Глава 6
Едва придя домой, Эмилиан услышал голоса своего кузена и двух его приятелей-холостяков. Они находились в гостиной, и избежать встречи не представлялось возможным. Он тайно надеялся, что они станут насмехаться над ним. В магазине изящных вещиц Хоукса Эмилиан демонстрировал чудеса самоконтроля, но дома не видел нужды сдерживаться. Одно колкое слово в его адрес – и он взорвется. Ему нужен был хоть какой-нибудь повод…
Он в нерешительности замер на пороге гостиной. За последние несколько лет он многое изменил в этой комнате, превратив ее в удобное место проведения досуга для англичанина. Повсюду стояли диваны, стулья, столики и лапы. На каменной стене над камином висел герб семьи Сен-Ксавье и портреты его предков. Над каминной полкой располагались мечи, которыми, по заверению Эдмунда, сражались во времена гражданских войн. В дальнем конце гостиной стоял античный столик с двумя стульями с высокими спинками, чья кожаная обивка местами потрескалась от времени. По словам отца, этот стол находился в доме со времен его постройки в конце шестнадцатого века.
Это был его дом, и он потратил многие годы, работая над тем, чтобы превратить Вудленд в процветающее имение. Но это был дом англичанина, а Эмилиан больше не хотел быть одним из них.
ЦЫГАНЕ ЗДЕСЬ НЕ ОБСЛУЖИВАЮТСЯ.
Снова и снова представлял он полные ненависти слова, а потом видел Райзу, лежащую без жизни на эдинбургской мостовой. Он тяжело задышал, чувствуя, как созревает в нем окончательное решение. Жажда мести пылала в его душе ярче прежнего.
Он холодно воззрился на кузена. Роберт ненавидел и презирал его с истинно английской предубежденностью с того самого момента, как Эмилиана привезли в Вудленд в возрасте двенадцати лет. Никогда не забудет он историю своих отношений с двоюродным братцем. Даже в детстве Роберт был напыщенным фанатичным глупцом. Однажды, не в силах более терпеть насмешек кузена, Эмилиан налетел на него с кулаками, и их отцам пришлось разнимать их. Эдмунд принял сторону Эмилиана, в то время как дядя – отец Роберта – стал яро заступаться за своего сынка.
– Это цыганское отродье! – орал что было мочи Роберт. – Выпорите его хлыстом за то, что он сделал!
Эмилиан в кровь разбил кузену нос. Когда отец схватил его, он не произнес ни слова. Роберт обзывал его унизительными словами перед слугами и симпатичной дочкой повара.
– Он оскорбил моего сына! – воскликнул Джон. – Этот мальчишка – дикий необузданный звереныш! Его нужно запереть, изолировать от общества! А еще лучше отправить назад к его цыганской мамаше!
Эмилиан дрожал от негодования, ненавидя их обоих.
– Никто не будет заперт или выпорот, – непреклонно заявил Эдмунд и чуть слышно, так чтобы его слышал лишь его сын, спросил: – Ты в порядке?
Эмилиан чувствовал, что вот-вот заплачет. Однако он справился с собой и кивнул.
В тот момент он отчаянно захотел оказаться в дороге вместе с kumpa’nia , хотя и прожил в имении отца уже несколько месяцев. Он тосковал по дому и отлично понимал, что никогда не станет частью жизни, которую для него выбрал Эдмунд – и с которой он согласился.
Роберт сидел со своими приятелями за столом, на котором стояли две початые бутылки вина. Было всего три часа пополудни, слишком ранний час для карт и вина, но ведь никто из этих так называемых джентльменов понятия не имел о долге и ответственности. Эмилиан ощутил прилив отвращения. Друзья Роберта были транжирами, сынками разорившихся аристократов.
Унизительная надпись с вывесок в деревне танцевала перед глазами Эмилиана. Роберт относился к тому типу людей, который станет писать такие слова сам или подбивать на это других. В действительности именно его кузен со своими жалкими дружками могли учинить беспредел в Кенилворте.
Завидев его, Роберт встал из-за стола.
– Эмиль! – воскликнул он, широко улыбаясь. – Ты вернулся. – Взгляд его был устремлен на желтую широкую рубаху Эмилиана – подарок Джаэли – и его зеленую жилетку – дар жены Стевана.
Эмилиан отчаянно желал, чтобы один из них осмелился оскорбить его сейчас.
– Разумеется, вернулся, – спокойно ответил он. – Это же мой дом. – Едва он произнес эти слова, как перед глазами принялись мелькать, сменяя друг друга, образы kumpa’nia , полных ненависти вывесок в деревне и Ариэллы де Уоренн.
– Очень хорошо, – продолжал Роберт несколько более скованно. – Дело в том, что твоя экономка и еще одна служанка ушли, а среди слуг царит настоящий хаос.
Гнев Эмилиана возрос, приближаясь к угрожающей отметке.
