Глава 15
Рози получила дом в свое полное распоряжение. Сотни раз за все эти годы она хотела провести несколько часов в одиночестве, особенно перед большим праздником. Зак никогда не понимал, как много ей приходилось работать над организацией торжеств. На Пасху надо было приготовить ужин, на который они обычно приглашали друзей и другие семьи, хотя в этом году все будет по-другому. Кроме того, надо было покрасить яйца и приготовить пасхальные корзины для детей. Хотя Элисон и Эдди стали старше, Рози чувствовала необходимость придерживаться традиций.
А теперь, когда у нее появилось время сделать все дела без помехи, она поняла, что пытается избавиться от ощущения меланхолии. Дети проводили день со своим отцом, и не стоило сомневаться, что Дженис Лемонд найдет какую-нибудь причину присоединиться к ним.
Хотя Рози и было любопытно, она отказывалась донимать детей вопросами о другой женщине. Вполне естественно, что она умирала от любопытства, — ей хотелось узнать, бывала ли Дженис со своим сыном в квартире Зака в то же время, что и ее собственные дети. Но она не хотела вмешивать детей в их дрязги, пусть и заманчиво было узнать все, что возможно, о действиях соперницы.
Рози перемешала салат и поставила его в холодильник. На Пасху она обычно готовила окорочка, но только потому, что так любил Зак. Но теперь Рози не нужно было соответствовать вкусам мужа, и она решила приготовить стейк на ребрышке. Это было своего рода маленьким вызовом, что заставляло ее чувствовать себя независимой женщиной, которая сама принимает решения.
Она начала печь свои традиционные пасхальные куличи.
Рози не была увлечена кулинарией, но она упорно продолжала делать это ради своих детей. С разводом родителей они и так пережили достаточно. Стейк был отклонением от традиций для этого года, но на следующую Пасху они, вероятно, сделают нечто совершенно другое, например поедут в путешествие.
Кулич в форме кролика был самым любимым у Элисон. Рози использовала два круглых кулича, чтобы отрезать верхний слой и сделать из него уши. Сердцевина же подошла для галстука-бабочки. Покрыв его сахарной глазурью, Рози использовала тонкие нити лакричных конфет для усов, а коричневые круглые драже, чтобы сделать глаза. В последние годы дети помогали ей с украшениями.
Рози скучала по ним, несмотря на то что у нее появилось личное время, которого ей так хотелось. И это ставило ее в тупик. Ее так же волновало, что на Элисон и Эдди может оказать влияние подружка отца. Это не ревность, говорила она себе, а всего лишь здравая реакция.
К тому моменту, как Зак привез детей домой, Рози накрутила себя до предела, думая о своем муже и идеальной во всех отношениях ассистентке. Он, должно быть, торопился избавиться от детей, потому что не задержался на подъездной аллее ни на секунду дольше, чем было необходимо, возмущенно заметила Рози, выглядывая через окно гостиной. В тот же момент, как дети выбрались из машины, Зак уехал.
— Мы дома! — закричал Эдди, входя в дом.
Он скинул с плеча рюкзак и оставил его в прихожей.
Элисон следовала за братом, в ее ушах виднелись наушники, она слушала плеер. Казалось, дочь делает это постоянно, что Рози не нравилось. Она хотела знать точно, какую музыку слушает Эдисон, но не хотела ругаться с дочерью. И наконец решила, что, если Элисон нужен ее плеер, пусть так и будет, по крайней мере пока.
— Вы хорошо провели время? — спросила Рози, добавляя в свой голос немного энтузиазма.
— Большую часть дня оставались в квартире папы. — Эдди пожал плечами.
— А как же охота за пасхальными яйцами в клубе «Ротари»?
— Это для детей, — ответила Элисон, убирая наушники только для того, чтобы сердито огрызнуться.
Она упала на диван в гостиной, а Эдди направился за своей приставкой «Гейм-бой», а затем разлегся на ковре перед телевизором.
Хорошо, подумала Рози. Очевидно, они не хотят говорить с ней. Ну и отлично, она и сама не в настроении вести беседы.
Глаза Элисон были закрыты, а голова покачивалась в такт музыке, какой бы она ни была. Спустя минуту или около того она вновь сняла наушники и посмотрела на мать.
— Что на ужин?
— Отец не накормил вас?
