Китаец ждал их у входа. Толстый ковер в коридорах заглушал шаги. Они не разговаривали, пока не вошли в квартиру Уорда и не закрыли за собой полированную деревянную дверь.

— Что происходит? — без предисловий спросил Сэм.

Слуга говорил высоким голосом и слегка покачивался, сложив перед грудью ладони:

— Вчера вечером мистер Райли вернулся чуть раньше восьми. Он сказал, что ложится спать и просил его не будить. Утром я навещал друзей и делал покупки. Я вернулся, а мистер Райли еще не встал. Я начал беспокоиться. Вдруг он заболел? Мистер Райли никогда не спит так долго. Я постучался в комнату мистера Райли, но никто не ответил. Я открыл дверь и увидел, что на кровати никто не спит. Только эта записка.

Он достал визитную карточку. На ней аккуратным почерком Уорда было написано: «Впусти в комнату покоя доктора Тауна и Джоанну Кросс. Никого другого. У. Р.»

Сэм прочитал записку и посмотрел на китайца.

— В «комнату покоя»?

— Я покажу.

Слуга повел их по коридору в просторную спальню, обставленную в том же восточном духе, что и вся квартира. Чем-то это помещение показалось Джоанне странным, но потом она поняла, что в комнате нет окон. Сквозь приоткрытую дверь ванной были видны зеркала. Сэм и Джоанна пошли за слугой к следующей двери, почти незаметной на фоне обшитой деревянными панелями стены.

— Никому никогда не дозволялось сюда входить, — сказал китаец. — Мистер Райли даже убирал эту комнату сам. Здесь я вас оставлю.

Он слегка поклонился и ушел тем же путем, каким привел их сюда. Сэм повернул ручку двери, и они оказались в помещении размером с кладовку. Оно было пустым — только в противоположной стене находилась еще одна дверь. Переглянувшись с Джоанной, Сэм открыл ее.

Их окатила волна холодного воздуха. Комната была среднего размера и одну из стен целиком занимало окно, выходящее на парк. Все три его створки были подняты до отказа. Кроме нескольких книжных полок в комнате не было никакой мебели. На стенах висели картины, а на полу стояли статуэтки, судя по всему, имевшие какое-то религиозное значение.

Посередине комнаты лежал мат. На нем в «позе лотоса», классической позе медитации, сидел Уорд Райли. На нем был только легкий халат из хлопка. Глаза его были закрыты, а кожа приобрела восковой оттенок.

— Он умер? — прошептала Джоанна и, опустившись на колени, прикоснулась к нему. Он был совсем холодный.

Она услышала, что Сэм закрыл окно. Потом он тоже присел рядом с Уордом и сказал:

— Пульс еще прощупывается. Очень медленный.

— Спасибо, что пришли, Сэм...

Услышав голос Уорда, оба так и подскочили. Но казалось, он доносился ниоткуда.

— ...и Джоанна. Хорошо, что вы здесь, что мы теперь вместе.

Они переглянулись поверх головы Уорда, взволнованные странной, отдельной жизнью знакомого голоса.

— К тому времени, когда вы услышите эти слова, я буду уже там, откуда никогда не захочу и не смогу вернуться.

— Это он говорит, — прошептала Джоанна. — Губы не шевелятся, но звук доносится из горла.

— Я хочу помочь вам, — продолжал голос. — Вам уже поздно становиться на тот путь, который я избрал, — он требует подготовки. Но не бойтесь пропасти, что открылась перед вами. Войдите в нее, как вошли бы в свет...

— Смотри, — вдруг сказал Сэм. Она повернулась туда, куда он указывал, и увидела на полке справа магнитофон. В нем крутилась кассета. — Наверное, мы его включили, когда переступили порог.

Когда он это сказал, Джоанна увидела нечто вроде электронного глазка, установленного так, что любой человек, входя в комнату, пересечет невидимый луч.

— Наш мир изменился, — продолжал голос, — и нет пути назад...

Тут Сэм выдернул шнур из розетки, и магнитофон замолчал.

— Разыщи слугу, Джоанна. Возьми у него побольше одеял. И пусть немедленно позвонит врачу Уорда или в Службу спасения.

