Глава 5
— Первое, что ты должна понять о Хоуп, — начала Линда, подхватив вазу, которую задела малышка, — она поступает по собственному разумению.
Кэт наблюдала, как пухленькая черноволосая Хоуп забирается на кресло с подлокотниками, чтобы как следует рассмотреть себя в резном зеркале. За те пятнадцать минут, что Кэт пробыла у Линды дома, Хоуп ни минуты не сидела спокойно. Она была смышленой, на удивление проворной, с взглядом, который заставил Кэт поверить, что она точно знает, чего хочет, и намерена получить любой ценой. Кай прав: его племянница похожа на него во многих отношениях.
— Я это уже поняла. Откуда ты черпаешь энергию для того, чтобы вести ресторан, содержать дом и справляться с такой молнией?
— Витамины, — вздохнула Линда. — Много-много витаминов. Хоуп, не оставляй пальцы на стекле.
— Хоуп! — закричала малышка, корча рожи в зеркале. — Красотка, красотка, красотка.
— Эго Сильверов, — прокомментировала Линда. — От него никуда не деться.
Посмеиваясь, Кэт наблюдала, как Хоуп задом сползает с кресла, приземляется на попку в памперсе и методично разрушает башню из кубиков, которую сама же и построила незадолго до этого.
— Она действительно красотка. И между прочим, достаточно умна, чтобы знать это.
— Мне трудно возразить, за исключением того случая, когда она размазала зубную пасту из тюбика по всему полу в ванной.
С довольным вздохом Линда опять уселась на диван. Она наслаждалась выходными, которые у нее бывали по понедельникам, играя с Хоуп и наверстывая массу дел, которые откладывала на потом.
— Ты здесь уже больше недели, а мы только первый раз смогли поговорить.
Кэт наклонилась, чтобы погладить Хоуп по головке.
— Ты деловая женщина.
— Так и ты.
Кэт услышала вопрос, не слишком умело завуалированный в утверждение, и улыбнулась:
— Знаешь, я вернулась на остров не для того, чтобы рыбачить и бродить по побережью, Линда.
— Ладно-ладно, черт с ней, с тактичностью.
С материнской сноровкой она держала антенну, направленную на свою активную малышку, и наклонилась к Кэт.
— Что вы с Каем делаете на его лодке каждый день?
С Линдой невозможны увертки.
— Ищем сокровища, — просто ответила Кэт.
— О-о-о.
Выразив лишь легкое удивление, Линда спасла покрытую бутонами узумбарскую фиалку от любопытных пальчиков своей дочурки.
— Сокровища Черной Бороды. — Она протянула Хоуп резиновую уточку вместо растения. — Еще мой дед рассказывал сказки о нем. Восьмерики , большой куш и бутылки рома.
Я всегда считала, что все это зарыто в землю.
Удивляясь, как Линда справляется с малышкой, не отвлекаясь от разговора, Кэт покачала головой:
— Нет, не Черной Бороды.
Существовали десятки теорий и мифов о том, где пират с дурной репутацией спрятал свою добычу, и фантастических домыслов о том, насколько богат этот клад. Кэт всегда считала их не более чем вымыслом. «Однако, — решила она, — разве я в некотором роде не следую аналогичным фантазиям?»
— Мой отец проводил исследования относительно местонахождения английского торгового корабля, затонувшего у здешних берегов в восемнадцатом веке.
— Твой отец?
Мгновенно Линда обратилась во внимание.
Она не могла представить себе Эдвина Хардзти, которого она помнила по предыдущим сезонам, искателем сокровищ.
— Так вот почему он приезжал на остров каждое лето? Я никогда не могла понять почему… — Линда замолчала, поморщилась, потом бросилась вперед. — Мне очень жаль, Кэт, но он не был любителем подводного плавания, я ни разу не видела его с рыбой. Он определенно умел сохранить в тайне то, что делал.
— Да, даже от меня.
— Ты ничего не знала?
Линда безучастно смотрела, как Хоуп бьет деревянной частью головоломки по пластиковому ведерку.
— Ничего, пока не начала перебирать его бумага несколько недель назад. Я решила закончить то, что он начал.
— И ты приехала к Каю.
— И я приехала к Каю. — Кэт разгладила материал своей легкой летней юбки на коленях. — Мне нужны лодка, ныряльщик, желательно островитянин. Он самый лучший.
Внимание Линды переместилось с дочки на Кэт.