– Я уехал всего на одну ночь, – быстро произнес он. – Это ты оскорбил моих людей? Какая служанка ушла вместе с миссис Додд? Ах да, нетрудно догадаться – ее рыжеволосая дочь.
Роберт густо покраснел.
Эмилиан тут же догадался, что его кузен со своими приятелями приставали к этой девушке, а ведь ей было всего шестнадцать лет. Он затрясся от негодования.
– Я выдал тебе сумму, которой хватит на год, чтобы не видеть тебя до тех пор, а ты в ответ злоупотребляешь моим доверием и оскорбляешь моих слуг?
Роберт внезапно побледнел.
– Прошу прощения, Эмиль! Эта распутная девка сама запрыгнула ко мне в постель, а ее мамаша нас застукала!
Одним мощным движением Эмилиан смахнул со стола бутылки, стаканы и карты. Приятели Роберта – презренные трусы – вскочили со своих мест и пустились наутек. Эмилиан едва мог побороть искушение догнать их и разделаться с ними.
– Беспорядки в деревне тоже твоих рук дело? – холодно поинтересовался он.
– Мы туда не ездили, – с беспокойством в голосе заявил Роберт. – Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Эмилиан тяжело и часто дышал.
– Иди собирай вещи, – приказал он, – а я попытаюсь искупить твою вину перед миссис Додд. Чтобы через час духу твоего и твоих приятелей здесь не было. – Не дав кузену возможности ответить, он прошел в библиотеку, хлопнув дверью с такой силой, что она завибрировала.
Ему очень хотелось разбить Роберту нос. Эмилиан замер на месте, пытаясь восстановить душевное равновесие. В памяти его снова всплыла прошлая ночь. Музыка проникла в его душу и тело, цыганская кровь звала его, и он чувствовал себя удивительно легко. Когда он начал танцевать, то английская часть его натуры полностью растворилась в цыганской. Танец даровал необычайное ощущение свободы…
Жизнь в Вудленде совсем ему не нужна – и он намеревался доказать это памяти Райзы и самому себе. Слишком поздно он осознал, что, став англичанином, он лишился самой важной части себя самого. Он потерял не только самосознание, но и свою цыганскую душу.
И теперь Эмилиан собирался вернуть утраченное.
«Сегодня ночью мы будем в Вудленде».
Ариэлла сидела в открытом экипаже рядом с Дианой и Марджери, а Алексей расположился на сиденье напротив. Девушка смотрела перед собой, но видела не сельский пейзаж, а лицо Эмилиана, перекошенное от гнева, причины которого ей так и не удалось понять.
«Если ты придешь, я без малейших угрызений совести соблазню тебя…»
Она сделала глубокий вдох. Конечно же она не могла прийти к нему. Ей было бы ужасно трудно незаметно улизнуть из дому посреди ночи и не быть пойманной. С другой стороны, нанять кучера из соседней деревушки несложно, так же как и с лихвой заплатить ему за молчание. Боже всемогущий, неужели она и в самом деле обдумывает план свидания с Эмилианом в Вудленде после того, как он посоветовал ей бежать от него? Ведь он откровенно заявил ей о своих намерениях.
«Я дам тебе страсть, страсть и всепоглощающее наслаждение – и на этом мы распрощаемся».
Девушка отказывалась верить, что Эмилиан может заняться с ней любовью, а потом просто взять и уйти. Он говорил грубо и жестко лишь потому, что хотел оттолкнуть ее – он ведь сам признался в этом. В действительности этот мужчина совсем не безжалостен. Она никогда не почувствовала бы влечения к подобному человеку.
«Цыгане делят ложе со своими женщинами задолго до того, как будут принесены брачные обеты».
Осмелится ли она вступить в любовную связь с Эмилианом? Англичане так не поступают, а вот цыгане – да. Он полагал, что дружба между ними невозможна, в то время как сама Ариэлла не исключала ни первого, ни второго.
А если утром цыгане покинут эти места, несмотря на заверения Джаэли, что они пробудут в Дербишире несколько дней?
– Да что с тобой сегодня такое творится?
Девушка вздрогнула. Целиком поглощенная мыслями об Эмилиане, она совсем забыла, где находится. Она быстро улыбнулась брату. В отдалении уже показалась деревушка, а вдоль дороги паслись пятнистые коровы.
– Я просто задумалась, – сказала она.
– Диана три раза спросила тебя, что ты наденешь на бал у Симмонсов, – произнес Алексей, внимательно глядя на сестру. – Я знаю, что наряды тебя мало заботят, но ты сегодня очень рассеянна. Тебя что-то тревожит?
Ариэлла широко улыбнулась:
– Ну что меня может тревожить? Я нахожусь в компании своего брата, которого обожаю и по которому отчаянно тосковала. С нами моя младшая сестра, по которой я также тосковала, и Марджери. День просто чудесен!
