Глава 9

Роберт пробудился во мраке ночи, и пока его глаза привыкали к темноте, он переживал панический ужас. Через секунду, однако, все прошло, и мучившие его призраки растаяли без следа, словно он выключил некий телевизор, существовавший у него внутри. И неприятные образы, и режущие ухо звуки исчезли, будто по мановению волшебной палочки.

Рейчел спала рядом. Роберт на мгновение задался вопросом: сколько стоит привести в порядок ее порванный вечерний наряд? Вчера, в такси, ему едва удалось сдержаться, когда он попытался пальцами проникнуть между ее бедер, а она неожиданно раздвинула ноги, схватила его ладонь и потянула туда, книзу. Все это время глаза водителя неотрывно следили за ними через зеркало заднего вида.

Потом, в железной клетке лифта, они целовались до одури, намертво соединившись губами и телами, хотя в этой древней мышеловке и было неудобно до крайности. Когда же они распахнули дверь в квартиру Рейчел, эта женщина увлекла его на пол там же, в коридоре, рядом с дверью, которая вела в гостиную. Платье женщины задралось выше талии, а когда ей надоело возиться с пуговицами на его рубашке, она просто разорвала ее. Поначалу Роберт пытался стянуть платье с Рейчел через голову, она же запуталась в нем, распластавшись на мраморном полу, и вдруг закричала:

– Да что ты там копаешься! Тащи изо всех сил!

Роберт последовал ее совету, дернул, и изящный наряд распался надвое.

Роберт сидел на кровати и раздумывал, сколько времени они проспали. Занавеси в спальне были опущены не до конца, и трепетный свет утра озарял комнату. Она лежала повернувшись в противоположную от него сторону. Тонкая простынка окутывала лишь ее бедра. Густые волосы Рейчел разметались по подушке и по ее плечам, отливавшим нездоровой голубоватой бледностью. Впрочем, это могло быть всего лишь следствием оптического обмана, поскольку ранним утром все вокруг казалось голубым. Роберт снова улегся и обвил женщину рукой.

Ее пальцы обнаружили его кисть и схватили ее. Потом она провела его рукой по своей груди. Кожей ладони Роберт чувствовал, как теплая на ощупь грудь Рейчел мерно поднималась и опадала.

Несколько минут Рейчел оставалась без движения, удерживая руку Роберта, но затем женщина подобралась к молодому человеку поближе. Роберт провел ладонью свободной руки по горлу Рейчел, а секундой позже спустился к груди. Теперь его ладонь легла на грудь Рейчел, нежно сжала мгновенно затвердевшие соски. Правая рука Роберта стала медленно сползать вниз по ее животу. Ему нравилось наблюдать, как ее тело откликается на его ласки.

– А ты, оказывается, не спишь, – пробормотала она.

– Неужели? По-моему, я почти в коме.

– Ничего удивительного.

Пальцы Роберта, в темноте напоминавшие паука, достигли волос, покрывавших ее лобок. Рейчел со свистом втянула в себя воздух, когда его ладони спустились ниже и начали поглаживать нежную кожу у самого основания бедер. Потом он на секунду отнял руку и ощутил, как ее пальцы сомкнулись на его запястье, нащупывая пульс. Тогда пальцы Роберта проникли в теплую мягкую долину, уже слегка увлажнившуюся. Рейчел забормотала что-то неразборчивое.

Его возбуждение еще больше возросло от созерцания тех змеиных, волнообразных движений, с какими она подстраивалась к его движениям. Когда напряжение в паху у Роберта достигло предела и стало болезненным, она ухватила пальцами его фаллос и направила в недра своего тела. Он помог ей, толкнувшись изо всех сил и чувствуя, что растворяется в теплых и влажных глубинах, которые мгновенно охватили и сдавили его в жарких, пульсирующих объятиях. Вскоре он замедлил движение и, напрягая мышцы живота, на секунду задержал желание, но потом возобновил проникновение – медленно, но неумолимо.

