Глава 32
Реб О'Брайен Жирар застыла, скрестив руки на груди. Рядом сидели Макс и Энн. Все они расположились в неприбранной столовой, а в комнате напротив лежала мертвая Ли.
Между ними и мертвым телом было довольно большое расстояние, но слепящий свет фотовспышек заставлял Энн закрыть глаза. Она старалась не думать о незнакомых людях, снимавших тело Ли, беспомощно раскинувшееся перед объективами.
— Зачем они ее фотографируют, ведь она умерла от…
— Это выглядит как смерть от естественных причин, ты права, но кто знает… снимают они на всякий случай.
— Что такое эти твои «естественные причины»? — не унималась Энн. — Сердечный приступ, например? Такая молодая и здоровая, и вдруг умирает от сердечного приступа?
— Мы не знаем, что произошло, — произнесла Реб дрожащим голосом.
— У меня нет слов, чтобы выразить сочувствие… — сказал Макс. — И мне больно, Реб, оттого, что вам предстоит пережить сейчас.
— То, что случилось, — за пределами моего понимания. В Ли было больше жизни, чем во всех, кого я знаю. — Реб подвинулась и часто заморгала, потом подняла лицо, чтобы слезы не капали со щек.
Она настояла на том, чтобы не только присутствовать при опознании, но и провести вскрытие в качестве патологоанатома.
— Вам не нужно этим заниматься. Они могут позвать другого врача.
По лицу Реб было видно, что она поняла значение его слов, но в ответ только покачала головой:
— Я должна быть здесь ради Ли. Я хочу прикоснуться к ней и позаботиться о ней. Это все, что я могу сделать для нее сейчас, последнее, что я могу сделать. Я вернусь туда, когда уйдут фотографы.
Из горла Энн вырвался странный звук, как будто она едва не задохнулась.
— Ты в порядке? — спросил Макс.
Она не должна терять головы, подумала Энн. То, что она видела, разумеется, больно ранило ее, но она не должна паниковать.
— Я в порядке, насколько это возможно. У вас есть какие–нибудь предположения? Что могло ее убить, Реб?
— Нет, никаких. Это тайна для меня — пока, — ответила Реб. — Будет вскрытие, и я не думаю, что мы узнаем что–нибудь раньше, чем оно состоится. Она была не из тех, кто регулярно ходит на медосмотры, но я следила за ее здоровьем и не заметила никаких нарушений. Ли была здоровой женщиной. Будь это инфаркт или инсульт, были бы какие–то симптомы.
Макс надеялся, что Реб не будет винить себя за то, чего она, по–видимому, не могла знать.
— Мне показалось, я слышал голос Марка, — сказал он, имея в виду мужа Реб.
— Он пришел вместе со мной. Сейчас разговаривает со Спайком. Все чувствуют себя ужасно из–за того, что произошло с Ли. Она часто говорила людям о неприятных вещах, но ее любили.
— У нее есть еще родня?
— Нет, кроме нас, у нее никого не было. Я, в общем, была рада, что она здесь с нами. Я хотела бы отложить разговор с Симоном. Они с Ли планировали пожениться, когда будут готовы осесть здесь.
Макс взглянул на Энн. Она выглядела опустошенной — так ему казалось.
— Симон Менар, — уточнила Реб, — вы, скорее всего, его не знаете. Он сейчас за границей, в Египте. Я думаю, в командировке от журнала. У него половина акций в «Рупоре», но я знаю, что он активно работал в журнале. Так что его и Ли связывало общее дело. Надо будет отыскать его.
— Это катастрофа для парня, — сказал Макс.
— Реб? — Спайк вошел в комнату. — Как только будете готовы, мы перенесем… Ли.
Макс встал.
— Могу я пойти с вами? — Реб утвердительно кивнула. — Посидишь одна, Энни?
— Да, конечно.
Макс улыбнулся ей, и Энн попыталась улыбнуться в ответ, однако вышло что–то, больше похожее на гримасу. Их ждали Спайк, Марк Жирар и, как ни странно, Гай.
— Как ты здесь оказался, Гай? — удивился Макс.
— Услышал по радио, — ответил Гай. — Профессиональные привычки не дают покоя.
Он обнял Реб.
— Мне очень жаль, малышка.
— В любой момент здесь может появиться толпа, — заметил Спайк. — Слушать официальные сообщения — любимое занятие наших горожан.
Двое медиков вкатили каталку, на которой лежал мешок для перевозки тела. Макс быстро перевел взгляд на Реб, но она смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. Марк Жирар поднес руку жены к губам. Марк и Реб Жирар были любящей парой, и сейчас Марк переживал за жену и не пытался этого скрыть.
В комнату влетела всклокоченная Уазо.
— Что случилось? Я должна знать. Кого сюда привезли?
— Я говорил, — пробурчал Спайк, обращаясь ко всем, кто был в комнате, — слушать новости — здесь любимое развлечение.
— Ты говорил? Ничего ты мне не говорил, — парировала Уазо, мрачно сверкнув глазами. — У меня было предчувствие, что все кончено. Я пыталась понять. Я пыталась увидеть, кто зовет меня, но чувствовала только холод. Потом услышала новости по радио и рванула сюда.
«У Уазо предчувствия, у Энни предчувствия, надо же, да и у меня самого были тяжелые предчувствия», — подумал Макс, глядя на миниатюрную смуглую женщину, словно окутанную вихрем черных кружев, и в который уже раз спросил себя — что же случилось с его устоявшимися взглядами на существующий порядок вещей?
— Энн в комнате напротив. В столовой. Она составит вам компанию.
— Скажи только, кто там, Реб? — произнесла Уазо.
— Ли. Она мертва.