Теперь на нее недоуменно воззрились и Марджери с Дианой тоже. Алексей нахмурился:
– Вот теперь я точно знаю, что тебя что-то или кто-то беспокоит. Ты же терпеть не можешь ходить по магазинам, и обычно нам приходится чуть ли не силой вытаскивать тебя из библиотеки и отрывать от чтения. Сегодня же ты без возражений поехала с нами. Тебе известно, что дамы намерены заехать в магазин изящных вещиц Хоукса, не так ли?
Ариэлла продолжала старательно улыбаться.
– Разумеется, известно.
– Ты врешь, – спокойно возразил Алексей, – и получается у тебя плохо. – Он послал сестре кривоватую улыбку. – Что-то происходит, и я намерен выяснить, что именно.
– Ничего не происходит, – раздосадованно ответила девушка. – Я что, не могу провести время со своей семьей?
– Это все из-за цыгана, – чуть слышно произнесла Диана.
Сердце замерло у Ариэллы в груди. Она с ужасом воззрилась на свою сестру, которая лишь пожала плечами, явно не осознавая, какой эффект возымели ее слова.
Голубые глаза Алексея засверкали.
– Прошу прощения?
Диана покраснела.
– У цыган есть очень красивый кузнец. Марджери с ним разговаривала. Его вид взбудоражил мое воображение – и воображение Ариэллы тоже.
Алексей воззрился на нее, и Ариэлла почувствовала, как жар приливает к щекам.
Мысли ее проносились в голове с бешеной скоростью. Нужно во что бы то ни стало выставить ситуацию в несерьезном свете. Она поспешно сказала:
– Диана права, кузнец очень привлекательный. Мы не могли глаз от него отвести, пока Марджери спрашивала, куда поставить корзину с гостинцами для детей.
– Ты мечтаешь о цыгане? – потребовал ответа Алексей.
Ариэлла хотела бы не краснеть столь отчаянно. Она села прямее.
– В действительности я вспоминаю свою беседу с молодой цыганкой – это было очень познавательно и поучительно.
«Цыгане делят ложе со своими женщинами…» Ариэлла быстро отвернулась, притворившись, что очень заинтересовалась небольшой фермой, которую они в тот момент проезжали. Впереди показались домики, расположенные на окраине деревни. Обычно девушка очень расстраивалась, когда Алексей уезжал по делам, часто в отдаленные порты, но теперь всем сердцем желала, чтобы он поскорее куда-нибудь отправился – до того, как будет раскрыт ее интерес к Эмилиану.
– Так что ты наденешь к Симмонсам? – поинтересовалась Марджери, дотрагиваясь до ее руки. – Они называют это мероприятие сельским балом.
– Еще не думала, – честно ответила Ариэлла. – Я надеялась одолжить какое-нибудь платье у тебя.
– Узнаю свою сестренку, – с улыбкой произнес Алексей. Тут взгляд его скользнул поверх голов дам, и выражение лица враз посуровело.
Ариэлла догадалась, что что-то не так. Повернувшись в ту сторону, она увидела на двери извозчичьего двора какой-то плакат, но слов разобрать не смогла.
Алексей посмотрел на нее:
– Мне не нужно быть ясновидящим, чтобы предсказать большие неприятности, если все будет продолжаться в том же духе.
– О чем ты говоришь? – удивилась Ариэлла, но в этот момент на глаза ей попалась вывеска в окне постоялого двора. «Цыгане здесь не обслуживаются». – Какой ужас! – вскричала она.
– Ах, боже мой, – пробормотала Марджери. – Как это грубо.
– Смотрите, – сказала Диана.
Все дружно повернули голову в указанную ей сторону. На углу улицы стояли два цыганских мальчика. Один играл на скрипке, а у ног другого лежала перевернутая шляпа. В ней не было ни единой монетки. Прохожие игнорировали их, несмотря на то что мальчик играл очень искусно. Младший подходил к людям, прося денег. Ариэлла заметила, как один тучный господин оттолкнул парнишку локтем, словно у него была проказа или иная заразная болезнь.
– Немедленно остановите! – гневно вскричала девушка.
Кучер повиновался.
Алексей сжал ее ладонь.
– Что ты задумала? – спросил он.
Она попыталась высвободиться из его хватки.
– Пусти меня. Я хочу заплатить за музыку – она прекрасна.
Посмотрев в глаза сестре, Алексей убрал руку.
– Хорошо. – Выпрыгнув из экипажа первым, он протянул ей руку.
Воспользовавшись помощью брата, Ариэлла вышла из экипажа, и Диана с Марджери последовали за ней. Девушка поспешила к цыганятам, приподнимая длинный подол платья, чтобы не мешал при ходьбе. В старшем парнишке она узнала того, кто схватил ее у кибиток прошлой ночью и был очень разозлен ее вторжением, пока Эмилиан не объявил ее своей гостьей.
Она улыбнулась ему:
– Ты отлично играешь.