Комната наполнилась голубоватым светом. На потолке метались расплывчатые силуэты колыхавшихся от легкого бриза штор. Роберт на секунду обрел ощущение реальности и услышал, как часы буднично отмечали секунда за секундой драгоценные мгновения невозвратимо уходившего времени. Роберт почувствовал себя сторонним наблюдателем, отметив какой-то частью своего сознания, как увеличилась слаженная частотность их вдохов и выдохов. Неожиданно Рейчел высвободилась из-под него, перекатилась через его обнаженное тело и уселась рядом.

– Тебе нехорошо? – хрипло спросил Роберт, пытаясь разглядеть в темноте выражение ее лица.

Рейчел воспользовалась тем, что он повернулся к ней и лег на спину, молниеносным движением перекинула через него ногу и оседлала его. Затем она наклонилась к его лицу и, оперевшись ладонями по обеим сторонам головы Роберта, змеиным броском припала губами к его рту. Некоторое время они и впрямь, как змеи, исследовали друг друга кончиками языков, после чего она распрямилась, возвысившись над ним, и принялась совершать движения вверх-вниз, всякий раз громко стеная, когда его получившие свободу руки касались ее плоского живота или поднимались вверх в погоне за ускользавшими от его пальцев грудями.

– Да, да… делай так. делай, – повторяла она, словно в полусне. – Делай все, что тебе хочется. Все-все – абсолютно.

Она снова откинулась назад, раскачиваясь на нем, испытывая его.

– Все, что захочешь… – стонала она. – Ты даже можешь причинить мне боль, сделать мне больно, мучить меня…

– Что такое? – хрипло спросил Роберт.

Между всхлипываниями и стонами, вырывавшимися из ее горла, он, к своему удивлению, расслышал явственное:

– Ты можешь причинить мне боль, если тебе хочется…

Он замер, пытаясь в темноте разглядеть ее лицо и понять, что с ней творится.

– Не останавливайся, – выдохнула она.

Он лежал, отторгнутый от нее темнотой, чувствовал, как кончики ее пальцев впивались в его плоть, но в ушах по-прежнему звучал голос Рейчел: «Ты можешь сделать мне больно, если тебе хочется».

– Что случилось? – прошелестел совсем рядом ее голос.

Роберт наблюдал за тем, как она продолжала после небольшой заминки изгибаться над ним, но упорно думал об одном: «Зачем, ну зачем она это сказала?»

– Пожалуйста, – снова повторила она, замерев на мгновение.

– Скажи мне, что все-таки случилось?

– Ты не понимаешь?

– Нет.

– С какой это стати ты решила, что у меня может возникнуть желание сделать тебе больно?

Она снова замерла, а когда почувствовала, что желание оставило его, поднялась с него и рухнула на постель рядом, после чего свернулась в клубочек. Он уселся на кровати и несмело положил руку ей на плечо. Признаться, он думал, что она стряхнет его ладонь, но этого не случилось.

– А ведь я и представления не имею, что ты обо мне думаешь, – тихо произнесла она.

– А я не знаю, что думаешь обо мне ты.

– Жаль.

– Почему?

Рейчел распрямилась на постели и перевернулась на спину. Роберт прилег и, готовясь к разговору, оперся на локоть.

– Возможно, я обидела тебя, сама того не желая, – с печалью в голосе сказала Рейчел. – Иначе ты бы не повел себя так странно.

– Мне вовсе не хотелось причинять тебе боль, Рейчел.

Она взяла его за руку, но в глаза старалась не смотреть. Тот, кто когда-то сказал, что физическая боль сродни поцелую в щеку, основательно в этом вопросе намудрил. Роберт нагнулся над ней и поцеловал ее в лоб. Она подняла наконец на него глаза и обняла за шею.

– Ты заставляешь меня стыдиться собственных слов, – произнесла она.

– В мои намерения это не входило.

– Я знаю. В этом-то и заключается главная проблема.

Она провела ладонями по груди Роберта. Он ответил поцелуем – коснулся губами ее плеч и шеи, затем спустился ниже и поцеловал грудь, охватив губами сосок. Она кончиками пальцев трогала его лицо, а потом подняла его голову вверх и сказала:

– Я хочу, чтобы ты меня любил.

