9
— Итак? — потребовала ответа Вивиан. — Ты все-таки любишь его или нет?
Подруги сидели в небольшом баре, любимом заведении Эвелин. На ней был светлый брючный костюм — из тех, что служат повседневной одеждой, но при этом выглядят дорогими и элегантными.
Наблюдая за толпой посетителей, наполнивших кафе, Эвелин раздумывала, как лучше сформулировать ответ. От прежней Эвелин Патридж не осталось и следа, а пришедшая ей на смену миссис Эндрю Левендер была совершенно другим человеком. Она оказалась воском в руках мужа. Одежда, манера держаться, взгляд на жизнь и даже восприятие собственной персоны — все это радикально изменилось.
И что, пожалуй, важнее всего, — исчезла та бледная, затравленная девочка с пустыми глазами, за которую так беспокоилась Вивиан при их последней встрече. Теперь перед ней сидела поразительно красивая женщина, в темных глазах которой отчетливо читалось сознание собственной физической привлекательности. Это мог бы подтвердить любой мужчина, находившийся в баре.
Эвелин излучала чувственное довольство, и это делало ее неотразимой. На ее лице словно было написано: «Я знаю, как дарить и получать наслаждение».
И судя по тому, как ее глаза скользили по окружающим мужчинам, не замечая их, эта женщина принадлежала необыкновенному человеку.
— Тебе что, так трудно ответить? — нарушил затянувшееся молчание насмешливый голос Вивиан.
— Пожалуй, да. — Эвелин подняла глаза. На лице ее сияла загадочно-чувственная улыбка. — Довольно трудно.
— Ты же говорила, что любишь, — напомнила Вивиан. — Ты клялась мне в этом перед свадьбой.
— Ах да. — Эвелин откинулась на стуле, взяв со стойки бокал охлажденного белого вина. — Но ведь мы тогда все притворялись.
— А теперь?
— Кошмар кончился, — просто ответила Эвелин. — Мы с Эндрю… как бы это сказать… пришли к взаимопониманию. — Она нашла наконец нужное слово. — И мы счастливы.
До тех пор, пока живем в своем замкнутом мирке, куда никому нет доступа, прибавила она про себя.
— Да уж, судя по твоему виду, это так, — с ердито проворчала Вивиан, которой не нравилась эта новая Лин и то, что она говорила.
По существу, ей с самого начала была не по душе вся эта история.
— В чем дело, Вив? — небрежно спросила Эвелин. — Ты не допускаешь мысли о том, что я могу быть счастлива?
— Откуда мне знать, если ты ничего не рассказываешь? — сердито вздохнула ее лучшая подруга.
Я и так рассказала тебе больше, чем кому бы то ни было, подумала Эвелин, а вслух сказала:
— Не хочу искушать судьбу, поэтому наши с Эндрю отношения анализировать не буду. — И резко сменила тему. — Расскажи лучше, как идет подготовка к твоей свадьбе.
Вивиан поняла, что тема закрыта, но все же не удержалась от последнего предостережения.
— По-моему, ты ходишь по краю пропасти. На твоем месте я бы поостереглась, — заявила она. Однако ответом была все та же загадочная улыбка. Дальше беседа протекала в безопасном русле: подруги обсуждали свадьбу Вивиан, которая должна была состояться через два месяца.
Эвелин понимала, что к словам Вивиан стоило прислушаться. Однако все шло хорошо, а раз так, то зачем думать о неприятных вещах? Они с Эндрю довольствовались тем, что у них было, и ничто не грозило нарушить мирное течение их жизни.
В корпорацию Левендеров она так и не вернулась, причем приняла это решение самостоятельно. Было бы весьма странно, если бы она работала в машбюро, в то время как ее муж руководил компанией. Эвелин отлично понимала, что теперь, когда она стала женой босса, сослуживцы чувствовали бы себя неловко в ее обществе.
