Глава 16

Александра была так удивлена, что на короткий миг даже подумала, будто ослышалась. Но сестры выжидающе смотрели на нее. Оуэн в городе? Ее сердце безудержно заколотилось.

Она не знала, что и думать. За прошедшие с момента их разлуки девять лет Оуэн, вероятно, много раз бывал в городе — но никогда до этого не пытался с ней встретиться. Месяц-другой назад Александра, возможно, пришла бы в восторг от этой новости, но теперь она была просто ошеломлена.

Почему он снова появился в ее жизни?

Что все это значило?

Александра пыталась успокоиться, но сердце продолжало учащенно биться. В памяти то и дело всплывали восхитительные воспоминания, в которых ярко, словно солнце, сиял образ Оуэна. Он улыбался, он был ее лучшим другом. Но одновременно Оуэн был ее возлюбленным, и Александра вспомнила, как таяла в его объятиях от жарких, страстных поцелуев.

Внутри все мучительно сжалось.

Но стоило Александре представить Оуэна, его окутанный золотистым сиянием образ, его улыбку, его задорные глаза, темнеющие от страсти, как перед мысленным взором настойчиво замаячил Стивен. Все тело сковало напряжением, и, бросив взгляд на украшавший запястье браслет, Александра вспомнила, как они занимались любовью сегодня утром. Теперь она любила Стивена — а Оуэн женился на другой женщине много лет тому назад.

— Почему он разыскивает меня — после стольких лет? — еле слышно спросила Александра.

Оливия снова сжала ее руку.

— Возможно, нам лучше присесть, Александра.

Старшая сестра вздрогнула, чувствуя, как все внутри сжимается от страха. Она сразу поняла, что у Оливии есть и другие новости, которые едва ли обещают быть хорошими.

— С ним все в порядке?

Мрачно улыбнувшись, Оливия потянула Александру за собой, к распахнутым дверям ближайшей к ним комнаты.

— Он выглядит неважно — особенно в сложившихся обстоятельствах.

Что все это значило? Александра послушно двинулась за сестрой в золотую гостиную.

— Ты расстроена, — заметила Кори странным голосом, снова переглянувшись с Оливией.

Александра поймала себя на том, что опять задыхается от волнения.

— О чем вы умалчиваете? Ясно ведь, что вы скрываете что-то серьезное. И разумеется, я расстроена.

Оуэн был настоящей, возвышенной любовью — любовью всей ее жизни. Она все еще любила его. Разумеется, любила. Александра понимала, что всегда будет любить его — и считать своим близким другом, — но это нисколько не изменит ее чувств к Стивену.

Оливия сжала плечо старшей сестры.

— Оуэн теперь вдовец, Александра. Он похоронил жену шесть месяцев назад.

Приступ удушья схватил Александру за горло, колени тут же ослабли. Поймав ее за локоть, Оливия с тревогой воскликнула:

— Тебе плохо? Ты не упадешь в обморок?

Потрясение Александры было безграничным. Жена Оуэна умерла. И он приехал к ней, своей прежней возлюбленной…

По-прежнему задыхаясь, она на негнущихся ногах добралась до стула и рухнула на него. Отчаянно пульсировавшие виски, казалось, сейчас взорвутся. Александра слишком хорошо знала Оуэна, чтобы понимать, какими горем и скорбью он сейчас объят, и ее беспокойство за бывшего жениха не знало границ. Но, несмотря на искреннее сочувствие Оуэну, в сознании существовал только образ Стивена — темный, мощный и почему-то обвиняющий.

Александра судорожно глотнула воздух ртом.

Теперь она была со Стивеном. И носила под сердцем его ребенка.

Не было ровным счетом никакого повода чувствовать себя пойманной врасплох между двумя диаметрально противоположными, мощными силами, которые угрожающе тянули ее в разных направлениях. Александра любила Стивена, хотя и не осмеливалась признаться ему в этом — даже притом, что была лишь его любовницей и никогда не смогла бы стать кем-то большим.

— Он несчастен, опустошен? Как он себя чувствует?

— Не знаю, опустошен ли он, но счастливым его не назовешь. Он сильно изменился, — печально сказала Оливия. — Я помнила его энергичным и жизнерадостным, веселым, в любое мгновение готовым улыбнуться или рассмеяться. Теперь же он стал мрачным, Александра, и грустным.

— Он выглядел очень грустным, — серьезно добавила Кори. — Но он горел желанием видеть тебя.

Александра застыла на месте, еще больше насторожившись.

— Его состояние объяснимо — он ведь в трауре. — Она сильно беспокоилась об Оуэне, и именно эта тревога встряхнула ее, позволила вернуться к реальности и найти разумное объяснение его визиту. — Должно быть, ему нужно дружеское плечо. Разумеется, ему нужен друг, искреннее участие! Неудивительно, что он разыскивал меня.

Александра вдруг осознала, что Оуэн наверняка и не думал о возобновлении их отношений. Что же она испытывала — облегчение? Или тревогу? В душе царило полное смятение. Александра знала наверняка только одно: она должна увидеться с Оуэном и утешить, поддержать его, если сможет. И Стивен обязательно все поймет.

