Глава седьмая
Лишь в шестом часу утра в затопленный город прибыли подразделения МЧС, оснащенные всем необходимым, и началась непосредственно «спасательная операция». Закончился дождь, разлетелись тучи и выглянуло долгожданное солнце. Эскадра моторных лодок вошла в устье Аргадума и расползлась по городу. Стрекотали вертолеты. В шесть утра с севера подошла колонна тяжелой техники. На вопрос: «Где вас носило, ребята?» — спасатели недоуменно пожимали плечами — они не виноваты. Как приказали, так и выдвинулись. Вода стремительно спадала — видно, оробела перед такой мощью. Тяжелые «КамАЗы» колесили по улицам, собирали оставшихся людей. На центральной площади у кинотеатра «Россия» был разбит лагерь МЧС, мобильный госпиталь: сюда доставляли пострадавших, выдавали им воду, горячее питание. Половина города оказалась разрушена. Вода остановилась за улицей Свердлова, условно разделяющей город на юго-западную и северо-восточную части. К этой границе сносило дома, машины, мусор, трупы. Среди завалов бродили люди, извлекали тела там, где можно было это сделать. В зоне затопления были уничтожены больше тысячи домов. Несколько тысяч зданий и дворовых построек получили сильные повреждения. Семиметровой волной смыло эвакуационный пункт, разбитый горожанами: волна перевернула и разнесла восемь машин «Скорой помощи», погибли многие спасатели. В городе отсутствовало электричество — затопило электроподстанции, не было газа — порвался газопровод, не работала канализация — лопнули водопроводные сети. Пострадали школы, детские сады. Фактически прекратил существование стадион «Варяг» — западная и восточная трибуны были полностью разрушены. Полиция оцепила город. Усиленные посты стояли на дорогах, никого не впускали и не выпускали: в районе объявлялся строгий карантин. По затопленным улицам после схода воды расползался трупный запах. Палило солнце. Город накрыла удушливая вонь — она чувствовалась даже в центре. Руководство МЧС лихорадило: первым делом убрать все трупы, чтобы не мозолили глаза! Люди в защитных костюмах прочесывали дворы, тела людей заворачивали в простыни, одеяла, стаскивали к обочинам и шли дальше. Покрикивали старшие: «Ищем трупы, товарищи сотрудники! Трупы сами себя не найдут!» Транспорт для уборки тел выделили с опозданием: многие тела часами лежали под палящим солнцем, и от этого вонь становилась страшнее. Нашлись в итоге крайние: в город вошла колонна грузовиков известной продуктовой сети, в них и загружали тела, увозя их в неизвестном направлении. По улицам ползли громоздкие тракторы. Перед ними шли люди в респираторах, собирали дохлых кур, собак, кошек, кидали их в тракторный ковш. По громкой связи (которая очень кстати прорезалась) объявляли о грядущей вакцинации от гепатита А, дизентерии, брюшного тифа. Пожарные машины откачивали воду из дворов. На повестке дня возникал извечный в России вопрос: как разгребать все это дерьмо?
На центральной площади Таманска царил традиционный отечественный бедлам. Гудели толпы гражданских, пострадавших и счастливчиков из других районов, метались люди в камуфляже, в белых халатах, в синих комбинезонах МЧС. Сновало начальство с сосредоточенными минами, ругалось, направляло подчиненных на тот или иной объект работ.
— Вы какого хрена «жмура» сюда привезли? — орал, воздевая очи к небу, начальственный работник в белом халате поверх защитного френча. — Здесь раненые, а вы покойников везете, психику людей травмируете!
— Да вроде шевелился, товарищ капитан, — оправдывался провинившийся работник с пышными усами. — Мы его на Советской нашли, его столбом от рекламной конструкции придавило. Серега смотрит — вроде дышит, глаза открывал, шептал что-то, грудная клетка у него раздавлена…
— Да мертвый он, — начальственный работник критично уставился на неподвижное тело. Мужчина действительно был мертв. Пульс отсутствовал, травмы грудной клетки плохо совмещались с жизнью. Сломанные ребра зажали сердце. Он пытался жить до последнего, но смерть оказалась сильнее. В прозрачных, каких-то лучистых глазах застыла тихая грусть. Приятное ухоженное лицо, короткие светлые волосы — такое впечатление, что он их причесал перед смертью…
— Подождите… — из толпы выбралась пожилая семейная пара, женщина сильно прихрамывала. — Этот человек нас спас сегодня ночью… Он ездил на машине и вытаскивал людей из затопленных домов! Господи, как же так… — сокрушалась женщина. — Такой хороший мужественный мужчина…
— Мы тоже знаем его, — выступила из толпы другая женщина. — Он спас меня и моих детей… Что вы делаете, нелюди, не трогайте его, позовите врача, может быть, он еще жив?
