Глава 46
КОРТНИ ПУЛАНСКИ

После последней лекции Кортни поспешила к себе в общежитие, надеясь, что от Эндрю пришло письмо. Они переписывались по электронной почте раз в день, а иногда и чаще. В последнем послании он предложил ей заглянуть в почтовый ящик — значит, прислал ей письмо обычной почтой. Эндрю поступил в университет штата Вашингтон — ему как футболисту дали стипендию. Кортни уехала в Чикаго и училась теперь в Иллинойском университете.

Кортни приехала в Сиэтл толстая, одинокая и несчастная. Скорее бы пролетел учебный год, думала она. К ее удивлению, последний школьный год оказался самым лучшим за все годы учебы.

За год и месяц она очень сблизилась с бабушкой. Пока отец строил мост в Южной Америке, Кортни узнала много нового. Бабушка делилась с ней своими воспоминаниями, рассказывала об истории их семьи. Первое время Кортни казалось, что бабушкин дом полон всякого старья. Конечно, во многом так и было, но многие вещи оказались настоящими семейными реликвиями. Не антиквариатом, который можно выгодно продать на интернет-аукционе или показать по телевизору, а просто реликвиями, очень важными для семьи. Время от времени бабушка доставала ту или иную вещицу и показывала внучке. Например, красивый костюмчик, который она связала для ее отца, когда он был маленький, или его школьный аттестат.

Бабушка познакомила Кортни со своими подругами; все они опекали ее, как родные. У Кортни как будто разом появилось еще десять бабушек. И по сей день, придя в бассейн, она по привычке не моется в средней душевой кабинке в память о Лете. Плавала Кортни по-прежнему два раза в неделю.

Бабушка сделала для нее еще одно доброе дело — записала ее в кружок вязания. Кортни чувствовала себя всеми покинутой и одинокой, а через несколько недель у нее появилось трое приятельниц. Трое добрых приятельниц. Все остальные ученицы были старше, но узы, которые их связали, не ослабели даже сейчас, год спустя. Благодаря вязанию у нее появились и другие хорошие знакомые: Жаклин, Кэрол, Аликс и Маргарет. Все они помогали ей в то время, когда она больше всего нуждалась в поддержке.

Кортни торопливо взбежала по ступенькам крыльца и сразу направилась к столу, куда приносили почту. Перебрав стопку конвертов, она увидела открытку со штемпелем штата Вашингтон и узнала четкий почерк Эндрю. Какой он все-таки молодец! Кортни очень гордилась им. Эндрю полностью освободили от платы за обучение.

Если честно, Кортни не очень-то надеялась на то, что их роман продолжится на расстоянии. Бабушка часто напоминала ей, что они с Эндрю еще очень молоды и думать о чем-то серьезном им рано. Наверное, бабушка права. И все же Эндрю оставался еще одной ниточкой, связывавшей ее с самым чудесным годом в ее жизни. И потом, очень хочется надеяться, что они останутся друзьями — на всю жизнь, даже если их романтические чувства ослабеют. Эндрю признался, что думает то же самое.

Войдя в комнату, Кортни вскрыла конверт и развернула веселую открытку с кошкой, спящей на солнышке на розовой клумбе. Кошка напомнила ей Уискерса — тот тоже постоянно спит в витрине «Путеводной нити». Внизу красовалась надпись, сделанная типографским способом: «Проснись и пой!» Ниже Эндрю советовал ей не волноваться из-за предстоящей контрольной и желал удачи.

Эндрю очень заботливый. Вот почему еще он ей так нравится. Он совсем не похож на типичных спортсменов, как правило зацикленных на себе. Эндрю и словами, и делами доказывает, что она ему небезразлична.

С Энни Кортни тоже не теряла связи. Энни жила дома последний год; по ее словам, всем приходилось приспосабливаться к новой жизни. Кортни очень скучала по своей подруге. Когда они только познакомились, Энни была злобная и ожесточившаяся. Она ненавидела вторую жену отца, даже имя ее отказывалась произносить. Энни считала эту женщину виноватой во всем, что с ними случилось. На отца она, конечно, тоже злилась, но постепенно их отношения налаживаются. По крайней мере, Энни видится с ним каждую неделю; они вместе обедают или ужинают. Кортни очень радовалась за подругу. Отец Энни совершил большую ошибку, оттолкнув от себя детей; видимо, он теперь раскаивается. Энни заявила, что он и «эта его…» достойны друг друга — и все же отца она по-прежнему любит.

Сидя на кровати, Кортни во второй раз перечла открытку от Эндрю, а потом включила компьютер, чтобы сразу написать ему ответ. Она обрадовалась, увидев, что отец прислал ей весточку. Он сдал их чикагский дом еще на один год, против чего Кортни не возражала. В доме по-прежнему хранились мамины вещи, но она больше не считала тот дом единственным на свете. Отец продлил бразильский контракт и теперь строит еще один мост. Кажется, приключения пришлись ему по вкусу. Да и лишние деньги еще никому не вредили. Кортни ответила отцу, а потом стала писать письмо Лидии. Она очень гордилась тем, что ввела моду на вязание в своем общежитии.

