Леса Эшерленда горели в ярких лучах утреннего солнца. Листва древних гигантских дубов отливала пурпуром и багрянцем. Листья ясеней блестели, как золотые монеты. Каштаны пестрели зеленью и золотом.

Кэт и Рикс ехали верхом по одной из множества петляющих среди деревьев тропинок. Рикс давно уже не сиживал в седле, но этим утром к нему пришла Кэт и заставила его прокатиться с ней перед ленчем. Конюх, дородный негр средних лет по имени Хамфрис, выбрал для Рикса довольно смирную чалую кобылу, а Кэт взяла своего любимого коня, белого в яблоках жеребца с черной звездочкой на лбу.

Они отъехали от Гейтхауза примерно на милю и направлялись на восток. У Рикса создалось впечатление, что он находится под крышей огромного храма с высокими ветвистыми деревьями-колоннами. То и дело легкий ветерок забрасывал Рикса и Кэт опавшей листвой.

Кэт, одетая в рыжевато-коричневый бархатный костюм, молча показала на деревья сбоку от тропинки, и Рикс успел заметить двух белохвостых оленей, на мгновение застывших перед тем, как прыгнуть в густой кустарник. Солнечный свет просачивался вниз как будто сквозь затемненные стекла.

Если Бог существует, то в этот момент Он должен был бы быть в Эшерленде. Мир казался спокойным и умиротворенным. Безмятежность, многие годы неведомая Риксу, теперь была повсюду вокруг него. Хрустящий воздух имел острый аромат земли. Сандра насладилась бы этим великолепным моментом. Она принадлежала к тому редкому типу людей, которые даже в самой черной туче находят просвет. До самого конца она уговаривала Рикса спокойнее относится к старым традициям их семьи. Он рассказывал очень сбивчиво, особенно об отце, но Сандра терпеливо слушала и помогала ему выговориться. Она даже предложила поехать в Эшерленд вместе с ним и быть рядом, когда он попытается заключить перемирие с родителями и братом. С Сандрой он чувствовал, что кое-чего стоит. А потом он зашел в ту залитую кровью ванну и чуть не сошел с ума.

Рикс винил во всем себя. Он был слишком поглощен собственными проблемами, чтобы почувствовать, как трудно Сандре. Или, что еще более ужасно, он слишком хорошо выражал свои эмоции, и призраками его детства победили Сандру.

– Где ты? – позвала Кэт и придержала лошадь, пока Рикс ее не догнал.

Он моргнул, возвращаясь из призрачного мира.

– Извини. Я задумался о том, как здесь прекрасно.

– Как в старые времена, правда? – Улыбка Кэт этим утром была ослепительной. Не осталось и следа от той холодной практичности, которую она выказала вчера, когда они говорили о будущем «Эшер армаментс». Ему снова было с ней уютно. – Мне не хватало компании для прогулок.

– Разве Бун с тобой не ездит? А я-то считал его великим наездником.

Она пожала плечами.

– Большую часть времени он проводит наедине с собой. Обычно он уезжает на скачки.

Тень Эрика, подумал Рикс. Он вспомнил, как вопила Паддинг, когда Бун тащил ее из столовой.

– Что Паддинг имела в виду, говоря об агентстве Буна? – спросил он.

– Не знаю. Думаю, она была пьяна и плела чушь. А что?

– Бун человек такого типа, который хвастается с утра до ночи, но о своей работе он говорит не слишком много. Не кажется ли тебе это странным?

– Я никогда об этом не думала. Но я знаю, что это законный бизнес. Папа вкладывает туда деньги. – Она лукаво улыбнулась. – Что ты задумал, Рикс?

– Бун слишком уклончив там, где ему следовало бы бить себя кулаком в грудь. Он каждый вечер уезжает в свой клуб.

– Почти.

– Хорошо. Пожалуй, я поговорю с Паддинг.

– На твоем месте я бы с ней не связывалась, – предупредила Кэт. – Она сущее наказание.