Странно, ведь она не собиралась прекращать работать в компании, выйдя замуж за Вннса. Впрочем, пост, занимаемый им, был весьма скромным. Он возглавлял отдел продаж и по долгу службы ежедневно сталкивался с простыми служащими. К тому же Винсу нравилось быть со всеми запанибрата.
Эндрю же, напротив, не волновало мнение окружающих. Он был человеком, на которого все смотрели снизу вверх, всесильным властелином, принимавшим решения; боссом, который мог взять человека на работу или уволить, поднять на вершину или бросить в пропасть. Эвелин не могла представить себе, что он может забежать на минутку поболтать с ней в машбюро, как это частенько делал Вине.
Глава корпорации держал подчиненных в благоговейном ужасе, и, останься Эвелин на своем рабочем месте, коллеги чувствовали бы себя некомфортно, опасаясь того, что обо всех их разговорах и жалобах она будет сообщать мужу.
Ей, разумеется, такое и в голову не пришло бы, но все равно и она чувствовала бы себя не в своей тарелке. Кроме того, девушке вовсе не улыбалось ловить на себе косые взгляды, зная, как бурно обсуждался ее скоропалительный брак с одним братом вместо другого.
Эндрю, судя по всему, придерживался такой же точки зрения, так что этот вопрос между ними даже не обсуждался.
Впрочем, и сидеть дома, дожидаясь возвращения мужа с работы, Эвелин не собиралась. Она поступила в агентство, нанимавшее секретарей на краткосрочную работу, и, привыкнув к постоянным поездкам, обнаружила, что такая работа ей по душе.
Она нигде подолгу не задерживалась, и никто не задавал ей лишних вопросов. В любом другом случае люди рано или поздно вспомнили бы о том, что ее фамилия связана с сенсационными заголовками, мелькавшими в газетах несколько недель назад.
Наконец, работа давала Эвелин чувство независимости, да и тему для бесед вечерами, прежде чем ненасытный любовник-муж укладывал ее в постель.
Секс был единственным, что их объединяло, но она не желала над этим задумываться. Если ей и вспоминались слова Вивиан о том, что затянувшийся медовый месяц когда-нибудь должен подойти к концу, то она старалась отбросить их прочь. Было и еще одно обстоятельство, на которое она старательно не обращала внимания: в последнее время, когда муж входил в комнату, ее охватывало какое-то незнакомое чувство. Но разбираться в том, что это такое, означало бы нарушить то хрупкое душевное равновесие, лишиться которого она смертельно боялась.
Эндрю уехал в трехдневную командировку в Канаду. Эвелин с нетерпением ждала возвращения мужа. Он звонил ей каждый вечер, чтобы пожелать спокойной ночи, и каждый раз говорил, что ужасно скучает. Она просто растворялась в звуках его теплого низкого голоса. Да и вообще за последние недели отношение к ней Эндрю стало очень нежным, и даже страсть, казалось, перерастала в нечто похожее на любовь.
Он должен был вернуться в среду вечером, и, сидя за ланчем вместе с Вивиан, Эвелин полностью погрузилась в мысли об их встрече. У миссис Ларчер был выходной, и девушка решила сама приготовить какое-нибудь из любимых блюд мужа. Кроме того, она купила новый наряд, состоявший из двух тоненьких бретелек и полоски бежевой ткани, настолько плотно облегающий фигуру, что надеть что-либо под него было просто невозможно.
Эвелин собиралась начать соблазнять мужа прямо с порога, и глаза ее сияли радостным возбуждением. Углубившись в размышления, она почти не слушала рассказ подруги о сервировке предстоящего свадебного завтрака.
И вдруг, случайно бросив взгляд в окно, Эвелин заметила пару, выходившую из отеля на противоположной стороне улицы, и окаменела.
Женщина подняла золотистую головку, заглядывая мужчине в лицо. Держа его за лацканы пиджака, она что-то настойчиво говорила. Он накрыл ее руки ладонями, ласково в чем-то убеждая.