В ее взгляде угадывалось понимание, но она не могла полностью скрыть свое нетерпение.
— И это единственная причина, по которой ты приехала к Каю?
У Кэт возникло желание поддразнить ее. Воспоминания накатывали на нее теплой волной.
— Да, это единственная причина.
Линда задумалась, почему Кэт хочет, чтобы она поверила в то, во что не верит сама Кэт.
— А если я скажу тебе, что он так и не смог забыть тебя?
Кэт быстро покачала головой, почти отчаянно:
— Не надо.
— Я люблю его. — Линда поднялась, чтобы отвлечь Хоуп, которая обнаружила, что разрушать башню из кубиков гораздо интереснее, чем складывать ее. — Хоть он трудный человек и вызывает разочарование. Но он брат Марша. — Она поставила Хоуп перед маленькой армией плюшевых зверюшек, прежде чем повернуться и улыбнуться. — Он мне как брат. И ты была первым жителем с материка, с которым я когда-то очень сблизилась. Мне трудно быть объективной.
Было соблазнительно излить свое сердце, свои сомнения. Слишком заманчиво.
— Я ценю это, Линда. Поверь мне, то, что было между мной и Каем, давно закончилось. Жизнь меняется.
Хмыкнув, Линда снова села. Есть люди, на которых нельзя давить. Кай и Кэт именно такие, несмотря на явные различия.
— Ладно. Ты знаешь, что я делала в течение последних четырех лет. — Она послала страдальческий взгляд в направлении Хоуп. — Расскажи мне, какой была твоя жизнь.
— Гораздо спокойнее.
Линда рассмеялась:
— Небольшая пограничная война будет гораздо спокойнее, чем жизнь в этом доме.
— Для того чтобы получить докторскую степень в столь молодом возрасте, как я, требуется много усилий, концентрация. — У нее осталась эта единственная цель, чтобы сохранить душевное равновесие, оставаться… спокойной. — К тому же, когда преподаешь, времени для чего-нибудь еще остается не так уж много.
Пожав плечами, Кэт поднялась. Она понимала, насколько это прозаично. Скучно. Она хотела учиться, учить других, но и само по себе это прозвучало неискренне.
По всей гостиной были разбросаны игрушки, маленькие признаки детства. Галстук небрежно висел на спинке стула рядом со столиком, на который Линда бросила свою сумочку. Маленькие признаки семейной жизни. Брак. Кэт со страхом, который исчез так же быстро, как и возник, подумала, как сможет жить в своем доме в Коннектикуте одна.
— Этот прошедший год в Йельском университете был увлекательным и трудным.
«Я защищаюсь или объясняюсь?» — нетерпеливо спрашивала она себя.
— Странно, хотя мой отец был педагогом, я не понимала, что быть преподавателем столь же трудно и ответственно, как студентом.
— Труднее, — заявила Линда через минуту. — Ты должна знать ответы.
— Да. — Кэт присела на корточки, чтобы рассмотреть коллекцию плюшевых зверюшек Хоуп. — Полагаю, это тем не менее часть привлекательности этой профессии. Вызов. Либо знаешь ответ, либо рассуждаешь правильно, потом наблюдаешь, дошло ли.
— Надеешься, что доходит? — рискнула вставить Линда.
Кэт снова засмеялась.
— Полагаю, доходит. Когда это происходит, получаешь отдачу. Быть матерью не так уж от этого отличается. Ты учишь каждый день.
— Или пытаешься, — сказала Линда сухо.
— Это одно и то же.
— Ты счастлива?
Хоуп схватила ярко-розового дракона, затем протянула его Кэт. «Счастлива ли я? — спросила себя Кэт, в свою очередь обнимая дракона. — Я была нацелена на достижение, — решила она, — не на счастье». Отец никогда не задавал ей этот очень простой, но очень важный вопрос. У нее никогда не хватало времени, спросить об этом себя.
— Я хочу преподавать, — ответила она наконец. — Я была бы очень несчастна, если бы не смогла этого сделать.
— Уклоняешься от ответа, не отвечаешь на вопрос.
— Иногда нельзя ответить «да» или «нет».
— Кай! — закричала Хоуп так, что Кэт вздрогнула и повернула голову к входной двери.
— Нет. — Линда отметила реакцию Кэт, но ничего не сказала. — Она имеет в виду дракона. Он подарил его ей, так что это Кай.