Он не улыбнулся в ответ. Это был красивый парнишка с черными как ночь волосами и глазами.
Продолжая улыбаться, Ариэлла покопалась в своем ридикюле, намереваясь опустить в шляпу все имеющиеся у нее монеты.
– Они очень гордые, – пробормотал Алексей, желая предостеречь сестру.
Вспомнив об Эмилиане, девушка поняла, что брат прав, и дала один шиллинг.
– Благодарю вас, – ворчливо произнес старший мальчик.
– Пожалуйста, – ответила Ариэлла, радуясь тому, что Алексей добавил шиллинг и от себя тоже. – Как тебя зовут?
– Джорди.
– А я Ариэлла де Уоренн, это мой брат Алекси де Уоренн, моя сестра мисс Диана и леди Марджери де Уоренн.
Мальчик с опаской посмотрел на них и ничего не сказал.
– Я не взяла с собой денег, – прошептала Диана.
– Я положу за нас двоих, – отозвалась Марджери, немедленно подкрепляя слова делом. – Не прогуляться ли нам до Хоукса пешком? Его магазин прямо через дорогу. А потом мы могли бы выпить чаю на постоялом дворе.
Разозленная Ариэлла посмотрела в ту сторону. На двери постоялого двора по-прежнему был прикреплен плакат с оскорбительными словами. Она часто задышала, стараясь справиться с затопившим ее гневом, потом сдалась. Направившись ко входу, она схватилась за плакат обеими руками и с силой потянула, но он не поддавался.
К ярости ее примешивалось разочарование. Она дернула еще раз, и в перчатки ее впились занозы. Алексей схватил ее за запястья.
– Позволь мне, – спокойно произнес он.
Она отступила, утирая слезы с глаз. Брат сорвал прибитый гвоздями плакат и бросил его на тротуар. Ариэлла обхватила себя руками. Джорди и второй мальчик взирали на них как на сумасшедших.
Алексей повернулся к сестре:
– Ты намерена сорвать все вывески? Я вижу, их тут не меньше полудюжины.
Девушка обняла его.
– Да. Мы так и сделаем – ты сделаешь. Спасибо тебе! Я люблю тебя!
Он ухмыльнулся своей дьявольской улыбкой, сводящей дам с ума.
– Означает ли это, что ты поведаешь мне тайну своего сердца?
Ариэлла сделала шаг назад.
– Нет у меня никакой тайны. Просто то, что тут творится, непристойно. Тем более здесь эти мальчики.
– Не уверен, что они умеют читать по-английски, но они отлично осведомлены о значении написанных на этих вывесках слов.
Ариэлла воззрилась на него:
– Что ты хочешь этим сказать? Что цыгане знают, что им здесь не рады?
– Да. Они понимают, что их презирают и ненавидят.
Девушка тут же подумала об Эмилиане и ощутила тошноту. Она могла лишь догадываться о его чувствах, когда он сталкивался со столь явным проявлением предубежденности и неприязни. Нет на свете другого более гордого мужчины. Ее гнев ничто по сравнению с его собственным гневом.
Цыганята, стоящие всего в нескольких шагах от них, казалось, не обращали на плакаты ни малейшего внимания. И сам Эмилиан, очевидно, притворился бы, что ничего особенного не произошло, случись ему проезжать через эту деревню. Но в душе он стал бы переживать – как переживают и эти мальчики.
– Мы не только сорвем все эти вывески, но и выскажем свое недовольство по этому поводу владельцам всех местных заведений. Нужно дать этим людям понять, что в следующий раз они должны мириться с присутствием цыган в Кенилворте. – Она с шумом выдохнула. – Ноги моей не будет на этом постоялом дворе. Я чувствую себя слишком оскорбленной.
– Как жаль, что женщина не может быть назначена мэром, – с улыбкой сказал Алексей.
– Женщины правят государствами и большими имениями, – угрюмо отозвалась Ариэлла, думая о таких выдающихся женщинах, как королева Елизавета и Элеонора Аквитанская.
– Женщины часто правят мужчинами через постель.
Ариэлла воззрилась на брата.
– Каждый божий день, – пожав плечами, добавил он. – Но тебе-то об этом ничего не известно, не так ли? Ведь никто пока не вскружил тебе голову.
Слушая брата, Ариэлла внезапно осознала, о чем именно он толкует. Ее отец, великий и сильный мужчина, преклонялся перед Амандой. Ее дядя, граф, боготворил свою жену. И леди Херрингтон с большой долей вероятности управляла своим мужем Рексом, дядей Ариэллы, из их супружеского ложа.
Девушка посмотрела на брата:
– Возможно, эти женщины правят через любовь.
Он захихикал:
– О нет. Именно через постель.
Цыгане ни во что не ставят девственность и целомудрие. Снова перед мысленным взором Ариэллы возник образ Эмилиана.
