Пришел день рождения, а Кэлли чувствовала себя древней старухой — ныла спина, болели колени. День выдался тяжелый — убирали в одном доме на озере Сазерленд, где накануне прошла вечеринка. Кроватей было шесть, гостей по меньшей мере вдвое больше, и все пили, ели какую-то чудную еду и пользовались не только тарелками, но и всем, что попадало под руку. Хозяева уехали, мусор остался — повсюду валялись бутылки, банки, обертки и прогоревшие фейерверки.

Ко всему прочему, Йоланда смылась пораньше, предоставив Кэлли заканчивать одной, а потом еще и тащиться пешком целых полмили до дома Ливингстонов. Вообще-то Кэлли ничего не имела против, понимая, что ей это только на пользу. Пожалуй, именно прогулка и стала лучшим, что случилось с ней за весь день.

Машин, как обычно, было немного. Солнечные лучи, пробиваясь через кроны деревьев, бросали на пустынную дорогу веселые пятнышки света. В просветах уже мелькало озеро — не Сазерленд, кишащий любителями с ревом промчаться на водном мотоцикле и катерами с летящими за ними сумасшедшими на водных лыжах, а Кресент, чистый и опрятный, надежно оберегаемый от шума и грязи для немногих привилегированных. Удивительно и странно, что судьба занесла ее именно туда. Иногда Кэлли воображала, что озеро на самом деле есть часть некоего зачарованного мира, защищенного невидимым пузырем. Оказываясь там, с Ливингстонами, она тоже становилась частью волшебной страны, где чувствовала себя спокойно и уверенно.

И, конечно, именно озеро было центром этого сказочного мира. Кэлли любила воду. Всегда. Ей нравилось задерживать дыхание и опускаться в глубину, в темное безмолвие. Там, в тишине, она ненадолго забывала свою поломанную жизнь.

Кэлли прибавила звука на портативном проигрывателе, и в голову хлынула музыка «Визиторс». Через минуту она уже полностью ушла в мир ясных мелодий и простых, таких близких и понятных слов. Чужая боль стирала, приглушала ее собственную — пусть даже на несколько благословенных минут. Вот почему она так любила музыку. Исчезнуть бы в этом море нот, уйти под них и никогда уже не подниматься, не высовываться на поверхность, не видеть, что она сотворила со своей жизнью.

Кэлли была не настолько глупа, чтобы не понимать, что никогда ничего подобного не сделает. Хотя все-таки глупа. И это следовало признать и перестать скрывать от себя. Так больше нельзя. Ее ошибки были частью ее самой, и убежать от них невозможно. Да, она пыталась, но куда ты денешься, если то, от чего бежишь, ты сам. Так и останешься навсегда Калифорнией Секвойей Ивэнс, воспитанной среди чокнутых на глухой ферме, а потом переходившей из одной семьи в другую, где приемные дети были нужны только для получения ежемесячного чека от государства.

Впрочем, по справедливости говоря, такими были не все. В первой семье, куда ее привезли перепуганной, угрюмой бродяжкой, к ней относились в общем-то по-доброму. Клайны. Она до сих пор помнила, как удивлялась — и радовалась — самым обычным вещам: тому, что мама помогает с домашним заданием, утренним мультикам по субботам. Жаль, продолжалась эта нормальная жизнь недолго. Только стала привыкать, осваиваться, приучаться любить жизнь, как ее перенаправили в другую семью — с тяжелой, напряженной атмосферой и строгими ограничениями, а когда она позволила себе нарушить несколько их идиотских правил, сбыли в третью, к Колдуэллам. Там ее встретили вечно обозленная, ко всему придирающаяся мать, требовательный, деспотичный отец и девятнадцатилетний сын.

И вот теперь она с Кейт и Аароном, в их доме на озере. Такие ей еще не попадались. Кейт — добрая, забавная, заботливая, а Аарон — просто прелесть. Капризничает, правда, иногда — но где вы видели ребенка, который бы не капризничал? Кэлли понимала — слишком уж привязываться нельзя. Вот закончится лето, и они вернутся к своей обычной жизни, в город. Кейт, наверное, постарается ей как-то помочь, но Кэлли не станет пользоваться ее добротой. Она сама что-нибудь придумает. Только вот что?