Он кивнул, хотя не слышал ее. Они продолжали углубляться в лес, а мысли Рикса обратились к документам в библиотеке.

– Кэт, – спросил он как бы между прочим, – почему папа принес все те книги из Лоджии?

– Твое писательское любопытство работает не переставая?

– Возможно. Папа работает над каким-нибудь специальным проектом или что-нибудь в этом роде?

Кэт колебалась.

– Не знаю, могу ли я тебе отвечать или нет.

– Почему?

– Потому что… ну, ты знаешь, безопасность и всякое прочее.

– Что, по-твоему, я собираюсь делать? – Он натянуто ухмыльнулся. – Продамся русским? Ну давай, выкладывай, что там за большой секрет?

– Ладно, я не думаю, что это повредит. В действительности я мало что знаю, но папа сказал мне, что он работает над чем-то новым для «Эшер армаментс». Проект называется «Маятник», но что это и для чего, я не знаю. К отцу недавно приезжали генерал Маквайр и мистер Меридит. Должно быть, это важно для него, раз он позволил им использовать вертолет.

– Маятник, – повторил Рикс. – Звучит зловеще. – Что представляет собой этот новый дьявольский замысел «Эшер армаментс», думал он. И как с этим связаны старые документы? Неожиданно в его сознании возникла фотография Норы с младенцем на руках. Семейное кладбище было расположено на западе, неподалеку от Лоджии. В двадцати минутах езды отсюда. Если у Уолен был брат – или сестра, – умерший в детстве, то там могла быть могила или надгробие. – Мы ведь не слишком далека от кладбища, не так ли? – спросил он Кэт.

– О, Боже! – сказала она с наигранным ужасом. – Только не говори мне, что Бун прав!

– Насчет чего?

– Бун говорит, что ты скучаешь по своему призванию. Он говорит, что у тебя есть глубокое желание грабить могилы.

– Не совсем так, хотя, когда я рядом с Буном, у меня такое чувство, будто я рою могилу для него. Нет, конечно. Я серьезно. Я бы хотел туда прокатиться и посмотреть.

– На кладбище? – Она скорчила гримасу. – Зачем?

– Потому что сегодня прекрасный день. Потому что я сумасшедший. Потому что я так хочу. Ну? Поедешь со мной?

– Я вижу, ты, парень, знаешь толк в шутках! – сказала Кэт, но на следующем пересечении тропинок свернула на запад.

Они выехали из леса на мощеную дорогу и проехали через маленький мостик, перекинутый через канал, соединяющий два озера. На другой стороне был эшерлендский мемориал: два акра земли, уставленной скульптурами и огороженной восьмифутовыми мраморными стенами с большими бронзовыми воротами.

Рикс и Кэт привязали лошадей к нижним веткам сосны и вошли в ворота кладбища. Внутри яркие краски осенних деревьев изящно оттеняли фантасмагорию мраморных и гранитных монументов, обелисков, гротескных статуй и религиозных символов. Дорожки пересекались друг с другом, прорезая ухоженные ряды декоративного кустарника, чтобы сойтись у белой часовни, расположенной в центре мемориала. Еще здесь были японский сад камней, искусственный водопад с несколькими террасами и прудиком, в котором плавали золотые рыбки, грот Уединения, где можно было предаваться размышлениям в искусственной пещере в присутствии святых, и коллекция старинных паровых машин Болдуина времен первых железных дорог. Рикс знал, что могилы Эшеров находились рядом с часовней. По периметру мемориального сада хоронили слуг. Неподалеку от паровых машин было отведено место даже для домашних животных.

Чуть приотстав, Рикс следом за сестрой шел к часовне. Он миновал ряд статуй, одновременно чарующих и отталкивающих. Первым было скульптурное изображение маленького ребенка с трепещущем сердцем, вторым – подросток с обращенным к небу лицом, и через каждые пять футов гротескно повторялась эта же фигура, но все более и более старая и дряхлая. Последним стоял скелет с трясущимися руками.