Это были Эндрю и Аннабелл!
Перед глазами у Эвелин поплыли круги. Эндрю с тяжелым вздохом, казалось исходившим из самых глубин его существа, что-то сказал и наклонился, чтобы поцеловать свою спутницу.
— Нет, — прошептала Эвелин, отказываясь верить своим глазам.
В ее мозгу закружился калейдоскоп безумных образов, и в центре этого вихря был Эндрю. Мужчина, за которого она вышла замуж, доверяя безоговорочно. Человек, в которого она слепо, безумно, без памяти влюбилась и готова была отдать всю себя без остатка. А он все это время не переставал любить Аннабелл, свою бывшую невесту!
— Лин! В чем дело? — заметив смертельную бледность, покрывшую лицо подруги, встревожилась Вивиан, и, проследив направление ее взгляда, ахнула: — Эндрю?!
Больше Эвелин ничего не слышала. Она помчалась прочь, не разбирая дороги, куда глаза глядят — лишь бы убежать поскорее, пока ее сердце не разорвалось.
Прочь от Эндрю, прочь от себя самой.
— Лин! — Вивиан резко дернула ее за локоть, заставив остановиться прямо перед капотом проезжающего автомобиля. — Ради всего святого! — яростно выкрикнула она. — Ты что, хочешь покончить с собой?
— Я… мне надо уйти, — задыхаясь, прошептала Эвелин, и ее начало отчаянно трясти.
— Прежде всего тебе надо успокоиться, — строго возразила Вивиан. Продолжая крепко держать подругу за руку, она быстро огляделась. — Тут ь двух шагах бар. Пойдем туда, выпьешь чего-нибудь покрепче, а потом поговорим. — И она решительно потащила Эвелин за собой.
Они уселись в уголке и заказали по хорошей порции бренди.
— А теперь давай начистоту. Кто эта женщина? Ты ее знаешь?
— Это Аннабелл, — запинаясь, прошептала Эвелин.
— Та самая, на которой женился Вине? — нахмурилась Вивиан. — Ну и что тут такого? Она ведь теперь ваша родственница, разве нет?
— Эндрю любит ее. И всегда любил.
И всегда будет любить, печально прибавила про себя Эвелин и закрыла глаза — ее снова начало трясти. Вивиан пришлось поспешно поднести к губам подруги бокал с бренди.
— Пей, — скомандовала она. — Тебе это сейчас просто необходимо. Да пей же!
Эвелин послушно глотнула. Обжигающая жидкость согрела ее, и она начала приходить в себя. Дрожь прекратилась, лицо утратило мертвенную бледность.
— А теперь объясни, что ты имеешь в виду, — потребовала Вивиан.
Легко сказать — объясни. Эвелин подняла бездонные, исполненные муки глаза.
— Эндрю любит Аннабелл. По-моему, между ними даже что-то было. Но потом она окончательно запуталась, не зная, которого из братьев выбрать, и сбежала к матери в Канаду.
— Откуда ты все это знаешь?
— Он сам мне рассказал. — Глаза Эвелин еще больше потемнели. — Я… кое-что подслушала, когда он говорил по телефону, и… в общем, потребовала объяснений. — Она судорожно вздохнула. — Вот он мне все и рассказал.
Вивиан с негодованием смотрела на подругу. Она всегда подозревала, что за скоропалительным предложением старшего Левендера что-то кроется. Но чтобы он сделал это из любви к жене своего брата?!
— И ты после этого осталась с ним? — возмутилась она. — Узнав о нем такое?
— Я ведь тогда только что потеряла Винса, — слабо защищалась Эвелин, — а он — Аннабелл. — Она даже имени соперницы не могла произнести спокойно. — Он сказал, что мы должны утешить друг друга, и…
— Замечательно! — презрительно оборвала под-руту Вивиан. — Сообразительный мерзавец! — Ее глаза грозно засверкали. — А он не подумал о том, как это может отразиться на тебе, если что-то пойдет не так? Ведь ты только что прошла через такие муки!
