Глава 8
От дождя выступ был скользким. Ветер стал холоднее, его порывы ерошили волосы Майкла и задирали его смокинг. Он продолжал продви– гаться, дюйм за дюймом, грудь его прижималась к каменной стене замка, а туфли царапали по выступу. До балкона следующих номеров было при– мерно тридцать футов, юго-восточный угол находился примерно восемью футами дальше. Майкл осторожно продвигался вперед, ни о чем не думая, кроме следующего шага, следующей зацепки пальцами. Он ухватился за орла, который вдруг внезапно треснул и от него посыпались крошки, в темноту падали обломки. Он удержался, прилепившись к стене, вцепив– шись скрюченными указательным и большим пальцами в трещинку в полдюй– ма шириной, пока не восстановил равновесие. Затем тронулся опять, на– щупывая пальцами трещины в древних плитах, и его туфли пробовали на прочность выступ перед ним, прежде чем сделать следующий шаг. Он ду– мал о муравье, который карабкается по боку огромного квадратного тор– та. За шагом следовал другой. Что-то хрустнуло. Осторожнее, осторож– нее, сказал он себе. Выступ выдержал, и в следующий момент Майкл был уже у другого балкона и перебрался через ограждение. За балконными дверями занавески были закрыты, но прямо у другого конца балкона сквозь большое окно струился свет. Выступ проходил как раз под этим окном. Чтобы дойти до угла, ему нужно было пройти мимо него, а далее к расположенному выше этажу вело украшение из голов химер и геометри– ческих фигур. Майкл прошел по балкону, сделал глубокий вдох и пере– ступил через ограждение, снова вставая на выступ. Под руками у него было мокро, и от пота поясница стала влажной. Он продолжал двигаться, полагаясь на выступ, но не на руки, когда пробирался мимо окна; это была широкая спальня, на постели была разбросана одежда, но кровать была пуста. Майкл пробрался мимо стекла, с неудовольствием отметив, что на нем остались отпечатки его ладоней, и угол был как раз рядом.
Он стоял, прильнув к юго-восточной стене «Рейхкронена», ветер омывал его лицо, по облакам метались взад и вперед лучи прожекторов. Теперь ему предстояло расстаться с безопасным выступом и вскарабкать– ся на следующий ярус, используя барельеф как лестницу. В небе ворчал гром, и он поглядел вверх, рассматривая лица химер и геометрические фигуры, прикидывая, куда цепляться пальцами и носками. Ветер был вра– гом его равновесию, но с этим поделать ничего было нельзя. Иди даль– ше, сказал он себе, потому что угол был таким местом, где мужество убывало. Он вытянулся, сомкнул пальцы на одном из треугольников ба– рельефа и стал подтягиваться. Один носок ботинка оперся на глаз химе– ры, а другой нащупал крыло орла. Он карабкался вверх по выступам кам– ня, и ветер вихрился вокруг него. В двенадцати футах над шестым яру– сом он уцепился пальцами за глазницы разинувшего рот демонического лица, и изо рта его вылетел в вихре перьев голубь. Майкл на мгновение застыл на месте, сердце у него колотилось, и около него, крутясь, опадали вниз перья. Пальцы у него были истерты до крови, но он еще восьми футов не добрался до выступа седьмого яруса. Он продолжил ка– рабкаться по выщербленным камням барельефа, достал одним коленом до выступа и осторожно стал подтягиваться, чтобы встать на ноги. Выступ затрещал, и несколько обломков кладки сорвалось, но все-таки он де– ржался более или менее прочно. Следующий балкон принадлежал номерам Гарри Сэндлера, и он добрался до него сравнительно легко. Он быстро пересек балкон, проскользнул на противоположную его сторону и – оч– нулся на выступе между ним и балконом Блока, который весь искрошился на куски. Оставалось только несколько обломков, между которыми зияли просветы. Самый большой просвет был около пяти футов, но из неустой– чивой позиции Майкла он легко сходил за удвоенное расстояние. Ему придется прилипнуть к стене, чтобы преодолеть это.