Около него поднималась позолоченная пирамида высотою в двадцать футов, под которой нашел последнее успокоение Хадсон Эшер. На ней бронзовыми буквами было написано: «ОН ВИДЕЛ БУДУЩЕЕ». Дата рождения отсутствовала, а датой смерти было 14 июля 1855 года. Через десять ярдов, под статуей монахини со сложенными руками, лежала его жена, Ханна Берк Эшер. Изящная ограда и ряд херувимчиков из известняка отделяли могилу Ханны от простого надгробия из черного мрамора, на котором стояло имя РОДЕРИК. Был ли под этим надгробием прах этого человека или нет, Рикс не знал. Могилы Маделейн Эшер не было.

Рикс однажды уже приходил сюда в поисках успокоения после самоубийства Сандры. Но напрасно. Было что-то ужасно нездоровое в громоздких монументах и статуях ангелов смерти. Словно смерть справляла здесь свой шабаш под крики униженной радости, слетающие с губ нового поколения на могилах стариков.

Арам Эшер был погребен под большим мраморным кубом высотою в десять футов, по углам стояли изваяния людей в полный рост с чем-то вроде дуэльных пистолетов в руках. Глаза у всех статуй были разные: рубиновые, изумрудные, нефритовые и топазовые. Рядом стоял такой же куб, но без фигур. Под ним лежала Синтия Кордвейлер-Эшер. Надпись на камне гласила: «ИЗ ПРАХА В ПРАХ. СКОНЧАЛАСЬ 8 ОКТЯБРЯ 1871 ГОДА». Рядом с этими надгробиями, окруженными литой металлической оградой, стояла мраморная колонна, увенчанная маленьким мраморным фортепиано. На ней металлическими буквами было написано: ШАНН.

Тридцатью футами дальше под гранитной уменьшенной копией Лоджии, весившей по меньшей мере тонну, покоился Лудлоу Эшер. В оформлении этой могилы чувствовалась рука Эрика, размышлял Рикс. Надпись гласила: «ЛУДЛОУ ЭШЕР. ДОРОГОМУ ОТЦУ». По бокам были могилы двух его жен, Джессамун Эшер и Лоретты Кенворт Эшер.

Могила Эрика выделялась среди прочих статуей вставшей на дыбы лошади, украшенной золотым орнаментом и усыпанной драгоценными камнями. Он лежал один, не защищенный даже тенью деревьев. Могилы Норы, как и могилы Симмса, не было.

Со времени последнего визита Рикса здесь прибавилась новая секция. Свежевысеченные ангелочки поднимались из черной с золотыми прожилками глыбы мрамора. На ней было имя Уолена Эшера и дата его рождения. Неподалеку стояло надгробие из розового мрамора с надписью: «МАРГАРЕТ – МОЯ ЛЮБОВЬ».

– Ну как, с тебя довольно? – спросила Кэт у него из-за спины. – Это не самое мое любимое место.

Он стоял, глядя на две заготовленные могилы, предназначенные для его отца и матери, и чувствовал себя очень старым. Вид этих камней убедил его в надвигающейся смерти Уолена даже больше, чем слова доктора Фрэнсиса. Через какую-нибудь неделю, а то и раньше, его отец будет лежать в земле. Как он воспримет это? Он был давно знаком с бешеным переплетением любви и ненависти, но теперь в этот клубок противоречивых чувств проникла печаль.

– Да, – сказал он слегка отстраненно. – Я уже все.

Но перед могилой Эрика он опять остановился. За ней, примерно в тридцати футах, стояла трехфутовая ограда. Он увидел затылок маленькой головы. Это был еще один монумент. Он подошел к ней.

– Рикс! – раздраженно крикнула Кэт. – Пойдем!

Он прошел за ограду и обогнул памятник, представлявший из себя ангела, играющего на арфе. У Рикса екнуло сердце, и он сказал:

– Кэт? Подойди сюда на минутку, ладно?