И они занялись любовью. Словно единое существо с четырьмя руками и четырьмя ногами, они хаотично двигались по кровати, сминая простыни и сбрасывая на пол одеяло и покрывала. Они будто приклеились друг к другу и покрывали лица друг друга горячими поцелуями, которые в спешке не всегда попадали в цель.

Когда Рейчел достигла пика наслаждения, она закричала, что было сил, и сделалась как каменная, чтобы через секунду стать мягкой как воск. Когда же вершины экстаза достиг Роберт, у него перехватило дыхание, и он едва не задохнулся. «Еще мгновение, – устало подумал он, – и у меня лопнут вены на шее».

И вот настало мгновение тишины. Они лежали, сжимая друг друга в объятиях, и молчали, спокойные, словно море в штиль. Потом он тихонько высвободился из плена ее рук и уселся на постели. Она поцеловала его, и в темноте он увидел, как ярко сверкали ее влажные глаза.

– Я ничего подобного не ожидала, – едва слышно проговорила она.

– Никто из нас не ждал, что так будет.

– Это может все усложнить.

– Если мы не постараемся, чтобы этого не случилось.

– Это случится. Это обязательно случится, если мы не станем вновь делать вид, что незнакомы.

– Именно это я и имел в виду.

– Я не хочу этого, Роберт.

Он обнял Рейчел и стал ждать, когда на них снизойдет благодатный и разрешающий все проблемы сон. Однако держать Рейчел в своих объятиях – все равно что прижимать к себе динамо-машину. Он услышал ее учащенное дыхание и ощутил, как кровь жаркими толчками стала приливать к ее коже. Она нежно поцеловала его в грудь и начертила пальчиком странные каббалистические знаки у него над ключицей.

– Мне почему-то совсем не хочется спать, – сказала она.

– А я спать просто не могу. Знаю, что надо, но не могу. Хотя какая-то часть моего организма просто криком кричит – уж так ей хочется отдохнуть.

Она поцеловала его в грудь и принялась ласкать языком кожу. Роберт чувствовал ее дыхание на своих пальцах и запястьях. Одуряющий аромат пота и любовных соков все еще реял в жарком влажном воздухе комнаты. Он вдохнул в себя этот дурман и в следующее мгновение понял, что снова созрел для любви. Плоть его рвалась вверх.

Они снова приступили к любовным ласкам, и она, играя, несколько раз, будто невзначай, куснула его за горло. Иногда она прижималась к нему, с тем чтобы возбужденные и налитые соски терлись о его обнаженный торс, иногда же снова возносилась над ним в правильном ритме нацеленных вверх-вниз движений. Рейчел, не осознавая того, заслонила жалкую щелку в окне, служившую источником рассеянного света, и он видел перед собой один только ее черный силуэт.

Они оба истекали потом. Именно истекали, поскольку на простыни пролились не какие-то жалкие капли, а целые потоки. Лежа на спине, подчинившись ритму, установленному Рейчел, он тем не менее чувствовал, как влажны подушка и простыни. Когда Рейчел встряхивала волосами, голубоватые капельки, словно льдинки, каскадом разлетались во все стороны и многие из них достигали его тела.

Рейчел продолжала трудиться в верхней позиции в том равномерном завораживающем ритме, который, казалось, вырабатывался неким заложенным в нее механизмом. Роберт смотрел на нее снизу вверх и молил судьбу, чтобы она не останавливалась и пребывала в этом движении вечно. Его глаза были наполовину закрыты – он плыл в нескончаемом бурном море и поэтому не увидел, что произошло позже.

Она устремилась к его лицу и принялась с вновь нахлынувшей страстью покрывать поцелуями его лоб, губы и щеки. Пальцами правой руки она касалась его влажной головы и мокрых волос. Она осторожно дотронулась пальцами до его висков, век и провела по носу до покрытой испариной верхней губы. Когда Роберт принялся с жадностью сосать ее влажные от пота пальцы, Рейчел стала тихонько вскрикивать от удовольствия. Потом она снова привстала и прерывающимся шепотом приказала ему:

– Садись!

