Глава 33
В четверг на той неделе, когда Бетани ездила с Грантом смотреть дом на озере Вашингтон, Эндрю приехал в отчий дом рано. Кортни обещала присоединиться позднее, так как она ужинала с девушками, которые должны были стать подружками невесты. Одной из них являлась Энни, которая намеревалась прибыть вместе с Кортни.
В кастрюльке у Бетани булькал любимый бобовый суп сына, а в духовке выпекался кукурузный хлеб. Она намеренно надела фартук, который Эндрю сшил для нее, еще будучи учеником старшей школы. Когда она сама училась в школе, уроки домоводства проводились только для девочек. Времена определенно изменились. Эндрю славно потрудился над фартуком, и она носила его с гордостью.
Ее сын ворвался в дом, обнял ее и тут же поднял крышку кастрюли, чтобы посмотреть содержимое.
— Я мечтал, что ты приготовишь бобовый суп! — воскликнул он.
— Я уже поделилась с Кортни рецептом.
— А как насчет рецепта пирога с ревенем?
— И им тоже, — с улыбкой ответила Бетани.
В действительности она составила для будущей невестки небольшую поваренную книгу с рецептами блюд в зависимости от времени года. Бобовый суп был самым любимым блюдом Эндрю, поэтому она варила большую кастрюлю этого кушанья всякий раз, когда он приезжал из колледжа на каникулы. Возможно, этот суп являлся одной из причин, по которой он проводил каникулы дома.
Молодой человек уселся на высокий стул и некоторое время молча смотрел на мать.
— В понедельник мне позвонил один человек, очень меня удививший.
— В самом деле? И кто же это был?
— Твой друг Макс.
Бетани уронила ложку, которая, громко стукнувшись о керамический горшок, упала на пол.
— Макс звонил тебе? — переспросила она, недоумевая, как он вообще разыскал телефон Эндрю. Потом поняла, что в наши дни это сделать нетрудно.
— Он хотел прислать мне на свадьбу ящик шампанского.
У Бетани пересохло во рту. Она пыталась ответить, но слова не шли у нее с языка.
— Сначала я сказал, что должен прежде переговорить с тобой, но потом принял решение самостоятельно. Надеюсь, ты не станешь возражать.
— Разумеется, нет. Какое бы решение ты ни принял, оно касается только тебя и Кортни, — с трудом молвила Бетани, не узнавая собственного голоса.
— Это очень щедрый жест с его стороны. Мы не знакомы с Максом лично, но он мне понравился, мам. Кажется, он хороший парень.
Бетани лишь кивнула.
— Когда я обмолвился о том, что сегодня мы с тобой встречаемся, чтобы обсудить репетицию праздничного ужина, он предложил прислать и для этого мероприятия пару ящиков вина.
Бетани с повышенным вниманием принялась помешивать суп.
— Твой отец этого не одобрит.
На мгновение Эндрю задумался, потом просто пожал плечами:
— Я считаю, что, если Макс хочет подарить нам на свадьбу спиртное, мы должны предоставить ему такую возможность. Кортни со мной согласна. Я не стал бы отказываться от чьего-то еще подарка, так чем же хуже дар Макса?
Его слова были не лишены здравого смысла.
— Тебя это беспокоит, мам?
— Нет… мне кажется, это прекрасный жест.
— Мне тоже так кажется. — Соскользнув со стула, Эндрю достал две глубокие тарелки и отнес их на покрытый лоскутной салфеткой кухонный стол.
— А Макс спрашивал… обо мне?
Казалось, этот вопрос очень рассмешил молодого человека.
— Да.
Эндрю притворился чрезвычайно заинтересованным в том, чтобы достать из шкафа столовые приборы, поэтому Бетани пришлось буквально выпытывать у сына подробности разговора с Максом.
— Обязательно нужно заставлять меня саму задавать вопрос? — разозлилась она.
Молодой человек ухмыльнулся:
— Мне не следует вести себя столь бессердечно, не так ли?
— Вот именно, не следует, — подтвердила Бетани, упирая руки в бока и ожидая, когда сын сообщит ей подробности.
