Глава 8
Джек не знал, сколько еще сможет терпеть Эрика в своем доме, очень маленьком доме. Этим утром, собираясь приготовить завтрак, он обнаружил пустую хлебницу — Эрик доел последний кусок хлеба. Это был лишь один из многочисленных примеров невнимательности сына. Джек задавался вопросом, как Шелли справлялась с неорганизованностью Эрика. Джек еле слышно ругался, складывая тарелки и бокалы в посудомоечную машину.
Прилагая все усилия, чтобы контролировать раздражение, Джек решил, что сможет обойтись и без утреннего тоста. Это пойдет на пользу его талии. Однако его отношение не улучшилось, когда Джек обнаружил, что сын использовал почти всю горячую воду, да еще и загрузил стиральную машину до отказа.
Не зная, что бак с горячей водой пуст, Джек встал под душ и включил воду. И оказался под ледяной струей. Крича, он распахнул стеклянную дверь, выскочил наружу и схватил полотенце. К сожалению, оно было влажным после Эрика. Его сын умудрился использовать оба полотенца, поэтому сухого для Джека не осталось.
— Ну все, хватит! — вскричал Джек, бросая полотенце.
Когда Эрик только появился, предполагалось, что они поживут вместе всего несколько дней. Но история затянулась на несколько недель, и Джек должен положить этому конец.
Его настроение быстро менялось от раздражения до ярости, когда он пытался одеться, все еще влажный после душа. Дважды он вынужден был останавливаться и делать глубокие вздохи, чтобы успокоить бешено стучащее сердце. Насколько он мог видеть, Шелли и Эрик зашли в тупик, и никто из них не собирается двигаться с места. Джек надеялся, что они уладят отношения на Дне благодарения у Оливии. К сожалению, Шелли отказалась прийти.
Эрик пытался скрыть свои чувства, но они были слишком очевидны. Он возлагал большие надежды на встречу с Шелли, и ее отказ прийти огорчил его. Сын был убежден, что Шелли завела роман с другим парнем. Именно тогда Джек убедил сына посетить клинику для страдающих бесплодием. После визита Эрик впал в депрессию, которая длилась несколько дней.
Не зная, что еще сделать, Джек ощущал, что у него нет выбора, кроме как взять дело в свои руки. План действий сформировался в его голове как раз к тому моменту, как Джек подъехал к офису редакции. Он сам позвонит Шелли.
К счастью, у Джека оказался ее рабочий телефон, и, дозвонившись, Джек предложил встретиться за ужином. Шелли согласилась, и они условились о времени, выбрав место на берегу Сиэтла. Все должно поменяться, и быстро. Ради сына… и его самого.
В шесть тридцать Шелли и Джек встретились в модном морском ресторане. Она уже заняла место и ждала его прибытия. Они с Шелли прежде не встречались, и Джек воспользовался этим преимуществом, чтобы потратить некоторое время на ее изучение. Шелли была симпатичной девушкой, миниатюрной и хрупкой на вид, особенно сейчас. Джек был поражен тем, что она уже носила блузку для беременных. Поэтому достаточно легко можно было определить ее положение.
— Привет, Шелли, — сказал Джек, целуя девушку в щеку, а затем опускаясь на стул напротив нее.
— Здравствуйте, мистер Гриффин.
— Пожалуйста, зовите меня Джек, — настоял он.
— Хорошо.
Шелли опустила взгляд, очевидно читая меню, но, как показалось Джеку, она уже знала, что хочет заказать. Ведь Джек тоже знал, чего хочет. Крабовые пироги были превосходны. Но эта встреча не имела никакого отношения к крабовым пирогам или какому-то другому блюду из меню.
— Думаю, ты задаешься вопросом, почему я позвонил тебе, — произнес Джек, откладывая меню в сторону.
— Полагаю, это имеет отношение к Эрику. — А затем, будто бы не имея сил сопротивляться, Шелли поинтересовалась: — Как он?
— Плохо, — откровенно ответил Джек. — Он скучает по тебе.
Шелли посмотрела на пристань и на водную гладь позади.
— Я тоже скучаю по нему, — тихо проговорила она.