Дочь смотрела на нее так, будто это был самый глупый вопрос, который она слышала за свою жизнь.
— Папа не готовит.
— Вы провели с ним ночь. Хочешь сказать, что он ничем не покормил вас?
И этот мужчина критиковал ее за то, что она не готовит домашнюю еду!
— Мы позавтракали в «Макдоналдсе».
— Он на каждый прием пищи вывозил вас куда-нибудь? — пробормотала Рози.
— Не совсем, — сказал ей Эдди.
Элисон даже не стала отвечать.
— Папа сказал, что завтра мы должны съесть за него много окорочков, — проговорил Эдди, не отрывая взгляда от экрана телевизора.
— У нас не будет окорочков.
Глаза Элисон расширились, и она сорвала наушники.
— Ты сказала, что у нас не будет окорочков?
— Да, я купила стейк.
— Я ненавижу стейк! — закричала дочь.
— Элисон…
— У нас окорочка каждую Пасху!
— Я подумала, что в этом году мы можем поесть стейк. — Сердце Рози замерло.
Элисон вскочила с дивана и бросила злой взгляд на Рози.
— Ты сделала это нарочно!
— Сделала — что? — спросила Рози, едва сдерживая злость.
— Ты прекрасно знаешь, что сделала, — проговорила Элисон и убежала в свою комнату.
По дому многократно пронесся звук захлопнувшейся двери в комнату дочери. Рози посмотрела на сына в поисках объяснения. Эдди перекатился на бок и посмотрел на мать.
— Папа любит окорочка.
— Но ваш отец не будет есть с нами. И я подумала, что в этом году у нас будет немного другой ужин. Я не знала, что Элисон так огорчится.
— Она не из-за этого, — ответил Эдди, вновь перекатываясь на живот. Он сразу же вернулся к своей игре. — Она расстроена из-за того, что вы с папой разводитесь.
Рози опустилась на диван.
— Мы сытно пообедали, — продолжил сын. — Поэтому не особо хотим ужинать.
И сразу же после его слов в сознании Рози вновь пробудились подозрения.
— Пообедали? — переспросила она, практически заставляя себя прикусить язык, чтобы не спросить о Дженис Лемонд.
— Папа отвез меня, Элисон и Криса в пиццерию, где можно есть столько, сколько хочешь.
Рози мягко улыбнулась, скрывая свою ярость. Крис был сыном Дженис Лемонд, и если он находился в квартире мужа, то без слов понятно, что рядом была и его мать.
— Мне нужно выйти ненадолго. — Рози изо всех сил старалась говорить ровно.
Эдди отвел глаза от экрана телевизора и спросил:
— Ты собираешься купить окорочка для Элли?
— Да, — ответила Рози, хотя подобная идея не приходила ей в голову, пока об этом не упомянул сын.
Она направлялась в квартиру Зака, чтобы сказать все, что о нем думает. По дороге домой она остановится у магазина «Альбертсонс» и купит окорочка для дочери.
У Рози было такое ощущение, что она может взорваться, даже не добравшись до квартиры Зака. Обычно она перепоручала улаживать подобные недоразумения своему адвокату, но сейчас не могла ждать Шэрон Кастор.
Ни один солдат не отправлялся в бой с решимостью, большей той, которой вооружилась Рози. Она припарковалась рядом со зданием, в котором находилась квартира Зака, думая, что Дженис может быть рядом с Заком и сейчас. Она определенно могла ожидать от него чего-то подобного. Эти двое могут даже лежать в постели! Эта мысль вызвала у нее отвращение, но она не остановилась, чтобы понять причину.
Зак открыл дверь, и на лице его появилось крайнее удивление, когда он обнаружил перед собой Рози.
— Рози! Что ты здесь делаешь?
— Нам надо поговорить, — резко сказала она.
— Сейчас?
— А в чем дело, Зак, у тебя гости?
Он отошел в сторону, позволяя ей пройти в квартиру. Рози вошла, и ее сердце содрогнулось от ожидаемой боли. Его новое жилье было обставлено не полностью, но та мебель, что здесь имелась, была взята из их дома. Ее муж привез эту женщину в свою квартиру, чтобы она сидела на мебели, которую покупала Рози. И пользовалась посудой, которую приобрела и любила Рози, и которую она вынуждена была отдать.