Она покрутила плечами — мышцы свело от усталости. Йоланда советовала заняться йогой, намекая тем самым, что ей не помешало бы сбросить лишний вес. Да только поможет ли йога, если уродилась толстухой. Кэлли покачала головой и потерла поясницу. Бесполезно. Она читала где-то, что, мол, время лечит все раны. Какая чушь.

Вот такие невеселые мысли в день рождения. Ну и ладно. Сам день рождения такой же безрадостный. Пришел, а ей и подумать не о чем, кроме как о том, как она достала, эта жизнь.

— Прекрати, — одернула себя Кэлли и, остановившись, вынула из сумки бутылочку с холодной водой. Напилась, вылила последние капли на ладонь, побрызгала на разгоряченное лицо. Как же она устала! Устала таскаться целый день по чужим домам. Устала быть толстой и носить эту дурацкую одежду. Устала притворяться, делать вид, что все хорошо.

Честно говоря, ничего особенного на день рождения она и не хотела. Вот переменить бы что-нибудь в жизни. Стать нормальной. Смеяться, веселиться и не беспокоиться о будущем. Найти хорошего друга. Бойфренда.

— Как же, ага, — пробормотала Кэлли, но тут же машинально расправила плечи и зашагала по дороге горделивой походкой королевы красоты и с улыбкой на лице. Так случалось чуть ли не каждый раз, когда она думала о Люке Ньюмане. И что только он с ней делает?

Вот что самое странное. Она ему нравилась. Он, похоже, даже не обращал внимания ни на ее, мягко говоря, пухлые формы, ни на то, как она выглядит и что одевается хуже какой-нибудь нищенки. Люк не судил ее. А еще удивительно, что они познакомились сразу после того, как она стала жить у Кейт. Думала, что все уже кончено, что удача совсем отвернулась, а тут вдруг так повезло. За всю жизнь не было ни одного близкого человека, а теперь сразу столько людей, которым на нее не наплевать.

И потому она чувствовала себя совсем паршиво из-за того, что лгала им. Но что еще делать? Кэлли не знала. Только продолжать врать.

Мучавшее весь день головокружение вернулось, и она споткнулась на ровном месте.

«Полегче. Успокойся. Это, должно быть, из-за жары». Жутко хотелось пить. Кэлли уже пожалела, что выпила все и не оставила даже капли.

Ладно, почти дошла. Может, взять Аарона и пойти искупаться? В воде всегда становилось легче — достаточно лишь уйти с головой, исчезнуть. Купальник она не надевала — потому что жирная как свинья, а еще из-за непонятных потемнений на коже. Когда они только появились — под шеей, — она приняла их за грязь и попыталась отмыть. Но с ужасом обнаружила, что они — часть ее. Вот уж жуть. Может, это какое-то наказание, ниспосланное за ложь и обман?

А может, просто невезуха. С этим у нее всегда был полный порядок.

Собравшись с силами, Кэлли заставила себя идти переставлять кое-как ноги. Озеро уже близко. Да, надо обязательно искупаться. И прополоскать рот — дыхание отдавало чем-то странным, фруктовым. Внутри жгло так, что она, наверное, выпила бы целое озеро. Если головокружение не пройдет, можно просто лечь на воду, закрыть глаза и лежать так до бесконечности. И тогда, кто знает, течение подхватит ее и унесет через канал в дальнем конце озера сначала к реке, а потом и в море.

Вот и дорожка. Наконец-то дома, усмехнулась про себя Кэлли. Как здесь тихо сегодня. Наверное, Кейт с Аароном пошли с собакой на прогулку, потому что обычно Бандит встречал ее радостным лаем уже на дорожке. Сказал бы кто-нибудь, что она подружится с псом, повертела бы пальцем у виска — вы что, тронулись? — а ведь так и вышло. Бандит стал живым доказательством того, что не все собаки опасны.

А может, они пошли к сержанту Харрису. Последнее время Джей Ди и Кейт много времени проводили вместе, хотя и старались не выставлять свои отношения напоказ. Да и никто, кроме Кэлли, не знал, что он сержант. Тот самый сержант Джордан Донован Харрис, о подвиге которого с прошлого Рождества все только и говорили.

Надо отдать должное, сержант поступил круто. Ушел в тень, расстался с прошлым, стал совсем другим человеком. Может, спросить, как это делается?