Как только ее соседки узнали, что Кортни вяжет, все стали просить ее научить и их. Теперь почти все девочки на этаже увлеклись «спицетерапией». Особенно всем понравилось вязать носки на круговых спицах. Кортни сама в прошлом году связала двенадцать пар. Отец очень благодарил ее за подарок; по его словам, он носит ее носки не снимая. Даже старший брат носил ее носки. У Эндрю три или четыре пары. Энни тоже полюбила вязать; ее научила Бетани.

В дверь постучали.

— Корт, у тебя найдется свободная минутка? — В комнату заглянула Хезер из соседней комнаты.

— Да, конечно! — Кортни встала из-за компьютера, не дописав письмо Лидии.

Под мышкой Хезер держала моток чулочной пряжи, в руках — спицы. Она сразу принялась оправдываться:

— Извини, что отрываю тебя от дел, но…

— Ничего страшного. Садись!

Они присели на край кровати, и Кортни принялась рассматривать вязанье соседки.

— По-моему, я где-то пропустила петлю, — сказала Хезер.

Кортни сразу увидела, где соседка допустила оплошность.

— Не волнуйся. У меня есть крючок, сейчас мы ее подхватим. Крючок творит настоящие чудеса! — Она выдвинула ящик стола и взяла наполовину связанный носок.

— Если не хочешь, я не буду смотреть, что ты делаешь. — Хезер отвернулась и демонстративно зажмурилась.

Кортни улыбнулась:

— Точно так же я сказала Лидии в первый раз, когда пропустила петлю. Она ответила, что мелкие ошибки время от времени случаются у всех. Совсем как в жизни, правда?

— Правда, — согласилась Хезер. — Мы так заняты, что легко что-то упустить. А потом можно либо махнуть на все рукой, либо постараться наверстать упущенное… Правда, никогда не думала в таком философском смысле о вязании.

— Я тоже, — призналась Кортни, — пока не записалась в ученицы к Лидии.

— Вот видишь!

Кортни подхватила спущенную петлю и осторожно подняла ее через несколько рядов. Закончив, она протянула Хезер носок.

— Ты в Сиэтле многому научилась, да?

— Да, — кивнула Кортни. Хезер не ходила на курсы при «Путеводной нити», поэтому ей не объяснишь, что она научилась там не только вязать.

Элиза по возрасту ближе к ее бабушке — и, безусловно, старше остальных учениц, которых Кортни считает своими подругами. И все же к Элизе Кортни тоже относится именно как к подруге. Они все продолжают поддерживать связь; Элиза звонит ей в Чикаго каждые несколько недель. И Бетани тоже. Кортни жалела, что ее отец пробыл в Сиэтле очень недолго и ей не удалось познакомить его с Бетани. Энни не распространяется о личной жизни своей мамы, но от Лидии и Элизы Кортни знает, что время от времени Бетани с кем-то встречается. Теперь Бетани прочно стоит на ногах и превратилась в настоящую деловую женщину. О маминых успехах в делах Энни готова рассказывать часами.

Знакомые с Цветочной улицы — Бетани, Лидия, Элиза и остальные — помогли Кортни справиться с тяжелым горем. После маминой гибели прошло уже пять лет; хотя боль немного притупилась, маму Кортни не заменит никто. Но она видела, как любовь Бетани к Эндрю и Энни помогла ей пережить развод. Может, через много лет, когда у нее самой будут дети, и они придадут ей сил. Любовь Бетани к Энни и Эндрю, любовь Элизы к Авроре, любовь Лидии к Коди — в общем, все примеры материнской любви напоминали ей о том, что когда-то и она была тесно связана с мамой. Кортни по-прежнему грустила, но испытывала благодарность к своим сиэтлским друзьям. Благодаря им она поняла, как сильно любила ее мама.

Отношения Лидии и Маргарет напоминали Кортни собственные отношения с Джулианной. Они тоже близки душевно и очень поддерживают друг друга, хотя часто пикируются. Кортни считала, что это вполне естественно. Однажды Лидия обмолвилась, что у них с Маргарет так было не всегда, но Кортни ей не поверила: они отлично ладят. Когда все любительницы вязания познакомились поближе, Лидия рассказала, что болела раком. Глядя на Лидию, Кортни никогда бы не подумала, что она перенесла тяжелую болезнь, прошла несколько курсов радио- и химиотерапии. Услышав ее признание, Лидия очень разволновалась и заявила: вот доказательство, что она «вышла за пределы своего кокона». Кортни не совсем поняла, что Лидия имела в виду, но обрадовалась за нее.

— Спасибо, Корт. — Хезер взяла свой недовязанный носок и вышла.

— Рада помочь, — ответила Кортни и снова села за компьютер.

Она перечитала последние строки из письма к Лидии: «Я снова поняла, что жизнь в Сиэтле и особенно «Путеводная нить» стали для меня даром свыше…» На этом месте ее прервала Хезер. Но Кортни точно знала, что напишет дальше.