Оливия уселась рядом, пристально глядя на нее.

— Оуэн был очень разочарован тем, что не застал тебя дома.

Услышав в тоне сестры скрытый намек, Александра подняла на нее глаза. О чем это думала Оливия? О том, что они с Оуэном могут возродить их восхитительную любовную историю?

— Он явно приехал в город не с романтическими намерениями, — решительно бросила Александра.

Сестры снова быстро переглянулись.

— Откуда ты это знаешь? — осторожно спросила Оливия.

— Это очевидно: прошло уже девять лет с момента нашей разлуки, и сейчас он носит траур по покойной жене. — В голосе Александры неожиданно для нее самой послышалась непривычная резкость.

На самом деле она совсем не была уверена в том, что говорила, и, несмотря на нахлынувшие теперь воспоминания, ощущала в душе лишь смятение. А вдруг Оуэн скажет, что никогда не переставал любить ее — что никогда не забывал ее? Растерянная, испуганная, Александра задрожала при мысли о Стивене. Она нисколько не сомневалась в том, что ему не понравился бы Оуэн. А бывший жених, разумеется, не одобрил бы ее нынешний образ жизни. Благородный Оуэн даже мог подумать, что Стивен вот-вот женится на ней.

— Оливия, что ты сказала Оуэну? Как объяснила, что я больше не живу дома?

— Я объяснила ему, что сейчас ты гостишь в Клервуде. Не думаю, что он понял, в каком качестве. — Оливия многозначительно посмотрела на старшую сестру.

— Оуэн сказал, что навестит тебя здесь, — добавила Кори. — Думаю, он очень скоро обо всем узнает.

Александра глотнула воздух ртом, не в силах справиться с охватившей ее паникой.

— У меня никогда не было секретов от Оуэна, и я не собираюсь ничего скрывать от него теперь. Как бы то ни было, он достаточно быстро поймет, что я — любовница Стивена.

Александра приняла решение. Оуэн, несомненно, нуждался в ней, но лишь как в преданном друге, он явно приехал в город не для того, чтобы возобновить их романтические отношения. А даже если и так, это не имело значения, ведь она не могла ответить на его чувства.

— Если Оуэн не появится здесь завтра, я сама нанесу ему визит — в надежде возобновить нашу дружбу. Где он остановился?

— Он живет у лорда и леди Бладжен в Гринвиче, — ответила Оливия.

Александра не была знакома с этой парой. Она потерла пульсирующие виски. Сейчас Александра в полной мере осознавала: она горит желанием увидеть Оуэна, но лишь для того, чтобы утешить, облегчить его страдания, поддержать, если понадобится.

Оливия снова погладила ее по руке.

— С тобой все в порядке? Ты белая как полотно.

— Я никак не могу оправиться от шока, — призналась Александра. — К тому же я беспокоюсь об Оуэне.

— Конечно, беспокоишься, — задумчиво поддакнула Оливия, устремив на нее свой мудрый взор.

Александра взглянула в добрые, полные искренней тревоги глаза Оливии. В этих глазах горел немой вопрос, который старшей сестре не нравился. Оливия хотела знать, остались ли у Александры романтические чувства к прежнему воздыхателю.

— Так что же ты будешь делать? — по привычке в лоб спросила Кори. — Когда снова увидишься с Оуэном?

При мысли о неизбежной встрече тело Александры натянулось, как струна.

— Я предложу ему свою поддержку, Кори.

Младшие сестры в который раз переглянулись.

— Она спрашивала не об этом, — промолвила Оливия.

Александра вскочила на ноги и принялась в волнении расхаживать по комнате. Сестры не знали о том, что она ждет ребенка. В противном случае они бы, естественно, перестали намекать на то, что между нею и Оуэном еще может возникнуть нечто романтическое. И девочкам нравился Стивен — они ясно дали понять, какое впечатление произвело на них его великодушие.

— Когда-то ты так сильно любила Оуэна! — напомнила Кори. — Помню, как ты рыдала по ночам и засыпала в слезах.

Александра судорожно выдохнула:

— Это осталось в прошлом!

Оливия была одной из самых благоразумных женщин, которых она знала, — средняя сестра всегда была доверенным лицом Александры, и теперь им стоило переговорить с глазу на глаз.

— Кори, не могла бы ты найти Гильермо, дворецкого, и сказать ему, что сегодня у нас обед на троих?

Кори улыбнулась:

— Клервуд сказал, что нам следует приехать как раз на обед.

Когда младшая сестра ушла, Александра внимательно посмотрела на Оливию. Та сказала:

— Ты кажешься удивительно сдержанной, учитывая то, что испытала такое потрясение: узнала, что любовь всей твоей жизни в городе, что он ищет тебя, что отныне он свободен.

— Теперь я со Стивеном, кому, как не тебе, это знать.

Оливия немного помедлила, о чем-то раздумывая, потом решилась спросить:

— Стивен сделает тебе предложение?

Потрясенная этим бесхитростным вопросом, Александра застыла на месте:

— Оливия, что ты! Тебе не хуже моего известно, что он никогда не счел бы меня подходящей кандидатурой на роль его герцогини.