— Чего ты хочешь? — спросил Зак, его голос звучал настороженно.
— Окажи мне услугу, — осторожно проговорила Рози. — Я буду очень благодарна, если ты не станешь приглашать свою подружку в квартиру, пока здесь находятся наши дети. По крайней мере, пока не закончится развод.
— О чем ты говоришь? — Зак посмотрел на нее с такой злостью, что она едва узнала его лицо.
— Дженис была с тобой сегодня.
— Чем это ты занимаешься? Выпытываешь у детей о моей жизни? — потребовал ответа Зак.
— Нет, я этого не делала. Эдди сказал, что не хочет ужинать из-за обеда, который он разделил с Крисом.
— И в чем дело?
— Думаю, я сказала достаточно четко. Если мне необходимо поднять этот вопрос с Шэрон, я так и сделаю.
— Вперед, — сказал Зак, его губы растянулись в притворной улыбке. — Сделай из себя еще большую дуру, если тебе мало того, что есть. Мне все равно.
Рози отказывалась стоять там и обмениваться с Заком оскорблениями, но не смогла не уколоть его в последний раз перед тем, как уйти. Она развернулась и направилась к двери, добавив:
— До тебя мне еще ой как далеко!
Зак захлопнул за ней дверь, и Рози вернулась на парковку. Забравшись в машину, она поняла, что ее руки дрожат, и ей надо успокоиться, прежде чем завести мотор.
Крепко сжав руль, она закрыла глаза в отчаянной попытке сдержать слезы.
Мэрилин надела юбку-трапецию и обнаружила, что не может застегнуть пуговицу на поясе. Ее беременность не достигла еще шестого месяца, а одежда уже не подходит.
Теперь стало очевидно, что ей необходимо приобрести несколько вещей для беременных.
— Ты хочешь, чтобы об этом знал весь город, верно? — сказала она своему ребенку, кладя руку на легкую выпуклость живота.
Ее врач уделял особое внимание беременности из-за возраста Мэрилин. Тридцать пять лет — она была куда старше многих пациенток доктора, которые забеременели первый раз.
Изменится не только ее гардероб, поменяется вся жизнь. Она оглядела свой дом и задалась вопросом, как здесь будет через год. Там, где сейчас стоит книжный шкаф, скоро появится детская кроватка или манеж — она пока не решила, что именно. Кроме того, Мэрилин необходимо было найти на своей маленькой кухне место для детского стульчика. Ее вторая спальня, которая теперь использовалась как кабинет и мастерская, станет комнатой малыша.
Ее наполнило ощущение восторга — такого Мэрилин не чувствовала никогда. Это ее ребенок, ее собственный ребенок. В этот раз она все сделает правильно. В этот раз на ее дороге не будет стоять мужчина.
Она взяла трубку телефона и набрала номер сестры. Те совместные выходные вновь сблизили их. Всех троих. Как же мудра была мать, организовав все это.
— Я ведь не разбудила тебя? — спросила она, когда сестра ответила.
— Ты шутишь?
На заднем фоне слышался плач Тайлера.
— Ты в обед чем-нибудь занята? — с улыбкой поинтересовалась Мэрилин.
— Да ничем особенным. А у тебя есть предложение?
— Можешь встретиться со мной где-нибудь в ресторанчике?
— Конечно.
Келли могла оставаться дома с ребенком и не работать. Они с Полом ждали ребенка много лет и были готовы принести все жертвы, которые были необходимы. Но этот вариант — сидеть с ребенком — не подходил Мэрилин. Она должна найти квалифицированную дневную нянечку, и даже не знала, откуда начать поиски.
Почти в полдень Келли приехала в галерею, везя перед собой в коляске Тайлера. В девять месяцев малыш сидел ровно, размахивая ручками и счастливо воркуя. Он внимательно наблюдал за миром со своего сиденья.
— Давай купим в магазине по порции супа и поедим у берега, — предложила Келли.
Был прекрасный весенний день после недельного дождя, и свежий ветер пойдет им всем на пользу.
— Прекрасная идея, — ответила Мэрилин.
Да и практично, подумала она, потому как куда проще будет развлечь Тайлера в парке, нежели в заполненном ресторане.