— О-о-о.
Кэт захотелось выругаться, но она сумела улыбнуться, возвращая малышке ее драгоценного дракона. Неразумно вздрагивать только от одного его имени, когда начинают дрожать руки, учащается пульс и путаются мысли.
— Он не мог выбрать что-то обыкновенное, верно? — спросила Кэт небрежно, вставая.
— Да.
Линда бросила на Кэт очень прямой, очень спокойный взгляд.
— Его вкусы всегда стремились к уникальному.
Веселье помогло ей расслабиться. Кэт подняла бровь, когда встретила ее взгляд.
— Ты не сдаешься, не так ли?
— Нет, если я в это верю.
Следы упрямства налицо. «Упрямство, — размышляла Кэт, — с его помощью Линда дождалась, когда Марш влюбится в нее».
— Я верю в тебя и Кая, — продолжала Линда. — Вы двое можете испортить все дело, если захотите, но я все равно верю в вас.
— Ты совсем не изменилась, — сказала Кэт со вздохом. — Я вернулась и нахожу тебя женой, матерью и владелицей ресторана, но ты осталась прежней.
— Положение жены и матери лишь придает мне больше уверенности в том, что я все сделала правильно. — В ней тоже присутствовала добрая доля высокомерия. — И мы не владеем рестораном, — добавила она, подумав.
— Нет? — Кэт в удивлении снова подняла глаза. — А мне показалось, ты сказала, что «Насест» твой и Марша.
— Мы управляем им, — поправила Линда. — И имеем двадцать процентов.
Усевшись снова, она одарила Кэт довольной улыбкой. Она ничего не любила больше, чем бросать мелкие бомбочки в спокойную воду и смотреть на разбегающиеся круги.
— Кай владеет «Насестом».
— Кай?
Кэт не смогла бы скрыть своего удивления, даже если бы и попыталась. Тот Кай Сильвер, которого, как ей казалось, она знает, не имел ничего, кроме катера и шаткого пляжного домика. Да и не стремился к большему, не хотел. Покупка ресторана, даже небольшого, на далеком острове требует не только денег, но и амбиций.
— По-видимому, он не потрудился упомянуть об этом.
— Да.
Кэт вспомнила, что у него неоднократно была такая возможность в тот вечер, когда они там ужинали.
— Да, он ничего об этом не сказал. Кажется, это для него нехарактерно, — пробормотала она. — Могу представить, что он купил яхту, еще одну лодку больше или быстроходнее, но я не могу представить, что он купил ресторан.
— Думаю, это удивило всех, кроме Марша, но ведь Марш знает Кая лучше, чем кто-либо. За пару недель до нашей свадьбы Кай сказал нам, что купил это место и намерен его переделывать. Маршу каждый день приходилось добираться на работу паромом на Хаттерас, а я во время сезона помогала в магазинчике «Все для рукоделия», принадлежавшем моей тетушке. Когда Кай спросил, не хотим ли мы выкупить двадцать процентов и вступить во владение в качестве управляющих, мы ухватились за такую возможность.
Линда улыбнулась, довольная и, видимо, с облегчением.
— Мы все не прогадали.
Кэт вспомнила уютную атмосферу, отличные блюда из морепродуктов, быстрое обслуживание. Нет, это не было ошибкой, но Кай…
— Я просто не могу представить Кая в бизнесе, во всяком случае не на земле.
— Кай знает остров, — сказала Линда просто. — И знает, чего хочет. На мой взгляд, он просто не всегда знает, как это получить.
Кэт хотела избежать предположений на эту тему.
— Я собираюсь прогуляться по пляжу, — решила она. — Не хочешь пойти со мной?
— Я бы с удовольствием, но… — Линда жестом указала, почему Хоуп притихла последние несколько минут. Обняв рукой своего дракона, она улеглась среди остальных зверюшек и крепко заснула.
— С ней либо все, либо ничего, не так ли? — заметила Кэт со смехом.
— Лучше, когда ничего, тогда я могу устроить себе передышку. — Линда умело подхватила Хоуп, прижав к своему плечу. — Желаю приятной прогулки, и загляни в «Насест» сегодня вечером, если будет возможность.
— Загляну. — Кэт погладила Хоуп по головке, ее волосы, густые, темные, всклокоченные, так похожие на волосы ее дяди. — Она красотка, Линда. Тебе очень повезло.