Майкл пробирался по осыпающемуся выступу, балансируя на уступах, пальцы его цеплялись за трещинки в камне. Когда он очередной раз дви– нул вперед ногу и поставил ее на выступ, край выступа под ней вдруг стал осыпаться. Нога зависла в воздухе, грудь прильнула к стене, он вцепился в трещины и неровности пальцами. Плечи у него свело от на– пряжения, он слышал, как из зубов с шипением вырывалось дыхание. Да– вай! – подбодрил он себя.– Не останавливайся, черт возьми. Он заста– вил себя прислушаться к внутреннему голосу, и оцепенение, охватившее его колени, рассосалось. Он осторожно тронулся дальше, шаг за шагом, и дошел до места, где выступ обрывался.
– Он спросил у меня совета, и я его ему дал,– послышался под Майклом голос. Кто-то разговаривал на балконе шестого этажа.– Я ска– зал, что войска у него необученные, зеленые, желторотые, и если он бросит их в этот котел, их раздерут в клочья.
– И, конечно, он не послушал,– голос другого.
– Он посмеялся надо мной! Просто посмеялся. Он сказал, что уж, конечно, знает свои войска лучше, чем я, и такое советы ему не нужны. И вот теперь результат известен нам всем, правда? Восемь тысяч чело– век погибли под огнем русских, и еще четыре тысячи попали в их конц– лагеря. Вот я и говорю всем: думать тошно о такой дурацкой потере.
Майклу было тошно думать, как ему придется, прилипая к стене, преодолеть представший перед ним просвет. В то время, как двое офице– ров разговаривали на балконе, он вытянулся вперед как можно дальше, скрючив пальцы, уцепился за трещины и напряг плечи.
Ну же! – подумал он и, прежде чем смог заколебаться, силой рук перенес свое тело так, что оно оказалось над просветом, мускулы плеч вздулись под рубашкой, а заплечья напряглись, выпирая словно змеи под кожей. Он повис на несколько секунд и попытался найти правой ногой опору на следующем обломке выступа. Кусок кладки не выдержал и сва– лился, за ним во тьму посыпались мелкие камешки.
– Это была бойня,– говорил первый офицер, голос у него повысил– ся.– Самая настоящая бойня. Юноши, тысячами разрываемые на куски. Я знаю, я видел донесения. А когда про это узнает народ Германии, кое– кому придется за это расплачиваться.
Майкл не мог опереться ногой на выступ, потому что тот продолжал крошиться. Лицо у него покрылось потом, запястья и плечи уже сводило судорогой. Упал еще один кусок кладки и, падая, ударился пониже о стену.
– Боже мой, что это? – спросил второй офицер.– Что-то только что упало, вон там.
– Где?
Ну, давай же, давай! – подумал Майкл про себя и мысленно обругал себя за неуклюжесть. Он сумел носком правой ноги укрепиться на другом маленьком уцелевшем кусочке выступа, который, к счастью, не обломил– ся. Его руки и плечи избавились от части нагрузки, но мелкие обломки продолжали сыпаться вниз, камешки падали, ударяясь с тихими щелчками о стену, отскакивая от каменных плит внизу.
– Вон там! Видите? Я точно слышал!
Еще несколько секунд – и двое офицеров перегнутся через огражде– ние, глядя вверх, и увидят, как он болтается, пытаясь удержать равно– весие. Майкл скользнул правой ногой дальше, освободив место для левой ноги на обломке, а затем, отжимаясь на напружиненных плечах, вытянул– ся так, что его правая нога нашла твердую опору. Балкон Блока был ря– дом. Он отцепился правой рукой, ухватился за балюстраду и рывком пе– ренес свое тело на прочную поверхность. Мгновение он отдыхал, тяжело дыша, мускулы его плеч и предплечий медленно отходили.
– Все это проклятое место разваливается на части,– сказал первый офицер.– Так же, как и Рейх, а? Черт возьми, я не удивлюсь, если бал– кон под нами провалится.
Наступила тишина. Майкл услышал, как один из них нервно прокаш– лялся, и следующим звуком был шум открывания и закрывания балконной двери.
Майкл повернул ручку на застекленной двери и вошел в номер Бло– ка.