Смущенный медик, для порядка осмотревший тело, виновато констатировал: мертв…
— Ой, он и меня сегодня вытащил… — ахнула полная светловолосая женщина, прижимая руку к сердцу. — И еще одного парня, у которого погибла жена, и женщину с двумя подростками…
— И нам он помог… — рухнула на колени перед трупом бледная девчонка с симпатичной мордашкой. — Антоша, помнишь его? — обернулась она к бледнеющему отроку. — Это он нас подобрал, мы с ним Виталика-инвалида вытаскивали, придурка Семена с шеста снимали, а Федька-козел у него тачку угнал…
— Люди, этот человек работал в полиции! — бормотал паренек. В лице у него не было ни кровиночки. — Ей-богу, он работал в полиции, кажется, подполковник, или что-то в этом духе… Мы с девчонками еще удивились — правильный смелый мужик, людей спасал, себя не жалел, и надо же — полицейский…
Сотрудники полиции, дежурившие неподалеку, невольно заинтересовались. Переглянулись, приблизились как-то бочком, сделав постные мины. Их лица покрывались бледностью, парни явно чувствовали себя не в своей тарелке. Один из них что-то прошептал начальственному лицу в халате поверх камуфляжа (тот сделал губы бантиком и как-то стушевался), второй отошел и достал телефон. Тело накрыли. Минут через пять подбежала статная женщина с опухшим от бессонной ночи лицом. В висках поблескивала седина — итог томительных часов ожидания. Ее сопровождали несколько полицейских. Женщина упала на колени, отогнула простыню. Задрожало лицо, превращаясь в мучнистую маску. Она сидела, гладила мужа по лицу, не видела никого вокруг, слезы вытекали из красивых глаз, но она была беззвучна, как сфинкс. Полицейские мялись, прятали глаза от окружающих, им было крайне неловко…
Подъехали машины «Скорой помощи» — снова подвозили пострадавших. Олег Соболевский слез с носилок, отмахнулся от санитаров. Хватит уже, не калека он. Прихрамывая на обе ноги, стараясь не шевелить перевязанной рукой, он потащился подальше от людей в белых халатах. Его поддерживала худенькая девушка с мальчишеской стрижкой. Олега догнал напарник с оттопыренными ушами. Он тоже прихрамывал, одно ухо оттопырилось еще больше, но на физиономии цвела жизнеутверждающая гримаса.
— Герой, — обозрев товарища, хмыкнул напарник. — Хоть клонируй.
— Ты тоже молодец, Солохин, — улыбнулся Олег. — Если честно, не ожидал.
Девушка понимающе улыбнулась. Несколько часов назад ей пришлось пережить непростые минуты. У пострадавшего парня в критический момент, похоже, сдвинулась крыша. Весь мир захотел обнять. То же самое, что с вилкой на танк. И на нее нашло непонятно что. Она орала истошным матом, чтобы все оставались в лодках, легли, закрыли головы! Выпрыгнула из лодки, толкнула Валентина, ловкой подсечкой сбила Соболевского. Глубина была по пояс, они лежали на дне, так этот горе-герой еще прижал ее к асфальту, отыскал в нем какую-то трещину, чтобы не всплыть раньше времени. Но ноги, однако, всплыли. Им и досталось. Хорошо, что обошлось без переломов. Волна подбросила лодки, пара бревен прокатилась по людям. Алевтине отшибло вторую руку, Витек схлопотал по шее, у отца Силантия образовался роскошный фингал под глазом. Солохин… тоже пострадал. Могло быть хуже.
Жизнерадостные мины слегка поблекли, когда Олег остановился над телом соседа. Отвисли щеки, вытянулась физиономия. Он опустился на корточки, обнял каменеющую Настю Горбатову. Потрясенно молчал, всматривался в лицо мужчины, который, казалось, спал. Что-то гордое, удовлетворенное было в лице соседа. Словно выполнил историческую миссию, сделал то, ради чего жил. Жалко, конечно, что так закончилось, но ладно…
Он со вздохом оторвался от соседки, заковылял дальше. Через пару минут все трое сидели под навесом. Солохин притащил воду в бутылке — ее бесплатно выдавали. Они тянули из горлышка, отрешенно созерцали суету и как-то незатейливо погружались в прострацию.
