4
Потом они не обсуждали то, что произошло. Фейт могла только гадать, смущен ли Джим в той же мере, что и она.
Или напуган в той же мере, что и она. Фейт не знала, что нашло на нее. Или на него. Но и ее влагалище, и... другая дырочка страшно болели.
Кожа вокруг влагалища покраснела, к лобку было больно прикоснуться. Это была самая настоящая долбежка, грубый, животный секс. Правда, в постели она получала удовольствие. Однако сейчас, надевая джинсы и морщась от боли, Фейт ощущала себя униженной. Она и не подозревала, что способна на подобную разнузданность. То, что они делали, ей не представлялось и в самых смелых фантазиях...
А может быть, яблоко от яблони не далеко падает, и она действительно вся в мать. Такая же прирожденная шлюха...
Вот это по-настоящему страшно.
До сих пор Фейт казалось, что она знает себя достаточно хорошо. Она считала себя девушкой без комплексов, в меру раскованной и в вопросах секса вполне свободомыслящей — она была готова испробовать почти любые острые ощущения. Таким образом, ее взбесило и озадачило не то, что они с Джимом делали. Теоретически ничто из совершившегося не претило ей. Фейт шокировала полная потеря контроля над ситуацией: то, что совершилось, происходило без ее сознательного согласия. Она просто покорялась. Случай тотального самозабвения.
Слепая страсть, по общепринятому мнению, штука прекрасная.
В фильмах и в книгах это смотрится чертовски красиво — когда женщина охвачена страстью и полностью отдается бездумной животной похоти. Это выглядит невинно, естественно и даже романтично.
Но в реальной жизни, когда такое происходит с тобой, это уже не кажется невинно-естественно-романтичным. Фейт здорово напугалась. В постели с Джимом она была словно заводная кукла: ее тело жило само по себе, а сознание спало, как будто все это время она была пьяна или находилась под воздействием наркотика. И эту полную утрату контроля над собой восхитительной никак не назовешь!
Существовало два объяснения случившегося. И Фейт не знала, какое из них страшнее. Первое объяснение: ее воля удручающе слаба, а похоть настолько могуча, что способна создать что-то вроде раздвоения личности, когда сознание не контролирует тело. Второе объяснение: она стала марионеткой тех страшных неведомых сил, которые бесчинствуют на территории университета, и это они побудили ее к таким безумствам в постели.
Университет!
Да, Фейт склонялась к тому, что истинно именно второе объяснение. Она была во власти сверхъестественных темных сил. С Джимом они это не обсуждали, но Фейт догадывалась, что в его голове вертятся те же мысли.
То есть он напуган так же сильно, как и она.
Если университет способен так управлять их волей, с такой легкостью превращать их в своих рабов — много ли у них шансов противостоять столь могущественной силе?
Нет никакой надежды одолеть такую силу.
Фейт и Джим оделись в полном молчании и вышли из комнаты. Джим запер дверь. Фейт не могла не заметить, что он ушел из комнаты с тем же радостным облегчением, что и она.
Он тоже был весь разбит.
В коридоре — пустом, когда они пришли сюда, — теперь толпились студенты, их друзья и подружки. По пути к лестнице Джим представил Фейт нескольких своих приятелей. У девушки возникло глупое чувство, что все эти ребята высыпали из своих комнат специально, чтобы поглядеть на нее.
Это было не столь уж нелепое предположение.
Она вела себя очень громко.
Все эти парни не могли не слышать ее томных криков.
Поэтому при каждом очередном представлении Фейт мямлила "привет", не поднимая глаз и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Ей хотелось поскорее выбраться на улицу.
Так и не обменявшись ни словом, Фейт и Джим спустились по лестнице и вышли из здания.
Лишь после того, как они зашагали по асфальту автостоянки в сторону учебных корпусов, Джим наконец заговорил:
— Что это было? Что с нами случилось — там, в моей комнате? — Он вопросительно посмотрел на нее. — Только не говори мне, что ты ничего странного не заметила. Я знаю — ты заметила.
Она пожала плечами и промолвила с кривой улыбкой:
— Ты был одержим дьяволом, и теперь я беременна чертенком.
Джим резко остановился возле "тойоты" с затемненными стеклами и сказал:
— Не вижу ничего смешного. Не смей шутить на эту тему.
Девушка подняла руки в знак того, что просит прощения.
— Извини, — сказала она.
