В связи с Керченско-Феодосийской десантной операцией адмирал флота Н. Г. Кузнецов писал: «Огромные усилия войск и моряков в период высадки не принесли тех результатов, на которые рассчитывала Ставка. …Десантные операции следует планировать, заглядывая довольно далеко вперед, ведь после высадки нужно ожидать быстрой и решительной реакции противника. …Анализируя результаты этой самой крупной в годы Великой Отечественной войны десантной операции, я прихожу к следующему выводу. Выполнение правильного в своей основе решения Ставки – оказать помощь Севастополю высадкой десанта на Керченский полуостров, чтобы приковать туда часть армии Манштейна, – было сильно усложнено тем, что слишком широкий фронт высадки оказался не обеспеченным нужными резервами».

И все-таки Кузнецов, делая выводы и анализируя недостатки этой операции, в силу существовавшей тогда тенденции обходит действительное положение политических и военных аспектов войны на Черном море.

По понятным причинам большинство участников этих событий в основном преувеличивали успех операции и всячески скрашивали ее недостатки, которые, если и затрагивали, то в основном сводили к «многократному превосходству сил противника».

Говоря об этой десантной операции, следует еще раз напомнить о том, что одним из ее организаторов и вдохновителей был начальник ГМШ адмирал Исаков, который, как напишут после, был отозван из-под Ленинграда и направлен на юг, – «даже в это трудное время он обобщал опыт и готовил записки наркому ВМФ о роли авиации в борьбе с кораблями противника, особенностях обороны баз в новых условиях… После нападения японцев на Перл-Харбор адмирала послали на Тихий океан, где пришлось поработать над тем, чтобы подобного не произошло на Дальнем Востоке» (см. Н. Скрицкий «Самые знаменитые флотоводцы России», М., «Вече», 2000, с. 396). Все это – бред. И. С. Исаков, как только почувствовал что десантная операция, построенная на его теоретических взглядах, провалилась, и Сталин может обрушить гнев именно на него, трусливо сбежал, и не без помощи Мехлиса убедил наркома ВМФ в том, что ему обязательно следует убыть во Владивосток, чтобы изучить (!) трагедию американского флота в Перл-Харбор. А по поводу записок наркому ВМФ по обобщению опыта… то с этим нельзя не согласиться: в тиши кипарисов и магнолий Туапсе можно и помечтать, и пописать, и на солнышке поваляться.

Известно, что Исаков состоял в должности заместителя командующего и члена Военного совета Северо-Кавказского фронта и в той же должности на Юго-Западном направлении по морской части. Официально в его обязанности вменялась координация действий армейских войск с операциями, осуществляемыми Черноморским флотом, Азовской и Каспийской военными флотилиями. Его бездеятельность на южном направлении в отношении так называемой координации армейских и флотских операций историки оправдывают тем, что, мол, этот руководитель сам не раз находился в местах, где шли бои и попадал под обстрелы. Вот и 4 октября 1942 г. Исаков попал под бомбежку на перевале Гойтх и был тяжело ранен в бедро; только якобы через двое суток удалось доставить адмирала в госпиталь. И из-за начавшейся гангрены ему ампутировали ногу. Имело место и другое толкование насчет ранения, чаще поговаривали, что это был неудачный самострел. Рассказывают, что когда Исаков дал согласие на ампутацию, он патетически просил: «Сохраните мне голову!» На что потом Сталин заявил: «Если он еще раз убежит от ответственности, то ему надо отрезать не ногу, а голову!». Ну а в течение 1942–1943 годов Исакову было не до сражений, – он находился на лечении.

И это был тот единственный период на флоте, когда нарком ВМФ Кузнецов уверенно и спокойно управлял вверенными ему объединениями.

Весной 1942 г. группа армий «Юг» осуществила ряд мощных ударов по объединениям Красной армии, уничтожив большую часть советских войск, и не без успеха продолжала наступать в излучину Дона.

