Глава 10
ЛИДИЯ ХОФФМАН
Если хотите усовершенствовать свои навыки, не бойтесь рисковать. Вязание гораздо безопаснее прыжков с парашютом. В нем нет почти ничего такого, чего нельзя потом исправить!
Люси Нитби. Tradewnd Knitwear Designs.
В субботу мне с трудом удается сдерживаться, чтобы не выдать себя в разговоре с Маргарет. Я обижаюсь и злюсь на сестру за скрытность. Почему она как воды в рот набрала и молчит о Мэтте? Узнав, в чем дело, я начала пристально наблюдать за сестрой. Чем дольше продолжается этот фарс, тем больше я на нее обижаюсь.
Как правило, субботы у нас самые оживленные дни, но ближе к концу месяца, к дню зарплаты, продажи падают.
В начале первого я спрашиваю:
— У тебя есть какие-нибудь планы на Четвертое июля ?
— Нет, — довольно вяло отвечает сестра. — А у тебя?
— Тоже пока ничего определенного.
Мы с Брэдом еще ни о чем не договаривались, но мне хочется съездить к океану с Коди и Чейзом, устроить пикник и посмотреть салют. В последний раз я ездила на побережье, в курортный городок примерно в трех часах езды от Сиэтла, еще подростком. А вскоре после той поездки у меня в первый раз нашли опухоль. В общем, тот пикник у океана запомнился мне как конец беззаботного детства.
— Мы, наверное, устроим барбекю на заднем дворе, а фейерверк посмотрим по телевизору, — говорит сестра.
От удивления я лишаюсь дара речи. Ничего себе! Сиэтл славится своими фейерверками на Четвертое июля. Их устраивают в двух красивейших местах: в парке Миртл-Эдвардс, у самого залива, и над озером Юнион, в северной части города. Разноцветные залпы над озером сопровождаются патриотической музыкой — потрясающее зрелище. Невольно проникаешься торжественными мыслями и настраиваешься на праздничный лад.
Маргарет живет на Капитолийском холме, недалеко от Цветочной улицы. Оттуда отлично видно фейерверк над озером Юнион. Просто невероятно, чтобы она предпочла сидеть дома перед телевизором, а не стоять у парадной двери!
— А как же Джулия и Хейли?
Я обожаю племянниц — им сейчас пятнадцать и десять лет. После того как наладились наши довольно сложные отношения с их матерью, мы с девочками особенно сблизились. Раньше мне казалось, что Маргарет не подпускает ко мне дочек из вредности, но потом я поняла, что она защищала их неокрепшие чувства. Маргарет боялась, что девочки слишком привяжутся ко мне и будут тяжело страдать, если я снова заболею и умру.
Маргарет сосредоточенно перекладывает мотки в коржике с пряжей и притворяется, будто ничего необычного не происходит.
— У девочек свои планы.
— Вот как…
— Джулия едет на озеро Вашингтон с друзьями, а Хейли — в кемпинг с соседями.
— Значит, вы с Мэттом остаетесь вдвоем?
Не поворачиваясь ко мне, Маргарет пожимает плечами:
— Похоже на то.
Я немного выжидаю и понимаю, что больше не могу молчать. Надо хотя бы намекнуть на то, что мне все известно. Интересно, что она ответит?
— Брэд говорил, он недавно встретил Мэтта.
Медленно обернувшись, Маргарет в упор смотрит на меня, словно ища на моем лице признаки злорадства.
— Мэтт ничего мне не сказал.
— Наверное, не счел нужным, — беззаботно отвечаю я.
— Да, наверное, — соглашается сестра.
— А маму вы к себе пригласите? — спрашиваю я.
Неприятно думать, что маме придется сидеть в праздник одной. Мы как-то протянули год без папы, пережили первую горечь потери. Хуже всего пришлось в первый День благодарения и Рождество без папы. Потом прошел День святого Валентина, а теперь грядет Четвертое июля.
Маргарет отвечает уклончиво:
— Я ей еще ничего не говорила. А ты?
Я сразу понимаю: ей хочется, чтобы маму на праздник взяла к себе я.