— Неужели мой сын всегда был таким неряхой? — решился Джек, надеясь поднять общее настроение.
Это качество сына вполне объяснимо. Собственная неаккуратность никогда особо не заботила Джека, но это качество в Эрике выводило его из себя. Кроме того, Эрик многократно превосходил отца по этой характеристике.
— Всегда, — ответила Шелли с легкой улыбкой. — В нашей паре организованна я. А он хорошо питается?
Вероятно, признавать, что сын своим аппетитом заставит его пойти по миру, было бы не лучшей идеей. Поэтому Джек ответил достаточно пространно:
— С этим у него, кажется, все в порядке. Как ты?
— Я постоянно голодна, — чуть шире улыбнулась Шелли, и Джек заметил, насколько она бледная. — За всю жизнь у меня не было такого аппетита. Я завтракаю и чуть позже опять голодна как волк. Поэтому ем во второй раз.
Это объясняло, почему она уже носит блузки для беременных. Бедняжка обратилась к еде, чтобы пережить сложное для нее время. Джек жалел, что ему нечего сказать.
— Ты говорила с Эриком в последнее время? — спросил Джек, аккуратно развивая тему.
— Нет… последний раз мы созванивались за неделю до Дня благодарения.
— Тогда ты не знаешь. — Сердце Джека оборвалось; значит, Эрик не сказал ей.
— Не знаю чего?
— Я убедил Эрика посетить одну из клиник для бесплодных и проверить сперму. Ты говоришь, что ребенок его, а Эрик полагает, что это невозможно. Так нам сказал один врач много лет назад.
— Это была отличная идея. — Лицо Шелли просветлело. — Тогда он знает, что ребенок его.
— К сожалению, нет. — Джек огляделся, удивленный, что официантка до сих пор не появилась.
Именно в этот момент к ним подошел официант-мужчина. Джек заказал кофе и пирог с крабами, Шелли попросила овощной салат с приправой «Ранчо», куриную пасту и хлеб с чесноком и сыром. Джек подозревал, что, если бы десерт был включен в главное меню, она заказала бы и его.
— Объясните, что вы имеете в виду. Если он ходил в клинику, тогда должен знать, что он и приходится ребенку отцом, — продолжала наседать Шелли.
Она положила салфетку на колени и принялась яростно ее расправлять, будто за складки могло последовать дисциплинарное взыскание. Ее лицо исказилось от волнения.
— Согласно исследованию, отцовство Эрика маловероятно. — Джек ненавидел быть гонцом с плохими новостями, но он ведь думал, что Эрик все рассказал Шелли. Л оказывается, причиной депрессии сына в большей степени являлся его разговор с Шелли, нежели исследование в клинике. — Я сам прочитал отчет. Жизнеспособность его сперматозоидов крайне низка. Шанс, конечно, есть, но он минимальный, и Эрик не видит его. Но в отчете было написано лишь следующее — отцовство маловероятно.
Шелли опустила глаза, и Джек задался вопросом, не пытается ли она подавить слезы.
— Это многое объясняет, — прошептала Шелли.
— Что именно? — Джек не хотел проявлять излишнее любопытство, но если она добровольно делится информацией…
— Это объясняет, почему он не звонит мне. Эрик не верит, что он отец ребенка. Очевидно, он думает, что я изменила ему. И меня, Джек, очень ранит его недоверие. — Шелли не поднимала глаз от стола. — Но, несмотря на все это, он продолжает платить за квартиру. Он знает, что я не могу позволить этого со своей зарплатой.
Джеку хотелось громко застонать. Он, конечно, рад, что Эрик щедр, но это также значило, что могут пройти годы, прежде чем сын съедет. Джек теперь вынужден будет остаться с сыном.
— Я попросила Эрика перестать, сказала, что буду вносить плату сама, но он все равно покрывает аренду. — Шелли замолчала, покачав головой. — Я благодарна. Не знаю, что бы я делала, если бы мне пришлось платить аренду и все остальное.
— Прости мне мою грубость, — решился Джек, — но мне необходимо услышать правду. Эрик действительно отец ребенка?