Германский историк, генерал Курт Типпельскирх писал: «В то время когда немецкие войска, готовясь к предстоящему широкому наступлению, еще только получали пополнение, и производили перегруппировку, в Крыму были предприняты два сильных удара с целью устранить угрозу южному флангу немцев и высвободить 11-ю армию». В результате этих ударов советские войска на Керченском полуострове и в Севастополе в мае 1942 года оказались в крайне тяжелом положении. И если ранней весной еще было сравнительное спокойствие, то это было затишье перед грядущей бурей. Немецкое командование тщательно подготовило весеннее наступление на Севастополь и Керчь, используя силы люфтваффе, перерезало все коммуникации, идущие в Крым. Было уничтожено большое количество транспортов и практически прервалось снабжение Севастополя всем необходимым для войны. Доставки могли осуществлять только боевые корабли.

Н. Г. Кузнецов вспоминал, что по вопросу лучшей организации управления флотом он обращался к маршалу Шапошникову, но тот рекомендовал дожить обо всем Верховному. Сталин же ясного ответа не дал. Но спустя некоторое время состоялась короткая беседа. Сталин спросил у наркома:

– А кого бы вы предложили командующим Севастопольским оборонительным районом вместо Октябрьского?

Кузнецов ответил, что самой подходящей кандидатурой считает генерал-лейтенанта С. И. Кабанова, хорошо проявившего себя на Ханко и в Ленинграде. Но Сталин не принял окончательного решения и, как подчеркивает Кузнецов, он по-прежнему был не убежден в необходимости какой-либо замены.

Конечно, Николай Герасимович многое не договаривает, хотя вряд ли он мог все знать. Но как талантливый руководитель ВМФ он понимал, какова действительная роль Октябрьского и эскадры ЧФ, находившихся на Кавказе.

В течение второй половины апреля и начала мая фон Манштейн, проанализировав сложившуюся обстановку на периметре всего Восточного фронта и взвесив в который раз свои возможности, принял решение о переходе в наступление. Которое началось с нанесением массированных ударов осадной артиллерией, а также артиллерией меньших калибров и авиацией по штабам, командным пунктам, узлам связи и по стыкам частей и соединений, оборонявших Севастополь. В результате искусно спланированного начального периода наступательной операции, фон Манштейну удалось парализовать систему управления войсками Крымского фронта.

От нанесенного удара, как и осенью 1941 г., советские войска обратились в бегство в сторону Керченского пролива, на Тамань. В этих боях было полностью сокрушена вся система обороны.

Крымфронт к 20 мая 1942 г. был разгромлен и прекратил свое существование.

После его разгрома были понижены в должностях и воинских званиях многие военачальники; например, генерал-лейтенант Д. Т. Козлов был разжалован до подполковника, снят с занимаемого поста и понижен в должности член Военного совета дивизионный комиссар Ф. А. Шаманин, отстранен начальник штаба фронта генерал-майор П. П. Вечный, отстранены от командования и понижены в звании командующий 44-й армией генерал-лейтенант С. И. Черняк, командующий 47-й армией генерал-майор К. С. Колганов, командующий ВВС фронта генерал-майор авиации Е. М. Николаенко. О представителе Ставки армейском комиссаре 1-го ранга Л. З. Мехлисе уже говорилось выше. В дисциплинарном порядке были наказаны все руководители Крымфронта и войсковых объединений. Причем Мехлис в своей обычной резкой форме требовал расстрела Козлову, Толбухину, Батову, Черняку, Колганову и другим военачальникам. На что Сталин иронично реагировал:

– Товарищ Мехлис, а почему вы не требуете расстрела Исакову, Октябрьскому, Азарову, Кулакову?

И не дожидаясь ответа Мехлиса, продолжил:

– Если расстрелять тех людей, что вы назвали, то и эти товарищи нас не поймут. Может быть, мы с вами расстреляем товарища Мехлиса, а остальных отправим с винтовками в руках в штрафбат? Если вы не возражаете, товарищ Мехлис, мы так и решим.

Это был тот случай, когда Лев Захарович понял, что его жизнь висит на волоске, он, сжавшись, покорно молчал.

– Ваше молчание, товарищ Мехлис, говорит о правильности моего предложения. Но я думаю… мы с вами погорячились. Мы с вами выполнили главную задачу – мы не позволили взорваться Кавказу. Мы с вами хорошо поработали. А об остальном позаботится наш Генштаб, и я думаю, войска нашего бывшего друга найдут свою большую могилу в предгорьях Кавказа. Но за потерю Крыма подумайте, кого и как дисциплинарно наказать. Все-таки должен быть порядок.