— Мы оба прошли через ад, — возразила Эвелин. — И он… он был очень добр ко мне. — Почему она защищает Эндрю даже после того, что увидела? — Я не могу поверить, что он способен намеренно причинить мне боль.
— Вот как? Тогда почему же ты сейчас страдаешь? Посмотри на себя — ты еле на ногах держишься! — сухо заявила Вивиан.
— Не надо, — взмолилась Эвелин, опуская голову.
— Ах не надо? Да я бы с радостью вышибла дух из этого бессердечного негодяя!
— Он ничего не может с собой поделать, Вив, — выдавила Эвелин.
— Ах он бедняжка! — насмешливо протянула та. — А если бы сюда сейчас вошел Винс, ты тоже считала бы себя вправе упасть в его объятия?
— Нет, — покачала головой девушка. — Винсу я на шею не бросилась бы.
А вот если бы это был Эндрю… — мысленно прибавила она.
— О Господи! — До Вивиан наконец стало доходить, в чем тут дело. — Ты просто дура, Лин, — пробормотала она. — Фантастическая дура!
Так оно и есть, тоскливо подумала Эвелин. Легкомысленная, доверчивая, слепая дура.
— Выпей еще. — Вивиан сурово втиснула бокал в руку подруги.
Зубы Эвелин стукнулись о стекло, и она поняла, что ее снова трясет.
— Ну и что ты теперь собираешься делать? — призвала ее к ответу Вивиан.
Не знаю, мысленно отозвалась та и закрыла глаза, однако тут же поспешно распахнула их, потому что в воображении немедленно возникло выражение лица мужа, когда тот целовал Аннабелл. Оно было искажено беспомощной яростью. И сердце Эвелин разрывалось от боли: то был взгляд человека, осознавшего, что его старое чувство по-прежнему живо.
Эвелин понимала, что он должен был ощущать, ведь она сама сейчас испытывала муки неразделенной любви.
Впрочем, у нее не было права возмущаться предательством, поскольку чувства Эндрю были известны ей с самого начала. Это она, Эвелин, влюбилась в него. Он ведь не просил ее любви.
И все же именно он настаивал на том, чтобы призраки Винса и Аннабелл не портили их отношений, мрачно напомнила себе девушка. И с этой точки зрения его сегодняшняя встреча с Аннабелл становилась предательством. Эвелин свято соблюдала свои обязательства и была вправе ждать того же от мужа.
— Ты уйдешь от него? — спросила Вивиан.
Уйти? Эвелин охватила паника. Господи, помоги мне, взмолилась она, неожиданно осознав всю глубину разверзшейся перед ней пропасти.
— Сейчас я не могу ни о чем думать, — прошептала она, прижимая руки к глазам. — Мне нужно… немного побыть одной и…
— Что тебе действительно нужно, Лин, — нетерпеливо оборвала ее подруга, — так это снять розовые очки! Мало тебе Винса, так ты решила повторить то же самое с его неблагодарным братцем?
Эвелин вскинула голову.
— Что ты хочешь этим сказать?
В глазах подруги сверкало такое горькое презрение, что она была потрясена до глубины души.
— Винс с первого дня делал из тебя посмешище, — резко заявила Вивиан. — Это было видно даже слепому. Все его улыбочки и нежные взгляды были сплошным фарсом. Но ты, как последняя дура, попалась на удочку и получила по заслугам! А теперь все повторяется снова! — Она тяжело вздохнула. — Подумай о себе, Лин. Беги от этих Левендеров, пока они окончательно не сломали тебе жизнь!
Слишком поздно, с отчаянием подумала Эвелин. Это уже произошло.
— Как ты думаешь, что они делали в том отеле? — неожиданно спросила Вивиан.