— Ребенок действительно от вашего сына. — Их глаза в первый раз встретились. — Как только он или она родится, я смогу доказать это, и не останется никаких сомнений. А до тех пор не думаю, что нам с Эриком пойдут на пользу встречи.
Это давало ответ на другой вопрос Джека еще до того, как появилась возможность спросить.
— Понятно.
— Спасибо за беспокойство, Джек, — тихо проговорила Шелли. — Я ценю это. Но не важно, что сказали в клинике Эрику. Потому что я-то знаю точно. Я рожу меньше чем через пять месяцев.
Когда ужин закончился, Джек ни капли не приблизился к решению. Приехав домой, он обнаружил сына сидящим перед телевизором. Тот ел чипсы из большой упаковки.
— Ты поздно, — проговорил сын, не отрывая взгляда от телевизора.
— Я ужинал с Шелли в Сиэтле.
— Ты был с Шелли? — Эрик взял пульт и выключил телевизор, а затем, нахмурившись, посмотрел на отца. И наконец спросил: — Она тебе позвонила?
— Я позвонил ей. — Джек скинул пальто и стал размышлять, как лучше разрешить эту дилемму.
— Ты рассказал ей о тесте спермы? — спросил Эрик. Теперь сын стоял на ногах, в его глазах зарождалась ярость.
— Утром не осталось хлеба, — сказал в ответ Джек, — была израсходована вся горячая вода, оба полотенца были влажными и…
— Ты предал мое доверие, потому что я доел последний кусок хлеба? Вот что ты пытаешься сказать мне?
— Нет… Я просто надеялся, что поговорю с Шелли и мы сможем разобраться с этим раз и навсегда.
— Если ты хочешь, чтобы я убрался отсюда, просто надо было попросить. — Эрик молнией вылетел в свободную спальню.
— Я не сказал, что хочу твоего переезда, — проговорил Джек, но в его словах не было уверенности.
— Нет проблем, пап, — ответил Эрик, минутой позже выбегая из комнаты с сумкой, из которой со всех сторон падала одежда. — Я убираюсь отсюда. Ты не был мне отцом в детстве, не знаю, с чего это я вдруг решил, что сейчас все изменилось.
Джек застонал. Он все испортил, пытаясь вернуть их жизнь в норму.
— Эрик, послушай, мне жаль.
— Жаль? — Эрик повторил за отцом, будто это было самое забавное, что он слышал в своей жизни. — Немного поздно. Я больше не побеспокою тебя.
После этих слов Эрик ушел, а Джек задался вопросом, когда он вновь увидит или услышит своего сына.
Кедровая Бухта — прекрасное место во время Рождества, размышляла Мэрилин, открывая галерею в первую пятницу декабря. Ветки вечнозеленых деревьев висели по обеим сторонам Харбор-стрит. И с каждого уличного фонаря свисали большие праздничные сладкие тростники. Сама галерея была украшена маленькими белыми фонариками и со вкусом задрапирована праздничными гирляндами. Для Мэрилин так пахло Рождество. Этот запах ассоциировался с детскими праздниками… и с отцом. Внезапно ей в голову пришло воспоминание о нем, приносящем свежую рождественскую елку и стряхивающем снег с ботинок. И Мэрилин пришлось смахивать неожиданные слезы.
Мэрилин вдруг поймала себя на том, что по какой-то причине думает о Джоне.
Последний раз она видела Джона две недели назад и подозревала, что пройдет немного времени, и он появится в галерее со своими новыми снимками. Ведь она не взяла их с собой, покидая его дом. Мэрилин сделала все возможное, чтобы эмоционально подготовиться к встрече. Она не позволит тому, что произошло, испортить их деловые отношения. Тысячу раз с той ночи Мэрилин готова была убить себя за то, что сдалась на волю животных инстинктов. У нее появилась масса доводов, оправдывающих ее действия, но время и правда разрушили каждый из них. Она не могла винить опьянение или магический лунный свет и тем более Джона в том, что он соблазнил ее. Дело было только в ней самой.