Линия рта Оливии стала твердой.

— Ради всего святого, на свете немало герцогов — и принцев, и даже королей, — которые женятся на бедных простолюдинках! Ты была бы замечательной герцогиней!

Сердце Александры екнуло.

— Пожалуйста, не надо! — взмолилась она, потом сжала руку сестры и зашептала: — Оливия, я отослала Кори, потому что есть нечто важное — то, что мне позарез нужно с тобой обсудить.

Оливия изумленно воззрилась на нее:

— Что случилось?

— Я беременна. Ты первая, кто узнал об этом, — я никому еще не говорила.

У Оливии от волнения перехватило дыхание.

— Александра! — Глаза средней сестры округлились от потрясения. — Ты не сказала Клервуду?

— Нет. Боюсь, герцог решит, что моя беременность — лишь уловка, с помощью которой я обманом хочу заставить его жениться на себе. — Александра взглянула на сестру и нервно добавила: — Когда мы были вместе в первый раз, Стивен решил, что я пытаюсь хитростью выскочить за него замуж: тогда я не сказала ему о своей девственности.

Оливия побледнела, а Александра продолжила:

— Он был так зол! Я не смогу вытерпеть его гнев еще раз.

Оливия втянула воздух ртом, силясь прийти в себя, и решительно встала.

— Ему следует жениться на тебе, Александра. Это будет благородно. Неудивительно, что ты настаиваешь на том, чтобы остаться с Клервудом.

— Нечестно заставлять его делать что-то против воли — к тому же он тебе понравился. Ты сама знаешь, что он — хороший человек.

— Да, знаю. Но теперь, когда мне известно о том, что ты ждешь его ребенка, я убеждена: он должен жениться на тебе. Твое положение меняет все! Ты беременна — это ведь на самом деле радостное известие! И безусловно, теперь он женится на тебе. Не могу поверить, что ты боишься сказать ему об этом. — Оливия расплылась в счастливой улыбке, несомненно думая о появлении на свет племянника или племянницы.

Александра задрожала.

— Я… я люблю его, но мне так страшно, когда он в гневе.

— Он что, поднял на тебя руку? Причинил тебе боль? — ужаснулась Оливия.

— Нет, он не причинил мне боль — в физическом смысле слова. Оливия, мне кажется, что он испытывает ко мне нежную привязанность, и новость о ребенке могла бы даже его обрадовать. Но… я так боюсь, что ошибаюсь, что он снова обвинит меня в коварстве — и на этом все между нами будет кончено.

Оливия, мрачная и рассерженная словами сестры, сжала ее руку:

— Александра, да он должен обожать тебя! Преклоняться перед тобой, с ума сходить от любви к тебе!

— Прекрати!

— Боготворить тебя, как когда-то — Оуэн!

Александра выдернула свою руку:

— Это нечестно. Оуэн вообще тут ни при чем.

— В самом деле? Я уверена только в одном: Оуэн все еще любит тебя, и, если Клервуд тебя бросит, твой прежний жених никогда не позволит тебе в одиночку растить ребенка.

— Перестань! Ты не можешь знать этого наверняка. — Александра обхватила себя руками. — Пожалуйста, остановись, это просто смешно! Я люблю Стивена, и мои чувства к нему не изменятся.

Нахмурившись, Оливия неодобрительно покачала головой:

— Ты должна сказать ему о ребенке — немедленно. А потом посмотрим, что произойдет.

Александра не верила своим ушам: Оливия ждала, что Стивен задумается о браке с какой-то нищей швеей! Мало этого, сестра считала Оуэна рыцарем на белом коне, который обязательно спасет Александру, если Стивен откажется на ней жениться. Но Оуэн и был рыцарем на белом коне, в отчаянии думала Александра. Он всегда был добрым, заботливым — а еще настоящим человеком чести. Его не обеспокоили бы сплетни — или ее репутация.

Александра отогнала от себя эти мысли, заставлявшие сердце ныть от острой боли.

— Я всегда знала, что наши отношения со Стивеном не будут длиться вечно.

— Почему нет? Потому что ты с какой-то стати недостаточно хороша для него? — вскинулась Оливия. — Клервуд был очень щедр ко всем нам. Но если он не женится, тебе стоит еще раз подумать о том, как быть дальше.

Александра погрузилась в молчание: на кону стояло будущее ребенка, и, возможно, сестра была права.

Оливия пристально взглянула на сестру и с жаром добавила:

— Я знаю, ты уверена в том, что любишь Клервуда, но так ли это на самом деле? Я ведь помню, как сильно ты любила Оуэна! И не думаю, что такая любовь может когда-либо умереть.

Джефферсон не ответил на письменное приглашение Джулии, которое доставил ее слуга, тотчас же. Прошло несколько дней, а ответа все не было, и Джулия начала думать, что американец решил отказаться от приглашения — а заодно и от ее более чем очевидных, хотя и весьма осторожных авансов. Но в тот самый момент, когда она совсем отчаялась, пришел ответ с извинениями: оказалось, что все это время Тайн провел на юге Шотландии. Джулия испытала неимоверное облегчение, когда осознала, что он принял предложение составить ей компанию во время поездки верхом по сельской местности. Она была вне себя от приятного волнения.