Он подчинился, и когда их глаза оказались на одном уровне, она приблизила лицо и укутала его и себя пышными, рассыпавшимися, словно разлетевшаяся от ветра шаль, волосами. Потом она выскользнула из его рук и склонилась над прикроватным столиком. Она что-то взяла оттуда, и Роберт механически отметил про себя странный звук, который прорезал тишину в тот момент, когда она сжала неизвестный ему предмет в руке. Когда она снова вернулась, он прижался лицом к ее грудям и принялся слизывать капельки влаги с напряженных сосков.

Затем она вдруг задвигалась с поразительной скоростью, и Роберт почти перестал поспевать глазами за каждым ее движением. Послышался странный звук, как если бы вдруг кто-то стал рвать ткань, а потом из ночной темноты по глазам ударил отблеск металлического цвета. Правая рука Рейчел с быстротой молнии прочертила линию у самого горла Роберта и спустилась чуть ниже – туда, где открывалась левая ключица. Сразу же вслед за этим на Роберта обрушилась пронизывающая боль.

– Господи! – воскликнул Роберт, пытаясь отпрянуть от своей подруги. – Что происходит?

Рейчел уронила предмет, который только что сжимала в кулаке. Он описал сверкающую дугу и зарылся в груде скомканных простыней. Рейчел приподнялась, обхватила голову Роберта руками и прижала ее к себе, насколько у нее хватило сил.

– Не будь ребенком, дорогой, – прошептала она ему на ухо. – Ничего страшного не случилось.

Боль над ключицей продолжала жечь. Рейчел припала губами к ее источнику и принялась лизать и целовать кожу вокруг больного места. Казалось, она хотела высосать из тела Роберта ту боль, которую сама же причинила. Он чувствовал, как ее язык достиг самого очага его страдания и быстро-быстро зашевелился в нем, успокаивая резь. При этом она тихо постанывала. Внезапно она обволокла Роберта такой невиданной нежностью, что им овладело равнодушие ко всему, кроме наслаждения, которое она ему доставляла. Он тяжело рухнул на кровать, а Рейчел, будто прикованная к нему невидимой цепью, тоже опустилась и крепко прижалась к его телу. Она столь интенсивно трудилась над его ключицей, что боль утихла. Скоро Роберт уже стал ощущать неподдельное удовольствие от того, что с ним совершили.

Когда он излился в ее чресла, она трепетно приникла к нему, как если бы он был сама жизнь, и прокричала:

– О Боже, теперь он мой!

Когда все закончилось, он уснул.

Роберт находился в большой, плохо освещенной комнате. Засевшие в его плоти крюки терзали его немилосердно, так что переживаемая им мучительная агония казалась бесконечной. Он двигался в ту сторону, куда тянул крюк, засевший в его теле. В его лопатки были воткнуты сверкающие стальные спицы, и он чувствовал, как они постепенно погружались в его тело, раскалывая кости.

Он ощутил, как что-то царапает ему грудь. Это был металлический рот, он был холоден на ощупь, словно лед, и тем походил на впивающиеся ему в спину острые спицы. Неожиданно он почувствовал поверхностью кожи на груди дуновение легкого теплого ветерка, который быстро усиливался и через мгновение достиг силы урагана. Ветер пронзил его грудную клетку в самой середине с такой легкостью, с какой луч лазера прожигает рисовую бумагу. Когда холодные стальные челюсти проникли к нему под ребра, напряженные нервы не выдержали, и Роберт принялся кричать.

