряглось и дрожало. Надежда, желание и страх переполняли ее.
— У нас могла бы быть девочка, сестричка для Тедди и Хита.
Голоса в голове кричали, требовали, напоминали, что правда должна остаться тайной, что мир рассыплется прахом, если только она откроет рот и проговорится. Но сердце говорило другое, прося поверить, открыться хотя бы раз. Только один раз.
— Это я во всем виновата, — едва слышно прошептала Грейс.
Кеннеди вздрогнул и замер, но его рука осталась там, где и была.
— Что? Как?
— Преподобный… он не давал мне проходу. — Грудь сжало так, что ей пришлось бороться за каждый вдох. — Он… выгнал Молли из к-к-комнаты. А потом вернулась м-мама. И она сразу п-п-поняла, что что-то не так. Его не д-должно было быть д-дома. Он нарочно ее отослал. — Кеннеди не шевелился, но пристально смотрел ей в глаза, ловя каждое слово. — Она сразу н-набросилась на него. Стала говорить, что обратится в п-полицию, что все узнают, какой он мерзавец. И тогда… Он не выдержал. Для него было важно всегда оставаться чистеньким. Он от всего открещивался. Говорил, что мама неправильно все поняла, но она-то знала. Она поняла, что он за человек. Только слишком поздно. — Грейс справилась с первым волнением и говорила все быстрее, уже без запинок, и слова лились свободно и быстро, как вода через прорванную плотину. — Они так кричали, а потом он начал бить ее. Я была там и не знала, что делать. Попыталась остановить его, но он отшвырнул меня и погнался за мамой. И тут пришел Клэй… — Она перевела дух. — Он сразу стал защищать нас.
— И преподобный набросился на него? — Грейс кивнула.
— Мама попыталась оторвать Баркера от Клэя, но у нее ничего не получилось, и тогда…
— Что тогда?
— Она ударила его по голове подставкой для ножей.
— И?..
— Преподобный упал. Просто рухнул на пол. Там, в кухне. Сначала мы даже не подумали, что с ним что-то серьезное. Но потом… — Грейс моргнула, сдерживая подступившие к глазам слезы. — Было много крови. Очень много. И еще… он лежал совсем неподвижно… как… как неживой… И не дышал. Мы растерялись. Не знали, что делать. В полицию звонить было нельзя. В городе нас не любили, и никто бы не поверил, что это несчастный случай. Мама знала, что ее отправят в тюрьму, а нас разлучат.
— Да, Баркеры и Винчелли не смирились бы с унижением. Они не допустили бы, чтобы город узнал правду о преподобном, — согласился Кеннеди. — Они потребовали бы наказать вас.
— Он был городским проповедником. Человеком с безукоризненной репутацией. Не только Винчелли и Баркеры потребовали бы наказания — против нас выступил бы весь город. Да, это был несчастный случай. Но ничего бы не случилось, если бы не я. Они схватились из-за меня, понимаешь?
Он встретил ее признание молчанием. Только смотрел на нее широко открытыми глазами, шокированный услышанным, той правдой, которую она носила в себе восемнадцать долгих лет.
Слезы, удержать которые Грейс так и не смогла, покатились наконец по щекам, и она подняла голову и посмотрела на Кеннеди, напуганная тем, что рассказала, чем впервые поделилась с другим, и со страхом ожидая его реакции. Он молчал не долго.
— Тебе ведь было только тринадцать.
— Я никогда этого не забуду. Стоит лишь закрыть глаза, и я снова вижу все. Плачущую в углу Молли. Кричащую маму. И Клэя, такого рассудительного, пытающегося всех успокоить. — Грейс помолчала. — Мы похоронили его за амбаром.
Больше всего на свете она боялась, что Кеннеди уже никогда не посмотрит на нее так, как смотрел раньше. Но он нежно погладил ее по щеке.
— Я никогда не допущу, чтобы это встало между нами. Обещаю. И я сделаю все, чтобы защитить тебя. — Он наклонился и принялся целовать заплаканное лицо. Потом швырнул в мусорное ведро лежавшую на полочке упаковку с презервативами и, разведя ей ноги, приготовился подкрепить обещание делом.