Теперь Джулия то и дело украдкой глядела на Джефферсона. Странно, но у нее пересохло во рту и перехватило дыхание. Усевшись верхом, герцогиня и ее гость вывели лошадей из конюшни. Тайн не проронил ни слова с момента приезда, лишь поприветствовал хозяйку дома и вежливо осведомился о ее самочувствии. Джулия попыталась ответить ему с обычной вежливостью и бесстрастностью, которых на самом деле совсем сейчас не ощущала, но это оказалось практически невозможным. Джефферсон выглядел еще мощнее и мужественнее, еще привлекательнее, чем прежде. Он, казалось, заполнял собой все окружающее пространство. Джулия чутко улавливала близкое соседство столь притягательного мужчины. Напряженность, которую она ощущала во время его первого визита, усилилась настолько, что стала почти невыносимой.

Джулия осторожно посмотрела на Тайна и поймала на себе его пристальный взгляд — смелый, полный типично мужского интереса. Ее сердце едва не вырвалось из груди.

— Вам понравилось в Шотландии?

— Да, разумеется. Моя мать родом из Глазго.

Любопытно, Джулия и не знала об этом!

— Насколько я знаю, один из моих предков по отцовской линии родился на Западных островах, недалеко от Шотландии, — заметила она.

— Тогда, получается, у нас с вами есть кое-что общее. — Джефферсон снова по-особенному, внимательно взглянул на нее, но тут же поспешил отвести глаза.

Джулия то и дело спрашивала себя, что же не так с ее гостем: сейчас он был непривычно тихим, отстраненным.

— Вы насладились вашим пребыванием здесь? — вежливо осведомилась она, надеясь, что ошибается и на самом деле все в порядке.

— Да. — Джефферсон наконец-то снова взглянул на герцогиню, и на его лице появилась вымученная улыбка. — Мне следовало приехать, чтобы навестить могилу дочери, еще несколько десятков лет назад.

Джулия вздрогнула: Тайн сказал ей нечто очень личное, сокровенное. Как бы ей хотелось поведать ему о своей жизни — о Томе… Но она не решалась.

— Я рада, что вы наконец-то сделали это. Надеюсь, поездка принесла вам облегчение.

Он смолк на мгновение, потом кивнул:

— Да, конечно.

И вдруг у Джулии вырвалось:

— Много лет назад я решила не навещать могилу своего мужа.

Тайн снова пронзил ее взглядом:

— Простите мне мое любопытство — а почему нет?

— Он умер пятнадцать лет назад, и я устала постоянно выражать свои почтение и скорбь. — Она безразлично пожала плечами. — Или притворяться, что действительно их чувствую.

— Я слышал, что ваш муж был отъявленным мерзавцем, — выпалил Тайн.

Джулия задумчиво прикусила губу.

— Он был холодным, тяжелым человеком… и часто — жестоким.

— Вы заслужили лучшей доли. Но тогда почему вам нужно все время выражать ему почтение?

Горячность, мелькнувшая в его тоне, удивила ее.

— Это мой долг, мистер Джефферсон.

— О да, ну конечно! Долг в этой стране — все.

И он перевел взгляд куда-то вперед.

Встревоженная, Джулия как изваяние застыла на месте.

Что-то было не так, она ясно чувствовала это.

— Вы, разумеется, верите в чувство долга?

— Я не знаю, герцогиня. Там, откуда я родом, человеку для выживания нужны достоинство, бесстрашие и честолюбие, а не чувство долга.

Джулия чувствовала себя так, будто ей дали пощечину. Она отвернулась, дрожа всем телом.

— Выходит, на самом деле у нас с вами нет ничего общего, не так ли? — тихо констатировал Джефферсон.

Герцогиня часто замигала, пытаясь отогнать подступившие вдруг слезы. Что-то действительно было не так — но она и представить себе не могла, в чем дело.

— Пустимся галопом, во весь опор? — с усилием произнесла Джулия и расплылась в притворно-радостной, фальшивой улыбке.

— А вы можете управлять этой кобылой? Она выглядит норовистой, — отозвался он.

— Да, могу, — бросила Джулия сквозь зубы, не глядя на Тайна. И, не дожидаясь ответа, она пустила лошадь легким галопом. Герцогиня слышала, как гость скачет следом за ней, ощущая себя униженной — и безмерно несчастной.

Какой же глупой она была! Вообразила, будто между ней и этим американцем существует взаимное влечение!

В этот момент Джулия заметила впереди низкую каменную стену.

— Вы можете избежать прыжка через препятствие, повернув направо, мистер Джефферсон! — крикнула она.

Широкая трехфутовая каменная стена маячила все ближе. Джулия даже не оглянулась на Тайна, она пришпорила свою кобылу, готовясь к прыжку. Стук копыт стих, и герцогиня поняла, что американец резко остановил своего коня. Но она по-прежнему приближалась к стене и вскоре легко вспорхнула над препятствием. Уже по другую сторону стены Джулия осадила лошадь, но впервые в жизни не почувствовала радости от прыжка. Она была для этого слишком расстроенна и смущена.