Он с усилием открыл глаза и увидел Рейчел, которая склонилась над ним, держа его за плечи. При этом она безостановочно повторяла:

– Роберт, Роберт…

Роберт ощутил тупую, ноющую боль. Он вырвался из ее рук и, пошатываясь словно пьяный, направился в ванную комнату. Каждая клеточка его тела буквально вопила от боли, зрение отказывало, и все окружающие предметы представлялись ему размытыми, мутными, как если бы они были изготовлены из матового стекла. Оказавшись в ванной комнате, он упал на колени перед унитазом и ухватился пальцами за его белые фаянсовые края. Потом его стошнило. Рвотные спазмы долго не прекращались. Клейкая слюна, образовавшаяся у него во рту, свисала нитками по краям искривившихся от отвращения и муки губ. Их было много, этих липких влажных ниток, и они напоминали свисающие с потолка пещеры сталактиты. Силы окончательно оставили его, и он упал рядом с унитазом на пол. Он настолько обессилел, что не мог даже стоять на коленях. В истерзанном желудке эхом отдавалась боль.

Рейчел подошла к двери и некоторое время довольно хладнокровно изучала открывшуюся перед ней картину. Затем она присела рядом с ним на корточки и откинула мокрые пряди с его лица.

– Возвращайся в постель, – сказала она.

– Мне необходимо попить, – прошептал Роберт. – Дай мне воды, хотя бы чуть-чуть.

– Нет, – отказала ему Рейчел. – Тебя сразу же вытошнит снова.

– Но…

– Доверься мне, Роберт.

Рейчел выключила свет в ванной, потом подхватила Роберта, помогла ему подняться и отвела назад в спальню, где и уложила на кровать поверх скомканных влажных простыней. Когда же он потянулся к выключателю настольной лампы, стоявшей рядом с ним на тумбочке, чтобы зажечь свет она перехватила его руку не позволив сделать это.

– Нет, никакого света. Постарайся расслабиться, Роберт, – шепотом скомандовала она.

Напряжение постепенно оставляло Роберта, и даже боль стала исчезать. Пить уже не хотелось.

– Как это все у тебя получается? – бессвязно произнес Роберт, словно продолжая некий внутренний диалог, в то время как Рейчел продолжала успокаивать его.

Лепет Роберта вызвал у женщины улыбку, которую сторонний наблюдатель назвал бы, пожалуй, материнской.

– Я чувствую… я чувствую…

Она приложила пальчик к его губам и проследила за тем, как он погружается в сон. Теперь она могла бы и уйти, поскольку знала, что он проспит несколько часов, но решила не уходить. Она уселась рядом с ним на кровати и с любопытством и удивлением стала всматриваться в его лицо, и это, казалось, ей никогда не надоест. Прошло два часа, и, когда выбившийся из-за шторы узкий лучик солнца отразился в позолоте стоявшей на ее прикроватном столике вазочки, она наконец очнулась от этой своеобразной летаргии.

Рейчел приняла душ, приготовила себе чашечку кофе и вышла на балкон оглядеть окрестности. Так она поступала каждый день, если позволяла погода.

Лондон готовился встретить очередной невыносимо жаркий и влажный день. Но это ничуть не повлияло на настроение Рейчел. Она была просто пьяна от огромного, переполнявшего ее счастья.

Когда Роберт очнулся, первое, что он услышал, была музыка. Нежная, негромкая и чарующая. Пока его глаза привыкали к свету, он лежал на спине. Впрочем, нельзя сказать, что в комнате было слишком светло – шторы на окнах были по-прежнему опущены. Обезумевшая от жары муха надрывно жужжала под потолком. Роберт ее не видел. Он оглянулся в надежде обнаружить Рейчел рядом на постели, но ее не было.

Зато он увидел что-то темное на своей и ее подушках. Темные пятна крови виднелись и на скомканных простынях. Там, где струйки пота смешались с кровью, пятна имели более светлый, розоватый тон, но большей частью кровать была испачкана засохшей кровью. Такие же пятна были и на абажуре лампы, стоявшей на прикроватном столике, и даже на полу. Он оглядел себя и убедился, что засохшая кровь покрывала все его тело. Ногтем правой руки он поскреб пятнышко на бедре. Засохшие чешуйки отшелушивались, но с трудом.