«Если ты придешь в Вудленд, я без малейших угрызений совести соблазню тебя…»
– Пока вы станете спорить о женщинах у истоков власти, мы с Дианой отправимся к Хоуксу, – заявила Марджери. Улыбнувшись Ариэлле, она добавила: – Мы можем попить чаю в любом другом месте или в Роуз-Хилл.
Девушка крепко обняла ее:
– Спасибо.
Марджери странно посмотрела на кузину, прежде чем скрыться вместе с Дианой в магазине изящных вещиц. Ариэлла вздохнула с облегчением, не заметив на этой двери постыдной надписи.
Алексей потянул ее за рукав платья:
– Ну так что?
– Нам нужно сорвать несколько плакатов и переговорить с несколькими предпринимателями, – твердо ответила Ариэлла.
Не успела она и шагу ступить, как Алексей схватил ее за руку.
– Свободно ли все еще твое сердце, сестренка?
Глаза ее широко распахнулись. Как он догадался?
– Или ты, наконец, влюбилась в кого-нибудь? – с подозрением прищурив глаза, поинтересовался он.
Пульс ее участился.
– Если бы мне кто-то понравился, я пригласила бы его домой, – ответила Ариэлла, удивляясь тому, как хрипло звучит ее голос.
Алексей понял, что догадка его верна, и воззрился на сестру в удивлении. Ариэлла же с опозданием сообразила, что выдала себя с головой.
– Кто он? – спокойно спросил брат.
Он никогда не должен узнать ответа на этот вопрос.
Он всегда ревностно оберегал сестру, поэтому никогда не одобрил бы Эмилиана, особенно если в намерения цыгана не входит принятый ритуал ухаживаний и последующая женитьба на ней. В это мгновение Ариэлла прозрела. Какой бы свободомыслящей ни была ее семья, они вряд ли обрадуются, что у Ариэллы появился кавалер из цыган – а ведь Эмилиан ни словом не обмолвился о намерении ухаживать за ней. Ей придется уверять всех, что именно этот мужчина – великая и единственная любовь всей ее жизни, судьбоносная любовь, которой так славится семейство де Уоренн.
Так ли это?
– Ты заблуждаешься, – возразила Ариэлла.
В этот момент дверь постоялого двора с шумом распахнулась, ударившись о стену, и на пороге показалась женщина. Когда она пробежала мимо них, Ариэлла узнала ее испуганное лицо, длинные красновато-коричневые волосы и ярко-пурпурную многослойную юбку. Джаэль. Цыганка споткнулась, и Алексей подхватил ее под руку, чтобы она не упала, но девушка вывернулась и бросилась бежать вниз по улице, прямо под колеса приближающегося экипажа. Казалось, столкновение неминуемо, и Ариэлла в ужасе вскрикнула:
– Джаэль!
Цыганке каким-то непостижимым образом удалось проскочить мимо лошади, хлестнув животное юбкой по ногам. Кучер резко натянул поводья, чтобы затормозить, и лошадь встала на дыбы. Ариэлла с ужасом подумала, что животное затопчет Джаэль, но та ловко уклонилась от копыт и, не сбавляя скорости, побежала дальше.
– Боже всемогущий! – в ужасе воскликнул Алексей.
Из дверей постоялого двора выскочили двое мужчин и пустились в погоню за цыганкой.
Джаэль на мгновение притормозила и оглянулась, словно решая, что делать дальше, но, заметив мужчин, она поспешно юркнула в узкий проход, образованный стенами жилого дома и церкви.
– Бегом за церковь. Поймаем обманщицу! – сказал один из мужчин. Он был очень грузен, но тем не менее пустился в погоню за Джаэлью вдоль по улице, в то время как его приятель завернул за церковь.
Алексей прыгнул вперед и схватил мужчину сзади, сжав его с такой силой, что тот споткнулся.
– Советую дважды подумать, прежде чем преследовать леди, – угрожающе произнес он.
Мужчина выпрямился, покраснев от напряжения.
– Никакая она не леди! – рявкнул он. Посмотрев на Алексея и догадавшись по его осанке и одежде, что перед ним аристократ, он широко раскрыл глаза от удивления. – Прошу прощения, сэр.
– Мое имя капитан де Уоренн, – представился Алексей, разворачивая мужчину обратно к постоялому двору. – Предлагаю вам держаться от леди подальше.
Ариэлла хотела было захлопать в ладоши от радости, но тут вспомнила, что первый мужчина нырнул за угол на считаные секунды после Джаэли. Алексей вскочил на лошадь, привязанную у постоялого двора, и девушка тут же уверилась, что ее брат спасет цыганку.
– Поспеши, – сказала она.
Он ничего не ответил, пустил лошадь галопом и скоро скрылся из вида.
Ариэлла запрыгнула в экипаж.
– Следуйте за ним, Генри, – приказала она.
