Над Эшерлендом сгущались вечерние тени, а Рикс шел из гаража в дом Бодейнов. Он громко постучал в дверь и стал ждать.

Эдвин выглядел свежим и готовым к исполнению любого приказа, хотя и провел весь день в работе. На нем не было ни кепи, ни серой куртки. Он был одет в полосатую рубашку и в безукоризненно выглаженные брюки. Воротник рубашки был расстегнут, и из-под нее выглядывал клок белых волос.

– Рикс! – сказал он. – Где вы были весь день? Я искал…

– Кэсс здесь? – перебил Рикс.

– Нет. Она в Гейтхаузе, готовит ужин. Что-нибудь не так?

Рикс шагнул в дом.

– А как насчет Логана? Он поблизости?

Эдвин покачал головой.

– Сегодня он работает в конюшнях. Я ожидаю его минут через пятнадцать. Так в чем, собственно, дело? – Он закрыл дверь и стал ждать объяснений.

Рикс прошел через гостиную, чтобы погреть руки перед маленьким огоньком, который догорал в камине. Перед любимым креслом Эдвина лежал сегодняшний номер эшвилльской газеты. Из здоровой кружки с горячим чаем, стоявшей на маленьком дубовом столике сбоку от кресла, шел пар. Там же лежали блокнот и ручка. Эдвин разгадывал кроссворд.

– Сегодня ночью будет холодно, – сказал Рикс. Его голос гулко звучал в большой комнате. – Уже поднимается ветер.

– Да, я заметил. Вам что-нибудь принести? У меня есть жасминовый чай, и если вы…

– Нет, спасибо, ничего не надо.

Эдвин подошел к столу, взял кружку и сделал маленький глоток. Глаза у него были бдительные и настороженные.

– Я знаю насчет Уилера Дунстана, – в конце концов сказал Рикс. – Черт возьми, Эдвин! – Его глаза сверкнули. – Почему ты не рассказал мне, что помогаешь ему в работе над той книгой?

– О, – сказал Эдвин шепотом. – Понимаю.

– А я – нет. Дунстан рассказал мне, что ты с августа приносишь ему материалы из библиотеки Лоджии. А когда я рассказывал Кэсс о том, что хочу написать историю семьи, она говорила мне, что поклялась быть лояльной!

– Лояльной, – тихо повторил Эдвин. – Зловеще звучит, не правда ли? Немного напоминает шорох ключа, отпирающего дверь в камеру. Кэсс не знает, Рикс. Я не хочу, чтобы она знала.

– Но что означает вся эта чепуха насчет традиций? О связи с прошлым и тому подобное? Я не понимаю, почему ты помогаешь Дунстану!

Эдвин внезапно стал казаться очень старым и уставшим. Он стоял подле умирающего огня с таким видом, что сердце у Рикса заныло. С глубоким вздохом Эдвин опустился в кресло.

– Что ж, с чего мне начать?

– Может, попробуем с самого начала?

– Легко сказать. – Он горько улыбнулся. Морщины вокруг его глаз углубились. Он уставился невидящим взглядом на огонь. – Я устал, – сказал он. – Я смертельно устал от… темных вещей. Злобных вещей, Рикс. Раны, секреты и гремящие на цепях кости. О, когда я был мальчишкой, я уже знал, что здесь происходит. Тогда это меня не волновало. Я считал это захватывающим. Понимаете, я был тогда точно таким же, как Логан. Таким же надменным, таким же… тупым, да. Я был вынужден учиться самостоятельно, и, о Боже, что за образование я получил!

– Какие темные вещи? Что именно ты имеешь в виду?

– Духовный мрак. Моральный мрак. Проклятие и деградация. – Он прикрыл глаза. – Рассказ По был, возможно, фантазией, но он добрался почти до самой сути. У Эшеров есть все. Абсолютно все. Но их душа мертва. Я постигал это долгое время, но мне практически нечего к этому добавить. – Его голос сорвался. Он остановился, собираясь с силами, чтобы говорить опять.

– И все же я не понимаю.

Эдвин открыл глаза. Они были такими же красными, как догорающие в камине угольки. – Когда твой отец умрет, – сказал он, – империя Эшеров развалится. Уолен скоро умрет. Возможно, это вопрос дней. Или часов. Он хочет передать имение и семейное дело Кэтрин. Я уверен, что это ты уже знаешь. Но Бун рассчитывает, что дело отойдет к нему. Он будет противостоять Кэтрин через суд. Это будет длинное запутанное дело. Бун, конечно, не победит, но сделает все, что в его силах, чтобы дискредитировать Кэтрин. Он помешан на деньгах, Рикс. Он проигрывает в покер до пяти тысяч каждую ночь. Он ставит по двадцать пять тысяч долларов на один футбольный матч. Для него это ни черта не значит, он знает, что всегда может получить еще больше. Мистер Эшер дает ему содержание в триста тысяч долларов в год, а когда Буну этого не хватает, он просто выписывает чек на счет отца. Но Бун все это проигрывает. В суде он будет обливать твою сестру грязью из-за ее проблем с наркотиками. Он не преминет воспользоваться даже самыми грязными газетенками, пытаясь с нею разделаться.