После завершения операции по уничтожению Крымфронта фон Манштейн, как говорится, не переводя дух, начал перегруппировку войск к штурму Севастополя, который был запланирован на 7 июня.

Вот уже которое десятилетие подряд историки убеждают своих наивных читателей в том, что к этой дате «общая численность вражеских войск достигла 230 000 человек, имевших на вооружении 450 танков и более 2000 орудий и минометов, на аэродромах Крыма находилось до 600 самолетов. С моря Севастополь блокировали 19 торпедных и 30 сторожевых катеров и 8 охотников за подводными лодками»; «в мае на Черное море были переброшены 6 итальянских малых подлодок, для срыва снабжения Севастополя немцы выделили до 150 самолетов»; «для морской блокады Севастополя немецко-фашистское командование создало специальную группу, состоявшую из самолетов, торпедных катеров и подводных лодок. В мае противник, используя авиацию, приступил к минированию внутреннего рейда и Севастопольской бухты»; «авиация противника ежедневно совершала 600–1000 самолето-пролетов». Тогда как «гарнизон Севастополя насчитывал 120 000 человек при 606 орудиях, 1999 минометах, 38 танках и 109 самолетах»; «общая численность личного состава боевых частей войск Севастопольского оборонительного района составляла 106 625 человек, 606 разных артиллерийских орудий, 38 танков, 109 самолетов». (Взято из разных печатных изданий, в большинстве своем называемых в книге.) А коли, как указано выше, «общая численность вражеских войск достигла 230 000 человек», то отчего же тогда погибает там их больше, чем якобы имеется! Вот цитата: «В борьбе за Севастополь противник потерял до 300 тыс. человек убитыми и ранеными». Эти слова принадлежат контр-адмиралу И. Русанову, заместителю начальника кафедры Оперативного искусства ВМФ ВАГШ ВС РФ (см. «Морской сборник» № 5 за 2002 г., с.28). Хочу поставить вопрос: что же вы, доцент, не скажете, сколько потерь было при обороне Севастополе с советской стороны? – и вас об этом спрашивает автор книги, профессор. Может, как раз названная вами цифра и есть потери советских матросов и солдат Действующей армии под Севастополем, не считая потерь штрафбатов и штрафрот?!

…Если поправить советских историков и военачальников-фальсификаторов – так называемых ведущих участников обороны Севастополя, отсиживавшихся на Кавказе, то получим следующую картину. Численность вермахта всех трех корпусов 11-й армии генерал-полковника фон Манштейна оставалась в пределах 6 дивизий, т. е. по 2 дивизии на каждый корпус. Но к ним прибавилась румынская армия, имевшая в своем составе 3 кавбригады и 3 горные дивизии, которые с начала боев в Крыму уже потеряли почти 2/3 своего личного состава. Даже вместе с румынами количество войск не превышало 90 000 человек.

За время, пока фон Манштейн просчитывал возможное развитие ходов будущей военной операции, он несущественно, но все же пополнил свои силы. Повторяю, – во-первых, за счет побывавших в Германии и подлечившихся от ранений солдат и офицеров, во-вторых, ему были выделены в резерв 2 механизированных полка и… ни одной танковой части. С воздуха армию продолжал поддерживать корпус люфтваффе, но его задача уже была нацелена скорее не на Севастополь, ведь ожидался приказ переброски корпуса в излучину Дона.

В Крыму действительно скопилось около 450 (а не 600) бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей, а также вспомогательной авиации, которая уже почти не участвовали в налетах на Севастополь. Хотя бы по той причине, что фон Манштейн к этому времени разрушил многие узловые оборонительные сооружения вокруг города, подавил крупнокалиберные батареи, уничтожил основные запасы, находившиеся в арсеналах, уничтожил нефтебазы, узлы связи и командные пункты.

Поэтому даже такое количество самолетов в этой спланированной операции не выгодно не только с тактической стороны, но и чисто с материальной. Что-что, а фон Манштейн, в отличие от красных командиров, умел считать боеприпасы, бензин, вооружение, боевую технику, свои потери и потери противника.