Мэрилин отправилась за заказом, а ее сестра пошла вниз, чтобы занять столик. У нескольких людей появилась такая же идея, но Келли уже нашла свободный столик к тому моменту, когда вернулась Мэрилин.
Сев за стол напротив сестры, Мэрилин открыла свой контейнер с куриным супом и помешала его пластиковой ложкой. Над их головой кружили сварливые чайки, пронзительно требуя еды, но Мэрилин и Келли игнорировали птиц.
— Я хотела задать тебе пару вопросов о беременности, — обратилась Мэрилин к своей сестре. — Если не возражаешь.
— Давай выкладывай.
Келли облизала ложку, при этом она выглядела совсем как ребенок, но одновременно казалась такой взрослой. Она сняла пластиковую обертку с крекеров и стала давать их по одной штуке сыну, который немедленно засовывал их себе в рот.
Мэрилин не знала, какой вопрос задать первым. Она так много лет наблюдала, как друзья женятся и воспитывают детей. И казалось, они так спокойны. Будучи взволнованной и радостной при мысли о будущем материнстве, она не проявляла ни капли уверенности, которая была так свойственна ее друзьям. Келли много лет ждала ребенка, она уж точно поймет.
— Ты… боялась? — спросила Мэрилин.
— Ужасно, — призналась Келли. — Я читала каждую книгу, которую только могла заполучить.
— Я тоже.
Ее мать опустошила библиотечные полки и постоянно обеспечивала Мэрилин последними новинками о беременности и родах.
— Что произошло, когда ты принесла Тайлера из больницы?
Келли засмеялась и покачала головой:
— Давай следующий вопрос.
— Почему?
— Потому что мы с Полом не могли прийти к согласию ни по одному вопросу.
Мэрилин сунула в рот маленький крекер и стала жевать.
— У меня не будет такой проблемы.
— Вот именно. Как у тебя дела с одеждой? У меня так много милых кофточек для беременных. Хочешь позаимствовать несколько?
Мэрилин кивнула.
— Я принесу их в эти выходные.
— Было бы отлично. — Сердце Мэрилин еще больше потеплело по отношению к сестре.
— Как дела с нянечкой? Тебе надо начать думать об этом, ты ведь одна и все такое…
Это конечно же было еще одним тягостным вопросом. Ей надо было всерьез подумать о встречах с нянечками и о центрах, которые занимались этими вопросами.
— Послушай, — сказала Келли, кладя локти на стол. — Я могу заняться этим первые несколько лет.
Мэрилин просто онемела. А когда она смогла заговорить, то прошептала:
— Ты бы действительно сделала это?
— Сначала мне, конечно, надо поговорить с Полом, но я не вижу причин, чтобы этого не сделать. Еще один ребенок не может быть такой уж большой нагрузкой, и я в любом случае сижу дома. Я бы с радостью помогла тебе, Мэрилин. Для чего еще нужны сестры?
Глаза Мэрилин наполнились слезами. Это предложение стало абсолютной неожиданностью. Она отвела взгляд, не желая, чтобы ее сестра поняла, что она пытается справиться с наплывом чувств.
— Знаешь, что я поняла? — спросила Мэрилин, когда убедилась, что сможет говорить и не заплакать. — Я сидела в кухне, читала журнал, который порекомендовала мама, и вдруг на меня нахлынуло… Я была счастлива.
— Я вижу. — Келли коснулась руки сестры. — Я чувствую это.
— Я так сильно хочу этого ребенка. — Мэрилин прижала ладонь к талии и закрыла глаза. Опустив голову, она прошептала: — Я хотела и своего первого ребенка.
Ее слова были встречены пораженной тишиной.
— Первого ребенка? — практически шепотом спросила Келли.
— Я… Я была беременна, когда мы с Клинтом поженились. О, Келли, я была так глупа и так молода! Это получилось случайно, но мы должны были предполагать, что такое возможно. И все равно это стало шоком.
— Что произошло с той беременностью?
Мэрилин посмотрела на голубые воды бухты и проговорила:
— Клинт хотел, чтобы я сделала аборт. Он клялся, что любит меня, но не готов стать отцом.
— Как он мог предложить нечто подобное?
Ком в горле Мэрилин становился больше, практически не позволяя ей говорить.
— Я не могла поверить, что он хочет избавиться от нашего ребенка, но тогда ему казалось, что ребенок будет помехой.