Когда Эдвин снова поднял чашку, рука его дрожала.

– Кэтрин не сможет выдержать такое давление, Рикс. Она думает, что сможет, но она ошибается. Я знаю. Я наблюдал, как она росла. К тому времени, как Кэтрин покончит с Буном, она будет готова для сумасшедшего дома или для кладбища.

– Ты намекаешь на то, что папа должен передумать и отдать поместье и дело Буну?

– Нет! Боже, нет. Бун разрушил бы дело. Его нельзя спускать с привязи. И, конечно, Паддинг не улучшает ситуацию. Она еще больше усугубляет эту запутанную ситуацию.

– Как это все связано с книгой Дунстана? – спросил Рикс.

– Я объясняю. Пожалуйста, наберитесь терпения. В любом случае, «Эшер армаментс» стоит на пороге полной катастрофы. Без твердого руководства ее раздерут на части другие компании и конгломераты. Они сейчас лишь ждут удобного случая. Семья никогда не будет бедной, но без «дела» она лишится власти.

– Возможно, это будет самое лучшее событие за всю историю семьи.

– Возможно, – согласился Эдвин. – Однако если «Эшер армаментс» будет потеряна, это будет большой риск для мира во всем мире.

– Что? Неужели ты в это веришь?

– Да, – сказал он. – Верю. И даже очень. Имя Эшеров олицетворяет мощь и надежность. Уже одно это – очень сильный сдерживающий фактор для враждебных государств. Если производство военных систем, использующих технологию Эшеров, будет остановлено, а старые системы устареют, что непременно произойдет, тогда мир окажется на пороге катастрофы. Я не военный эксперт и ненавижу войну, как и большинство обычных людей, но вопрос остается: можем ли мы осмелиться прекратить производство бомб и ракет? Раньше я верил в судьбу человеческого рода. Тогда я был гораздо моложе и гораздо глупее. Выслушайте меня до конца! Должно быть, я выгляжу полным идиотом.

– Книга, – напомнил ему Рикс. – Почему ты помогаешь Дунстану в работе над ней?

– Потому что мне надоело притворяться, будто у меня нет ни глаз, ни ушей, ни рта, чтобы сказать. Мне надоело быть вещью, приспособлением или частью обстановки. Я живой человек! – Он провозгласил это с гордостью, хотя глаза его потускнели. – Я видел за свою жизнь много всякого. В большинстве случаев я ничего не мог поделать, хотя от того, что творилось, мне было тошно и кровь стыла в жилах. – Он подался вперед. – Если хотите, я расскажу вам, что случилось с моей лояльностью. Если вы действительно хотите это услышать.

– Валяй.

– Хорошо. – Эдвин сложил перед собой руки, погруженный в раздумья. – Вы видели Уилера Дунстана. Он покалечен. У его дочери, симпатичной женщины, шрам на брови, и при ходьбе она хромает. Я знаю, как это произошло.

– Я слушаю.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты слушал. Я хочу, чтобы ты понял, что случилось с моей лояльностью. В ноябре 1964 года Уилер Дунстан с женой и дочерью попал в автомобильную катастрофу на южном шоссе Эшвилла. Они ехали к родителям жены на праздники, насколько я помню. Как бы то ни было, катастрофа была… страшная. Дизельный грузовик съехал со своей полосы, его занесло на льду, и врезался в их машину. У Дунстана был поврежден позвоночник, у маленькой девочки сломаны рука и нога, а жена получила многочисленные внутренние повреждения. Но самое худшее – это то, что машина оказалась под днищем грузовика. Она там застряла и полиция не могла их вытащить. Насколько я знаю, жена Дунстана ужасно мучилась. Маленькая девочка была к ней прижата, и ей пришлось много часов, пока не разгребли завал, слушать стоны и крики матери. Жена Дунстана промучилась в больнице несколько дней и скончалась. Он сам был вынужден несколько месяцев лечиться, чтобы быть в состоянии хотя бы управлять инвалидным креслом. Я полагаю, Рейвен отделалась легче всех, хотя лишь Богу известно, что видит она в ночных кошмарах.

Эдвин пристально посмотрел на Рикса.