— Знаю. Я это никогда не забываю.
Кэт выбралась из дома и пошла по тихой улочке. Тучи висели низко, отчего стало хмуро, хотя дождя пока было. Она ощущала его в бризе, в его чистой свежести, смешанной со слабым намеком на море. Именно в том направлении она и пошла.
Кэт поняла, что на острове гораздо больше тянет к воде, чем к земле. Это единственное, что она поняла о Кае, единственное, в чем никогда не сомневалась.
Было проще не ходить на пляж в Коннектикуте, хотя она всегда любила каменистое ветреное побережье Новой Англии. Кэт могла сопротивляться этому, зная, какие воспоминания это вызовет. Боль. Она поняла, что есть способы избежать ее. Но здесь, осознавая, что можно дойти до края земли в любом направлении, она не могла удержаться. Возможно, разумнее идти на звук или к бухте. Она пошла к морю.
Было достаточно тепло, хотя и ветрено, и ей нужно было лишь теплее одеться. Она увидела двух мужчин в надвинутых низко на лоб бейсболках, их удочки были воткнуты в песок, они разговаривали, сидя на ведрах и выжидая поклевки. Голоса не доносились до нее сквозь шум и грохот прибоя, но она знала, что разговор идет о наживке, приманке и вчерашнем улове. Она им не помешает, а они ей. Такова манера поведения островитян: быть достаточно дружелюбным, но не навязываться другим.
Вода была такой же серой, как и небо, но она не обращала на это особого внимания. Научилась не просто принимать настроение моря, но и ценить контраст каждого из них. Когда море было мрачным, с угрозой неистовства на поверхности, это означало шторм. Вполне созвучно с ее внутренним состоянием.
Барашки волн беспокойно, но методично метались, словно в лихорадке. Брызги вздымались ввысь и вширь. Теперь крик чаек казался не одиноким или жалобным, а вызывающим. Нет, серое хмурое небо, встречающееся с серым хмурым морем, скучным не назовешь. Оно напитывалось энергией, кипело жизнью.
Ветер теребил ее волосы, ослаблял шпильки. Кэт не замечала. Стоя почти на кромке прибоя, подставляла лицо с широко раскрытыми глазами ветру. Она должна была подумать о том, что узнала о Кае. И ей необходимо поразмышлять именно здесь, в одиночестве, в сером угрожающем освещении перед бурей. Непрекращающийся ветер поможет сохранить голову ясной. Может быть, запахи и звуки моря напомнят о том, что она отвергла и предпочла взамен.
Однажды у нее была очень мощная сила, которая закружила, лишая дыхания. Это Кай, человек, который мог притягивать ее эмоции, чувства просто своим существованием. Безрассудство, грубое высокомерие в сочетании с неожиданной мягкостью привлекли ее когда-то. То, что она считала безответственностью, беспокоило. Кэт чувствовала, что Кай — человек, который в жизни плывет по течению, в то время как ее с рождения учили найти цель и работать для ее достижения, исключая все остальное. Очень разные взгляды на жизнь, которые ставили их на противоположные полюса.
Возможно, Кай решил взять на себя определенную ответственность в жизни, купив ресторан. Если так, она только рада. Но это не имеет никакого значения. Они все еще находятся на разных полюсах.
Она предпочитает покой, упорядоченность. Успех был удовлетворением сам по себе, когда он приходит от чего-то излюбленного. Преподавание жизненно важно для нее, это не просто работа и даже не просто профессия. Возможно, на мгновение в уютном, не совсем прибранном доме Линды ей показалось, что этого вряд ли достаточно. И все-таки Кэт знала: желание объять весь мир ни к чему хорошему не приведет.
Ветер хлестал ей в лицо, пока она смотрела, как далеко в море темным занавесом начинается дождь. Если прошлое даже и покажется потерянным ею сокровищем, никакая карта не сможет вернуть его. Ее учили в жизни идти только в одном направлении.
Кай — человек, которому удобно со своими перепадами настроения, настолько комфортно, что он редко замечал их. Он ненамеренно решил прекратить работу на своем катере в определенное время. Просто почувствовал искушение морем и штормом и сдался.
Кай смотрел на море, взбираясь вверх по склону песчаного холма. Он нашел бы свой путь без раздумий, в темноте, без луны. Он и раньше стоял на берегу и смотрел, как начинается дождь в море, но повторение не уменьшило удовольствия. Ветер принесет на остров дождь, но еще было время найти убежище при желании. Почти всегда Кай позволял дождю литься на него, когда волны дико вздымались и опадали.