Джон как будто знал, что Мэрилин думает о нем, потому что вскоре появился в галерее. Мэрилин была занята с покупателем, когда он вошел в большую открытую студию. Она заметила, что у Джона с собой две фотографии в рамке, и предположила, что остальные остались в его автомобиле.
Мэрилин все еще занималась с покупателем, когда Джон во второй, а затем и в третий раз отнес фотографии в заднюю комнату.
— Я подумаю над этим, — проговорила миссис Уайтфилд.
Мэрилин потребовалась минута, чтобы осознать — жена доктора говорит об акварели, которую рассматривала как рождественский подарок для мужа.
— Хорошо, — ответила Мэрилин.
А затем оказалась в задней комнате наедине с Джоном.
— Привет, — сухо произнесла она, прилагая все усилия, чтобы оставаться вежливой и радушной.
До того как уйти из его дома, Мэрилин сказала Джону, что их отношения останутся чисто деловыми. И собиралась следовать своим словам.
— Привет. — Его глаза в упор смотрели на нее, и Мэрилин пришлось отвести взгляд.
— Прекрасное утро, правда? — пробормотала она.
— Небо заволокли тучи, и собирается дождь.
Мэрилин улыбнулась. Очевидно, светский разговор не подходил для этого случая, но могло ли быть иначе с этим мужчиной?
— Я заметила, ты принес мне еще фотографии.
— Это те, которые ты оставила в моем доме. Если бы так не спешила…
— Спасибо, что привез их, — проговорила Мэрилин, перебивая Джона прежде, чем он напомнит ей о той ночи.
— Я приехал по другой причине, — произнес Джон. Он засунул руки в задние карманы джинсов.
Он ходил по комнате, и это нервировало Мэрилин, но затем она поняла, что Джон и сам нервничает. Внезапно Джон резко остановился:
— Ты свободна днем в воскресенье? Будет ужин в поезде, а я всегда хотел там побывать и надеялся, что ты согласишься пойти в качестве моей гостьи.
Именно этого Мэрилин и боялась. Она так надолго задержала дыхание, что ее легкие стали болеть.
— Спасибо, но нет.
— Нет? — с болью и неуверенностью переспросил Джон.
— Помнишь, о чем я говорила? Только профессиональные отношения.
— Для этого немного поздновато, — пробормотал Джон, нахмурившись.
— Я не хочу встречаться с тобой за пределами галереи, — сказала Мэрилин, игнорируя его реплику.
— Но ты же пригласила меня на вечеринку в Хеллоуин.
— Знаю, но это была ошибка. Первая из нескольких. Послушай, Джон, это достаточно неловко и странно, но я была бы признательна, если бы ты забыл о том, что случилось.
— Ты действительно этого хочешь? — Джон нахмурился.
— Пожалуйста, забудь.
Казалось, Джон собирается поспорить с ней, но вместо этого он просто покачал головой.
— У меня ведь нет иного выбора?
— Верно. Еще раз прости.
— Тогда хорошо, будь по-твоему.
Мэрилин выписала чек за фотографии и вручила его Джону. Он взял бланк, развернулся и пошел к выходу из галереи. Как только он ушел, Мэрилин закрыла глаза, глубоко выдохнула, выпуская едва сдерживаемое напряжение. Она села на стул и попыталась собраться с силами.
— Еще минутку, — проговорил Джон, врываясь в комнату. — Я не очень хорошо умею притворяться. Вероятно, ты и можешь забыть о том, что случилось, но я не могу. Черт, Мэрилин, то, что мы делали, было прекрасно. Неужели ты не видишь этого?
— Нет, не вижу. Пожалуйста, не осложняй и так непростую ситуацию. — Ей следовало знать, что Джон не оставит ее в покое.
— Это не я создаю сложности, а ты. Давай встретимся и поговорим. Ты решаешь, где и когда.
— Нам нечего обсуждать.
— Я не понимаю тебя, — проговорил Джон, вновь начиная ходить из стороны в сторону. Старые доски скрипели под его ногами, когда Джон проходил мимо прекрасной голубой фарфоровой вазы, которую Мэрилин готовилась выставить. — Если хочешь делать вид, что ничего не было, — пожалуйста, но я так не могу. Я очень хотел бы, но не могу перестать думать о тебе. О нас…
— Поверь, у меня уже все вылетело из головы.