Севастополь не был блокирован ВМС Румынии по причине того, что командование румынских ВМС знало, что их сил не достаточно, чтобы справиться с эскадрой ЧФ. Однако эскадра ЧФ и почти не участвовала в июне 1942 г. в обороне Севастополя, выполняя главную задачу, о которой указывалось выше.

С рассветом 27 июня внезапно для защитников Севастополя был высажен тщательно подготовленный морской и воздушный десанты под командованием генерал-майора Циглера, закрепившиеся на плацдармах центральной части города. Затем корректировщики среди десантников начали корректировать огонь артиллерии и авиации, и началась мощная артиллерийская и авиационная подготовка, в которой участвовали вся осадная артиллерия и артиллерия других калибров. А также одна дивизия в количестве 148 бомбардировщиков «Хейнкель-111» и «Юнкерс-87», которые попеременно прикрывали по две эскадрильи в количестве 44 истребителей «Мессершмитт-109».

После чего войска Эриха фон Манштейна перешли в наступление и через какое-то время его авангардные части ворвались в город.

И тогда командованием ЧФ было принято решение послать в Севастополь эсминец «Совершенный», за ним – эсминец «Свободный», транспорт «Абхазия» и судно «Гюйс», чтобы те доставили боеприпасы и вывезли оставшийся командный состав. Но кораблям прорваться не удалось.

И лишь 12 июня крейсер «Молотов» и эсминец «Бдительный» смогли, обстреливая из главного и универсального калибров живую силу противника в Бельбекской долине, дважды прорваться в Севастополь и доставить боеприпасы.

За время обороны города корабли выполнили 407 стрельб и израсходовали более 12 000 снарядов. Характерно, что количество погибших солдат вермахта от артиллерийских налетов советского флота было равно… нулю. Отсутствие корректировки делало невозможным попадание по конкретным целям, оттого снаряды с кораблей и пахали горячую крымскую землю, калечили и убивали мирных жителей Бельбекской долины.

Последним надводным кораблем, прошедшим в Севастополь, был лидер «Ташкент» под командованием капитана 2-го ранга В. Н. Ерошенко. В ночь на 27 июня на нем вывезли 2000 раненых солдат и командиров заградотрядов, которые взяли на борт обрывки полотна знаменитой Панорамы «оборона Севастополя 1854–1855 гг.».

Многими историками и командованием ВМФ, партийными и советскими руководителями утверждалось, что когда началась война на Крымском полуострове, то территория Исторического бульвара, на котором находится знаменитый 4-й бастион и панорама, были объявлены «территорией вне войны», т. е. немцам предлагалось совершить гуманный акт: не бомбить знаменитое сокровище – полотна русского художника-баталиста Франца Рубо, написавшего панораму «Оборона Севастополя» к 1905 г., к 50-летию Крымской войны. И фон Манштейн подтвердил мне, что ни одна бомба, а в этом его заверял и генерал фон Рихтгофен, командир 8-го авиакорпуса, не упала на территорию Исторического бульвара. Но известно другое: именно Мехлис отдал спецприказ подразделениям ГУГБ, сотрудники которых вместе с подготовленными для подобных целей летчиками небезызвестного чекиста генерала И. Серова на самолетах немецких образцов нанесли бомбовый удар по Историческому бульвару, в результате чего пострадала панорама.

Севастопольцы, пережившие не только оборону, но и оккупацию (созданную партийными установками и стараниями политработников, чекистов и, конечно же, журналистов и писателей; тогда как находящиеся при немцах жители Корабельной стороны чувствовали себя более защищенными, чем при красной оккупации в 20–30-е гг. и после), утверждают, что во время этой бомбардировки несколько бомб упало около памятника графу и генерал-лейтенанту Тотлебену Эдварду Иоганновичу (а не Эдуарду Ивановичу – на еврейский манер!), но повреждений не произошло, разве что осколок попал в бедро монументального солдата с винтовкой наперевес. Это отверстие было вплоть до конца 50-х гг. (я сам хорошо это помню; сейчас видна «заплатка»), а экскурсоводы, в том числе и бывший полковой комиссар бригады морской пехоты, а после войны – полковники в отставке Николай Евдокимович Ехлаков, Арам Исаакович Сунгурьян с упоением рассказывали о том, как фашистские звери разбили панораму и на памятнике генералу Тотлебену, немцу по происхождению, отрезали голову, и что весь период оккупации статуя так и простояла изуродованной. Только жители Севастополя и окрестных сел знают и помнят, что этот акт вандализма произошел в одну из июньских ночей 1942 г. руками сотрудников Госбезопасности. А людям тогда по радио «разъяснили», что голову на памятнике срезало осколком во время бомбардировки.