Герцогиня похлопала лошадь по шее и обернулась к препятствию, которое только что взяла. Джефферсон остался по ту сторону стены, и Джулия жестом предложила ему принять немного вправо.

Но Тайн проигнорировал ее совет. Вместо этого он легким галопом приблизился к стене, заставив Джулию в изумлении замереть на месте: он собирался совершить прыжок! Опытная наездница, герцогиня мгновенно поняла, что американец и понятия не имел о том, как берутся препятствия. Уздечка съехала с его мерина, что могло существенно осложнить прыжок — и это еще в лучшем случае. Но Джефферсон, казалось, не замечал проблемы, он лишь сильнее пришпорил коня, заставляя того нестись еще быстрее — такая опрометчивость могла обернуться катастрофой.

— Закрепите узду! — что было мочи закричала Джулия. — Подберите ее!

Но было уже слишком поздно. Конь и всадник перемахнули через препятствие — увы, слишком неуклюже. Не чувствуя узды, потеряв управление, мерин неловко покачнулся и ударился задними копытами о каменную стену. К этому моменту Джефферсон уже утратил равновесие, и Джулия с ужасом заметила, что он потерял стремя. Мерин споткнулся, и Джефферсон едва не слетел вниз, но успел вовремя схватиться за конскую гриву и, восстановив равновесие, надежно усесться в седле.

Когда Тайн пустил коня рысью, а потом постепенно перевел его на шаг, Джулия почувствовала несказанное облегчение: все обошлось! Немного оправившись от испуга, она попыталась напустить на себя безразличный вид, чтобы ничем не выдать своей реакции на худшую демонстрацию искусства верховой езды, которую ей когда-либо приходилось видеть. Джулия с непроницаемым лицом обернулась к Тайну, который остановился рядом, запыхавшийся и покрасневший.

— С вами все в порядке?

— Ну, как вам мой прыжок? — спросил он.

— О, дорогой мой, — невольно расплылась в улыбке Джулия. — Вы никогда не брали препятствия, не так ли?

— Мы в Америке обычно стараемся избегать подобных барьеров, — объяснил Джефферсон, все еще отдуваясь. — Наши лошади поворачиваются от легкого пинка, останавливаются на «тпру» и перемахивают через заборы только после хорошего удара кнутом.

Джулия поймала себя на том, что искренне заинтересовалась его рассказом, и охватившая душу тревога начала ослабевать.

— Есть определенная техника прыжка, — сказала она и снова спросила: — Вы в порядке?

— Если не считать унижения, которое я почувствовал, то да. — Джефферсон взглянул на нее и, спрыгнув на землю, встал на колени, чтобы проверить состояние задних ног своего коня.

Джулия соскользнула со своей лошади и опустилась на колени рядом с американцем.

— Ни единой ссадины — с вашим мерином все в порядке, — заметила она и выпрямилась.

Джефферсон поднялся следом.

— Слава богу, все обошлось. Мне бы не хотелось травмировать одну из ваших лошадей.

И в это мгновение Джулия вдруг осознала, как близко они стоят друг к другу. Герцогиня тут же застыла на месте, чувствуя, как громко бьется сердце. Их разъединяли всего несколько дюймов, и было так трудно думать о чем-либо, кроме мужчины, с которым она оказалась наедине в этой сельской глуши.

Джефферсон внимательно смотрел на нее, словно чувствовал то же самое, и его глаза постепенно темнели.

Джулия понимала, что должна хоть что-то сказать, чтобы нарушить неловкий момент, но она не могла отвести взгляд от его янтарных глаз, которые теперь тлели, будто угли.

— Вы полны сюрпризов, герцогиня, — резко бросил Джефферсон.

Джулия хотела что-нибудь сказать, действительно хотела. Но никакие слова не шли на ум сейчас, когда она смотрела в эти прекрасные глаза, — и столь желанный мужчина тоже не мог оторвать от нее взора.

— Черт, — с досадой пробормотал Тайн, не в силах совладать с собственными чувствами, и наклонился к Джулии. Ошеломленная, она замерла на месте, но кровь уже яростно кипела в ее жилах. Мощные руки американца обняли ее за плечи — прикосновение Джефферсона показалось ей восхитительным.

— Джулия, — хрипло произнес он.

— Тайн… — выдохнула она.

— Я скоро уезжаю, — прошептал Джефферсон, привлекая Джулию ближе.

Она была в его объятиях, ее бедра прижимались к его ногам, ее грудь буквально вдавилась в его широкий мощный торс. Джулия взглянула на губы Тайна, отчаянно желая, чтобы он поцеловал ее.

Глаза Джефферсона сверкнули, и он притянул герцогиню еще ближе, надежно сомкнув вокруг ее изящной фигурки свои могучие руки. Его губы коснулись ее уст.