— Представляешь, Олежка, — шептал Солохин, — девчонки погибли… Ну, те, которые нас на заправке снимали. Гулька и Дуська. Попеленко рассказал, когда нас в медпункт привезли… Их вроде сняли после нас крутые чуваки на «Крузере». Пьяные были, море по колено, им и в голову не приходило, что такое начнется. Отвезли девиц на Камышовую, 240, тогда еще можно было проехать, давай бухать да веселиться. Не поняли, наверное, что к чему, когда вода к горлу подошла. Все погибли — и девчата, и пацаны… Жалко, Олежка. Вроде шлюхи, а все равно жалко. Нормальные бабы, не вредные, веселые…
Соболевский молчал. Обрисовалась еще одна красотка. В соломенной шляпке, в нарядных шортах и с длинными ногами. Она ходила по площади с поджатыми губами, всматривалась в лица людей. Заметив Соболевского, издала победный рык и бросилась к нему.
— Ты, комок моих нервов! — сварливо воскликнула красотка. — Сколько можно тебя искать! Все нервы мне вытрепал! Позвонить не мог? Господи, Олег, ну на кого ты похож! — она немного подобрела, склонилась над ним. — Ну всё, пошли домой, нечего тут торчать, я завтрак приготовила…
Соболевский поднял глаза. В них было что-то необычное. Красотка втянула воздух, чтобы издать в пространство очередную тираду… и немного оторопела.
— Ты чего?
— Прости, Наталья, — прошептал Олег. — Так вышло, никто не виноват… Я потом тебе все объясню, ладно?
С непростительным опозданием она обнаружила на плече мужчины женскую головку с большими глазами. Хуже того — ее мужчина обнимал какую-то пигалицу! Не заметить это сразу было трудно, но Наталье удалось. Она нахмурилась, напряглась, побелели и задрожали скулы.
— Эй, Олежка, минуточку… ты чего? Головой ударился? Кто это рядом с тобой?
Соня тяжело вздохнула и закрыла глаза. Она не стала отстраняться от инспектора ДПС.
— Наталья, прости, — повторил Олег твердеющим голосом. — Давай позднее поговорим, хорошо? Ей-богу, мне очень жаль, но уже ничего не попишешь. Это выше нас. Ты же не собираешься устраивать сцену?
Наталья не была сторонницей скандалов в публичных местах. Она смертельно побледнела, таращилась на разлучницу с растущим ужасом. Менялось что-то в голове, переворачивались представления об окружающем мире. Она все поняла, поскольку не была наивной дурочкой. Дрогнуло и сморщилось лицо, она неуверенно отступила, стала исчезать, растворяться в колышущейся массе людей…
— Кто это был, Олежка? — прошептала Соня, открывая глаза.
— Тебе я тоже потом объясню, — скупо отозвался он.
— Красивая…
— Не красивее тебя, — фыркнул Олег.
Она печально улыбнулась.
— Нам мало проблем, что уже есть? — потом глаза ее наполнились слезами, она обняла его за шею, прижалась. — Я никому тебя не отдам, теперь ты мой…
— Твой… — блаженно улыбаясь, прошептал Олег. — Никуда не уйду. Поздно я тебя нашел, Соня, но лучше поздно, чем никогда…
Появилась еще одна женщина — немного нескладная, в больших очках, не сказать, что красавица, но что-то в ней было. Возможно, обаяние. Она завизжала, запрыгнула на Солохина, стала трепать его за уши, целовать, радостно смеяться. Потом засуетилась, подняла, куда-то потащила.
— Танька моя, — смущенно объяснил напарник, удаляясь и выворачивая шею. — Мечта идиота. Знаешь, какой огонь? Ладно, напарник, не кашляй. Ты, Соня, тоже держись. Хорошо вы, ребята, начали…
— Может, и мы пойдем? — прошептала Соня, провожая странную парочку глазами.
