Хортон стоял, прислонившись к стене, глядя на экран монитора. Компьютер сверял найденные отпечатки со своими файлами: в левой части экрана были видны следы пальцев, обнаруженные на бутылке, а в правой те, с которыми они сравнивались. Все происходило автоматически, но он знал: для того чтобы перебрать все варианты, заложенные в памяти машины, потребуется много времени. Кроме отпечатков, снятых со всех преступников, арестованных в округе за последние десять лет, компьютер хранил оттиски всех новорожденных, лиц, прошедших добровольную дактилоскопию, неидентифицированные отпечатки из различных криминальных случаев. Компьютер имел также возможность запрашивать подобные сведения из других управлений всего штата. Они все были подключены к линии.

Поиск шел уже двадцать четыре часа, и Филберт, техник, обслуживающий машину, сказал, что для окончательного завершения проверки времени потребуется в два раза больше.

"Черт бы его побрал, — подумал Хортон, — с моим-то везением наверняка на бутылке окажутся отпечатки, которых нет ни в одном файле".

Он глотнул кофе и уже собирался возвратиться в свой кабинет, когда внезапно изображение на экране перестало двигаться и застыло.

— Лейтенант, — позвал Филберт, повернувшись кругом.

Хортон подался вперед и посмотрел через плечо Филберта. Тот нажал несколько клавиш. Следы пальцев были установлены, и в нижней части экрана возникло имя.

Марго Аданем.

Во рту у него неожиданно пересохло, и он вылил туда остатки кофе. Этого он не ожидал, абсолютно не ожидал, но тем не менее такой оборот его совсем не удивил. Он прочитал имя обладательницы отпечатков, адрес винного завода, и по всему телу пробежал неприятный холодок.

— Напечатайте это, — сказал он Филберту.

Техник нажал на клавишу, и лазерный принтер выдал копию изображения на экране.

Аданем.

Хортон потрогал гусиную кожу на руках. Его ужаснуло вовсе не то, что местная предпринимательница оказалась замешана в жестоком насилии и убийстве двух старшеклассников. Тут было что-то совсем другое. Какой-то иной план. Увеличение количества разного рода дебилов, глухонемых, рост уличной преступности, наконец, его собственное пьянство и все остальное.

Все это между собой связано. Это факт.

Абсолютно точно. Он служил в полиции уже долгое время, расследовал злодеяния большие и маленькие, и обычно каждый случай замыкался сам на себе. Преступление совершалось одним или группой уголовников, дело выяснялось, виновные наказывались, и конец истории. Но здесь было другое. Наиболее близкой аналогией могла быть борьба с наркомафией. Однако несмотря на то что с наркобизнесом связано огромное количество правонарушений, все они различны, не связаны друг с другом. А если и имеют общие корни, то все же каждое дело сугубо индивидуально. Они не были... такими, как это.

И это было жутко.

Он вспомнил Хэммонда, его сумасшедшие теории.

Возможно, на сей раз детектив был не так уж далек от истины.

Филберт протянул Хортону напечатанный лист.

— Сделайте еще парочку, — сказал Хортон. — И передайте шефу.

Филберт кивнул.

— Спасибо. — Хортон открыл дверь лаборатории и вышел в коридор.

В управлении царил хаос.

Он остановился как вкопанный. Мимо по коридору в обоих направлениях пробегали люди. Полицейские второпях надевали на себя амуницию, используемую при подавлении уличных беспорядков. Шум стоял невообразимый — несколько человек одновременно что-то выкрикивали, и вдобавок ко всему что-то нечленораздельное доносилось из громкоговорителей внутреннего вещания.

Хортон схватил за рукав новичка-полицейского.

— В чем дело?

— Беспорядки на Стейтс-стрит, сэр.

— А что случилось?

— Никто не знает. Передают, что в одном из баров посетители — человек пятнадцать или двадцать — неожиданно озверели и напали на участников хэллоуинского парада, который проходил рядом на улице. Сообщили, что пятеро убиты.

— Убиты?

— Да, сэр.

— Господи, что же это за дерьмовая жизнь!

— Мне надо идти, сэр.

Хортон отпустил руку новичка.

— Иди, — сказал он.

Полицейский поспешил прочь, а Хортон начал проталкиваться к кабинету Гудриджа. По поводу случившегося у него было некое предчувствие, отчего в мозгу роились какие-то странные и непонятные мысли. Вообще-то первое, что приходило в голову, — это то, что беспорядки в городе затеяли члены семьи Аданем, узнав, что полиция располагает неоспоримой уликой и потому за этой стервой Марго скоро явятся. Приблизительно так мыслил лейтенант. Во всяком случае, он не сомневался, что семейка Аданем здесь замешана, потому что никогда не доверял лесбиянкам. Он мог поспорить на что угодно. Разумеется, точно ему ничего не было известно: добавляют ли они что-то в свое вино, практикуют ли ритуалы поклонения сатане, интересуются ли черной магией или чем-то в том же духе, но в том, что за всем этим насилием стоят именно они, он был уверен, как и в своем твердом намерении положить этому конец.

Он прошел в кабинет шефа, показал ему копии отпечатков пальцев, рассказал о своих подозрениях, попросил людей и ордер на обыск и арест.