Джулия вскрикнула, потрясенная сладостным прикосновением губ Тайна, и он прильнул к ней еще сильнее. Они слились в глубоком, страстном поцелуе, их языки переплелись. Сейчас Джулия чувствовала каждую частичку твердого, возбужденного тела Тайна. Она крепко сжала его за плечи, собираясь ответить на горячий поцелуй. Но Тайн оторвался от ее губ и, тяжело дыша, отступил назад.

— Думаю, это было нашим прощанием, — обреченно сказал он.

Александра только что закончила экскурсию по дому для своих сестер. За этот час тревоги почти исчезли, отступив куда-то к задворкам сознания, и было так чудесно провести время с Оливией и Кори… Александра знала, что, когда девочки отправятся обратно, в Эджмонт-Уэй, она почувствует себя подавленной и одинокой.

Александра и ее сестры как раз спускались вниз, когда у основания лестницы появился Гильермо.

— Мисс Болтон, у вас еще один гость.

От удивления Александра споткнулась на ровном месте и тут же спросила себя, не пожаловали ли снова Ариэлла и Элис. Но в ту же секунду отмела эту мысль: чтобы добраться от домов ее новых подруг до Клервуда, требовалось немало времени, к тому же они виделись буквально вчера.

— Кто приехал? — осведомилась Александра. И тут же неожиданно поняла, кем был новый посетитель: уловила это необъяснимым чутьем, даже не взглянув на визитную карточку, лежавшую на серебряном подносе, который держал Гильермо.

Александра задрожала, уже мало сомневаясь в том, что к ней пожаловал Оуэн. Гильермо тут же подтвердил ее подозрения:

— Лорд Сент-Джеймс прибыл с визитом, он ждет в золотой гостиной.

Почти спустившись с лестницы, Александра замерла на месте, вцепившись рукой в перила.

— Пожалуйста, передайте повару, что за обедом, возможно, нас будет четверо, — осторожно сказала она.

Дворецкий кивнул и поспешил ретироваться. Александра прошла через холл, сестры следовали за ней. Ни одна из них не произнесла ни слова.

Оуэн стоял у дивана, недалеко от распахнутых настежь дверей — Александра мгновенно узнала его высокую, подтянутую фигуру. Он обернулся.

Александра нерешительно застыла на пороге. Прошло девять лет. Когда-то Оуэн был красивым молодым человеком. Сейчас бывшему жениху было тридцать, и он казался даже более привлекательным и энергичным, чем прежде, — годы явно пошли ему на пользу. Александру била дрожь, но сердце наполнилось теплотой. Она невольно расплылась в улыбке.

Оуэн не улыбнулся в ответ, он застыл на месте, окидывая ее пристальным взором с головы до ног.

— Александра! — наконец-то сказал он. — Боже мой, как я рад тебя видеть!

Она ринулась вперед, Оуэн тоже пошел к ней. В центре комнаты они встретились, сразу схватившись за руки. Ладони Оуэна были такими знакомыми — большими, теплыми, сильными.

— Я тоже рада видеть тебя, Оуэн, — прошептала она, нисколько не кривя душой.

— Ты совершенно не изменилась, — хриплым от волнения голосом сказал он, медленно рассматривая каждую черточку ее лица, — и все же ты еще красивее, чем когда бы то ни было.

Александра снова улыбнулась:

— Я — не ослепительная красавица, способная свести с ума, и мы с тобой прекрасно знаем это. К тому же я теперь — незамужняя немолодая женщина.

Впервые с момента их встречи лицо Оуэна озарилось улыбкой, и ее сердце затрепетало. Помнится, когда-то его улыбки озаряли все вокруг, сейчас же это была лишь бледная тень прошлого великолепия — что, впрочем, было вполне объяснимо, ведь он только что потерял жену.

— Если ты — немолодая, то я — просто старик, — возразил Оуэн. — И ты так прекрасна — а мы слишком давно не виделись, — что мое сердце колотится безумно, и я никак не могу его унять.

Александра почувствовала, что ее собственное сердце тоже забилось чаще. А еще вдруг осознала, что они по-прежнему держатся за руки. Она мягко освободила свою руку и сказала:

— Я так сожалею по поводу кончины леди Сент-Джеймс!

Улыбка сбежала с лица Оуэна, и он взглянул Александре в глаза:

— Спасибо. Она была доброй, великодушной женщиной, и все произошло так быстро, что мне потребовалось немало времени, чтобы оправиться от потрясения.

Александра коснулась его локтя:

— Присядем? И надеюсь, ты составишь нам с сестрами компанию за обедом?

Она оглянулась. Оливия и Кори по-прежнему нерешительно топтались на пороге комнаты.

Оуэн улыбнулся им:

— С большим удовольствием останусь на обед. Добрый день, мисс Болтон, привет, Кори. — Он снова обернулся к Александре: — Никак не могу привыкнуть к твоим сестрам. Когда я последний раз видел их, они были маленькими девочками. Они обе такие красивые — и ты замечательно вырастила их.

Глаза Оуэна, излучавшие теплоту, вдруг изменились и стали острыми, проницательными, стоило ему заметить на Александре дорогое платье из малинового шелка — и бриллиантовый браслет, стоивший целое состояние, на ее запястье.