Кучер хлыстнул лошадь кнутом, и она поскакала что было сил, вписавшись в поворот как лихо, что у коляски слетело одно колесо и Ариэллу отбросило к спинке сиденья. Когда экипаж выровнялся и они оказались на церковном дворе, девушка заметила там тучного мужчину. Он задыхался и явно пребывал не в лучшем расположении духа. Джаэли нигде не было видно. Алексей осадил лошадь и заставил ее гарцевать по кругу, явно пытаясь отыскать таким образом цыганку. Высокие каменные стены ограждали пространство с трех сторон, и спрятаться там было негде. Экипаж Ариэллы остановился. Она также недоумевала, куда делась Джаэль, но понимала и то, что сбежать девушке вряд ли удалось.
– На дерево она, что ли, вскарабкалась, черт ее разбери, – проворчал тучный седовласый мужчина, глядя на два растущих на церковном дворе вяза.
Алексей направил свою то и дело встающую на дыбы кобылу к мужчине.
Тот явно его узнал и тут же напрягся. Сорвав с головы шляпу, он произнес:
– Капитан де Уоренн!
Ответная улыбка Алексея была безжалостной.
– Как это благородно с вашей стороны, Толлман, преследовать маленькую беспомощную женщину!
– В этой цыганской девке нет ничего беспомощного. Она спросила, можно ли ей предсказывать судьбу моим клиентам, и я дал согласие. Но она обманывала людей одного за другим.
– Она же женщина, – тихим и от этого еще более угрожающим тоном произнес Алексей.
– Она цыганка! Этот народ ничуть не лучше диких зверей! – воскликнул Толлман.
Ариэлла видела, что терпение ее брата лопнуло. Еще более тихим тоном он произнес:
– Настоятельно рекомендую вам оставить ее в покое. Я чувствую потребность защитить красивую женщину и не советую вам становиться у меня на пути, Джек.
Толлман устремил взгляд за спину Алексея, явно высматривая своего приятеля, который так и не появился, потом кивнул и, отступая, двинулся обратно, старательно обходя экипаж, в котором сидела Ариэлла. Девушка отчетливо разглядела его разгневанное лицо. Он бормотал себе под нос проклятия. Она разобрала слова цыганка, шлюха и де Уоренн .
Неужели Джаэли и правда удалось ускользнуть?
Ариэлла посмотрела на два вяза. Женщине невысокого роста не удалось бы дотянуться до нижней ветки, чтобы вскарабкаться на дерево. Тогда девушка оглянулась на дверь церкви.
– Заперто, – произнес Алексей.
Он спешился и, повернувшись лицом к стене, громко произнес:
– Выходи! Мы не обидим тебя.
Глаза Ариэллы расширились. У самого основания стены она заметила крошечную решетку, закрывающую сток в канализацию. Алексей встал на колени и, сняв эту решетку, протянул в образовавшееся отверстие руку.
Ариэлла увидела, как в ладонь брата легла крошечная грязная ручка, и Алексей одним рывком вытянул Джаэль из канализации.
Она пребывала в полном беспорядке, но тем не менее гордо выпрямилась в полный рост и, отбросив волосы со лба, воззрилась на Алексея поистине королевским взглядом. Потом она с опаской посмотрела в сторону прохода у стены, явно выискивая своих преследователей.
– Они ушли, – спокойно пояснил Алексей.
Джаэль посмотрела на него с опаской и принялась отряхивать грязь с юбки. Она хотела казаться гордой и независимой, но Ариэлла заметила, что у нее дрожат руки. Ее затопила волна сочувствия.
Алексей прикоснулся к руке Джаэли, отчего она вздрогнула.
– Иди посиди в экипаже с моей сестрой, – мягко произнес он.
Девушка презрительно ему улыбнулась:
– А что потом? Вы попросите свою сестру удалиться, чтобы получить награду за мое спасение ?
Молодой человек отступил на шаг.
– Я никогда ни за что не ожидаю награды – тем более предложенным тобой способом.
Цыганка отбросила волосы назад.
– Все gadjos одинаковы. – Теперь взгляд ее был устремлен на Ариэллу, а Алексея она предпочла игнорировать.
Девушка вышла из экипажа.
– Ты в порядке, Джаэль?
– Ну конечно, – ответила она.
Алексей очень удивился, поняв, что сестра знакома с цыганкой. Ариэлла быстро добавила:
– Помнишь, я сказала тебе, что разговаривала с молодой женщиной в цыганском таборе? Это и была Джаэль. – Она снова повернулась к цыганке и заметила у той на руках глубокие кровоточащие царапины. – Это же не они сделали, не так ли? – с беспокойством спросила она.
– Нет, я оцарапалась там, – ответила девушка, махнув рукой в сторону канализационного отверстия.
Ариэлла внимательно всмотрелась ей в глаза. Джаэль хотела казаться гордой, хотя в действительности пребывала в смятении. Ариэлла считала ее необыкновенно мужественной и храброй. Любая другая женщина на ее месте давно бы уже рыдала – возможно, в объятиях своего спасителя.