Кай находил их возбуждающими, но ценил относительный покой летнего дождя. Сегодня он был благодарен за это. Это отвлекает от Кэт.
Они каким-то образом достигли шаткого, напряженного сосуществования, что позволило находиться вместе день за днем в относительно небольшом пространстве. Напряжение заставляло его нервничать. Сильно нервничать, чтобы совершить ошибку, когда ни один ныряльщик не имеет права на нее.
Видеть ее, быть с ней, зная, что она отдалилась от него, бесконечно сложнее, чем быть в разлуке с ней. Для Кэт он лишь средство достижения цели, инструмент, которым, по его представлениям, она пользуется, как учебником. Горькая пилюля. Он чувствовал, что пенять нужно только на себя, поскольку принял ее условия. Теперь придется следовать им.
С момента их первого погружения Кай больше не слышал ее смеха. Обнаружил, что ему этого не хватает так же сильно, как вкуса ее губ, ее самой в его объятиях.
Кэт не отдаст ему все это добровольно, и он почти убедил себя, что по-другому он не хочет.
Но ночью в одиночестве с шумом прибоя, звучавшим у него в голове, он понял, что только яростный стимул к выживанию помог ему жить все эти последние годы. Ее отказ разрушал его, но потом подтолкнул доказать самому себе, что он тоже кое-чего стоит. Кэт стала причиной того, что Кай, рискуя каждым пенни, купил «Насест». Необходимо было нечто материальное. «Насест», как и зафрахтованный катер, тоже недавно выкупленный, придавали ему ощущение богатства, которое он когда-то презирал.
Итак, ресторан, который дает прибыль, катер, который начал оправдывать вложения в него. Это дало выход его природной любви к риску. Не деньги имеют значение, а сделки, спекуляции, возможности.
Поиски затонувших сокровищ не намного отличаются.
«Интересно, что она ищет на самом деле? — задумался Кай. — Было ли золото ее целью? Может быть, она просто ищет необычный способ провести отпуск? Неужели все еще пытается отплатить своему отцу той слепой преданностью, которую он ожидал от нее всю ее жизнь? Или все-таки банальная охота за сокровищами?»
Наблюдая за тем, как медленно приближается стена дождя, Кай решил, что изо всех возможностей ему хотелось, чтобы эта была последней.
На расстоянии около ста ярдов между ними, Кэт и Кай смотрели на море и дождь, не подозревая о близости друг друга. Он думал о ней, она о нем, дождь подкрался ближе, и время ушло. Беспокойство переворачивало все у них внутри, но они не признавали одиночества.
Затем они повернулись, поднялись вверх по дюнам и, наконец, заметили друг друга.
Кэт удивлялась, как долго он там был и почему она, чувствуя волны напряженности и влечения, упустила момент, когда Кай ступил на пляж.
Ее ум, ее тело, всегда такие спокойные и согласованные, вдруг обрели лихорадочную жизнь при виде его. Кэт знала, что не может бороться с этим, лишь с последствиями. Она все еще хочет его.
Она внушала себе, что желание приведет к катастрофе, но это не остановило влечение. Если она сбежит от него теперь, признает поражение. Кэт сделала первый шаг по песку к нему навстречу.
Белая тонкая хлопчатобумажная юбка развевалась вокруг нее, то вздымаясь, то облегая хрупкое тело, которое он так хорошо знал. Ее кожа казалась очень бледной, глаза — очень темными. Кай снова подумал о русалках, иллюзиях и глупых мечтах.
— Ты всегда любил пляж перед бурей, — сказала Кэт, подойдя к нему.
Она не могла выдавить из себя улыбку, хотя и приказала себе улыбаться. Ее влекло к нему, хотя она и приказала себе избавиться от этого желания.
— Осталось недолго. — Кай сунул большие пальцы в карманы джинсов. — Если ты не на машине, промокнешь.
— Я была в гостях у Линды.
Кэт оглянулась назад, чтобы посмотреть на дождь. Да, ждать его недолго.
— Это не важно, — пробормотала она. — Такие штормы, как этот, заканчиваются так же быстро, как начинаются.
«Штормы, такие, как этот, — подумала она, — и этот, и другие…».
— Я познакомилась с Хоуп. Ты был прав.
— Насчет чего?