— Хочешь, я с ней поговорю? — спрашиваю я, охотно готовая взять ответственность за маму на себя. Мама не должна оставаться в праздник одна.
— Так будет лучше всего, — отвечает сестра.
Мне очень хочется возразить: будет лучше, если мама приедет в гости к Маргарет и Мэтту. Барбекю на заднем дворе — вот для нее идеальный вариант праздника. Она устанет гораздо меньше, чем если поедет с нами к океану. Правда, мы с Брэдом пока ни о чем не договаривались…
— Ей лучше будет с вами, — словно извиняясь, мямлит Маргарет.
Наконец я понимаю, что больше не выдержу.
— Знаешь, ты давно могла бы со мной поделиться, — тихо произношу я. Надеюсь, мы с Маргарет сейчас не поссоримся из-за того, что Мэтт потерял работу.
— Чем поделиться?
Я никак не могу взять в толк, почему Маргарет продолжает притворяться.
— Что Мэтт уже несколько месяцев без работы. Я твоя сестра — уж от меня-то могла бы и не скрывать!
Маргарет смотрит на меня в упор, но не произносит ни слова.
— Что тут такого? Неужели тебе стыдно или неловко признаваться?! — кричу я, не в силах скрыть боль и обиду.
— Это касается только нас с Мэттом. Ты тут ни при чем.
Я сажусь и тянусь за спицами. Вязание помогает мне снять напряжение, успокоиться. Руки мои двигаются быстро; я доканчиваю свитер, который собиралась вывесить в торговом зале как образец.
— Я-то от тебя ничего не скрываю! — напоминаю я. В прошлом году я делилась с сестрой всеми своими горестями и радостями. Поверяла ей свои страхи, радости, надежды… открывала душу. Спицы в моих руках мелькают еще быстрее, словно пытаясь угнаться за моим возмущением.
— Я не такая, как ты, — ровным голосом отвечает Маргарет. Она рывком выхватывает из корзинки свой крючок и нечаянно задевает клубок пряжи, который падает на пол. Маргарет поднимает клубок, засовывает его под мышку и принимается за вязание. Ее руки двигаются так же быстро, как мои.
— Ну и что? — с вызовом спрашиваю я.
— Речь не обо мне, а о Мэтте.
— Он сам все рассказал Брэду. Твой муж не постеснялся рассказать обо всем Брэду, а ты до сих пор все скрывала от меня, своей родной сестры! — Мне кажется, что меня предали, тем более что сестра отвечает как-то злобно, в сердцах. Видимо, она нисколько не раскаивается. А я-то надеялась, что она хотя бы признается, как сильно ей хотелось поговорить со мной… Да, мы с ней в самом деле очень разные!
— Мэтт может говорить о себе кому угодно, это его право. — Маргарет не поднимает глаз от полотна: сейчас она вяжет пончо для Джулии. Крючок в ее руке так и мелькает, лицо сделалось крайне сосредоточенным.
— Вот именно! — Я тычу спицей в клубок красивой голубой пряжи, собираясь вытащить его из корзинки, но он срывается и падает на пол.
Маргарет нагибается, молча поднимает клубок и кладет обратно, в мою корзинку; я замечаю, что руки у нее дрожат. Мне очень хочется обнять ее, сказать, как я ее люблю и как хочу помочь всем, чем могу. Я бы обязательно обняла ее, но боюсь, что она меня оттолкнет и наши отношения снова охладятся. А этого я уже не вынесу!
— Теперь мне понятно, почему ты себя так ведешь в последнее время.
Я вяжу довольно невнимательно; боюсь, как бы потом не пришлось все распускать. Собираясь с мыслями, я невольно замерла со спицами в руках. Я давно уже перестала обращать внимание на узор и вяжу по памяти — не для того, чтобы успокоиться, а просто чтобы чем-то занять руки.
— Как я себя веду в последнее время? — враждебно переспрашивает Маргарет.
— Ты стала по-другому относиться к работе, ко мне и к другим.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь!
Я продолжаю, хотя и не в силах подбирать слова так тщательно, как мне бы хотелось:
— Ты стала раздражительной и резкой с покупательницами.