– Порезы необходимо промыть, – сказала Ариэлла. – Почему бы тебе не поехать со мной в Роуз-Хилл, где мы позаботимся о тебе?
Джаэль вытянулась в струнку, как солдат.
– Я возвращаюсь в Вудленд.
Повисло неловкое молчание. Ариэлла совсем было собралась предложить отвести цыганку в экипаже, когда вперед выступил Алексей. Хотя Джаэль упорно отводила глаза, он произнес, глядя на нее в упор:
– Моя сестра хочет отвести тебя к нам домой, чтобы промыть твои раны. Почему ты отказываешься?
Джаэль подняла на него свои янтарные глаза, и Ариэлла поняла, что девушка отчаянно пытается сохранить присутствие духа.
Выражение лица Алексея сделалось таким жестким, что Ариэлла едва узнала брата.
– Они причинили тебе вред? – прямо спросил он.
– Нет, – ответила цыганка.
Он продолжал с сомнением взирать на нее.
– Но хотели. – Взгляд ее затуманился, на щеку скатилась единственная слеза. – Вам отлично известно, что им было от меня нужно.
Алексей развернулся. Ариэлла понимала, что он в бешенстве.
– Отвези ее в Роуз-Хилл, – приказал он сестре. – А потом проследи, чтобы она благополучно вернулась в Вудленд.
– Алекси, что ты собираешься делать? – с тревогой в голосе спросила Ариэлла.
– Она женщина! – яростно воскликнул он. – Этим распутникам не повредит урок хороших манер. – Вскочив на лошадь, он пустил ее галопом и скрылся из вида.
Ариэлла повернулась к цыганке.
– Что произошло? – спросила она.
– Я просто предложила предсказать судьбу по ладони, но им этого оказалось мало! Они хотели затащить меня в постель! – Она гневно стерла еще одну слезу с щеки. – Толстяк схватил меня. Подонок! Он поймал меня и принялся целовать, но я вырвалась и убежала. Ненавижу их всех!
Ариэлла обняла Джаэль, выражая таким образом свое сочувствие. Она надеялась, что Алексей преподаст этим мерзавцам хороший урок.
– Слава богу, все позади. – Она широко улыбнулась. – А теперь поехали к нам домой. Я промою твои раны, а потом отправлю тебя в экипаже в Вудленд.
Джаэль посмотрела ей прямо в глаза:
– Ты добрая женщина. Я рада, что мы подруги. – Затем она отстранилась. – Но помощь твоя мне не нужна.
– Джаэль! – воскликнула Ариэлла, но было уже слишком поздно.
Цыганка поспешила прочь с церковного двора.
Эмилиан дописал письмо своему адвокату с просьбой подобрать для него несколько перспективных людей на должность управляющего имением, указав при этом, что дело не терпит отлагательств. Запечатав конверт воском, он задумчиво воззрился на семейный герб, который и являлся печатью. Теперь ему долгое время не придется воспользоваться этой печатью. Возможно, даже никогда снова.
Он отказывался думать об Эдмунде.
Виски его ломило от боли. Поднявшись из-за стола, молодой человек направился к бару и плеснул себе бренди, чувствуя еще большее недовольство, чем прежде. Он не мог отрицать того факта, что какая-то часть его души была очень привязана к Вудленду. Он волновался об обитателях имения, своих деловых партнерах и нескольких важных контрактах. Но раз он решил отправиться на могилу Райзы вместе с kumpa’nia и отыскать свою потерянную цыганскую душу, ничто и никто не сможет этому помешать.
Перед его мысленным взором возник образ Ариэллы де Уоренн.
Эмилиан часто думал о ней в последнее время. Более того, он желал ее, и это желание смешивалось с его горем и его гневом. Сильное физическое влечение было вполне объяснимо – он же мужчина! – но никогда прежде он не думал о своих любовницах за пределами спальни. Эта девушка действительно отличалась от всех прочих.
«Я отлично подхожу на роль твоего друга – и, возможно, даже любовницы, если естественный ход событий приведет нас к этому».
Ни одна из его любовниц не была заинтересована в дружбе. Они хотели от него только одного – и он в ответ хотел того же. Так почему же Ариэлла вознамерилась стать его другом? Это было странно, необъяснимо, невиданно!
Теперь он начал понимать, почему общество считает эту девушку эксцентричной. Она хотела естественного хода событий, он же жаждал секса и мести за все причиненные цыганам несправедливости. Эмилиан надеялся, что Ариэлла последует его предупреждению и будет держаться от него подальше. Каждой клеточкой своего тела он понимал, что девушка не сможет противостоять его мести.
Он также понимал, что она ни в чем не виновата и что ему следует подыскать другой объект мщения. Это свидетельствовало о том, как сильна в нем английская часть натуры, что было совершенно неприемлемо.