Черные глаза Уазо сузились.
— Господи, твоя сила, не ждала я такого, — произнесла она, тряхнув головой, и выскользнула из комнаты.
— Странная женщина, — заметил Макс.
— У нее доброе сердце, — ответила Реб, выходя из комнаты.
Макс догнал ее.
— Все произошло, должно быть, очень быстро, — сказал он, стараясь утешить ее, хотя оба знали наперечет все банальности, которые говорились в таких случаях.
— Не так уж быстро. Она успела сильно испугаться, прежде чем умереть.
— С виду это так, — сказал Макс. — Но причиной страха могла быть внезапная боль.
— Мы закончили, — сказал один из фотографов, разбирая аппаратуру.
Макс и Реб перешли в палату. Реб встала на колени и попыталась коснуться лица девушки.
— Я стала делать ей искусственное дыхание. От безнадежности.
— Да, — тихо сказал Макс. — Но мы ведь знаем, что не можем спасти всех.
— Я осмотрела ее и могу поклясться, что не нашла никаких признаков насилия. Мне кажется, она умерла, лежа лицом вниз, по крайней мере, не от падения, насколько я могу судить.
Она снова провела руками по телу Ли, наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку, и покраснела.
— У вас есть сомнения в том, что ее смерть была естественной? — тихо спросил Макс. — Я не хочу расстраивать вас, просто хочу быть объективным.
— У меня нет веских причин для сомнений, — ответила Реб, — но они все равно остаются. Я чувствую, что пропустила что–то, но не могу понять, что именно.
Снова эти предчувствия.
— Позвольте мне? — сказал Макс, и, когда Реб кивнула, он внимательно осмотрел руки Ли с обеих сторон.
— Если бы она употребляла наркотики, я бы знала об этом, — сказала Реб.
Макс стал осматривать тело Ли. Ее спина и ягодицы уже слегка потемнели, так как кровь начала свертываться.
Реб закрыла Ли глаза. Ее белокурые волосы рассыпались по сторонам. На бледной коже не было видно ни пятнышка крови.
Макс автоматически провел пальцами за ее ушами, потом исследовал шею.
— Жалость какая, — пробормотал он, присев на корточки и наклонив голову, чтобы рассмотреть поближе крошечный след на шее, который был почти незаметен в складках кожи.
— Вы видели это? — спросил он Реб.
Она присела рядом, чтобы рассмотреть след.
— Нет, не видела. Может быть, это родинка или укус насекомого. Подождите, у меня есть увеличительное стекло. Вот. — Она достала из сумки лупу, передала ее Максу и осветила след фонариком.
Макс молча взял фонарик из рук Реб и передал ей лупу.
— Она могла… — начала Реб.
— Вы думаете, она могла сделать это сама? Лежа на полу в темной комнате?
— Нет, — сказала Реб. Ее светлое веснушчатое лицо, казалось, побелело еще больше.
— Нет, — повторил Макс. — Ей сделали инъекцию в шею.
Энн ждала, когда увезут каталку. Она не могла оторвать взгляд от Уазо, которая вошла в столовую и тут же впала в странный транс. Стоя посредине комнаты, с широко расставленными ногами и опущенными руками, она, прикрыв глаза, подняла лицо к потолку.
И так стояла несколько минут.
Звук голосов становился все громче, как будто кто–то медленно двигался в сторону столовой.
— У, да, да, — произнесла Уазо, со злобой выплевывая слова. — Сознание лишено чувства времени, потому что оно не чувствует ничего, что нельзя увидеть или потрогать.
— Уазо, — сказала Энн, — это в самом деле тяжелый момент.
Уазо прочертила пальцем дугу от Энн к своей груди.
— Только для тебя? Я думаю, для меня тоже. Где этот мешочек, который я дала тебе?
Непроизвольная дрожь пробежала по телу Энн.
— Он в моей сумке, и он мне больше не нужен. Я знаю, что это за штука, и не верю в подобные вещи.
— Тссс. — Уазо направила свои ладони в сторону Энн. — Давай без обид. Открой сумку.
Энн сделала так, как сказала Уазо, но не решилась опустить руку внутрь. Уазо без колебаний с силой шлепнула по коричневой сумке и подставила ее под слепящий поток искусственного света. Затем, напевая что–то вполголоса, она стала укачивать сумку, как ребенка.
— Ну же, — сказала она, — подойди поближе и загляни внутрь.
На ее лице засияла радостная улыбка.
Энн очень не хотелось этого делать. Однако она подошла ближе и взглянула на предмет, который Уазо достала из сумки.
— Бестолковщина какая–то, — сказала она.
— Мммм, не говори так. — Уазо кивнула головой, а ее улыбка стала еще шире. — Это работает. Они еще не знают, что случилось. Но скоро узнают. Есть много вещей, скрытых от наших глаз, — и видим мы лишь небольшую часть. Я вижу того, кто слишком напуган, чтобы оставаться благоразумным.
— О чем это ты? — мягко спросила Энн.
— Позаботься о себе, — сказала Уазо, опуская в сумку странный предмет, который держала в руках. — Я делаю то, что могу, и у тебя есть большой мужчина, который заботится о тебе. Но будь осторожна. Он сможет помочь только в том случае, если будет рядом, когда это случится. Все, что в моих силах, — это предупредить тебя.
По телу Энн пробежала дрожь.
— Предупредить о чем?
— Тебе надо быть осторожной. Правда, твой враг слабеет и теряет бдительность.
— У меня нет врагов, — сказала Энн севшим от напряжения голосом.
— Так, как ты понимаешь это слово, конечно нет, но враги бывают разные.
— Какие?
Уазо всплеснула руками:
— Ну, не могу же я всего знать…
