Пока Джоанна ехала в поезде, начался дождь, а когда она вышла на станции, он уже лил вовсю. Джоанна спряталась под козырьком здания вокзала и принялась высматривать такси. В голове у нее роились мысли и образы, но все они были неуловимы; она никак не могла понять, что же на самом деле думает. Ощущение было как после местной анестезии — все вроде бы на месте, но ничего ни чувствуешь.

Это защитный механизм, сказала она себе. Он делает все, чтобы она добралась до конечного пункта в рабочем состоянии. Что будет, когда она его достигнет, это другой вопрос — один из тех, которые она сейчас неспособна даже себе задать.

У вокзала остановилось такси; из него вышла молодая пара. Джоанна села в машину и сказала шоферу адрес своих родителей, втайне надеясь, что он не будет болтать по дороге. Он молчал.

Въездные ворота были закрыты. Расплатившись с таксистом, Джоанна пошла к дому пешком. Было уже темно. Поднялся ветер, и косые капли дождя хлестали ее по лицу. Джоанна подняла воротник и ускорила шаг.

У двери она на секунду замешкалась, поправила волосы и отряхнулась. Тут ей в первый раз пришло в голову, что родителей может не оказаться дома. В окнах горел свет, но они всегда оставляли его включенным. Потом она поняла, откуда взялись эти мысли, — просто втайне она желала бы оттянуть неизбежное столкновение, которое будет самым болезненным в ее жизни. Джоанна позвонила.

Она услышала, как в недрах дома раздался звонок. Скип залаял и подбежал к двери — Джоанна ясно представила себе, как он сорвался со своей подстилки на кухне. Она позвала его через дверь, но лай не сменился радостным визгом, каким Скип обычно приветствовал тех, кого узнавал по голосу. Джоанна позвала еще раз. Лай только усилился.

Над головой у Джоанны зажегся фонарь и из динамика над дверью послышался голос матери:

— Кто там?

— Мамочка, это я.

Последовала долгая пауза. Скип продолжал лаять и скрести дверь когтями, словно хотел броситься на Джоанну. Она услышала, как мать зовет его, а потом оттаскивает за ошейник. Джоанна несколько раз постучала в дверь и крикнула:

— Мама! Мама, ты где?

После этого мать заговорила с ней, но снова через динамик:

— Это вы мне звонили?

— Мама, ради всего святого! Это я! Впусти меня, пожалуйста.

В динамике был слышен лай Скипа, но приглушенно и издалека, словно пса где-то заперли.

— Зачем вы это делаете? — спросила Элизабет. — Если вы не уйдете, я вызову полицию. Вы понимаете?

— Мама! Я заклинаю тебя, открой дверь, посмотри на меня, скажи мне, что я Джоанна — пожалуйста!

— Я смотрю на вас. И вы мне совершенно незнакомы.

Джоанна резко обернулась. Она забыла о видеокамере, которую ее родители установили год назад после того, как по соседству произошло несколько ограблений. Джоанна смотрела прямо в ее равнодушный зрачок.

— Мама, клянусь Богом, это я! Не говори, что ты меня не знаешь! Пожалуйста, просто открой дверь и загляни мне в лицо — больше я ни о чем не прошу. Открой дверь и посмотри на меня!

Наступила тишина. Джоанна ждала звука шагов в передней и скрипа отодвигаемого засова.

Она ждала, но она ждала напрасно. Тогда она заставила себя подождать еще немного, закусив губу, чтобы удержать крик, рвущийся из горла, и сердито утирая слезы, застилающие глаза. Она ждала до тех пор, пока ждать уже не стало сил, и снова позвонила.

Ответа не было. Она пару раз стукнула в дверь кулаком и позвала мать. Потом стукнула сильнее. Физическое усилие уничтожило последние остатки самоконтроля и выпустило на волю панику. Джоанна царапала, пинала и колотила дверь, словно сумасшедшая, рвущаяся на свободу из камеры, или человек, погребенный заживо.

Но никто не отзывался. Джоанна в изнеможении остановилась, с трудом переводя дыхание. И вот тут то ей вспомнился сон, который несколько месяцев назад приснился ее матери: она стоит на крыльце и колотит в дверь, чтобы ее впустили, а мать в страхе отсиживается внутри. Там даже был дождь, такой же проливной дождь, как сейчас.

— Мама! — закричала Джоанна, прижавшись к двери. Она отбивала кулаком каждое слово. — Мама, разве ты не помнишь... Это же твой сон. Помнишь сон? Кошмар? Ты говорила, что я стою под дождем, а ты боишься меня и не открываешь. Тебе нечего бояться, мама. Это я. Открой, мама. Пожалуйста, пожалуйста, открой дверь...

Свет фар залил лужайку перед домом. Джоанна обернулась и, заслонив глаза рукой, посмотрела на подъехавшую машину. Щелкнули дверцы. Она услышала шум радиопомех и увидела, что к ней направляются двое мужчин в форме. Элизабет выполнила свою угрозу и вызвала полицию.