Роберт попытался вспомнить, что с ним случилось ночью, и провел рукой по горлу и ключице. Его пальцы сразу обнаружили место пореза. Оно отзывалось легкой болью и окрашивало пальцы розоватой сукровицей. Порез все еще был свеж.

Роберт вылез из кровати. Мышцы на руках и ногах ныли, да и все тело побаливало. Он прошел в ванную комнату и некоторое время изучал себя в зеркале. Потом он поплескал на себя холодной водой и принялся оттирать испачканную кровью кожу. Прополоскав рот; он вернулся в спальню. Кровать Рейчел после вчерашнего стала походить на жертвенный алтарь. На столике, стоявшем рядом, он обнаружил цепочку. Роберт взял ее в руку и осмотрел. Она была серебряной, а к одному из ее звеньев было приклепано колечко, с которого свисало острое как бритва лезвие, выполненное в форме крошечного креста. Рядом лежали миниатюрные ножны. Полированная поверхность крестика тоже была замарана кровью.

Роберт натянул брюки и отправился на поиски Рейчел, зажав крохотное лезвие в кулаке. Рейчел он нашел в гостиной. Она сидела на антикварном стуле у одного из растворенных окон и держала между ногами массивный корпус виолончели. В правой руке она сжимала смычок, а левой водила по грифу. Когда Роберт пробудился, он, естественно, решил, что слышит магнитофонную запись.

Кожа Рейчел отливала сливочной белизной, а великолепные, чистые и ухоженные волосы переливались в лучах солнца, заливавшего комнату через высокие стрельчатые французские окна. Рейчел заметила, что он наблюдает за ней, прекратила музицировать и улыбнулась. На ней было темно-синее платье в крупный белый горох, а шею окутывал белоснежный газовый шарфик.

– А я-то думал, что ты начинающий музыкант, – заметил Роберт.

– Так и есть.

– Но играешь ты вполне профессионально.

– Благодарю за комплимент.

– Я говорю абсолютно серьезно.

– Ну, что тут скажешь… У меня был очень хороший учитель.

– Такой же хороший, как тот, что обучал тебя рисованию? – Роберт пытливо нахмурил брови.

– Именно.

Роберт чувствовал, что для выводов еще не пришло время. Ему не хватало кое-какой чрезвычайно важной информации. Тем временем Рейчел отставила виолончель и подошла к молодому человеку, чтобы поцеловать его.

– Ну, как у тебя дела? – задала она коварный вопрос.

– Мне стало лучше, – ответил Роберт. – Но у меня слишком много…

– …вопросов, – закончила она за него фразу. – Я догадываюсь, о чем ты думаешь.

– Неужели?

Рейчел разжала пальцы Роберта, взяла в руку цепочку с крестиком и помотала ею перед самым его носом.

– Да. Согласись, что винить меня за это нельзя.

– Дело вовсе не в этом.

Она провела рукой по голове Роберта, взъерошив ему волосы.

– Послушай, то, что произошло, это не шутки…

– Ты мне был нужен, – прошептала она. – Мне было необходимо узнать, каков ты на вкус.

– Что?

– Мне нужно было тебя попробовать. Узнать вкус твоей крови. Я была просто обязана это сделать. Я… – Она отвела от Роберта глаза и оцепенела. На ее лице появилось отстраненное, задумчивое выражение, которое, однако, исчезло, стоило ей снова повернуться к нему.

– Кроме того, у тебя всего-навсего царапина.

– Царапина? – в изумлении переспросил Роберт. – А ты не видела, часом, сколько крови пролилось на кровать?

– Это не твоя кровь, а моя.

Она подняла правую руку, и он заметил розоватый след на нежной коже между запястьем и локтем. Роберт от изумления лишился дара речи. Он был настолько растерян, что просто пожал плечами и с трудом произнес:

– Что такое?

– И у тебя, и у меня есть порезы.

– Ты хочешь сказать, что столько крови вытекло из этой ранки?

– А что? Не верится? У меня раны очень быстро затягиваются. Поверь мне, она куда глубже, чем тебе кажется.