В канун захвата Севастополя вермахтом командование ЧФ с разрешения адмирала Исакова все-таки выделило для помощи городу подлодки из первой бригады ПЛ. В соответствии с этим приказом были назначены техническая (начальник контр-адмирал П. И. Болтунов) и хозяйственная (начальник капитан 1-го ранга Г. Н. Холостяков) комиссии. Первая занималась приемкой грузов, а вторая классифицировала их номенклатуру, габариты, тару, вес каждого места, а также ведала погрузочно-разгрузочными работами. Когда все просчитали, выяснилось что выделенных подлодок для доставки из Севастополя на Кавказ всех грузов недостаточно; добавили еще три лодки. Всего задействовали 24 ПЛ.

С 18 июня пребывавшие лодки уже вывозили не ценности, а людей, – кого, вы уже знаете; повторилось то же, что и в Одессе…

В ночь на 1 июля 1942 г. подлодка «Щ-209» приняла на борт Военный совет и командный состав Приморской армии в количестве 63 человек, в том числе командующего армией генерал-майора И. Е. Петрова, ЧВС, дивизионного комиссара И. Ф. Чухнова, начальника штаба генерал-майора Н. И. Крылова и – доставила их всех в Туапсе.

Утром того же дня бегство высшего командного состава обороны города приобрело массовое явление.

Подлодка «Л-23» приняла на борт 117 человек командного состава и взяла курс на Новороссийск. Всего же в те дни подлодки вывезли из осажденного Севастополя почти 2 000 командиров, политработников, чекистов, в основном из заградотрядов, сотрудников управления Госбезопасности и особых отделов контрразведки СМЕРШ, а также некоторых высших и старших командиров (для младших места оставались только в осажденной крепости, не говоря уже о матросах, солдатах и жителях города).

В ночь на 1 июля на самолете бежал из города командующий ЧФ и СОРом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский со своим штабом, а также командующий ВВС ЧФ генерал-майор авиации В. В. Ермаченков (впоследствии генерал-полковник авиации) со своими заместителями.

Старшим воинским начальником на Херсонесе над остатками советских войск, насчитывающих более 150 000 человек, поставили генерал-майора П. Г. Новикова. Вскоре к нему присоединились остатки соединения полковника Н. Умрихина, представленного недавно к воинскому званию генерал-майор. В силу отсутствия организованной эвакуации оставшихся защитников Севастополя не вывезли. И эти 150 000 человек оказались в плену, в числе их и генерал Новиков, и полковник Умрихин (до 1937 г. комдив Красной армии, что соответствует генерал-лейтенанту; в том же году был арестован, а в конце июля 1941 г. освобожден с присвоением ему… звания полковник вместо восстановления звания комдив. В Севастополь был назначен в ноябре 1941 г. и прибыл с Кавказа, где сформировал вверенную ему дивизию). В числе пленных и не успевшие сбежать два комиссара Госбезопасности 2-го ранга и один комиссар Госбезопасности 1-го ранга. Фамилии этих людей в то время установить было чрезвычайно сложно, но известно, что этих высших чиновников ГУГБ знали лично Новиков и другие находившиеся с ним командиры. Впервые озвучу эти имена: комиссар Госбезопасности 2-го ранга Мейер Абрамович Кацнельсон, комиссар Госбезопасности 2-го ранга Абрам Абрамович Слуцкий и комиссар Госбезопасности 1-го ранга Лев Самуилович Иоффе. Однако пленение своих сотрудников ГУГБ не подтвердил, зато среди бежавших на Кавказ военачальников было сообщено, что группа высших и старших командиров, которая не успела эвакуироваться, геройски… погибла в последнем бою на Херсонесе. Правда, в послевоенное время сообщалось, что генерал Новиков попал в плен и погиб в концлагере Флоссенбург; в действительности, и Новиков, и Умрихин были освобождены в 1945 г. англичанами и переданы в советские фильтрационные лагеря, где проявили несговорчивость с руководством НКВД и за отказ сотрудничества были зверски убиты. Все иные известные данные об этих людях – привычная советская фальшивка, подтвержденная сфальсифицированными документами… режим на выдумки мастак…