— Пойдем, — кивнул Олег. — Еще не знаю, куда, но обязательно пойдем…
Город надрывался от плача. Десятки тысяч людей в одночасье остались БЕЗ НИЧЕГО. Тысячи потеряли родных и близких. МЧС не справлялось — не хватало еды, одеял, горячего питания. Раздавали сухой паек, но особо не усердствовали — многим людям, чтобы забрать свою порцию, приходилось идти пешком несколько километров. Прибыли волонтеры из Пятигорска — бледные студенты из грузовиков раздавали людям воду, хлеб, одеяла. Их благодарили, а они бледнели еще больше. Зрелище разрушенного города вгоняло в тоску. По ошибке подвезли из Краснодара несколько коробок с галстуками. Люди недоуменно их перебирали, прикидывали — коротковаты, чтобы повеситься… Ближе к вечеру на главной площади Таманска возник стихийный митинг. Толпились тысячи возмущенных горожан. Люди плакали, кричали, что власти затопили их, как котят, слили на них Бержанское водохранилище, чтобы не пострадал Новороссийск и дачки богатеньких олигархов. Почему людей не предупредили?! «Вы видели хоть кого-нибудь из нашей администрации? — гневно вопрошали люди. — Мы за весь день не видели ни одного человека! Где они? Струсили, убежали?» Перед разгневанной толпой появился лишь один представитель местной власти — руководитель пресс-службы городской администрации. Он был бледен, кусал губы, но оправдывался более-менее внятно. Да, граждане, мы признаем: в городе подтоплено несколько тысяч домов…
— Подтоплено? — летели из толпы возмущенные выкрики. — Разрушено и смыто!
Но власти неоднократно предупреждали о возможном наводнении. Была бегущая строка по телевизору…
— Не было! — ревели люди. — Не было никакой бегущей строки! А если бы и была — кому она интересна в три часа ночи?!
Кто-то истерично смеялся, вспоминая робкого чиновника из мэрии, посетившего жилой дом. Обещал, зараза, по десять тысяч на семью, если жители подпишут бумагу о том, что их предупреждали о грядущем наводнении! «И к нам приходили!» — кричали с другого конца площади. «И к нам! — кричали с третьего. — Только не десять тысяч предлагали, а пятнадцать!» — «Граждане, успокойтесь, никто вас не топил! — надрывался представитель. — Как вы могли такое подумать о наших властях? Воду из водохранилища не сбрасывали, в этом не было необходимости, поскольку водохранилище не было переполнено! Это сделать технически невозможно! Там нет шлюзов, отсутствует техническая возможность аварийного сброса воды! Вода поднималась во всех притоках Аргадума, а не только в Бержанке, вытекающей из водохранилища! Какой в этом смысл? Специалисты уверены, что разрушительная волна возникла из образовавшейся на юге плотины: путь воде преградили автомобильный и железнодорожный мосты. Пролеты мостов забились карчем и бытовым мусором, скопилась вода, а потом прорвала стихийную дамбу. Это и послужило причиной трагедии. Есть такое понятие — волна типа «бора», или ударная волна — возникает на поверхности мелководья после втекания горба воды и несется с сумасшедшей скоростью! Виноваты экстремально высокие осадки, никогда таких не было за период инструментальных наблюдений — государство не виновато! Дожди, оползни, селевые потоки, да еще разрушился бесхозный пруд в бассейне Кабанг…»
Возможно, в словах представителя и имелся некий смысл. Сознательно город не топили. Но халатность и наплевательство были налицо. Да и людям, по крупному счету, было плевать, по чьей вине они остались нищими, из-за кого конкретно погибли сотни их родных. Обстановка накалялась. «Что, руководятлы, наруководили? — орали из толпы. — Почему вы прячетесь от людей? Выходите! Посмотрите нам в глаза!» Напряглось полицейское оцепление. «Боже, что за коллекция феерических уродов… — сокрушенно пробормотал, отворачиваясь от микрофона, выступающий. — Этим горлопанам лишь бы горло драть. Человеческих слов не понимают…» У властей определенно падал рейтинг доверия к собственному народу. О чем они тут говорят? Какая отставка, какая отсидка? Вот бы их поставить на место властей, которые ночами не спят…
А вечером на город снова наползали страшные слухи. Провокаторы ездили на машинах без номерных знаков, орали, что на город идет волна страшнее вчерашней, все пропало, спасайся, кто может! Люди паниковали, выбегали из разрушенных домов, из наспех сколоченных времянок. Но не было никакой волны. По закатному небу расползались перистые облачка, раскрашенные в зловещий красноватый цвет…