Все, что он услышал от этой женщины за последнее время, не имело, казалось, никакого разумного объяснения. Тем не менее он по-прежнему оставался в ее квартире и не сделал ни малейшей попытки ускользнуть.

– Но зачем ты себя резала?

– ты тоже должен был меня отведать. Мне так хотелось. Мне это было очень нужно. Ты, конечно, решишь, что я сошла с ума, но для меня это было чертовски важно.

Роберт совершенно ее не понимал. И ничего удивительного в этом не было. Об этом даже не стоило говорить. Она понимала его без слов.

– Помнишь мои пальцы у тебя во рту? – напомнила она. – ты просто не мог это не запомнить. Ты тогда едва не задохнулся.

– Так они были…

– Совершенно верно. Они были влажными от крови. Моей крови.

У Роберта отвисла челюсть. Когда Рейчел показалось, что молодой человек снова собрался озадачить ее вопросом, она прижала палец к его губам.

– Только ничего не говори. Не торопись с выводами.

Элементарная логика требовала, чтобы Роберт покинул эту странную квартиру, но он не торопился. Опасности он не чувствовал, равно как и особого отвращения. Его обуяло страшное любопытство. Ему требовалось во что бы то ни стало заполучить ответы на накопившиеся вопросы, и поэтому он решил остаться.

Когда она предложила ему принять душ, он сразу же согласился. Несколько минут он простоял под обжигающими горячими струями и лишь потом включил холодную воду. Затем он вышел из душевой кабинки и обернул вокруг бедер толстое махровое полотенце. Лицо, которое смотрело на него с гладкой поверхности зеркала, свидетельствовало, что силы постепенно стали к нему возвращаться.

Когда Роберт после душа вернулся в спальню, он увидел, что Рейчел подняла шторы и распахнула окна. Она подвела его к кровати.

– Взгляни. Свежие простыни.

Накрахмаленные постельные принадлежности сверкали снежной белизной.

– Скажи мне одну вещь, – потребовал он. – С какой целью ты отправилась вчера вечером в "Семерку червей"?

– А зачем туда отправился ты? – резонно ответила она. – Ведь и дураку понятно, что там тебе было противно. Выглядел ты, во всяком случае, очень несчастным.

– Меня туда затащили насильно. Я понял, что легче высидеть несколько часов там, нежели спорить по этому поводу.

– Но ведь ты отлично знаешь, зачем я туда пришла. Я следила за тобой. Ты что, мне не веришь?

Роберт пожал плечами.

– Скажем так: я тебя не понимаю.

– Пока не понимаешь. Но всему свое время.

Она отошла от окна и встала между Робертом и постелью. Не сказав ни слова, она стянула через голову платье и швырнула его на пол. Теперь она стояла перед ним совершенно нагая, а яркий свет позволял Роберту видеть ее всю и оценить безупречную красоту. Кожа Рейчел была превосходна, но особенно поражали воображение ее глаза, которые, возможно, в паспорте значились как «карие», но на самом деле отливали блеском черного агата.

Она сделала шаг навстречу и положила ладонь ему на живот. Роберту не верилось, что она может причинить ему вред. Завороженный открывшимся перед ним зрелищем, он решил, что эта женщина стоит хотя бы минимального риска.

– Только на этот раз без ножей, – пробормотал он.

– Ножей не будет, я обещаю, – сказала Рейчел.

Рейчел развязала узел на полотенце, которым Роберт прикрыл чресла, и отбросила его прочь. Рейчел оглядела его тело и подумала: какова была бы реакция молодого человека, если бы ему удалось как следует рассмотреть ее ночью, когда она металась в темноте, словно загнавшая зверя тигрица, и изо рта у нее текли струйки крови – его и своей. Вчера она более всего походила на дикого зверя, только что освежевавшего свою добычу. Но темнота, к счастью, скрыла все детали. К тому же она знала, что, когда настанет утро, случившееся уже никак не отразится на ее состоянии. Рейчел побывала в раю.

Она поцеловала Роберта и сказала:

– Прошлая ночь меня просто потрясла. Благодарю.