Джон фыркнул при этих словах, прекрасно понимая, что Мэрилин лжет.
— Дай нам шанс, — убеждал Джон. — И ты поймешь, что у нас может получиться что-то стоящее.
— Сомневаюсь, — ответила Мэрилин так любезно, как только могла, желая убедить Джона, что разговор ей наскучил. — Боюсь, ты неправильно истолковал ситуацию.
— Ты делаешь нечто подобное постоянно? — Джон удивленно посмотрел на нее.
Мэрилин засмеялась в ответ, надеясь, что смех звучит весело, а не смущенно, как она чувствовала себя на самом деле.
— Конечно нет… Джон, прости, если ты увидел в той нашей ночи больше, нежели стоило, но…
— Знаю, знаю, — ответил он и поднял руки, чтобы прервать ее. — Картина прояснилась.
Мэрилин едва ли верила его словам, ведь Джон был не из тех, кто легко сдается.
— Итак, наши отношения — чисто деловые.
Она кивнула, заставляя себя улыбаться, но ее улыбка выглядела гримасой. А Джон тем временем медленно обводил взглядом заднюю комнату галереи, после чего проговорил:
— Я больше не побеспокою тебя.
— Спасибо, Джон, — с благодарностью произнесла Мэрилин.
— Ты не пришлешь мне чек по почте, когда фотографии будут распроданы? — поинтересовался он.
Мэрилин не сразу уловила связь, поэтому и задала вопрос с некоторой задержкой:
— По почте? То есть ты больше не приедешь?
— Не думаю, что это была бы хорошая идея, — резко ответил Джон.
— А… — Теперь он обеспокоил ее. — Именно поэтому я хотела оставить личный аспект в стороне! Ведь нет необходимости прекращать наше деловое сотрудничество? Твои снимки замечательны, просто чудесны и… Ты ведь не позволишь кому-то помешать своей работе?
Вопрос повис между ними на несколько напряженных секунд. Ожидая ответа, Мэрилин сжала за спиной кулаки. Она не хотела этого. Мэрилин с радостью выставляла его фотографии. Его работы привлекали покупателей, и за них хорошо платили. Это были взаимовыгодные отношения. Деловые отношения.
Джон удержал ее взгляд, и Мэрилин увидела в его глазах гнев и сожаление.
— Думаю, мне пора обратиться в другую галерею, — проговорил он, пожав плечами, что даже близко не выглядело небрежным.
Мэрилин сдержала слова, рвущиеся с языка, — она не хотела просить его подумать, не хотела умолять остаться. Она вполголоса произнесла:
— Если ты предпочитаешь такой выход, тогда мне остается пожелать тебе всего наилучшего.
— Это предпочитаю не я, — решительно произнес Джон. — Так хочешь ты. Пока, Мэрилин.
Горло Мэрилин сжалось, когда Джон развернулся и во второй раз собрался уйти.
— О черт, — пробормотал он, поворачиваясь, подошел к Мэрилин и взял ее за плечи. — Я больше не побеспокою тебя, но до того как уйду, хочу получить еще одно воспоминание.
— Что? — спросила Мэрилин, ее голос дрожал, реагируя на его прикосновение.
— Это, — хрипло ответил Джон.
А затем поцеловал ее так, будто только об этом и думал с того момента, как Мэрилин вылетела из его дома. Поцелуй был жарким, жестким и невыносимо медленным. И когда Джон оторвался от нее, кровь стучала у Мэрилин в ушах.
Мэрилин попыталась не показать ему свою реакцию, но, когда Джон отпустил ее, невольно сделала два шага назад, и у нее перехватило дыхание. Ее рука инстинктивно поднялась к шее.
Джон что-то пробормотал, но Мэрилин не могла расслышать, и наконец ушел. И она понимала, что это навсегда. Мэрилин чувствовала, как дрожат ее ноги, и понимала, что вот-вот расплачется. Подойдя к кофеварке, она налила себе чашечку кофе и была шокирована тем, как сильно дрожит ее рука.