Через день нарисовался губернатор. Полетал над городом. Прибыл не пустой — с цифрами и обещаниями. Сумма ущерба — столько-то миллиардов рублей. Столько-то тысяч зданий разрушено. Всем пострадавшим выплатят компенсации из федерального и краевого бюджетов. Город восстановят — буквально пулей. Российский Красный Крест собирает средства для пострадавших. На человеческое горе откликнулись влиятельные бизнесмены (список бизнесменов прилагается) — они уже совершили щедрые пожертвования… Почему случилась трагедия? Да, недоработка, мы признаем. Проблемы с водоотведением. Замусоренность поймы, где некоторые несознательные граждане понастроили себе жилья! Плохая пропускная способность ливневой канализации, а где-то — и ее отсутствие. Ну нет в районе гидродинамической модели прохождения паводка в бассейне Аргадума, нет сооружений для разгрузки русел. В развитых странах есть, а у нас нет. На резонный вопрос, почему людей не оповестили, губернатор не растерялся. Что значит, не оповестили? Информация о том, что возможны сильные осадки с последующим выходом Аргадума за пределы, поступила в 22.00. Выпустили несколько штормовых предупреждений! Ну да, он в принципе согласен, система оповещения в городе сработала неважно: не провели комплексную работу, допустили нарушения и не все население оповестили в установленные сроки. Ну ладно, он допускает, что из 60 тысяч населения оповестили только сотню — жителей домов вокруг центральной площади, там сработала автоматизированная система оповещения. Из трех громкоговорителей очнулся один, несколько минут вещал, потом заткнулся… «И все же, господин губернатор, — спрашивали люди, — почему в десять вечера выключили свет и не оповестили население? Ведь существуют же другие способы? Машины с сиренами, например». «Ну, дорогие мои, о чем вы говорите? — всплеснул руками губернатор. — Вы хотите сказать, что мы до каждого должны были дойти? Грохотать на улице, заходить в каждый дом, упрашивать? И вы бы встали и ушли, так сказать, из дома? Бросили бы свое жилье, огороды, вещи?»
А еще через день прибыло первое должностное лицо в государстве. Тоже полетало над районом, сурово обозрело затопленные поля подсолнечника. Цифр и обещаний стало больше. Компенсации и строители уже на подходе. Пострадавшие получат новое благоустроенное жилье. На вопрос корреспондента «Что же все-таки случилось в Таманске, господин президент? — первое лицо сомкнуло брови, и у некоторых присутствующих создалось впечатление, что ответ будет стандартен: «Он утонул». Но обошлось, прозвучали другие слова: об аномальных осадках, о выходах рек из берегов, о подтоплении зданий…
Следственный комитет возбудил уголовное дело по факту массовой гибели жителей. Через три недели задержали четырех чиновников (одного впоследствии отпустили под подписку) — главу района, руководителя городской администрации и пару чинов поменьше, в том числе руководителя управления по предупреждению чрезвычайных ситуаций. Стандартные расплывчатые обвинения: служебный подлог, мошенничество, халатность, повлекшая по неосторожности смерть двух и более лиц. Максимальное наказание — семь лет лишения свободы. Но разве бывает для госслужащих максимальное наказание? Возникало резонное опасение, что судебное разбирательство затянется не на один год…
Слухи о тысячах погибших оказались «недостоверной, лживой информацией». Какие колонны фур, набитые трупами? Кто их видел? Кому вы верите, граждане, социальным сетям, где сидят безответственные личности? Вопиющая беспрецедентная ложь! Прокурор края решительно опроверг этот бред. «Я официально заявляю, что слухи о тысячах погибших являются ложью, не имеющей под собой никакой почвы! В ночь с 6 на 7 июля в городе Таманске погибли 170 человек. Их имена известны, люди похоронены. Около тысячи раненых и пострадавших — они проходят лечение в городских и краевых больницах».
Пострадавшим от наводнения выплатили компенсации. Половину потом забрали — как оказалось, много дали. И не тем. Обещанного жилья сотни людей не дождались — спасибо хитрым бюрократическим уловкам. Адвокаты потерпевших называли суммы компенсации несоразмерными ущербу. Но шансов получить через суд что-то большее у людей не было. «Государство не будет выступать ответчиком, — с усмешкой объясняли адвокаты. — Оно не признано виновным в наводнении. Выделяемые им суммы — благотворительный жест. Могли и не выделять. Погода во всем виновата…»
Подполковника полиции Вячеслава Горбатова посмертно представили к государственной награде. Патриарх Московский и всея Руси удостоил офицера, погибшего при спасении людей, орденом благоверного князя Дмитрия Донского. Замминистра МВД и начальник краевой полиции посетили вдову. Выразили соболезнования, уверили, что предоставят семье материальную помощь и будут способствовать в воспитании и обучении детей. Были и другие люди, чье поведение в ту страшную ночь заслуживало наивысшей оценки. Простые жители, военные, медики, полицейские… Их имена остались неизвестными широкой общественности. Многие из них погибли, спасая незнакомых людей. Они не требовали признания, наград, денежных вознаграждений, какого-то особого статуса. Они лишь делали то, что считали нужным. По указке того места, где предположительно находится совесть…