Со взятыми в плен высшими командирами лично вел беседу командующий 11-й армии, только недавно удостоенный фюрером чина генерал-фельдмаршала Эрих фон Манштейн.

И еще. Говоря о Севастополе, следует напомнить, что политическое руководство, возглавляемое Мехлисом, объявило, а после Агитпроп растиражировал сообщения о героизме защитников военно-морской базы флота, но ничего – о трагедии Севастополя и людей, брошенных на произвол судьбы.

«Последние 25 дней противник ожесточенно и беспрерывно штурмовал город с суши и воздуха. Отрезанные от сухопутных связей с тылом, испытывая трудности с подвозом боеприпасов и продовольствия, не имея в своем распоряжении аэродромов, а стало быть, и достаточного прикрытия с воздуха, советские пехотинцы, моряки, командиры и политработники совершали чудеса воинской доблести и геройства в деле обороны Севастополя». Это Сообщение Советского информбюро прозвучало 4 июля 1942 г., когда «чудеса воинской доблести» совершались без высшего руководства.

О том, как совершалось массовое бегство военачальников, говорится в печатных источниках более чем скромно, причем не называется даже дата (!): «По указанию Верховного Главнокомандования руководящий командный состав, ответственные работники областных и городских организаций были эвакуированы на двух подводных лодках. Небольшая часть людей с трудом эвакуировалась на катерах и других мелких судах. Многим пришлось уходить в море вплавь, где их подбирали подводные лодки. Командование Черноморского флота и оборонительного района в последний момент вылетело из Севастополя на самолете. Оставшиеся на берегу защитники Севастополя самоотверженно дрались до последней возможности, пока не иссякли боеприпасы, продовольствие и питьевая вода… После оставления советским войсками Крыма нейтралитет Турции начал приобретать все более условный характер…» («История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945». В 6 томах. Т. 2, с. 410–411).

В другом источнике уже не говорится об эвакуации руководящих и ответственных лиц, а исключительно об эвакуации войск: «30 июня… врагу удалось прорваться к Севастополю. Вечером этого же дня началась эвакуация войск из Севастополя, которая продолжалась до 3 июля. Эвакуация войск Приморской армии происходила в исключительно тяжелых условиях… Для эвакуации использовалось все, что было возможно: тральщики, сторожевые катера, подводные лодки и самолеты. Но, тем не менее, полностью эвакуировать войска Приморской армии не удалось… Эвакуацией Севастополя закончилась его восьмимесячная оборона, которая вошла в историю как образец длительной обороны, как невиданный пример массового героизма и самопожертвования всех защитников города-героя (самопожертвования всех, кроме сбежавших, самопожертвование во имя прекрасной и сытой жизни этих же сбежавших! – авт.) Решающим фактором в героической обороне Севастополя явились высокое морально-политическое состояние войск и беспредельная преданность Родине» («Вторая мировая война. 1939–1945», с. 300).

«Слишком запоздалой и плохо организованной была эвакуация защитников Севастополя. В плену оказалось около 80 тыс. человек (около 150 000. – Авт.), в том числе генерал-майор П. Г. Новиков»; «защитники гарнизона на 250 дней сковали крупные силы немецко-румынских войск и по существу сорвали весеннее наступление немцев в 1942 г. …Противник в борьбе за Севастополь потерял до 300 000 убитыми и ранеными (всех сил тогда у немцев под Севастополем было 1/3 от названной цифры, и потери немецкой армии составили около 8000 человек! – Авт.)» (В. Доценко. «Флот. Война. Победа. 1941–1945»). Ну что ж, ложь – одна из составляющих страны, возникшей с 25 (7 ноября) 1917 г., и в наше время, к сожалению, ничего изменилось…