— Макс рассказал мне о том, как вы познакомились.
При воспоминании об этом Бетани улыбнулась.
— Ты не говорила мне, что ездила с ним на мотоцикле.
— И не один раз, — гордо заметила Бетани.
— Хотелось бы мне на это посмотреть.
Поначалу женщину пугала каждая неровность и изгиб дороги, но постепенно она научилась расслабляться и наслаждаться необычайным чувством свободы, дарованным ездой на мотоцикле. Если их с Максом отношения станут развиваться — в чем она сильно сомневалась, — она и сама была бы не прочь научиться водить железного коня.
— Он не интересовался тем, как у вас с папой дела, если ты об этом, — сказал Эндрю. — Мне кажется, ему было сложно оставаться в неведении, но он заявил, что обещал дать тебе время на общение с отцом, а он человек слова.
— Твой отец предоставил Максу точно такую же возможность, — напомнила Бетани.
— О да! Но у него в союзницах была Энни, каждые десять минут сообщающая ему о том, что происходит. Максу же никто не поставляет интересующую его информацию.
Это было верно — и, возможно, к лучшему.
— Мы поговорили всего несколько минут. Я пообещал Максу обсудить марки вина и шампанского с Кортни и позвонить ему утром. Но в целом я принял его предложение.
Бетани почувствовала на себе испытующий взгляд сына, словно он ожидал, что она оспорит его решение. Но как она уже сказала ранее, слово оставалось именно за Эндрю с Кортни.
— Ты уверена, что ничего не хочешь сказать в этой связи? — не сдавался молодой человек.
В этот момент раздался звонок в дверь. К удивлению Бетани, на пороге стоял Грант. При виде отца Эндрю тут же ощутимо напрягся. Бетани направилась к плите, а Грант оперся о кухонный стол.
Отец и сын молча смотрели друг на друга, и Бетани почувствовала, что ее бывший муж опечален. Ему недоставало Эндрю, и он хотел бы изменить сложившиеся между ними отношения.
— Надеюсь, ты не возражаешь, что я заглянул без приглашения, — будничным голосом произнес Грант. — Энни сообщила мне, что намечается обсуждение репетиции праздничного обеда, вот я решил, что мне тоже следует поприсутствовать. Хочу внести свой вклад в эту свадьбу. — Он с опаской посмотрел на сына. — Если, конечно, ни у кого нет возражений.
Эндрю никак не прокомментировал его последнее замечание, сказав лишь:
— Мы с мамой говорили о сортах вина.
Бетани послала ему предупреждающий взгляд, который молодой человек предпочел проигнорировать.
— У меня есть несколько знакомых в этой области. Хочешь, чтобы я с ними переговорил? — предложил Грант.
— Как мне кажется, вопрос со спиртным у нас уже закрыт, Грант, — со значением произнесла Бетани. — Но все равно спасибо за предложение.
— Ох! — обескураженно воскликнул Грант. — Я-то полагал, вы только приступаете к обсуждению меню. Красное вино или белое? Думаю, будет неплохо заказать и того и другого.
— Как мама только что сказала, — обратился к нему Эндрю, — мы уже закрыли этот вопрос.
— Не сомневайся, мы очень ценим твой вклад, — быстро добавила Бетани, желая погасить назревающую ссору.
— И что же вы выбрали? Совиньон? Мерло? Именно эти сорта я бы рекомендовал.
Бетани посмотрела на сына, моля о помощи.
— Этого я пока не знаю, но абсолютно уверен, что вино будет самым лучшим, — отозвался Эндрю. — Помимо вина, тот же человек снабдит нас тремя ящиками шампанского.
— Кто-то дарит вам вино и шампанское?
Бетани кивнула.
— В самом деле? — Грант удивленно поднял брови. — Это же немало стоит. И кто же этот щедрый незнакомец? — Он положил руки на стол. — Один из моих клиентов?
Так как он явно не желал сменить тему, Бетани предоставила сыну возможность объясниться.
— Это Макс Скрэнтон, — немного поколебавшись, ответил Эндрю.