Один из полицейских осветил Джоанну фонариком.

— Отойдите от двери.

Она машинально повиновалась.

— Повернитесь лицом к стене слева от вас, — второй голос принадлежал женщине. — Упритесь руками в стену и расставьте ноги.

Джоанна попыталась возразить, что у нее нет оружия, но женщина велела ей заткнуться и быстро обшарила ее одежду сверху вниз и снизу вверх.

— Хорошо, повернитесь.

Джоанна повернулась. Водонепроницаемые плащи придавали полицейским нелепый вид полуспущенных аэростатов. Мужчина направил ей в лицо луч фонаря, и она зажмурилась.

— У вас есть при себе документы, леди?

— Нет, я... — Джоанна хотела сказать, что оставила сумочку в квартире друзей в Нью-Йорке, но тут же поняла, что это бессмысленно. — Нет, при себе нету.

— Кто вы такая, и что вы делаете в частных владениях?

— Я Джоанна Кросс, и это дом моих родителей.

Полицейские переглянулись.

— Садитесь на заднее сиденье, — мужчина сделал движение фонариком, чтобы Джоанна шла вперед. Он не стал закрывать дверь, но остался стоять рядом.

Женщина разговаривала с матерью Джоанны. Элизабет Кросс бросила боязливый взгляд на молодую особу в полицейском автомобиле и покачала головой.

— Нет, — услышала Джоанна. — Я не знаю, кто она такая. Я никогда в жизни ее не видела.

— Вы в этом абсолютно уверены, мэм? — спросил мужчина, отойдя от машины на пару шагов. — Я видел миссис Казабон, когда она приезжала сюда с мужем, и знаю, что это не она. Но, может быть, вы все же догадываетесь, кто?..

Он замолчал, потому что в этот момент дорожку перед домом высветили фары другой машины. Джоанна даже не обратила внимания на появление своего отца. Она была поражена тем, что ей пришлось услышать, и изо всех сил пыталась это осмыслить.

Миссис Казабон!

Она услышала, как хлопнула дверца автомобиля, и вслед за тем раздался голос Боба:

— Что здесь происходит? Дорогая, с тобой ничего не случилось?

Джоанна видела, как отец подбегает к маме, она ему что-то говорит, и после этого Боб Кросс с озадаченным видом поворачивается в сторону полицейской машины. Отец и дочь смотрели друг на друга. В его взгляде не было узнавания, а в ее — надежды на это узнавание. Из дома донесся грохот, и на улицу с лаем вырвался Скип. Отец Джоанны пытался его поймать, но пес уворачивался и продолжал кругами носиться под дождем. Боб и Элизабет подзывали его к себе, но он словно не слышал.

Джоанна увидела, что у нее есть шанс. Она надеялась найти здесь укрытие от того безумия, в которое превратилась ее жизнь, но теперь поняла, что ошибалась. Сейчас она думала только о том, как убежать отсюда. Она еще не собиралась прекращать борьбу, хотя уже больше не понимала, с чем борется. Пока все пытались поймать Скипа, она передвинулась по сиденью к другой дверце и нажала ручку. Дверца оказалась незаперта; прежде чем кто-нибудь успел заметить, Джоанна выскочила из машины и побежала.

— Эй, вы! А ну, стойте!

Она услышала, что оба полицейских бегут за ней, но не оглянулась и не замедлила бега. Могут ее убить, если им так хочется; Джоанна сомневалась, что они будут стрелять, но все равно, лучше умереть, чем сдаться. Она мчалась сквозь кусты, оскальзываясь на размокших тропинках и ныряла в те потайные ходы, которые помнила с детства и где ее никто в темноте не выследит.

Через пару минут Джоанна решила, что погоня отстала. Она остановилась перевести дух и прислушалась, но слышен был только шум дождя. Потом издалека долетел лай Скипа. Он шел за ней по следу. Она снова побежала, но уже через минуту пес с рычанием начал бросаться ей под ноги. Джоанна попыталась его отогнать:

— Тихо, Скип! Домой! Домой! — но Скип не знал ее и лаял все истеричнее.

Огоньки фонариков уже виднелись между деревьев. Джоанна пробежала еще несколько ярдов и снова обернулась, чтобы прогнать Скипа, но тот оскалился и чуть было ее не цапнул.

Наконец она добралась до зарослей, где еще ребенком нашла секретный лаз, ведущий к лесу. Если удастся в него пролезть, может быть. Скип отстанет. Как все маленькие собачки, он чувствовал себя уверенно только на своей территории.

Она проталкивалась сквозь кусты, царапая лицо и разрывая одежду, и неожиданно оказалась на той самой заветной тропинке.

Мягкий ковер из палой листвы и мха заглушал ее шаги. С каждой секундой лай собаки и голоса полицейских становились все глуше.