Александра вспыхнула. Она была одета как знатная, богатая леди — тогда как на сестрах красовались старомодные и много раз штопанные платья.

— Я делала все, что было в моих силах, — ответила Александра.

— Как я понимаю, герцога нет дома? — вдруг спросил Оуэн.

— Он сегодня в Манчестере, — объяснила она, чувствуя себя теперь крайне неловко.

Оуэн внимательно посмотрел на нее:

— Нам нужно многое обсудить, наверстать упущенное.

— Да, обязательно. — Александра решительно улыбнулась. — Почему бы нам не перекусить, ведь уже половина второго? А потом мы можем прогуляться по саду и предаться воспоминаниям.

— Мне бы этого хотелось… очень.

Они восхитительно перекусили, завершив обед, состоявший из жареной цесарки, лимонными пирожными и изысканным сотерном. Оуэн любезно отодвинул стул Александры, и она улыбнулась ему. Находиться в компании бывшего возлюбленного было так же естественно, как в обществе сестер. Казалось, будто они не виделись всего несколько дней, а не долгие годы. Первоначальная неловкость исчезла. Они с Оуэном были лучшими друзьями — и всегда будут лучшими друзьями, подумала Александра.

И все-таки они были ближе, чем просто друзья. Конечно, между ними существовало нечто большее — их прошлое.

Они болтали о светских приемах, пикниках и играх в крокет, на которых бывали вместе, о радостных моментах на кухне Элизабет, проведенных в ожидании сахарного печенья, которое вот-вот должны были подать. Они вспомнили несметное число маленьких деталей счастливого прошлого — восхитительных мгновений, о которых Александра и думать забыла. Однажды Кори отправилась ловить рыбу и пропала на целый день: все думали, что девочка упала в озеро, но после долгих поисков ее обнаружили спящей на заднем сиденье кареты под ворохом одеял. А еще они дружно припомнили Рождество, в которое Эджмонт вернулся из Парижа, заботливо привезя подарки для всех, и время, когда Оуэн сильно потянул лодыжку и Элизабет настояла на том, чтобы он остался в их доме до полного выздоровления. Тогда Оуэн остановился в комнате для гостей, и Александра развлекала его играми в шашки, домино и карты. А еще она читала ему — до тех пор, пока однажды не поняла, что лодыжка давно была в порядке, а Оуэн симулировал травму, чтобы подольше оставаться с ней рядом. Притворно рассердившись, Александра метнула подушку прямо в голову возлюбленному. Он поймал «снаряд» и бросил в нее, а потом они вместе повалились на кровать, смеясь и радостно визжа, разметав все подушки и, наконец, слившись в горячем поцелуе. Именно в этот момент, как водится, в комнату вошла Элизабет — она нахмурилась, но, безусловно, на самом деле и не думала сердиться. Ах, какими же славными были те старые времена…

Рука Оуэна по-прежнему покоилась на спинке стула Александры. Теперь она чутко улавливала его присутствие. Бывший возлюбленный оставался все таким же обаятельным, как и прежде. Александра по-прежнему с нежностью относилась к Оуэну, несмотря на то что с момента их расставания прошло так много лет, несмотря на его брак с другой женщиной… Но стоило Оуэну коснуться ее руки, как в душе возникло знакомое, но не ошеломляющее, не обжигающее страстью чувство. Оно было успокаивающим, но не волнующим. К тому же на протяжении всего обеда перед мысленным взором Александры стоял образ Стивена.

Она ощущала что-то вроде вины за то, что так хорошо проводит сейчас время с Оуэном.

— Думаю, нам пора домой, — вдруг с грустью сказала Оливия.

— Я не хочу домой, — по привычке откровенно бросила Кори.

Александра переглянулась с Оуэном, и, когда он улыбнулся ей, ее лицо озарилось ответной улыбкой. Александра знала наверняка: Оуэн думает о том же, что и она.

— Девочки, почему бы вам не остаться здесь на ночь? В этом доме много комнат для гостей, а мы так давно не виделись — и никак не наговоримся.

Кори завизжала от восторга:

— Мне бы так хотелось остаться!

Оливия перевела взгляд со старшей сестры на Оуэна, потом взволнованно спросила:

— А кто позаботится об отце?

Александра тут же помрачнела, но Оуэн легонько тронул ее за локоть:

— Он может справиться без вас ночь-другую, даже не сомневайтесь.

Она с благодарностью взглянула на бывшего жениха. Он был прав.

— Мы и так слишком избаловали отца.

— Разумеется, избаловали, — поддакнул Оуэн, внимательно изучая ее лицо. Потом он расплылся в улыбке. — Ты обещала мне прогулку по саду.

— И я не забыла, — усмехнулась Александра.

Когда они вышли из столовой, Александра дала распоряжения слугам, попросив приготовить две комнаты для гостей. Сестер проводили наверх, и она наконец-то осталась с Оуэном наедине. Вдруг разволновавшись, Александра вцепилась в гладкие деревянные перила лестницы. Возможно, гулять и предаваться воспоминаниям в обществе бывшего возлюбленного было не самой лучшей идеей.

— Я рад, что твои сестры останутся здесь на ночь, — сказал Оуэн. — Видно, что вы скучаете друг по другу.