Он уже знал, где в этом номере располагалась столовая, а также кухня. Ему не стоило случайно забредать туда, потому что там мог ока– заться кто-нибудь из официантов или кухонного персонала. Он пересек гостиную с высоким потолком, прошел мимо камина, обложенного черным мрамором, над которым висел обязательный портрет Гитлера, и подошел к закрытой двери. Он надавил на надраенную до блеска бронзовую ручку, и дверь поддалась. В этой комнате света не было, но он видел достаточно хорошо; полки с книгами, массивный дубовый стол, пара черных кожаных кресел и диван. Это, должно быть, был кабинет Блока на время его про– живания в «Рейхкронене». Майкл закрыл за собой дверь, прошел по пуши– стому персидскому ковру – наверное, украден из дома какого-нибудь русского аристократа, мрачно подумал он – и подошел к столу. На нем была лампа с зеленым абажуром, которую он включил, чтобы продолжить свои поиски. На стене была большая, в рамке, фотография Блока, стояв– шего под каменной аркой. Позади него были деревянные строения за кольцами колючей проволоки и кирпичная труба, из которой клубился черный дым. На каменной арке была надпись: «Фалькенхаузен». Концла– герь под Берлином, в котором Блок был начальником. Это был снимок че– ловека, гордившегося своим детищем.
Майкл переключил внимание на стол. Пресс-папье было чистым, Блок, очевидно, был сама опрятность. Он подергал верхний ящик: за– перт. Точно так же и другие ящики. За столом стояло черное кожаное кресло, в спинку которого была вделана серебряная эсэсовская эмблема, а возле кресла, прислоненный к нему и к тумбе стола, стоял черный портфель. Майкл поднял его. На портфеле были серебряные «молнии» СС и готические инициалы «ДГБ». Он положил портфель на стол и, раскрыв за– мочки, заглянул внутрь. Обнаружил папку и вытащил ее.
В папке лежали белые машинописные листы – официальные эсэсовские материалы Блока – на которых были в основном только числа. Числа были расположены столбиками, обозначавшими, видимо, суммы денег. Финансо– вые документы, догадался Майкл. Рядом с числами стояли какие-то ини– циалы: возможно, инициалы людей, сокращенные наименования предметов или своего рода шифр. Во всяком случае, сейчас у него не было времени их разгадывать. Общее впечатление было такое, что на что-то была ист– рачена очень большая сумма денег, и Блок или его секретарь расписал все расходы до единой немецкой марки.
В папке было еще что-то: квадратный коричневый конверт.
В нем было три черно-белых снимка, увидел Майкл, и он наклонился над ними, заставляя себя рассмотреть их более внимательно.
На первой фотографии было лицо умершего. Точнее, то, что оста– лось от его лица. Левая щека была превращена в отверстие с разорван– ными в клочья краями, дыры были по всему лбу, нос прогнил до зияющей дыры, и сквозь изодранные губы виднелись зубы. Еще дыры, каждая диа– метром около дюйма, были рассеяны по подбородку и на распоротом гор– ле. Все, что осталось от правого уха, было огрызком мяса, как будто кто-то сжег его газовой горелкой. Глаза человека глядели пустым взглядом, и Майклу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что век не было. Внизу снимка, сразу же под изувеченным горлом трупа, бы– ла черная дощечка. На ней было написано по-немецки мелом: «19/2/44, испытательный образец 307, Скарпа».
На втором снимке был профиль чего-то, что могло быть женским ли– цом. К черепу прилипла короткая прядка темных курчавых волос. Но большая часть кожи отсутствовала, а раны были настолько уродливыми и глубокими, что обнажились корни языка и носоглотка. Глаз превратился в белую спекшуюся массу, как кусок свечного воска. Через изъязвленное плечо шла черная дощечка: «22/2/44, испытательный образец 245, Скар– па».
Майкл на затылке ощутил покалывание холодного пота. Он взглянул на третий снимок.
Было человеческое существо мужчиной, женщиной или ребенком, ска– зать было трудно. От лица не осталось ничего, кроме сочившихся отвер– стий, объединенных блестевшей тканью. В этих ужасных остатках зубы были стиснуты, как будто сдерживая последний крик. Отверстия разъеда– ли глотку и плечи, и на дощечке было: «22/2/44, испытательный образец 359, Скарпа».