Она вздохнула, покачала головой, но подошла и посмотрела на монумент.

– Так что?

– Вот что. – Рикс показал на надгробие. На арфе было выгравировано: «СИММС – НАШ ЗОЛОТОЙ МАЛЬЧИК».

– Симмс? Я никогда не слышала ни о ком по имени Симмс.

– Может быть, ты и не должна была слышать. Симмс был братом отца. Он, должно быть, умер, когда был маленьким мальчиком, судя по размерам могилы.

– Брат отца? Да ну! Папа был единственным ребенком!

– Может быть, он хотел, чтобы мы так думали, – ответил Рикс. – Но почему, я не знаю.

– Ты ошибаешься. Симмс, должно быть, ребенок слуги. Ты что, спятил?

– Никто из слуг или их детей здесь не похоронен, – напомнил он ей. – Здесь все Эшеры. Я не могу тебе сказать, откуда я знаю, но я знаю. По некоторым причинам папа держал все эти годы существование Симмса в секрете.

– Брось. Послушать тебя, так жуть берет. Я все-таки считаю, что это ребенок слуги. Боже, может, это собака? Слушай, не знаю, как ты, но я ухожу. Ты идешь или нет?

Рикс нагнулся и потрогал выгравированные буквы. «СИММС – НАШ ЗОЛОТОЙ МАЛЬЧИК». Чьи это были чувства? Норы? На камне не было даты, значит, вполне возможно, что Симмс мог умереть младенцем. В этом случае Уолен едва ли знал своего брата. Когда Рикс встал, то заметил, что Кэт незаметно покинула его. Он не винил ее. Он, должно быть, напоминал вурдалака.

К тому моменту, как Рикс вышел из мемориала, он был насыщен образами смерти. Кэт уже уехала. Отвязывая свою лошадь и забираясь в седло, он подумал, что ей лучше привыкать к смерти, если она всерьез хочет контролировать дело Эшеров.

Дорог было две: на запад и на юг. Южная привела бы его в конечном итоге в конюшни. Западная шла мимо Лоджии. Стоял теплый солнечный день, и Рикс захотел посмотреть на ту здоровую трещину, про которую писала в своем дневнике Нора. Он направился на запад.

Через пятнадцать минут он заметил дымоходы и громоотводы, торчащие над деревьями. Не успел он морально приготовиться к предстоящему зрелищу, как деревья расступились и он выехал на восточный берег озера. Перед ним, отделенная черной гладью воды, была Лоджия Эшеров.

Это – фантазия сумасшедшего, подумал Рикс. Ни один император, царь или король никогда не воздвигал такого святотатственного монумента войне. Рикс посмотрел вверх на лениво прогуливающихся по крыше львов, а затем его взгляд упал на бесцветный стеклянный купол, похожий на перегоревшую лампочку. С озера от Лоджии подул легкий ветерок, и Рикс задрожал, как будто повеяло глубоким холодом. О берег, поросший тростником, тихо плескалась покрытая зелеными водорослями вода.

Единственная дорога на остров шла через широкий гранитный мост. Пытаться объехать Лоджию с запада по берегу было бессмысленно. Лес там был непроходим. Рикс направил лошадь к мосту. Сердце его застучало сильнее.

Проехав по мосту десять футов, Рикс резко натянул поводья. Тень Лоджии, разбухающая и ужасная, поджидала его, чтобы поглотить.

Подъехать ближе он не мог. Лоджия все еще имела над ним власть. Даже на таком расстоянии он чувствовал себя слегка подавленным и испуганным. Когда он разворачивал лошадь, его ладони были скользкими от пота.

Рикс пустил кобылу по тропинке через лес, намереваясь срезать угол по дороге в конюшню. Спиной он чувствовал напряжение, которое ослабло лишь когда Лоджия скрылась за деревьями. По мере того как он углублялся в лес, солнечный свет превращался в мрачный оранжевый туман.