Джон поцеловал ее так, потому что хотел, чтобы она запомнила его, запомнила их ночь. Его замысел сработал. Мэрилин закрыла глаза и мысленно представила картину их медленного, чарующего занятия любовью. Мэрилин вспомнила, как Джон касался ее, вспомнила ощущения, которые испытывала, когда его сильные руки исследовали ее тело. Сначала он ласкал ее пальцами, а затем их место занял язык. Мэрилин в красочных деталях вспомнила мельчайшие ощущения. Она хотела его со всей страстью, которую сложно было отвергнуть.
Она не хотела причинить боль Джону, но поняла, что именно так и поступила. Но Мэрилин причинила вред и себе. Джон не понимал, почему она отвергла его. Он не знал и никогда не узнает. Она отослала его по причине, которая лежала глубоко в ней и была погребена под тяжестью многих лет.
Мэрилин прошла по этой тропе однажды и все еще носила шрамы. Иногда эмоциональные раны куда сложнее исцелить, нежели физические. А порой они не заживают никогда.
Зак проснулся субботним утром и вышел в гостиную. На полу лежали нити рождественских гирлянд.
— Привет, пап, — проговорил Эдди, когда Зак, зевая, заглянул в комнату на пути в кухню.
Сын сидел среди лампочек, распутывая и раскладывая длинные шнуры вдоль спинки дивана.
— Что ты с этим делаешь? — поинтересовался Зак.
Рози любила, когда на Рождество дом был снаружи украшен лампочками, но ему это всегда казалось лишь пустой затеей. Зак посмотрел на часы и увидел, что почти семь. Похоже, Рози уже встала.
— Мама вытащила их, — объяснил Эрик и вставил вилку в розетку.
Огоньки сразу же замигали, практически ослепив Зака.
Он понял, что это прозрачный намек жены на то, что ему необходимо повесить фонарики этим утром. Отлично, просто отлично! Рози могла бы вчера упомянуть об этом, но в последние дни их отношения оставались натянутыми. Сохранять мир будет сложно, если судить по Дню благодарения. Каким-то образом они смогли пережить тот праздник без крупного взрыва, вероятно, потому, что Рози большую часть дня провела на кухне со своей сестрой и, без сомнения, жаловалась на него.
— Где мама? — с раздражением спросил Зак.
— Она ушла.
— Ушла? — Зак вновь посмотрел на часы. — И куда же?
— На рождественскую ярмарку в школу.
— Что она там делает?
— Она не сказала мне. — Эдди пожал плечами. — Пап, поедем завтракать в «Макдоналдс»? Мне уже поднадоели «Поп-тартс».
Зак посмотрел на сына. Девятилетний мальчик верил, что альтернатива этим пирожным находится за пределом их дома. Рози так небрежно выполняла свои обязанности неработающей жены и матери, что их дети даже не знали, что большинство семей едят вместе за одним столом дома.
— Папа!
Крик сына буквально оторвал Зака от размышлений. Сын указывал на экран телевизора.
— Смотри! Вот что я хочу на Рождество!
Зак внимательно смотрел на экран, где с ужасающим шумом поднимался по крутому склону чудовищных размеров грузовик, который работал от пульта управления.
— Мама сказала, что я могу получить его.
— Неужели?
Зак поговорит с Рози об этом. Он не собирается выкидывать несколько сотен долларов на какую-то глупую игрушку. Пройдя в кухню, он обнаружил, что кофе не сварен, однако у жены хватило времени написать ему записку, которую она оставила рядом с кофеваркой.
«Работаю на ярмарке до четырех. Повесьте фонарики на улице, ладно? Элисон у подруги, и ее нужно забрать домой. Если будет возможность, купи, пожалуйста, елку. Увидимся позже. Рози».
Жена забыла предупредить его, что будет занята на ярмарке. Это было достаточно предсказуемо. Но Зак надеялся, что хотя бы раз они проведут день вместе без каких-либо обязанностей и мероприятий. Раньше покупка рождественской елки была семейным делом — они вместе ездили на рынок, и каждый принимал участие в покупке. Украшение тоже было забавным событием — играла музыка, жарился попкорн и разливался сок. Теперь же о покупке и украшении дерева вспоминали в последний момент, это стало неприятностью, которую было необходимо уладить по расписанию Рози.