— Кто? — переспросил Грант, но тут его осенила догадка. — Макс? Тот самый байкер? Вы, должно быть, шутите!
— Макс является владельцем винной компании, — сообщил Эндрю отцу.
— Совладельцем вместе с братом, — поправила сына Бетани.
— Верно. — Молодой человек пожал плечами. — Но доля Макса все же больше.
Этого Бетани не знала. Очевидно, разговор ее сына с Максом продолжался гораздо дольше нескольких заявленных им минут.
— Но вы же не собираетесь принять это предложение, не так ли? — Нахмурившись, Грант переводил взгляд с сына на Бетани и обратно. — Только подумайте, как это будет выглядеть! — не унимался он. — Мы с Бетани собираемся воссоединиться, а на свадьбу нашему сыну спиртное дарит другой мужчина. Это же немыслимо! Что вы скажете людям? — продолжал он, явно ожидая, что Бетани немедленно согласится с его доводами.
— Лично я не собираюсь ничего никому говорить, — ответила она. — Никого это совершенно не касается.
— Сын, — произнес Грант, глядя на Эндрю, — ты и в самом деле собираешься принять это предложение?
Бетани уже и не помнила, когда последний раз Грант называл Эндрю сыном.
— Видишь ли, отец, я поговорил с мамой, и она сказала, что решение принимать нам с Кортни.
Грант бросил взгляд на Бетани.
— Вино и шампанское дарят им, а не мне, — резонно возразила она.
Грант часто заморгал:
— Значит… вы принимаете это вино?
— И шампанское тоже. — Эндрю пожал плечами. — Это же подарок, прекрасный подарок от маминого друга, который также является другом бабушки и Энни. Именно поэтому мы согласились. К тебе это не имеет никакого отношения.
— Ладно, — произнес Грант, изо всех сил стараясь не показывать того, как уязвлена его гордость. Бросив взгляд на стол и заметив стоящие на нем две тарелки, он поспешно спрятал руки в карманы. — Как я вижу, у вас двоих все под контролем. Но если что-то все же понадобится, позвоните мне.
— Конечно, — пробормотал Эндрю.
Всем своим видом выражая разочарование и обиду, Грант покинул дом.
Дождавшись, пока за ним закроется дверь, Бетани повернулась к сыну:
— Эндрю, неужели в самом деле было необходимо упоминать, что вино от Макса?
— Вообще-то да, это было необходимо. Рано или поздно отец все равно об этом узнает, поэтому я предпочел сказать ему сам, нежели он выяснит это как-нибудь еще, скажем, прямо в день свадьбы.
Вынимая из духовки кукурузный хлеб и ставя его на плиту остывать, Бетани вздохнула. Ей ненавистны были враждебные отношения отца с сыном.
— Энни упоминала, что вчера вы с отцом ездили смотреть дом на озере Вашингтон, — заметил Эндрю.
— Он хотел показать его мне.
— Значит, ваши отношения налаживаются?
Бетани ничего не ответила. Вместо этого она разлила суп по тарелкам. Эндрю вытащил из холодильника сметану и положил ее на специальное блюдечко.
— Грант очень старается, — заметила Бетани, избегая смотреть сыну в глаза и притворяясь, что полностью поглощена процессом нарезки хлеба.
— Это точно. Отец хочет вернуть тебя, потому что ты льстишь его самолюбию. Именно поэтому он в тебе так и нуждается. Слишком много времени потребовалось ему, чтобы понять, что никогда в жизни ему не встретить второй такой женщины, как ты, способной идти ради него на большие жертвы.
— Эндрю… я знаю, что у вас с отцом не самые лучшие отношения, но Грант действует не из корыстных побуждений.
Сын рассмеялся:
— Мам, ну ты же сама в это не веришь. Отец всегда останется отцом. Я не преувеличиваю достоинств Макса. В действительности я говорил с ним всего один раз по телефону и совсем его не знаю. Но что я знаю наверняка, так это то, как ты реагируешь всякий раз, стоит кому-то произнести его имя. Ты тут же начинаешь волноваться…
— Это неправда.