Внезапно кобыла дернула головой с такой силой, что Рикс чуть было не выпустил из рук поводья. Она упиралась, ржала и фыркала. Через пару минут Риксу удалось успокоить ее поглаживанием по шее, и они двинулись дальше. Он смотрел по сторонам, надеясь увидеть, что могло ее напугать. Лес выглядел спокойным. Временами издали доносились птичьи крики, но в остальном единственным звуком оставался шепот ветра в деревьях.

Лошадь снова дернула головой, а ее задние ноги беспокойно затанцевали.

– Успокойся, – тихо сказал Рикс. Из ее горла вырвался тихий, зловещий звук, но она подчинилась и снова пошла вперед.

Когда они проехали около тридцати ярдов, Рикс увидел старые ржавые фонари по обеим сторонам тропинки. В полумраке виднелся ряд больших металлических клеток. Они были искорежены до неузнаваемости, а на некоторых были следы взлома. По ним змеились темно-зеленые плети вьюнка, и оттуда, от гниющих деревьев, покрытых серым грибком, шел запах разложения.

Это были руины личного зоопарка Эрика. Маргарет рассказала Риксу, что в 1920 году он поджег его, но почему он это сделал, она не знала. Большая часть львов, тигров, пантер, крокодилов, питонов, зебр, газелей и разных экзотических птиц погибла в огне, но некоторым удалось вырваться из клеток и убежать в лес. Изредка какой-нибудь местный фермер клялся, будто видел зебру, пробежавшую по его табачному полю и скрывшуюся в лесу. В 1943 году охотником был подстрелен старый беззубый леопард. И, конечно, был Жадный Желудок. Предания гласили, что Жадный Желудок – мутант, отпрыск черной пантеры, которая сбежала из зоопарка и на воле совокупилась с другим зверем. Другие же говорили, что Жадный Желудок такой же древний, как сама гора Бриатоп.

Проезжая мимо сломанных клеток, забетонированной ямы для крокодилов, теперь наполненной дождевой водой, птичников, заросших вьюнком, Рикс почти слышал крики животных. Самые сильные из них, должно быть, пытались протиснуться сквозь решетки и либо убивали себя этим, либо вырывались на свободу. Для Рикса это всегда было мрачное место. Бун же, напротив, в детстве любил приходить сюда и играть между клеток. Но Рикс всегда обходил это место стороной.

Его кобыла снова остановилась. Казалось, она сомневалась, какое направление выбрать. Когда он заставил ее повернуть на следующей развилке, то увидел, что ее пугало.

В пяти или шести футах над землей болталось восемь трупов животных, подвешенных проволокой к нижним веткам деревьев. Здесь было три белки, два опоссума, рыжая лисица и два оленя. Все они были привязаны за ноги. Рикс почувствовал запах крови, лужа которой стояла на земле под трупами, и понял, что лошадь почуяла это намного раньше. Вокруг, весело жужжа, роились мухи.

Он подъехал ближе, насколько это ему позволила лошадь. На глотках животных были глубокие разрезы, но в остальном они казались нетронутыми. Глаза были почти полностью съедены насекомыми, а в застывшей крови кишели батальоны жуков. Рикс отмахнулся от мух, сновавших вокруг его головы.

– Боже! – пробормотал он.

Он вспомнил свет, который видел ночью из окна. Свет мелькал именно здесь. Неужели это была чья-то шутка?

Трупы слегка покачивались, снова напомнив Риксу о мрачном сюрпризе Буна в отеле «Де Пейзер». Но, конечно, Бун не настолько туп, чтобы выйти посреди ночи и сделать это!

Он объехал висящие трупы, и вскоре руины зоопарка остались у него за спиной. Что-то в этой сцене глубоко его встревожило. Встревожило сильнее, чем сама жестокая бойня.

Через несколько минут он понял, что именно.

В трупах не было дырок от пуль, были лишь перерезаны глотки.

Как же этих зверей поймали?

Он пришпорил кобылу, и она рысью побежала обратно в конюшни.