Александра перехватила его испытующий взгляд и осознала, что избежать откровенного объяснения уже не удастся.

— Я так сильно скучаю по ним! Скучаю по Эджмонт-Уэй… Я скучаю даже по отцу.

— Даже? — Оуэн взял ее за плечи, развернув к себе, и теперь они стояли друг напротив друга. — Что происходит, Александра? У нас никогда не было секретов друг от друга, а сейчас я ровным счетом ничего не понимаю! Эджмонт-Уэй пришел в такой упадок! Что случилось?

Александра задрожала, осознавая, что Оуэн пытается осторожно дойти до темы ее пребывания в Клервуде.

— Отец буквально одержим пьянством — а заодно и страстью к азартным играм.

Глаза Оуэна чуть не вылезли из орбит от ужаса.

— Я слышал о нем нечто подобное, но счел это дурной, лживой сплетней. Мне так жаль!

Александра втянула воздух в легкие, набираясь храбрости для признания.

— Я делала все, что в моих силах. Это было так нелегко! Сейчас я занимаюсь шитьем, чтобы добывать средства к существованию.

Он был потрясен:

— Ты не шутишь?

— Нет. Я шью для леди, которые когда-то были подругами моей матери. Теперь они смотрят на меня свысока, открыто обливая презрением, и сплетничают обо мне за моей спиной. — Она запнулась, больше всего на свете желая раз и навсегда закрыть эту тему.

Оуэн вспыхнул до корней волос.

Александра долго смотрела в пол, потом решилась взглянуть в его голубые глаза.

— У нас нет секретов друг от друга, но ты никогда не спросил бы меня прямо, не так ли? Ты ведь хочешь узнать, почему я живу здесь?

Он коротко бросил:

— Это выглядит очевидным, но надеюсь, мои подозрения ошибочны.

Почувствовав, как к глазам подступают слезы, Александра коснулась его руки:

— Оуэн, после всех этих лет нашей разлуки и моего одиночества у меня появился поклонник — взрослый, добродушный сквайр. Но я просто не могла заставить себя выйти за него замуж. После всего того, что связывало нас с тобой, я не чувствовала к нему ничего столь же восхитительного, столь же светлого. И его ухаживания разбередили мои старые раны, напомнив о нашей любви.

Оуэн во все глаза смотрел на нее, уголки его губ печально опустились. Прошло немало времени, прежде чем он снова заговорил:

— Уверен, ты что-то чувствуешь к Клервуду. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты никогда не приняла бы условий подобного… соглашения, если бы не была влюблена.

Дрожь снова пронзила тело: Оуэн видел ее насквозь!

— Клервуд начал добиваться моего расположения с момента нашей первой встречи. Я сопротивлялась его ухаживаниям, разумеется, я пыталась устоять перед ним. Но он отказался смириться с моим «нет». — Александра помедлила в нерешительности, собираясь с силами. — Отец узнал обо всем, и он… он отрекся от меня.

— Не могу поверить, что твой отец так поступил! — воскликнул Оуэн, снова заливаясь краской. — Что же касается Клервуда… Разве порядочный мужчина будет тайно преследовать и соблазнять чистую, добродетельную леди?

— Не говори так! Оуэн, я действительно люблю Стивена, и он был так добр ко мне…

— Да неужели? — Его желтовато-коричневые брови с горькой издевкой взлетели вверх. — Клервуд богат, Александра, так что не стоит обманываться. Вот этот браслет для него стоит сущие гроши! Этот подарок не значит ничего, потому что герцог сказочно богат!

Она в ужасе отшатнулась:

— Пожалуйста, не говори о нем плохо!

— Почему бы и нет? До тех пор пока он не женится на тебе — а именно это он и должен сделать, — я буду считать его отъявленным негодяем, и плевать хотел на его титул!

Александра и забыла, каким честным, каким благородным был Оуэн… Она нежно погладила его по подбородку. Их взгляды встретились, и Оуэн с жаром сказал:

— Ты не заслуживаешь такой жизни. Ты достойна большего.

— Мы не вольны выбирать свою судьбу.

— Поэтому ты безропотно принимаешь эту долю?

Александра не знала, что ответить. Оуэн был бы в ярости, узнай он о ребенке.

— Я так рада, — после долгого молчания медленно произнесла она, — что мы — по-прежнему друзья. Тем не менее мне очень жаль, что ты вернулся в город при столь трагических обстоятельствах.

Александра ласково погладила его по щеке, потом опустила руку. «Нас еще слишком многое связывает», — невольно подумалось ей.

Оуэн хрипло сказал:

— Я всегда буду рядом с тобой.

Александра смахнула слезу.

— Я знаю.

И в этот момент она ощутила напряженность, которой буквально наполнилось все вокруг. Это было новое ощущение, не похожее на чувство неловкости, повисшее между ней и Оуэном. Александра оглянулась на дверь.

— А у нас гости, как я посмотрю, — сказал Стивен, и в его тоне ясно послышались насмешливые нотки. Он шагнул вперед. — Что ж, представьте нас друг другу, Александра.