Боковым зрением Фейт увидела какое-то движение в "тойоте". Она пригляделась. Внутри сидела парочка — парень в расстегнутой сорочке и девица без майки, с оголенной грудью. Парень, сердито сдвинув брови, махал им рукой: дескать, идите куда шли, нечего тут торчать!
Фейт посмотрела на Джима и не смогла удержаться от улыбки. Он посмотрел на нее. Оба расхохотались и двинулись вперед.
— Ну, кое-что здесь остается по-прежнему, — заметил Джим.
— Твои приятели по общежитию небось потешаются над нами!
— Тебе тоже показалось, что они вот-вот прыснут от смеха?
— А разве ты не удивился, что все они вдруг высыпали в коридор?
— Наверное, слышали нас.
Сейчас, на просторе, при солнечном свете, происшедшее уже не казалось таким мрачным, устрашающим. Да, их исступленное поведение в постели странновато, сомневаться не приходится. Но в конце концов ничего ужасного не произошло. Немного унизительно, что они до такой степени утратили контроль над собой... но что уж так переживать — какой вред от лихого секса?
Быть может, в них вошел один из пресловутых духов, которые живут в домах с нечистой силой. А может, просто накатило желание заняться грубым, звериным сексом.
Нечего особенно скулить по этому поводу. Тут, на территории университета, случаются вещи похуже.
Фейт вспомнились зверюшки, убитые на лекции по биологии, зловещая игра теней в аллее, необъяснимое происшествие в мужском туалете библиотеки...
— Кстати, что ты намерена делать с библиотекой? — поинтересовался Джим, словно угадывая ее мысли. — Уйдешь оттуда?
Она растерялась от неожиданного вопроса и пробормотала:
— Не знаю.
— На твоем месте я бы туда больше ни ногой.
— Я могу попробовать найти другое место, но... где-то работать мне все равно необходимо. У меня нет денег. Поэтому я обязательно должна подрабатывать.
— Тогда бросай университет.
— Не заводи опять старую песню! Джим остановился и взял ее за плечи.
— Послушай, что для тебя важнее? Учеба или жизнь? Я хочу сказать, что ты так зациклилась, как будто этот год последний в твоей жизни! Американская литература и все прочее никуда не денется. Отложи учебу на год — это так просто!
— Дело не в том, что американская литература никуда не денется...
— А в чем? Ты же отлично понимаешь, что тут творится. Ты это видишь, чувствуешь и даже испытала пару-тройку раз на своей шкуре. Не будь же такой упрямой дурой...
Фейт вырвалась из его рук и быстро зашагала вперед.
Джим побежал за ней.
— Извини, — сказал он, — я не хотел назвать тебя дурой, я просто...
— Знаешь что, — перебила она, — ты мне не диктуй, что делать, а что нет. Я взрослая женщина. И я сама принимаю решения. Нечего на меня давить!
— Ладно, ладно... Давай не будем ссориться. Фейт сердито покосилась на него.
— А ты-то сам — ты почему не бросаешь университет? Только советовать хорош! Он растерялся.
— Ну... потому что... потому что...
— Потому что — что? Сказать нечего?
— Как же мне бросить, если я что-то могу сделать! У меня есть обязанности перед людьми, я главный редактор газеты...
— Ага, замечательно! Он может! А я, по-твоему, никто. И ни на что не способна. У меня нет обязанностей перед людьми, и вообще я никому не нужная фитюлька!
Джим в отчаянии замотал головой.
— Ничего подобного я не говорил!
— Ха!
— Ладно, объясни мне, дураку, почему ты желаешь остаться в университете.
— Я отнюдь не желаю остаться в университете!
— Хорошо, сформулируем иначе: почему ты не хочешь уйти из него?
Она какое-то время разъяренно таращилась на Джима, потом заявила:
— Не знаю. Не знаю — и весь ответ!
— Хорошо, — примирительно сказал Джим. — Я сдаюсь. Вопрос снят. Не будем больше ссориться из-за этого. Я больше не буду возвращаться к этой теме.
— Но ты будешь думать про это!
— Тьфу ты, черт! — в бешенстве воскликнул Джим и с досады ударил по капоту красного "форда", который немедленно отозвался ревом сработавшей противоугонной сигнализации. Фейт и Джим прибавили шагу, чтобы побыстрее уйти от машины.