— Так мы съездим в «Макдоналдс» на завтрак? — во второй раз спросил Эдди.
Зак не ответил сыну.
— Пап?
— Конечно, — пробормотал Зак, замечая, что в холодильнике нет молока.
Рози не только оставила ему список поручений, еще дома не было еды, а значит, необходимо съездить в магазин. Зак все утро пребывал в ярости из-за невнимательности жены, когда дело касается ее семьи. Он вспомнил, что ему рассказала Дженис Лемонд о воскресенье, которое собиралась провести с сыном. Было очевидно, что она из тех, кто ставит детей на первое место.
После завтрака в «Макдоналдсе» Зак забрал Элисон от подруги, а затем вместе с сыном повесил рождественские фонарики.
— Мы купим елку сегодня? — спросил Эдди, пока Зак стоял на лестнице и развешивал фонарики вдоль линии крыши дома.
Зак взглянул вниз на сына, который с беспокойством смотрел на него.
— Спроси сестру, хочет ли она поехать, — вместо ответа проговорил Зак.
— Хорошо. — Эрик быстро побежал в дом и вернулся не больше чем через пятнадцать секунд. — Элисон сказала, что, если надо, она поедет. Она ведь не нужна нам, верно, пап?
— Скажи сестре, что она нам понадобится.
Эдди посмотрел на отца, и на его лице было написано раздражение. Зак не смог сдержать смех. С ноткой сожаления он отметил, что улыбается в первый раз за весь день. Это не вина детей, что Рози решила провести день не со своей семьей, а с компанией незнакомцев. И когда она появится дома, у них состоится очень серьезный разговор.
Покупка рождественской елки стала кульминацией этого дня, который с утра был просто плохим, но быстро стал по-настоящему ужасным. Когда они вернулись домой, дети были голодны и начали сердиться. Заехав в гараж, Зак увидел машину жены.
— Мам, мы купили елку, — объявил Эдди, врываясь в кухню.
— Привет, — проговорил Зак, намереваясь сохранять видимость благополучия, пока они не останутся наедине. — Как прошел день?
— Я без сил, — ответила Рози, сидя на диване с поднятыми ногами. — А как ваш день?
— Отлично, — сказал Эдди. — Мы с папой повесили рождественские фонарики. Ездили завтракать в «Макдоналдс», а после заехали в магазин и купили молока.
— Вы купили продукты? — спросила Рози, в ее глазах читалось облегчение.
— Только хлеб и молоко. — И вновь на ее вопрос ответил Эдди. — Папа подумал, что мы сможем сделать на обед томатный суп и горячие бутерброды с сыром, и нам нужны были продукты для этого.
— Похоже, у вас, ребята, был отличный день.
— Мы будем украшать елку сегодня? — поинтересовалась Элисон, на ее лице была написана скука.
— Конечно, — ответил Зак.
— Не сегодня, милая, — одновременно с мужем ответила Рози.
Элисон переводила взгляд с отца на мать.
— Я девять часов провела на ногах, — проговорила Рози. — И последнее, чем я хочу заниматься сейчас, — украшать елку. Мы сделаем это завтра после церкви.
— Я не смогу, — сказала Элисон. — Завтра французский клуб устраивает распродажу домашней выпечки в магазине, помнишь?
— О, верно. — Рози потерла глаза. — Я ведь не должна помогать с этим, правда?
— Вообще-то должна… — Голос дочери звучал обиженно и сердито.
— Хорошо, хорошо!
— Что с ужином? — спросил Зак.
На этой неделе у них уже была пицца, еда из ресторана куриной кухни. Зак понимал, что это самое суматошное время года, но считал важным, чтобы хотя бы один раз в неделю семья ела вместе.
— Кто чего хочет? — спросила Рози.
— Пиццу! — закричал Эдди.
— Я не голодна, — ответила Элисон.
Зак нахмурился.
— Я думала, ты хочешь мясной рулет с картофельным пюре, — пробормотала Рози достаточно громко, чтобы услышал Зак.