Выбив стекло в окошечке в задней части дома Ивонны, Джо стащил футболку, обмотал ею руку и, пошарив изнутри, повернул задвижку. Шум должен был разбудить Грейс, и он уже представлял, как она, заспанная, скатится вниз по лестнице и дрожащим от страха голосом спросит: «Кто тут?»
Но ничего такого не случилось. Он ничего не услышал. Дом молчал.
Прижимая к груди Библию, Джо осторожно закрыл за собой дверь и, вытянув руку, двинулся вперед в темноте. Может, оно даже к лучшему, если он застанет ее в постели. Джо ухмыльнулся, нарисовав в воображении растерянное лицо Грейс. Она еще будет умолять его не вызывать полицию, будет валяться у него в ногах. Конечно, он даст понять, что у молчания есть цена, но потом, когда получит от нее то, что ему нужно, все равно вызовет полицию.
Не нужно было ей задирать перед ним нос. Не нужно было связываться с ним. Он отомстит и ей — Джо осторожно потрогал разбитый нос, — и, разумеется, Кеннеди.
Под ногами заскрипели ступеньки старой лестницы. И снова вверху никто не забеспокоился.
Джо поднялся на второй этаж и повернул налево.
— Грейси, — пропел он. — Проснись, детка. У меня для тебя сюрприз.
И опять ничего.
Джо открыл первую попавшуюся дверь и заглянул в комнату. Ага, гостевая спальня. Следующая тоже пустовала. Последняя комната по правой стороне определенно была спальней Грейс, но ее и там не оказалось. На прикроватном столике стоял флакончик с ее духами, там же лежала щетка для волос. Постель была аккуратно прибрана. На кресле-качалке — брошенная впопыхах юбка, на полу — трусики.
Куда же она так спешила?
Пройдя через комнату, Джо поднял трусики, поднес к лицу и глубоко потянул носом. То-то будет чем себя порадовать. Сунув скомканный трофей в карман, он вернулся к лестнице. Может, она уснула в плетеном кресле на веранде, в гамаке во дворе или на диване в гостиной?
— Грейси?
Джо включил свет. Увидев на кофейном столике бокал из-под вина, он провел языком по ободку. Вкус был хорош. Почти так же хорош, как и ее собственный.
— Грейси, ты где?
В доме никого не было. На веранде тоже ни души. И в гамаке пусто. Джо быстренько сбегал к грузовичку, оставленному на общественной стоянке неподалеку, и, вернувшись, заглянул через окна в гараж. Подойдя к дому в первый раз и не обнаружив машины, он предположил, что Грейс поставила бимер в гараж, а гостей у нее нет.
Но гараж, как и дом, был пуст.
— Уехала, — устало пробормотал он под нос, чувствуя себя так, словно его обманули, провели, лишили чего-то заслуженного. И что дальше? Такого поворота Джо не ожидал. Наверно, она все-таки отправилась к матери или поехала к Мэдлин. А может, к Клэю. Или даже к самому Кеннеди.
Принимая во внимание события прошлой ночи, он поставил бы на Кеннеди. Только вот связываться с бывшим другом ему никак не хотелось. Весь расчет строился на том, чтобы встретиться с Грейс с глазу на глаз. С Кеннеди он разберется позже, когда сможет сообщить ему, сколько раз эта дрянь у него отсосала.
Джо посветил фонариком на часы — почти два. Если она у Кеннеди, то Должна скоро вернуться. Кеннеди не из тех, кто позволит женщине долго нежиться в его постели. Выпроводит пораньше, чтобы мальчишки не увидели.
Итак, он подождет ее здесь. Придя к такому выводу, Джо направился к дому. Что ж, месть придется немного отложить. Конечно, это его не радовало. С другой стороны, в ожидании есть свои плюсы. Можно освоиться, перебрать ее тряпки, выпить стаканчик вина — и подойти к встрече в полной готовности.