— Вот, — заявил он, поднимая вверх указательный палец, — ты опять это делаешь.
Смущенная, Бетани спрятала лицо в ладони.
— Шесть лет минуло со времен развода, и все это время я ни разу не замечал, чтобы ты так реагировала на какого-нибудь другого мужчину, кроме Макса. Ты по уши влюблена в него, и, смею заметить, это здорово. Не хочу, чтобы отец вмешался сейчас и снова разрушил твою жизнь.
— Но я сама не знаю, чего хочу, — призналась Бетани, опускаясь на стул и беря в руку салфетку. Она делала вид, что ест, хотя в действительности ей не удалось проглотить ни кусочка.
— Нет, знаешь, — мягко произнес Эндрю. — Все ты отлично знаешь.
— Мы с твоим отцом говорили об этом, и он, возможно, прав… Я так погрязла в заботах о детях и волонтерской работе, которой занималась с…
— Мам, — перебил ее сын, — ты хорошая мать и всегда таковой являлась.
— Но была ли я также хорошей женой?
— Да, — не колеблясь, подтвердил молодой человек, — и не позволяй кому бы то ни было убедить тебя в обратном. Ты все делала для отца: и делами занималась, и званые обеды организовывала.
— Ну да, помогала, чем могла.
— Верь мне, ты была хорошей женой.
— В нашем с Грантом разводе есть и моя вина, Эндрю. Я не осознала этого сразу, но ведь и я не была совсем уж без греха. Я пустила наш брак на самотек. Твоим отцом манипулировала женщина, стремящаяся таким образом сделать себе карьеру. Да, он позволил ей воспользоваться собой, но заплатил за это очень высокую цену. Как бы мне хотелось, чтобы ты перестал столь сурово обходиться с ним.
Эндрю воззрился на мать так, будто видел ее впервые в жизни:
— Поверить не могу, что ты защищаешь его!
— Ты только задумайся, Эндрю. Твой отец одинок. Действительно одинок. Да, он поддерживает отношения с Энни, а вот мы с ним до недавнего времени практически не общались. И ты тоже. Свою сестру он особо не жалует и…
— И собственную мать он не навещает так часто, как следовало бы.
— Хорошо, с этим не могу поспорить. Как мне кажется, твоя бабушка скоро переедет во Флориду.
— Да, у меня сложилось такое же мнение, когда я с ней разговаривал. Она без ума от своего друга молодости, не так ли?
— Да. — Бетани улыбнулась. — Но давай все же вернемся к твоему отцу…
— Хорошо, мам, я тебя понял. Отец остался всеми позабыт-позаброшен, но, честно говоря, он сам поставил себя в такое положение. Не мы выставили его за дверь и повернули ключ в замке. Он сам решил уйти от нас.
— Только великий человек может признать свои ошибки, — сказала она, цитируя Руфь. — Грант все бы отдал, чтобы исправить причиненное им зло, и я восхищаюсь им за это. Посмотри на ситуацию его глазами.
Эндрю медленно покачал головой:
— Хотел бы я это сделать, но не могу. Вы с Энни, может, и готовы все простить и забыть, но только не я. Отец вел себя бессердечно и расчетливо. Ему не терпелось поскорее отречься от нас. Я пытался поговорить с ним, заставить понять. Я умолял его вернуться к нам, знаешь ты об этом? — Голос Эндрю звенел от переполнявших его эмоций. — Но он просто выставил меня за дверь. И вот еще что. Впоследствии он даже не вспомнил об этом. То, что я обратился к нему, ничего для него не значило. Ничего. Теперь он может сколько угодно приходить ко мне, но я буду обращаться с ним схожим образом. Посмотрим, насколько ему понравится быть игнорируемым.
— Ах, Эндрю. — Бетани понятия не имела, что ее сын тогда пытался поговорить с Грантом.
Челюсть его была плотно сжата. Потянувшись через стол, Бетани положила ладонь ему на запястье.
— Хотела бы я знать, что говорят в подобных ситуациях.
Решимость его, казалось, была непоколебимой.
— Не проси меня простить его, мам, потому что мне не удастся этого сделать.