— И ты все равно вышла за него замуж.
Мэрилин кивнула, чувствуя болезненную вину и сожаление из-за того, что наделала в прошлом.
— Я… Я любила Клинта или думала, что люблю. Я сказала ему, что не могу сделать аборт и не важно, поженимся мы или нет. Я собиралась оставить ребенка. Теперь я думаю, что он был напуган выплатой алиментов и поэтому… предложил сыграть свадьбу.
— Я не понимаю.
— Он готов был жениться на мне, если я прерву беременность. Это был его путь выражения своей любви. Таким образом он показывал мне, что настроен серьезно. Он настаивал, что будут другие беременности, другие дети.
Мэрилин не добавила, что Клинт заставил ее делать выбор между ним и беременностью. Либо она выйдет за него и сделает аборт, либо же он порвет с ней. Даже сейчас, спустя все эти годы, Мэрилин не могла заставить себя рассказать кому-нибудь о том, как ею манипулировали.
— И ты согласилась?
Мэрилин кивнула, ее длинные волосы упали на лицо.
— Я не хотела делать этого, но я любила Клинта и верила, что он тоже любит меня. Поэтому мы убежали и сразу же после того, как мировой судья провела церемонию, отправились в клинику, чтобы сделать аборт. И все время Клинт говорил мне, что это лучший выход и мы сделали правильный выбор.
— О, Мэрилин, ты, вероятно, измучена.
— Это не было правильным решением для меня, и, даже находясь в клинике, я все понимала, но все равно прошла процедуру. Я продолжала твердить себе, что пусть у меня и не будет ребенка, но зато Клинт будет рядом.
И чуть позже она осознала, насколько неверный выбор сделала. Клинт манипулировал ею. Не прошло и года со дня свадьбы, а Мэрилин уже поняла, что нужно убираться от этого человека, и как можно дальше.
— Мне никогда не нравился Клинт, и теперь я понимаю почему, — произнесла Келли, все еще крепко держа сестру за руку.
— Все эти годы я делала вид, что слишком искушена и слишком зрела, чтобы иметь детей, а тем временем мое сердце обливалось кровью из-за того, что наделала. Из-за того, что я потеряла…
— Мне жаль.
— Все эти годы я несла на своих плечах эту вину и боль.
Никто не знал этого, даже ее мать. Мэрилин удалось скрыть этот отвратительный секрет.
Ребенок, которого она вынашивала теперь, был нежданным, так же как и первый, но сейчас она не повторит прошлой ошибки. Она не собирается вмешивать отца ребенка. Джон не хочет детей. Он достаточно четко дал понять это перед Рождеством, когда спросил ее о вероятности беременности. Она видела в его глазах облегчение, когда заверила его, что все в порядке. В этот раз она защитит своего ребенка.
Джек сидел за столом поздним вечером четверга, изучая статью, которую написала Шарлота. Ему казалось, что ее позиция становилась все более и более политизированной. После операции Шарлота поставила себе целью оказать помощь клинике. Он вынужден был отдать ей должное — Шарлота находила способ упомянуть о потребностях этой больницы в каждой статье.
С карандашом в руке Джек стал вносить изменения, перестраивая фразы и наводя лоск на статью. Шарлота не была писателем от природы, но ее навыки поразительно улучшились с прошлого года.
Зазвонил телефон, и Джек рассеянно потянулся за трубкой.
— Гриффин, — ответил он.
— Пап, я хочу, чтобы ты пропел в телефон.
— Прости, что я должен сделать?
За последние несколько месяцев его сын просил о странных вещах, но эта просьба была самой необычной.
— Спеть. Помнишь, как ты делал это, когда я был ребенком?
Будто Джек мог забыть такое. Он пел Эрику, когда мальчик лежал в больничной койке невероятно слабый из-за истощающей болезни. Тогда лекарства были экспериментальными, но они были единственным шансом у Эрика побороть лейкемию.
— Просто спой! Мы в отчаянии.
Джек слышал на заднем плане плач мальчиков и усмехнулся. Оглядевшись, он убедился, что находится в кабинете один и никто не сможет его услышать, а затем начал напевать короткую песенку, которую выучил еще мальчишкой:
— «Двое ирландцев, двое ирландцев…»
Крики стали еще громче, и Эрик вернулся к разговору:
— Не помогает.