Скарпа, подумал Майкл. Норвежский остров, где у доктора Густава Гильдебранда был второй дом. Очевидно, Гильдебранд развлекал гостей. Майкл собрался духом и еще раз посмотрел на снимки. Испытательные об– разцы. Безымянные номера. Вероятно, русские пленные. Но – Боже пра– ведный! – что могло нанести такие повреждения человеческой плоти? Да– же огнемет приносил более чистую смерть. Соляная кислота – единствен– ное, что пришло ему на ум, способное произвести такой ужас, однако разодранные в клочья края тканей не наводили на мысль о сожжении ни химикатами, ни огнем. Конечно, он не был специалистом по разъедающим реагентам, но усомнился, что даже соляная кислота могла бы произвести такой жуткий эффект. Испытательные образцы, думал он. Образцы для ис– пытания чего? Каких-то новых химических веществ, которые изобрел Гильдебранд? Чего-то ужасного, что можно было испытывать только на бесплодном острове вдали от побережья Норвегии? И какое это могло иметь отношение к стальному кулаку и карикатуре на задыхавшегося Гит– лера?
Вопросы без ответов. Но в одном Майкл Галатин был уверен: он должен найти эти ответы до вторжения союзников, до которого остава– лось чуть больше месяца.
Он положил снимки обратно в конверт, потом вернул конверт и бу– маги в папку, а папку в портфель, застегнул портфель и поставил его обратно точно на то же место, откуда взял. Он потратил еще несколько минут, оглядывая кабинет, но ничто другое не вызвало у него интереса. Затем он выключил лампу, прошел через комнату и направился к входной двери. Он почти дошел до нее, когда услышал, как в скважину вставили ключ. Он резко остановился, быстро повернулся и поспешно проскользнул к балконным дверям. Он едва успел выскочить на балкон, как дверь от– ворилась. Возбужденный девичий голос сказал: «О, это выглядит божест– венно!»
– Полковник обожает роскошь,– донесся грубый ответ. Дверь закры– лась и была опять заперта. Майкл стоял, прижавшись спиной к стене замка, и кинул взгляд сквозь стеклянную панель двери. Бутц явно нашел себе партнершу и затащил ее в номера Блока, пытаясь воодушевить ее на то, чтобы она разделась. Следующим шагом, если Майкл что-нибудь пони– мал в обольщении, будет вывести ее на балкон и сделать так, чтобы она оперлась на ограждение и у нее захватило дух от красоты. В свете это– го здесь было далеко не лучшее место, чтобы укрыться.
Майкл быстро перелез через балюстраду на предательский с просве– тами выступ. На ощупь найдя в камнях трещину, зацепился за нее паль– цами и двинулся назад тем же путем, каким пришел. Кладка трещала и осыпалась под его тяжестью, но он перебрался через провалы и добрался до балкона номеров Сэндлера. Уже стоя на балконе, он услышал, как за его спиной девица сказала: «Тут так высоко, правда?»
Майкл открыл балконные двери и проскользнул в них, осторожно прикрыв за собой. Номера были зеркальным отражением блоковских, толь– ко камин был из красного камня, а картина над ним была другим видом фюрера. Тут было тихо. Сэндлер, должно быть, еще бримстонил. Майкл пошел к двери и увидел, что возле нее стояла клетка, в которой на на– сесте сидел сокол. Клобучка на Блонди не было, темные глаза сокола неподвижно уставились на Майкла.
– Привет, сучка,– сказал Майкл и громко побарабанил по клетке. Сокол затрясся от злобы, взъерошив перья на загривке, и стал шипеть.– Я могу съесть тебя и выплюнуть твои косточки на пол,– сказал Майкл. Сокол нахохлился, тело у него затрепетало, как громоотвод в бурю.– Ну, быть может, в следующий раз.– Он потянулся к дверной ручке.
Он услышал слабый, почти музыкальный звук «пин-н». Что-то щелк– нуло. Майкл обернулся к клетке с соколом и увидел противовес, спу– стившийся с потолка. Застрекотала цепочка. Майкл понял, что зацепил натянутую у двери струну, и времени на раздумье у него не осталось, потому что противовес поднял дверцу клетки и золотистый сокол устре– мился на него, раздирая когтями воздух.