Ее это раздражало. Она чувствовала себя обманутой и ничего не могла с этим поделать. Но все же Кэлли понимала, что скрывать что-то — даже с самыми лучшими намерениями — опасно, что рано или поздно это плохо кончится. Она простила Харриса, когда он рассказал о своей матери и обо всем том, что случилось из-за его славы. А потом ее вдруг осенило. Разве это не шанс? Стоит только сделать один звонок, и сюда нагрянут толпы репортеров. У всех будут брать интервью. Продав этот секрет, можно заработать кучу денег. Обменять Джей Ди на обеспеченное будущее для себя.

Единственная проблема заключалась в том, что она дала слово. Пообещала, что никому ничего не скажет. К тому же он ей нравился.

От барбекю пахнуло дымком, и желудок тут же заурчал в предвкушении обеда. В последнее время она ела как поросенок и ничего не могла с собой поделать. Это плохо. Сегодня же этот дурацкий день рождения. Уж хотя бы сегодня не стоит беспокоиться и волноваться.

Кэлли подошла к задней двери. Дом был тих и пуст, но не враждебен. Он как будто ждал ее. В окне, разгоняя зной, поскрипывал вентилятор.

— Кто-нибудь есть? — крикнула Кэлли, забросив в комнату сумку и проигрыватель.

Никто не ответил. Она подошла к раковине — напиться и ополоснуть лицо. В романе старушки Джорджетты Хейр, книги которой она нашла в забитом до отказа шкафу, женщины всегда обтирали запястья, когда были чем-то расстроены.

Кэлли подставила запястья под холодную струю, но легче не стало.

Решив подождать всех на крыльце, она направилась к двери. «С днем рождения тебя».

Кэлли открыла дверь на веранду — и мир взорвался.

— С днем рождения! — прокричал хор голосов. — Сюрприз!

Кэлли замерла в дверном проеме. В какой-то момент все расплылось и смешалось — улыбающиеся лица, ленты, шары и даже столик на лужайке с огромным трехъярусным тортом и горкой завернутых в яркую бумагу подарков.

Из динамиков рвалась знакомая мелодия — «Сегодня твой день рождения».

— Кэлли! — прыгая от избытка чувств, прокричал Аарон. — Как тебе сюрприз? Не ждала?

Опомнившись, она закрыла рот и молча кивнула. Все было как в телевизоре — все поздравляли ее, играла музыка, люди хлопали в ладоши.

Разница была только одна. Но большая. Девочки в телевизоре всегда выглядели нарядными, как куклы, и сияли от радости и благодарности. Кэлли ничего подобного изобразить не могла. Она попыталась и даже почти заставила себя улыбнуться и сказать спасибо, но вместо этого только расплакалась.

Она стояла перед всеми и всхлипывала. Позор, да и только, но что поделаешь. Она плакала от счастья, оттого что кто-то вспомнил наконец о ней и устроил праздник. Плакала оттого, что ничего подобного в ее жизни никогда не было. Плакала оттого, что обрела верных друзей, ставших для нее почти семьей. А еще оттого, что все это кончится вместе с летом.

— Эй, ну хватит. — Оказавшийся рядом Люк выглядел неловким и одновременно галантным. — Ты в порядке?

— Ты должна радоваться. — Вид у Аарона был такой расстроенный, что Кэлли улыбнулась сквозь слезы. — Если не заметила, у нас вечеринка.

— Заметила. — Она благодарно кивнула Кейт, протянувшей ей салфетку и вытерла лицо. — И очень рада.

На лужайке собралась целая толпа — Кейт и Аарон, Джей Ди, миссис Ньюман и Люк, Йоланда со своим дружком, Ричи.

Потом были какие-то игры и много-много еды. Аарон учил всех, как правильно делать маршмеллоу: подержать над огнем, пока не вспыхнет, снять черный налет, закатать в разноцветные М & M's, положить на крекер и прижать другим. Люк сделал по меньшей мере четыре и все съел, а Кэлли только смотрела и завидовала — как хорошо тем, кто может есть все, что хочет, и не толстеть. Впрочем, она запретила себе беспокоиться по каким бы то ни было причинам и тоже съела свою долю.

Потом ее мучила жажда, заглушить которую не получилось даже литровой бутылкой воды.

Снова накатило головокружение, но Кэлли закрыла глаза и заскользила по его волнам, как серфингист.

— Спасибо, — прошептала она, зная, что ее никто не слышит. Они, наверное, даже не поняли, что этот день стал самым счастливым в ее жизни.