— Что ты делаешь в городе? — поинтересовался Джек.
— Я нужен Шелли. — Впрочем, в нем нуждались еще и Тодд с Теддом. — Ты и представления не имеешь, сколько хлопот с этими детьми.
— Ты разве не должен быть в Рино?
Его сын мучился, получив перевод в Неваду. Как только родились близнецы, Эрик хотел все время проводить с ними и Шелли. Он использовал отпуск, и две недели провел с Шелли и мальчиками, но больше не мог откладывать выход на работу. Теперь он прилетал каждые выходные. По настоянию Шелли была сделана экспертиза ДНК, и то, что стало очевидно для Джека в ту секунду, когда родились малыши, получило официальное подтверждение. Эрик их отец.
— Папа! — Эрику приходилось кричать, чтобы перекрыть плач детей. — Ты все еще там?
— Конечно, я здесь, — заверил сына Джек.
— Как ты думаешь, Оливия может помочь мне с браком?
— Подожди минутку, сынок. Если Оливия и будет помогать с браком, то только мне. — Джек улыбнулся, услышав смех Эрика, и проговорил: — Значит, вы с Шелли решили пожениться?
— Да, — ответил Эрик. — Не думаешь, что пришло время?
— На мой взгляд, время пришло десять месяцев назад, но ты не спрашивал моего мнения.
— Шелли готовится переехать со мной в Рино.
Джеку очень не нравилась перспектива вновь оказаться разделенным с сыном, он не хотел скучать по своим внукам, но одобрял поступок Шелли.
— Значит, вы собираетесь разлучить меня с внуками.
— Ты можешь навещать нас в любое время.
— Готовься! — ответил ему Джек.
Они закончили разговор несколькими минутами позже, после того как Джек согласился попросить Оливию провести церемонию для Эрика и Шелли. На самом деле он был рад такой прекрасной причине встретиться со своим любимым судьей. В последнее время они проводили вместе много времени, и Джек хотел, чтобы так продолжилось и дальше.
Джек поспешил уехать из офиса и направился в дом Оливии. Он обнаружил ее в саду на заднем дворе — она занималась своими розами. Оливия недавно посадила ряд кустарников, за которыми ухаживала с таким энтузиазмом, что, по мнению Джека, это было пустым делом. Сам он уделял внимание только тем растениям, которым не требовался уход.
— Нравятся сорняки? — насмешливо спросила Оливия, когда Джек поделился своей точкой зрения насчет ухода за садом.
Сегодня на Оливии была надета большая соломенная шляпа с полями, потертые джинсы и мужская рубашка. Джек остановился за кустарником, чтобы полюбоваться изгибами ее тела.
— Хотел бы я, чтобы ты баловала меня так же, как свои розы.
— Тихо, — жестко прервала его Оливия. — Я только что посадила их, и они нуждаются в моем внимании.
— Как и я, — пожаловался Джек.
— Немного подожди, и я накормлю тебя ужином.
Джек усмехнулся, радуясь приглашению. Его отношения с Оливией были сложными. Если бы близнецы не решили появиться на свет в тот момент, они с Оливией уже занимались бы любовью. Но когда Джек уехал в больницу, у нее было время подумать, время принять решение — правильный ли это выбор. Ее решение было положительным — это действительно должно случиться, но, в отличие от Джека, она не торопилась.
За недели, которые прошли с того вечера, Джек сделал все возможное, чтобы утопить ее в любви, куда большей, нежели она давала своим розам.
— Сегодня я говорил с Эриком, — сказал Оливии Джек. — Он спросил, сможешь ли ты поженить его и Шелли.
— Конечно. — Оливия взяла в руку большую лейку и немного полила только что удобренную землю. — Он не сказал тебе, когда хочет провести церемонию?
— Нет, но это не важно, не думаешь?
— Не могу не согласиться, учитывая, сколько времени ему потребовалось, чтобы решиться.
Оливия подняла руку к лицу, чтобы откинуть прядь волос, и испачкала шею. Джек отвел взгляд, чтобы спрятать улыбку.
— Должно быть, что-то случилось. Сегодня и мне позвонил сын, — легкомысленно проговорила она. — Джеймс и Селина собираются приехать в следующем месяце.
— Превосходно. Я с нетерпением буду ждать того момента, когда познакомлюсь с ними.