— Она похожа на тебя. — На этот раз ей удалось улыбнуться, хотя напряжение собралось в клубок у основания шеи. — Ты знаешь, она назвала куклу твоим именем?
— Дракон не кукла, — поправил Кай.
Его губы изогнулись в улыбке. Он мог сопротивляться многому и быть безразличным, но когда дело касается его племянницы…
— Она прекрасный ребенок. Чертовски не плохой моряк.
— Ты брал ее в море на своем катере?
Кай услышал изумление и недоуменно пожал плечами:
— Почему бы и нет? Она любит воду.
— Я просто не могу представить тебя… — Замолчав, Кэт обернулась опять к морю.
Нет, она не могла представить, как он развлекает малышку игрушечным драконом и берет ее на морские прогулки на лодке, так же как не могла представить его в мире бизнеса с гроссбухами и бухгалтерами.
— Ты меня удивляешь, — сказала она чуть более небрежно. — Многими вещами.
Ему захотелось протянуть руку и коснуться ее волос, обернуть вырванные из пучка порывом ветра пряди вокруг пальца. Но он держал руки в карманах.
— Например?
— Линда сказала мне, что ты владелец «Насеста».
Ему не было нужды видеть ее лицо, он знал, что оно вдумчиво.
— Это верно или почти верно.
— Ты ничего не сказал об этом, когда мы там ужинали.
— А что, должен был? — Большинству людей все равно, кто владеет рестораном, пока еда вкусная, а обслуживание быстрое.
— Я полагала, что не отношусь к большинству.
Кэт сказала это тихо, так тихо, что слова были едва слышны сквозь шум волн. Несмотря на это, Кай напрягся.
— Почему это имеет для тебя значение?
Не успев подумать, она повернулась, ее глаза были полны эмоций.
— Потому что это имеет значение. Потому что потому. Потому что так много изменилось и столько осталось прежним. Потому что я хочу…
Прервавшись, она сделала шаг назад. Выражение ее глаз стало паническим, она попыталась сбежать.
— Чего? — требовательно спросил Кай, хватая ее за плечо и вновь разворачивая к себе лицом. — Чего ты хочешь?
— Я не знаю! — выкрикнула она, не подозревая, что сорвалась на крик в первый раз за несколько лет. — Я не знаю, чего хочу! Я не понимаю, почему не хочу.
— Забудь о понимании. — Кай притянул ее ближе, держа ее крепче, когда она стала сопротивляться, точнее, попыталась. — Забудь обо всем, что не здесь и не сейчас.
От ночей беспокойства, страхов и разочарования его живой темперамент уже был на пределе. Кай не ожидал ее увидеть, и его эмоции вышли из равновесия.
— Ты ушла от меня однажды, но я не стану снова пресмыкаться перед тобой. А ты, — добавил он с внезапно потемневшими глазами, лицо его вдруг оказалось так близко, — ты, черт побери, не уйдешь так легко на этот раз, Кэт.
Не в этот раз.
Обнимая ее, он крепко прижимал ее к себе. Его губы оказались так близко, угрожающие, обещающие.
Она не могла ничего сказать. Ее это не волновало. Она хотела почувствовать вкус его губ, их давление, не важно, насколько грубое, насколько требовательное.
И не важно, какие будут последствия. Разум и эмоции могут вести вечную битву.
И все же, стоя крепко прижавшись к нему, чувствуя, как ветер словно кнутом бьет их обоих, она уже знала, какими будут неизбежные последствия.
— Скажи мне, чего ты хочешь, Кэт. — Его голос был тихим, но требовательным, как крик. — Скажи мне, чего ты хочешь сейчас же.
«Сейчас, — подумала она. — Если бы только сейчас».
Кэт хотела было отрицательно покачать головой, но его дыхание легко коснулось ее кожи. Уже от одного этого будущее и прошлое отошли на второй план.
— Тебя, — услышала она собственный шепот. — Только тебя.
И, протянув руку, прикоснулась его лицу.
Дикий, страстный ветер, гремящий прибой, угроза дождя через несколько мгновений. Она чувствовала его тело, твердое и уверенное, прижатое к ней. Попробовала его губы на вкус, мягкие, настойчивые. Сквозь гром, раздавшийся в ее голове, и гром на востоке она услышала свой собственный стон. Кэт хотела, чтобы это мгновение не кончалось.