Джоанна на мгновение замешкалась. Она не могла бы сказать точно, что ее удерживает, — просто чувствовала, что Уорду это бы не понравилось. Он сделал выбор, и не им его останавливать. Но она быстро отбросила сомнения: выбор Уорда слишком напоминал самоубийство, а Джоанна не принадлежала к тем, кто считает, будто человек имеет неотъемлемое право на самоуничтожение.

Она побежала по комнатам, крича «Эй! Где вы?», поскольку не знала, как зовут слугу. Ни в коридоре, ни в приемной никого не было. Джоанна заглянула в комнаты для гостей, снова покричала. Никого.

В дальнем конце приемной были две двери. Джоанна поняла, что они, вероятнее всего, ведут на кухню и в «лакейскую», как, наверное, называется комната для прислуги в таких домах. Она открыла одну из них и очутилась в лабиринте коридоров между прачечной и кладовыми, толкнула «вертушку» и выбежала в ультрасовременную кухню с белоснежными стенами и посудой из нержавеющей стали. Здесь тоже не было ни души.

Из кухни она попала в столовую, где стоял длинный стол на двенадцать персон. Там не только не было никого, но и вообще создавалось впечатление, что этой комнатой никогда не пользовались. Дверь в противоположной стене столовой привела Джоанну обратно в приемную, такую же пустую, как две минуты назад. За второй дверью в приемной оказался коридор, который соединялся с прихожей. Джоанна огляделась в поисках еще каких-нибудь дверей и внезапно уловила в зеркале движение.

Она обернулась и успела заметить мужскую фигуру в знакомом плаще.

— Сэм! — крикнула Джоанна, но он не ответил.

Она побежала в прихожую и толкнула незапертую дверь. Очутившись снаружи, она огляделась и увидела, как светлый плащ исчез за углом.

Джоанна бросилась вдогонку. Она ни о чем не думала, даже забыла закрыть за собой дверь. Она хотела лишь одного — узнать, что происходит. От кого или за кем он бежит? И почему?

Добежав до угла, она успела только заметить, как хлопнула дверь с надписью «аварийный выход». Джоанна потянула за ручку и перед ней открылась узкая шахта с железной лестницей со множеством поворотов. Сэма она не видела, но слышала звук его торопливых шагов.

Джоанна дважды окликнула его, но он не отозвался. Она подумала, что он ее не услышал из-за грохота металлических ступеней, и устремилась за ним вниз.

Перед ней то и дело мелькал его рукав, когда он хватался за перила, чтобы повернуть на следующий пролет. Джоанна снова и снова пыталась до него докричаться, но безуспешно. И вообще, пока она бежала за ним, ей пришло в голову, что гнаться за ним бессмысленно, — все равно она не сможет его поймать. Однако ей отчаянно хотелось узнать, что заставило его умчаться сломя голову, даже не подумав о ней.

Джоанна замедлила шаг, осознав, что преследовать Сэма дальше — глупо. Очевидно, всему этому есть какое-то объяснение, но искать его следует наверху, в квартире, а не внизу. Если бы что-то им угрожало, Сэм обязательно предупредил бы ее и, уж конечно, увел с собой. В этом Джоанна была абсолютно уверена. А вот так гнаться за ним — это значит не доверять ему, все равно что предавать. Надо вернуться, и слуга, который уже, вероятно, пришел, скажет, что Сэм побежал в аптеку или за врачом, который живет в этом же доме, но на другом этаже. А лифта не стал дожидаться, потому что очень спешил.

Все же она бежала так быстро, что теперь уже была ближе к концу лестницы, чем к тому месту, откуда начала спускаться. Уорд живет, на каком — пятом, шестом этаже? Имеет смысл сойти вниз и подняться обратно на лифте. Так она и сделает.

Уже не думая ловить Сэма, Джоанна стала спускаться вниз с обычной скоростью, но тут увидела дверь на площадку. Можно сесть в лифт и там.

Дверь была в нише. Джоанна, погруженная в свои мысли, не замечала ничего вокруг. Свернув с лестничного пролета, она протянула руку, чтобы нашарить дверь, но коснулась чего-то мягкого.

Она вскрикнула — скорее от неожиданности, чем от испуга, потому что уже узнала цвет плаща. Это Сэм. Но когда она подняла глаза, кровь застыла у нее в жилах. В нише стоял Ральф Казабон.

— Нельзя, чтобы у нас все так кончалось, — сказал он мягким, чуть дрожащим голосом. — Не понимаю, что с нами происходит, Джо. Не надо, чтобы все так кончалось.