— А я с трудом могу поверить, что вновь буду держать на руках Изабеллу. Ты представляешь, в этом месяце ей исполнится год! Клянусь, я и не заметила, как прошли эти двенадцать месяцев. Она едва ли знает меня и Стэна.
При упоминании ее бывшего мужа Джек напрягся.
— Думаю, Стэн тоже приедет, чтобы встретиться с сыном?
— Конечно! — Оливия выпрямилась, уперев руки в бедра, и посмотрела на Джека так, что ему захотелось съежиться. — Только не говори мне, что у тебя очередной приступ ревности.
— У меня? — спросил Джек, но ему на самом деле не нравилось, что Стэн будет находиться рядом с Оливией.
Джек видел насквозь ее бывшего мужа, и ему не нравилось то, что он видел. Стэн Локхарт, может, и был женат на другой женщине, но его интересы располагались далеко за пределами дома. Стэну тоже не нравилось, что рядом с Оливией находится Джек. Но сама Оливия не замечала этого. Хотя Джек никогда не спрашивал, но у него было такое чувство, что Стэн делал все возможное, чтобы препятствовать их отношениям.
— А что на ужин? — спросил Джек, решив избежать болезненной темы.
— Я хотела приготовить куриный салат по-восточному.
— Тот, который с виноградом и китайской лапшой? В последний раз он мне очень понравился.
— Тебе легко угодить, — сказала Оливия улыбаясь.
Как же правдивы ее слова! Он так много лет питался как придется, и теперь еда Оливии была настоящим наслаждением. Пусть он и наслаждался ее едой, но приехал, чтобы увидеть ее. Именно с ней он хотел быть и ее любил. Но Джек не сказал ей о своих чувствах. Для мужчины, который работает со словами, Джек понимал, что крайне неадекватен в выражении своих эмоций. Когда дело касалось политической дискуссии или нравственного спора, он мог выражать свои мысли прямо и четко. Но чувства…
— Ты выглядишь озабоченным, — пробормотала Оливия, снимая садовые перчатки.
Джек пожал плечами, когда последовал за ней по ступеням к заднему крыльцу. Именно там она держала все свои садовые инструменты. Потом они отправились на кухню.
— Задумался над чем-нибудь особым?
— Нет, — ответил Джек и понял, что говорит слишком быстро.
Оливия минуту внимательно изучала его, пока мыла руки. Вытерев их, она открыла холодильник и вытащила большой пучок салата.
— Я могу чем-нибудь помочь? — поинтересовался Джек, чувствуя себя ненужным.
Он хотел рассказать ей о своих чувствах, но боялся, что подобное заявление станет неуместным.
— Сейчас ничем, спасибо, — ответила Оливия.
Джек прошел в гостиную, но все равно не мог оставаться на месте. Он начал ходить по комнате, мысли роились в голове, а руки машинально чего-нибудь касались. Потребность в алкоголе нахлынула на него. Это случалось время от времени, хотя после одиннадцати лет воздержания такие случаи были редки. Ему необходимо посетить встречу с товарищами по несчастью.
— Оливия, — сказал Джек, и его голос звучал куда более обеспокоенно, нежели он хотел этого. — Я не могу остаться.
— Не можешь? — Оливия встала в дверном проеме, который вел из кухни в гостиную.
Она выглядела озадаченной.
— Я должен быть в другом месте… Прости, я просто забыл. Нет, не забыл, мне необходимо посетить встречу. Ты ведь не возражаешь?
— Встречу? А, ты имеешь в виду собрание анонимных алкоголиков. — Оливия вошла в комнату. — Все в порядке?
— Не знаю, но думаю — да. Извини, но встречи помогают мне прочистить голову и избавиться от отвратительных мыслей.
— Теперь у тебя какие-то негативные мысли?
— Нет, я просто подумал, как вкусно холодное пиво.
Поэтому встреча будет лучшим для меня местом. В центре проходит собрание, которое я порой посещаю. Оно начинается через пятнадцать минут.
— Тогда иди, — убежденно сказала Оливия.
Джек уже был на полпути к двери.
— Спасибо за понимание.
— Джек? — Он услышал, как Оливия позвала его, и остановился, положив ладонь на ручку. — Ты позвонишь позже?
— Конечно.