Его язык искушал, и она сдалась. Кай нырнул глубоко и взял все, потом еще. Этого, возможно, будет недостаточно. Без колебаний Кэт ответила на желание желанием, на жар жаром. Пока губы искали губы, ее руки касались его лица, наверстывали за упущенное время то, что она не забыла, вновь знакомились с тем, что было так знакомо.
Его кожа была грубой, с дневной щетиной, скулы и подбородок жесткие и четко очерченные. Когда ее пальцы медленно поднимались вверх, она чувствовала мягкое прикосновение его волос, раздуваемых ветром. От такого контраста она задрожала, прежде чем запустить пальцы глубже.
Кэт могла заставить его ослепнуть и оглохнуть от желания. Зная это, Кай уже не мог остановиться. Желание вскипело в нем, поднимаясь так быстро, что он ослабел прежде, чем его сознание восприняло то, что его тело не могло отрицать. Он прижал ее сильнее: жесткое к мягкому, грубое к гладкому, пламя к пламени.
Сквозь тонкий барьер ее блузки он чувствовал, как ее плоть становится теплой от его прикосновений. Кай знал, что кожа здесь чувствительна и так хрупка, как нежные лепестки розы. Запах будет столь же сладким, а вкус — медовым. Воспоминания, мгновения, мечты о большем — все это вместе почти сводило его с ума. Кай знал, каково это — иметь ее, и одно только знание возбуждало. Он почувствовал ее сейчас, и это чувство делало его иррациональным.
Кай хотел взять ее прямо там, рядом с морем, и пусть небо разверзнется и выльется на них.
— Я хочу тебя. — Уткнувшись лицом в ее шею, он искал все места, которые помнил, — Ты знаешь, как сильно. Ты всегда знала.
— Да.
У нее кружилась голова. Каждое прикосновение и вкус прибавляли водовороту скорость. Какие бы сомнения у нее ни возникали, Кэт никогда не сомневалась в своем желании.
Она накрыла их сейчас, взаимная, бездумная страсть, которую они всегда были в состоянии разжечь друг в друге.
— Мы не можем. — Задыхаясь, Кэт попыталась повернуться в его объятиях. — Кай, я не могу.
На этот раз, когда она взяла его лицо в ладони, это было сделано лишь для того, чтобы освободиться от него.
— Это неправильно.
Ярость, смешанная со страстью, читалась в его глазах, в том, как его пальцы сжали ее плечи.
— Это правильно для тебя. Всегда было правильно для тебя.
— Нет.
Кэт должна отрицать это со всей серьезностью, потому что он был убедителен.
— Нет, это не так. Меня всегда влекло к тебе. Глупо притворяться, что не так, но это не то, чего я хочу для себя.
Его пальцы сжались.
— Я спросил, чего ты хочешь. Ты сказала.
Пока Кай это говорил, небо разверзлось, как он и предсказывал. Дождь пришел с моря, принеся с собой вкус соли, сырой ветер и тайну. Мгновенно промокшие, они стояли, как были, близкие, далекие. Его руки крепко держали ее плечи, ее руки легко касались его лица. Кэт почувствовала, как вода омывает ее тело, бежит по его телу. Это возбуждало ее. Кэт не могла сказать, почему она не может поддаться этому чувству.
— В тот момент я действительно хотела тебя, не могу этого отрицать.
— А теперь? — спросил Кай.
— Я собираюсь вернуться в поселок.
— Черт побери, Кэт, чего ты еще хочешь?
Она смотрела на него сквозь дождь. Глаза его были темными, штормовыми, как море, которое бушевало за его спиной. Почему-то сейчас сопротивляться ему стало труднее. Кэт почувствовала, как ее желание завязалось узлом в желудке и вызвало головокружение. «Это все», — сказала себе Кэт.
Все как всегда. Желание без понимания. Страсть без будущего. Эмоции без причины.
— Ты ничего не можешь мне дать, — прошептала она, зная, что ей придется собраться с силами и уйти, сделав первый шаг. — Мы не можем ничего дать друг к другу.
Опустив руки, она отступила назад.
— Я возвращаюсь.
— Ты еще вернешься ко мне, — сказал Кай, когда она сделала первые шаги от него, и добавил тоном, который заставил ее заколебаться: — А если нет, не имеет значения. Мы закончим то, что начали.
Кэт задрожала, но продолжала идти. Закончить то, что начали. Этого она боялась больше всего.