— Было бы хорошо, — сказал он. А потом добавил: — Хотя бы раз.
— Так мы будем украшать елку или нет? — спросила дочь, опускаясь на диван рядом с Рози.
— Очевидно, нет, — произнес Зак.
— Если этого захочет твой отец.
Голоса Рози и Зака вновь слились — они заговорили вместе.
Элисон встала и направилась в сторону коридора.
— Вы разберитесь с этим, а потом, когда решите, что делать, дайте мне знать. Я буду у себя в комнате.
Эдди, будто почувствовав приближающуюся ссору родителей, тоже исчез в своей комнате. Молчание после ухода детей стало оглушительным.
— Ты могла бы сказать мне, что планируешь отсутствовать весь день. — Зак больше не мог подавлять возмущение.
— Я сделала это, — вспыхнула Рози.
— Когда?
— Вечером в понедельник, помнишь?
— Если бы я помнил, то не стал бы говорить об этом сейчас.
— Не хочу спорить. — Рози вскочила с дивана и направилась в кухню.
— Хорошо, потому что я тоже не желаю спорить. Но я устал, Рози.
— Что это с тобой? — спросила она, резко разворачиваясь.
— Я просто сказал, что не помню, когда ты говорила мне о сегодняшнем дне.
— А я сказала…
— Я знаю, что ты сказала. — Зак быстро терял терпение. — Ты могла бы и напомнить мне.
— Зачем, чтобы услышать, как ты брюзжишь?
Вот в чем дело. Она считает, что он брюзга. Палец был поднят и указывал в его направлении.
— Я составлю для тебя список дел, — резко сказал Зак, хватая ручку и бумагу. — Для начала надо сделать покупки.
— Ты был в магазине. Мог бы купить не только молоко и хлеб.
— Я работаю сорок часов в неделю.
— А я нет? — закричала Рози.
— Если ты работаешь, то задайся вопросом: на кого? Не на семью. Не на меня. Не на наших детей. Рождественская ярмарка в субботу для тебя куда важнее семьи. Распродажа выпечки в магазине перевешивает украшение рождественской елки дома.
Рози кинула в микроволновку замороженное мясо.
— Не строй из себя мученика, Закери Кокс. Если думаешь, что ты идеальный, тогда больше помогай мне. Кто сказал, что я должна покупать продукты? По-твоему, если у меня рабочий день не с девяти до пяти, то можно управлять мной? Знаешь, у меня тоже есть жизнь.
— Перестаньте ругаться! — послышался голос Эдди — он стоял в дверях кухни, зажав руками уши. — Больше никогда не ругайтесь!
— Эдди, прости, пожалуйста! — воскликнула Рози, ее голос звучал так, будто она вот-вот расплачется. Она кинулась обнимать сына, бросив обвиняющий взгляд на Зака. — Посмотри, что ты наделал!
— Я? — Забавно, как жена умела все извратить, и каждый раз виноватым оказывался он.
Зак дождался, пока закончится ужин, и только потом вновь подошел к жене.
— Очевидно, нам надо рассмотреть несколько пунктов. — Зак обратился к Рози, которая смотрела сериал «Баффи — истребительница вампиров».
— Несколько пунктов, — повторила жена. — Ты говоришь как адвокат.
— Пусть будет так. Давай просто переживем праздники. Детям причиняют боль наши ссоры.
— И мне тоже, Зак.
— Я и сам не переполнен счастьем, Рози.
Зак вышел из гостиной и направился в спальню. Там стоял второй телевизор. Он нашел исторический канал и попытался сосредоточиться на документальном фильме о Наполеоне.
— Ты не хочешь поговорить? — спросила Рози, входя через час.
— Нет. — Зак посмотрел в ее направлении и не смог найти ни одной темы для обсуждения.
— Так я и думала, — через некоторое время сказала Рози. — Помни, Зак, я пыталась. Я честно пыталась, но ты невозможен.
Если бы она действительно старалась так сильно, то была бы со своей семьей, подумал Зак и утвердился в своем стремлении не сдаваться. Именно Рози была виновата, и он не уступит, пока она не признает свои ошибки.