— Если не хочешь, чтобы я у тебя работала, так и скажи, — отрезает Маргарет.
— Ну почему между нами все должно быть плохо? — жалобно спрашиваю я. — Мы ведь сестры!
— Ты моя работодательница.
— Я тебе не только работодательница, но и сестра… И вовсе не пытаюсь тобой командовать!
Видимо, Маргарет движет стремление к независимости.
— Недавно я спросила тебя, все ли у вас в порядке, и ты ответила, что все хорошо.
— Повторяю, моя жизнь тебя не касается.
Я с трудом удерживаюсь от слез.
— Раз тебе так кажется… Что ж, прекрасно!
— Думай что хочешь!
Я слышала, как мои племянницы примерно так же пикируются по сто раз на дню, и невольно улыбалась, но сейчас мне совсем грустно. Засунув недовязанный свитер в корзинку, я вскакиваю с места.
— Я твоя сестра! — повторила я. — Может, тебе пора начать относиться ко мне как к сестре?
К моему крайнему ужасу, Маргарет закрывает лицо руками и разражается громкими рыданиями. Ошеломленная, я молча глазею на нее, не зная, что сказать.
— Маргарет… — шепчу я. — Что случилось?
Сестра вскакивает и убегает в подсобку.
Несмотря на то что в магазин только что вошли две покупательницы, я бросаюсь за сестрой. К счастью, они зашли только поглазеть — не собираются сейчас же делать покупку. Сейчас для меня главная — Маргарет. Я уже не боюсь, что она меня оттолкнет, и порывисто обнимаю ее. К моему удивлению, сестра поворачивается и кладет голову мне на плечо.
— Я давно собиралась тебе сказать! — признается она, рыдая.
— Почему же не сказала? — удивляюсь я. Неужели я совсем не понимаю родную сестру?
— Я… не могла.
— Но почему?
— Мэтту сейчас очень плохо. Он всегда думал, что проработает в «Боинге» до пенсии. Он столько лет отдал компании!
— Знаю, — ласково говорю я. — Мне так жаль!
Маргарет выпрямилась и смахнула слезы.
— Я боялась, что ты осыплешь меня своими бодряческими советами, их я бы не выдержала.
— Что еще за бодряческие советы?
— Сама знаешь… Типа «все наладится» и «утро вечера мудренее».
Я слушаю ее молча, не перебивая.
— Что нужно думать о хорошем, и проблемы сразу отойдут на второй план, — продолжает она оскорбительным медовым голоском.
Иногда узнавать правду больно. У меня действительно заболело сердце. Признайся мне Маргарет во всем на несколько недель раньше, я бы, скорее всего, в самом деле принялась утешать ее в таком стиле. «Нужно думать о хорошем», «Надейся на лучшее», «Хочешь быть счастливой — будь ею»… Сама я по натуре оптимистка и всю жизнь стараюсь следовать таким советам. Я бы утешала сестру как могла — из самых лучших побуждений. И жестоко ранила бы ее. Тем более что у меня самой в жизни сейчас все отлично.
— Чем мне тебе помочь? — спрашиваю я.
Маргарет качает головой:
— Ничем. Нет, пожалуй, только одним: будь мне просто сестрой. Советы мне не нужны. И я не хочу, чтобы ты за меня волновалась. — Она с трудом раздвигает губы в улыбке. — Волнений с меня и так хватает.
— И все-таки я должна хоть как-то тебе помочь, — не сдаюсь я. Вряд ли Маргарет согласится хоть на что-то, но попробовать-то можно!
Сестра вскидывает на меня заплаканные глаза.
— Ты могла бы меня выслушать!
Я киваю, и мы с ней обнимаемся.
— Можно мы с Брэдом тоже приедем к вам четвертого? — предложила я. — Вместе пожарим барбекю…
Маргарет натянуто улыбается:
— Как ты, наверное, заметила, в последнее время со мной не очень-то весело общаться.
— Что-нибудь придумаем. Ведь мы же родные.
Глаза ее снова наполняются слезами.
— Спасибо, — шепчет она.
Я обнимаю ее, радуясь, что мы поговорили, и злясь на себя за то, что так долго откладывала важный разговор.