Когда они оказались метрах в двадцати от красного форда", Джим продолжил сердитой скороговоркой:
— Ты мне небезразлична. Я думаю о тебе, я забочусь о твоей безопасности. Я не хочу, чтобы с тобой случилось какое-нибудь несчастье. Вот и все. У меня и в мыслях нет диктовать тебе, пытаться командовать тобой, как-то ущемлять твою индивидуальность и все такое. В конце концов я не Господь Бог и не судья тебе. И я не знаю, что для тебя лучше. И где твое место в данный момент. Возможно, провидение хочет, чтобы ты осталась тут. Может быть, у провидения свои планы на тебя. Откуда мне знать... Я никогда не сталкивался с нечистой силой и понятия не имею, как следует поступать. Надо ли идти против судьбы или покоряться течению событий?
Фейт сделала глубокий вдох, закрыла глаза, потом открыла их и с силой выдохнула воздух из груди. Успокоив себя подобным образом, она сказала:
— Я вовсе не хотела наскакивать на тебя. Я понимаю, что ты искренне заботишься обо мне. Извини. Нервы сейчас ни к черту. Такой стресс!.. Я тебя прошу об одном — не усиливай этот стресс, не дави на меня!
Джим ласково дотронулся до ее руки.
— У меня и в мыслях не было давить на тебя, — сказал он.
— Я знаю.
— А не поговорить ли нам с профессором Эмерсоном? Ведь это как-никак область его профессионального интереса — он ведет курс литературы, которая имеет дело со сверхъестественным. Так что он дока в вопросах нечистой силы. А ну как он сумеет помочь нам? Возможно, он уже все обмозговал и у него есть какой-то план действий.
Фейт криво усмехнулась:
— О чем же ты с ним намерен беседовать? О том, как мы... словом, о нашем бурном свидании?
— Нет, зачем же! Мы обсудим все остальное. Почем знать — быть может, странные вещи, которые происходят с тобой, имеют и положительную сторону. Скажем, могут стать ключиком к разгадке все этой тайны. Почему бы не предположить, что в твоей душе неведомо для тебя существуют силы или знания, которых злой дух, царящий в университете, очень и очень боится. Поэтому он всячески запугивает тебя, чтобы побыстрее изгнать тебя отсюда и тем самым избавиться от опасного противника, — Ха! Фейт — гроза нечистой силы!
— Нет, я серьезно. Ведь такое объяснение тоже не исключено!
— Конечно, не исключено. И не более безумно, чем любое другое.
Молодые люди снова зашагали вперед.
— Ты не могла бы помочь мне разобраться во всей этой каше? — спросил Джим после паузы.
— Да, разумеется. А что я должна делать?
— Профессор Эмерсон попросил меня провести небольшое исследование. Надо проштудировать все случаи убийств, самоубийств, странных смертей, актов насилия и массового хулиганства — с самого открытия университета.
— В этом я могу помочь.
— У нас есть подшивки "Сентинел" с первого дня его выхода — с 1959 года. Чертова уйма номеров. Но если мы возьмемся за дело вдвоем, то справимся с ним достаточно быстро — ведь просматривать придется только первую страницу, где сосредоточены все сенсации.
— Мы будем собирать статистические данные?
— Что-то в этом роде.
— Когда начнем?
— Да хоть сегодня. Ты после занятий работаешь? Фейт отрицательно мотнула головой.
— Тогда ты можешь начать сразу после своих занятий, а я присоединюсь, как только сдам номер в печать. Я притащу в архивную комнатку удобное кресло для тебя и магнитофончик — будешь музыку слушать, чтобы не было очень одиноко.
Тут Джим приостановился и болезненно поморщился.
— Что такое? — спросила она. Он смутился, немного покраснел и, воровато оглянувшись, сказал тихонько:
— Чертовски больно.
Фейт с улыбкой понимающе кивнула головой.
— У меня тоже все болит.
— Похоже, я все себе стер до крови. Буквально. Она легонько пожала ему руку.
— Извини.
— Ты тут не виновата. Но это ужасно, потому что... сама понимаешь, в ближайшие несколько дней мы не сможем повторить...
— Ничего страшного, — сказала Фейт. На самом же деле она испытала чувство досады.
Ждать несколько дней! Когда хотелось уже сейчас!
Боже, воистину она вся в мать!
Девушка попыталась скрыть свою досаду, сделать равнодушное лицо, но внутренне очень обозлилась.
Ждать несколько дней!
Да за это время рехнуться можно!
