Они шагали по парку. Поначалу оба молчали и делали вид, будто не имеют друг к другу никакого отношения. Так, случайные попутчики. Минут пять они поднимались по пологому склону, мимо заботливо подстриженных кустов, плодовых деревьев и маленьких рощиц. Над головой шелестели колеблемые легким ветерком листья и сосновые ветви. В воздухе звенели птичьи трели.

Они достигли вершины холма и начали спускаться по противоположному склону. Через минуту Мария-Елена оглянулась и сказала:

– Отсюда уже ничего не видно.

Фрэнк обернулся и увидел, что женщина права: станция скрылась за холмом.

– Вот и хорошо, – сказал он. – Мрачноватое строение.

Мария-Елена медленно обвела взглядом окрестности.

– Кроме радиомачты, отсюда не видно ни одного создания рук человеческих. Никаких построек, вообще ничего.

– Вот и хорошо, – повторил Фрэнк. В воздухе витал сладковатый дух, напоминавший запах свежей кукурузы, принесенной в дом с поля.

– Это похоже на рождение мира, – заметила Мария-Елена.

Фрэнк внезапно очнулся и сказал:

– Если мы не успеем вовремя преодолеть забор, рождение мира превратится для нас с вами в конец света.

– Да, конечно.

Мария-Елена взяла Фрэнка за руку, и они пошли дальше, ускорив шаг. Мария-Елена запела, и ее чистый сильный голос зазвенел в такт их шагам, поднимаясь к кронам деревьев и разносясь далеко вокруг.

– Вот это да! – восхищенно произнес Фрэнк. Мария-Елена улыбнулась, продолжая петь. Фрэнк не разбирал иностранных слов, но смысл песни уловил.

Выйдя на дорогу, Фрэнк и Мария-Елена не нашли обещанного автомобиля. Я уже утратил свои способности, но все-таки сумел отвлечь внимание охранника и дать беглецам вырваться на свободу.

Пять часов спустя Григорий потерял сознание, и доктор Филпотт вызвал по телефону врача.

Полиция так и не смогла обнаружить отпечатков пальцев Марии-Елены и Фрэнка, а многочисленные описания беглых террористов, данные другими участниками событий, оказались столь противоречивыми и расплывчатыми, что от них не было никакого проку. На следующий день в клинике умер Кван, а когда еще двое суток спустя за ним последовал Григорий, с которого не успели снять показания, оборвалась и последняя ниточка, ведущая к исчезнувшим членам группы.

Войдя в свой дом в Стокбрижде, Мария-Елена обнаружила на ленте автоответчика запись, оставленную сотрудником местной полиции. Фрэнк принялся собирать вещи, а Мария-Елена, ожидая самого худшего, позвонила в участок и узнала, что ее супруг Джон два дня назад был застрелен сумасшедшей женщиной по имени Кейт Монро, с которой он некоторое время жил и лишь недавно расстался (я здесь ни при чем; это убийство целиком на совести Кейт). Мария-Елена получила по страховке мужа четыреста тысяч долларов – это, конечно, не пять миллионов, но вполне достаточно, чтобы удержать Фрэнка от глупых поступков.

Фрэнк целый день провел в тщетных поисках визитной карточки Мэри-Энн, пропавшей у него из бумажника (это произошло во время памятного телефонного разговора). Потом он обратился в справочное бюро Омахи с просьбой найти адвоката Келлини, но в конце концов прекратил поиски.

Поймите правильно: у меня не было ни времени, ни желания старательно заметать следы. Я должен был сорвать выполнение задания, и хак можно быстрее.

Мы со Сьюзан мчимся по реке времени. Сьюзан даже не догадывается о его стремительном беге, но я чувствую его всем своим естеством.

И тем не менее я от всей души радуюсь этой скоротечной жизни. Какой парадокс – чем больше ты ею наслаждаешься, тем быстрее она проходит.

А как обстоят дела с Его предначертаниями? Я знаю об этом не больше любого другого человека. Я утратил связь с высшими сферами, и лишь хитросплетение разнообразных последствий моих поступков напоминает мне о прошлом.

Мне иногда приходит на ум, что мое отступничество могло привлечь Его внимание, поубавить у Него отвращения к этому миру и Он, глядишь, решит потерпеть людей еще немного. А если нет, то, несомненно, кто-нибудь из моих бывших коллег уже прибыл на Землю, уже собирает команду и вынашивает новый замысел. На сей раз отбор произведен более вдумчиво, и избранник, конечно же, не столь чувствителен и впечатлителен, как я.

Разве на Земле не осталось людей, которых можно убедить в том, что, покончив со всем сущим, они наилучшим образом разрешат свои затруднения? Разве перевелись на Земле недовольные озлобленные люди?

И разве трудно отыскать какой-нибудь другой катализатор, иное средство превратить планету если не в черную дыру, то в сгоревший мертвый шар, вращающийся вокруг Солнца? Разве не найдется других разрушительных сил?

Я не знаю. Я не способен предсказать, что, где и когда может произойти. Знаю я лишь одно: Он так просто не сдастся.