Мысли его пребывали в полном смятении. Эмилиан допил бренди и вдруг почувствовал чье-то присутствие за спиной. Молниеносно развернувшись, он увидел стоящую на пороге Джаэль и отметил про себя, что у нее нос покраснел, как будто она плакала.
– Ты в порядке? – с беспокойством в голосе произнес Эмилиан, подходя к сестре.
Она широко улыбнулась:
– Да, со мной все хорошо. Можно войти?
– Конечно, входи, – ответил он, ощущая, как по телу разливается непривычное тепло. Он пристальнее вгляделся в лицо Джаэли и заметил, что в глазах ее притаились тени. Или ему это показалось? Как бы он хотел лучше знать собственную сестру. – Ты абсолютно уверена, что с тобой все в порядке?
– О да, – насмешливо отозвалась она. – Какой роскошный дом. Может быть, ты стал слишком gadjo , чтобы отправиться с нами на север?
Улыбка его померкла.
– Исключено.
Она с удивлением посмотрела на него и, войдя в комнату, стала прикасаться к поверхностям столов, гладить вазы, подсвечники, крошечные расписные шкатулки и прочие вещицы, заботливо собранные женой Эдмунда.
– Не хочешь ли до отправления в путь пожить со мной в Вудленде? Или ты для этого слишком цыганка? – спросил Эмилиан.
Она одарила брата обворожительной улыбкой:
– Я не могу спать в постели gadjo. – Улыбка ее угасла, когда она посмотрела на книжный шкаф. – Ты умеешь читать, да?
– Да. Хочешь, я научу тебя?
– Я читаю по-английски. – Джаэль повернулась к нему лицом. – Я умна. Было бы глупо не уметь читать на языке людей, в чьих землях мы живем. – Взгляд ее упал на стоящие в баре графины. – А твое виски gadjo лучше, чем наше?
– Да, – не колеблясь ответил Эмилиан.
Она подошла ближе и стала наливать себе спиртного.
– О нет, – произнес он, делая шаг по направлению к сестре и протягивая руку за ее стаканом, но она оказалась проворнее и опередила его.
– Я взрослая женщина, Эмилиан, мне двадцать лет. – Она отсалютовала ему стаканом.
На девушке была надета кофта с длинными рукавами поверх блузки и юбки. Когда она подносила стакан к губам, рукав сместился назад, к локтю, и взгляду Эмилиана предстали свежие царапины на коже. На мгновение он замер.
В комнате воцарилась зловещая тишина. Кто-то сотворил с Джаэлью нечто ужасное – и этот человек непременно заплатит за свое злодеяние.
Девушка побледнела, осознав, что брат все видел.
– Что произошло? – спокойным тоном поинтересовался он. – Кто это сделал с тобой?
– О, это пустяки, – быстро отозвалась она.
– Раны нужно промыть и смазать бальзамом. Так что случилось?
Джаэль как воды в рот набрала.
– Я знаю, что случилось. – В душе его росла безжалостная решимость. – Gadjos. Ты слишком хорошенькая. Нет, не просто хорошенькая, ты красивая и соблазнительная. Gadjos сделали это с тобой. Расскажи мне все, – потребовал Эмилиан, глядя сестре прямо в лицо.
– Я в порядке.
– Предоставь мне решать, в порядке ты или нет.
Джаэль вздернула подбородок:
– Я предсказывала судьбу по ладони. Ты прав, это gadjos. Они пожелали большего. – Она пожала плечами.
Эмилиан полагал, что отлично владеет собой, но сейчас его переполнял гнев. Он постарался обуздать его.
– Они связали тебя? У тебя на руках следы от веревок?
– Нет! Я убежала и спряталась под каменной стеной, отсюда и царапины. Другой gadjo прогнал тех людей. – Она покраснела. – Как же я их всех ненавижу!
Чувствуя себя неловко, Эмилиан обнял сестру.
– Какие именно gadjos пытались вынудить тебя к близости, Джаэль?
Он видел сквозящее в ее глазах сомнение.
– Мой долг – защищать тебя. И я все равно выясню, кто напал на тебя, с твоей помощью или без нее.
– Ты didikoi . Если ты станешь преследовать англичан, они натравят на тебя шерифов и еще каких-нибудь влиятельных людей!
– Ничего со мной не случится, – солгал он и, чтобы сделать свои слова более убедительными для сестры, улыбнулся ей. – Я сам здесь влиятельное лицо, Джаэль. Я виконт.
Поколебавшись мгновение, она ответила:
– Это были хозяин постоялого двора «Белый олень» и еще один толстый gadjo с каштановыми волосами по имени Билл.
– Давай-ка промоем твои раны, – сказал Эмилиан, наконец выпуская свой гнев и ненависть на свободу.
Он с нетерпением ждал момента, когда сможет отомстить.
И месть его обрушится на первого попавшегося англичанина – или англичанку, – кому не посчастливится оказаться у него на пути.