Ответ на этот вопрос мог быть только один. Шатаясь, Эвелин поднялась на ноги.
— Я… пожалуй, пойду…
— Ох, Лин, ради Бога, не надо! — Вивиан вскочила и схватила подругу за руку. На лице ее было написано искреннее раскаяние. — Извини, я не хотела! Пожалуйста, сядь, давай все обсудим. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы куда-то идти.
Эвелин должна была вернуться на работу, но не смогла. Она побрела домой. Но как только вошла, поняла, что не может там находиться. За последние недели этот дом стал казаться ей родным, а теперь превратился в самое враждебное место на земле.
В полной растерянности она стояла в просторном холле. И тут ее сердце потянулось к другому дому — настоящему, реальному, где ее окружали не иллюзии, а подлинное, душевное тепло и любовь. И она поняла, что это единственное место, где можно переждать душевную бурю.
Когда около восьми часов вечера раздался звонок в дверь, Эвелин была к этому готова. Однако ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы подняться со стула, на котором сидела, тупо глядя на экран телевизора, и подойти к двери.
Взяв себя в руки, девушка медленно направилась в холл. За стеклом виднелся силуэт высокой стройной фигуры.
Эндрю.
Эвелин устало провела внезапно вспотевшими руками по застиранным джинсам.
Эти джинсы, так же как и застиранную синюю майку, она не надевала с тех пор, как покинула этот дом два месяца назад. Она оставила здесь весь свой гардероб, да так и не удосужилась забрать его.
Все ее новые вещи висели в доме Левендера. Она ничего не взяла оттуда, потому что не смогла заставить себя войти в спальню, хранившую столько воспоминаний, и уложить чемоданы. Эвелин сразу прошла в кабинет мужа, написала записку и запечатала ее в конверт вместе с рубиновым перстнем, оставив у себя обручальное кольцо — все-таки официально она еще считалась женой Эндрю. Ключи от дома она оставила рядом с конвертом.
Эвелин хотелось выйти из этой неприглядной истории, сохранив хотя бы остатки гордости, и она не стала писать о том, что узнала о предательстве мужа. Записка была короткой:
Прости, но я не могу больше жить во лжи.
И вот теперь он здесь — пришел задавать вопросы, на которые она не сможет ответить, не открыв ему правды. Эвелин снова содрогнулась от невыносимой боли. Дура ты, Лин, свирепо напомнила она себе, дрожащими пальцами возясь с замком. Доверчивая дура.
Эндрю был в том же костюме, в каком она видела его с Аннабелл. К этому темно-серому пиджаку он прижимал другую женщину, целуя ее. Только сейчас верхняя пуговица рубашку была расстегнута, узел синего в полоску галстука ослаблен, словно ему было трудно дышать.
На лице Эндрю застыло напряженное выражение. Эвелин как-то видела у него такое, но сейчас не хотела вспоминать, где и когда. Серые глаза вопросительно и мрачно впились в ее бледное лицо.
— Можно войти? — спокойным тоном спросил он.
Опустив длинные ресницы, она отступила, молча давая ему дорогу. Он сделал шаг и оказался рядом с женой. Сердце ее перестало биться, и она судорожно впилась побелевшими от напряжения пальцами в дверную ручку. С минуту они так и стояли неподвижно. Эвелин собрала все силы, чувствуя, как от его близости слабеет ее решимость. Он протянул руку, и она превратилась в каменное изваяние.
Если он сейчас обнимет меня, то я окончательно потеряю над собой контроль — буду биться в истерике или выкину что-нибудь немыслимое, мелькнуло у нее в голове.
Однако Эндрю осторожно отцепил ее пальцы от дверной ручки, тихо закрыл дверь и прошел в гостиную, оставив хозяйку в холле. Вся дрожа, она еще с минуту собиралась с духом и наконец присоединилась к мужу.