– Тот грузовик, что съехал со своей полосы, принадлежал компании «Эшер армаментс», – сказал он. – Водитель, еще подросток, так наелся таблеток, что даже не знал, в каком штате находится. Уилер Дунстан возбудил иск против вашего отца. Уолен предлагал уладить дело без суда, но в ответ последовали лишь оскорбления. Между Эшерами и Дунстанами никогда не было особой любви. Но дело вовсе не дошло до суда. Выяснилось, что полиция нашла в машине Дунстана бутылку бурбона. Сестра сразу заявила, что чувствовала от него запах алкоголя в реанимации. Результаты анализа неожиданно показали: Уилер Дунстан во время аварии был мертвецки пьян.

– Но бутылка была подкинута?

– Да. Я только не знаю, когда и как. Все это купили деньги твоего отца, Рикс. Но особенно катастрофические последствия имела огласка того факта, что Дунстан алкоголик. Это был тщательно охраняемый секрет, но ваш отец каким-то образом узнал об этом. Рекламодатели Дунстана стали уходить от него один за другим. В конце концов он принял предложение и уладил дело без суда. А что еще он мог поделать?

– А папа отделался легким испугом?

– Штраф в несколько тысяч долларов и условный приговор водителю. – Эдвин смотрел на дрожащее пламя, его плечи поникли, ноги были вытянуты. – До этого момента мои глаза были закрыты. Но после того, как я понял, что сделал ваш отец, как далеко он зашел ради того, чтобы избежать судебного процесса, что-то во мне надломилось. До того, как я решил помогать Дунстану, я знал, что он много лет работает над историей Эшеров. Мы заключили соглашение: я поставляю ему необходимые документы, но не нарушаю обет молчания. Я не говорю ничего о том, что я знаю об Эшерах. Я не буду обсуждать с ним дела Уолена. Я приношу материалы, оставляю их и потом забираю. К тому времени, когда книга будет завершена, Уолен будет мертв, а Кэсс и я будем во Флориде.

– Эдвин, – сказал Рикс, – я ездил к Уилеру Дунстану, чтобы взглянуть на рукопись. Он не показал ее мне, но я дал ему информацию в обмен на то, чтобы узнать, как он работает. Я рассказал ему про состояние папы и про то, что Кэт унаследует семейное дело. У меня была еще одна причина для поездки, Эдвин. Я должен быть автором этой книги. А не посторонний. Мне все равно, через что прошел Дунстан. – Он слышал в своем голосе сильное отчаяние, ему было стыдно, но он продолжал: – Мне нужно написать эту книгу. Я должен написать ее. Я взял у тебя ключ от библиотеки и смог просмотреть там некоторые старые документы. Я должен как-нибудь сделать так, чтобы он доверял мне настолько, что принял бы в свой проект. Я должен стать хотя бы соавтором.

Эдвин глубоко вздохнул и покачал седой головой.

– Боже мой, – прошептал он. – Как мы дошли до этого, Рикс? Неужели нас обоих снедает отвращение и ненависть?

Рикс подался вперед и дотронулся до руки Эдвина.

– Я не могу упускать этот случай. Я годами думал написать книгу о своей семье. Поговори с ним – для меня. Скажи ему, что я смогу помочь закончить книгу. Позволь мне приносить ему нужные материалы. Но заставь его понять, как это важно для меня. Ты сделаешь это?

Эдвин не ответил. Он пристально смотрел на огонь, тусклые оранжевые блики играли на его лице.

– Пожалуйста, – умоляюще сказал Рикс.

Эдвин накрыл руку Рикса своей.

– Я поговорю с ним, – сказал он. – Завтра утром. Я не знаю, как он отреагирует, учитывая его отношение ко всем Эшерам. Но я поговорю с ним.

– Спасибо. Мне нужна эта книга, Эдвин.

– Это так важно для вас?

– Да, – ответил он без колебаний. – Важно.

Эдвин улыбнулся, но его глаза были темными и печальными.

– Я люблю вас, Рикс. Что бы вы ни делали, я всегда буду вас любить. Вы приносили свет в этот дом, когда были маленьким мальчиком. Я помню… у нас бывали между собой свои маленькие секреты. Вы не хотели, чтобы кто-нибудь еще узнавал о том, что вы рассказывали мне. – Его улыбка стала грустной. – Я полагаю, будет только правильно, если мы разделим этот последний секрет, не так ли?

Рикс встал, обошел кресло и крепко обнял Эдвина. Старик, казалось, состоял из одних выпирающих костей и тугих мышц.

Эдвин поднял руку, чтобы похлопать Рикса по плечу, и они молча стояли при свете огня, прижавшись друг к другу.