— Сейчас у меня нет ни одного свободного человека, — сказал Гудридж. — Почему бы вам не подождать до завтра? Никуда не денется эта ваша Марго Аданем.

Хортон удивленно уставился на него.

— Что?

Шеф холодно измерил его взглядом.

— То, что слышали. Я повторяю: это может подождать.

— Мы нашли эти чертовы следы на бутылке, которую использовали для изнасилования и нанесения тяжких телесных повреждений Энн Мелбари, а вы не даете согласия на немедленный арест этой дамы?

Рудридж открыл нижний ящик стола и извлек бутылку вина Аданем.

— Расслабьтесь, Хортон. Вы слишком серьезно относитесь ко всему этому. Выпейте лучше. Освободитесь чуть-чуть от напряжения.

Хортон смотрел на шефа, и его прошибал холодный пот. Затем повернулся и, не проронив ни слова, вышел из кабинета.

— Хортон! — крикнул вслед Рудридж.

Он продолжал идти, не обращая внимания. Отыскав у входа в оружейную Дитса, он подождал, пока немного разойдется народ, а затем схватил его за руку.

— Пойдешь со мной.

— Но я должен...

— Отпечатки на бутылке, которую ты нашел, установлены. Мы знаем убийцу. Я хочу, чтобы ты помог мне при задержании.

— Да, сэр. Спасибо, сэр, — пробормотал Дитс.

Хортон нахмурился.

— Сколько раз я тебя просил, чтобы ты бросил это дерьмо: "сэр" да "сэр"?

— Извините, лейтенант. Я только...

— Давай-ка быстро бери машину, — сказал Хортон, — и подгони ее ко входу. Я встречу тебя там.

— Да, сэ... О'кей! — Дитс ринулся по коридору, против движения.

Хортон полез в карман, вытащил сигарету, прикурил. Значит, ордера не будет. Не так уж важно. Филипс выдаст его задним числом. А как отреагирует шеф... Но это уже другая история.

Он сделал длинную затяжку, а затем решительно двинулся к выходу, отодвигая в сторону попадающихся ему на пути людей в форме.

Они поставили машину на стоянке винного завода. Он ожидал, что их кто-нибудь встретит, поскольку было видно, что они приехали. Кто-то должен был появиться непременно, чтобы открыть входные ворота, но все кругом выглядело совершенно пустынным.

"Но это только кажется", — подумал Хортон.

Сам он довольно сильно нервничал, а Дитс был совершенно невозмутим. Молодой полицейский вышел из машины, поправил пояс, затем направился к входной двери главного здания и остановился только тогда, когда понял, что Хортон не идет следом.

— Лейтенант, — позвал он.

Тяжело двигаясь, Хортон обогнул машину и догнал Дитса. Его мозг полицейского работал без остановки. Еще ни разу в жизни он не испытывал такого настоящего ужаса, как сейчас, и желал покончить со всем этим делом как можно скорее.

До темноты задерживаться здесь очень не хотелось.

И самое главное, бояться в общем-то было довольно глупо. Его беспокойство не имело ничего общего с личностью Марго Аданем, с нечеловеческой жестокостью совершившей убийства, в которых она должна была быть обвинена. В этом было что-то инстинктивное, что-то подсознательное, и он не хотел бы находиться здесь, когда настанет ночь.

Это что, инстинкт полицейского или похмельная паранойя?

Он не знал. Но что бы это ни было, с Дитсом делиться этим он не собирался. Молодой коп решительно шагал по направлению к главному зданию, сооружению в греческом стиле, обращенному фасадом к автостоянке и подъездной дорожке. Хортон следовал за ним.

— Кто там?

Женский голос возник где-то слева от них, и Хортон повернулся посмотреть, откуда он исходит. Ему показалось, что он увидел движение в тени, покрывающей пространство между главным зданием и строением, примыкающим к нему, но не был в этом уверен.

— Мисс Аданем! — позвал он.

Раздался дикий женский хохот, причем смеялись хором. Голоса женщин были высокими и неприятными. Вообще довольно противно слышать, когда несколько женщин напрягают свои легкие до предела. Тело Хортона охватила холодная лихорадка, его трясло от страха. И он снова уловил движение в тени.

— Мисс Аданем, мы из...

Дверь дома, примыкающего к главному зданию, распахнулась, и на секунду в освещенном проеме он увидел группу обнаженных женщин. Затем дверь закрылась, и дикий хохот затих.

Что, черт возьми, здесь происходит? Он посмотрел на Дитса. Молодой коп стоял на месте с выражением тупого удивления на лице. С открытым ртом.

— Давай, — произнес Хортон, расстегивая кобуру. Ощутив в руке приятную тяжесть пистолета, он почувствовал, что к нему возвратилась уверенность. — Пошли. — Он быстро побежал к зданию, довольный, что слышит сзади шаги Дитса.

Они достигли двери одновременно и заняли позиции по обе стороны от нее. Хортон поднял руку и громко постучал.

— Мисс Аданем!

Изнутри никто не отозвался, даже смеха не было слышно. Хортон посмотрел на Дитса.

— На сигнал "три", понял? Начинаю: раз, два, три.

Дитс повернул дверную ручку и дернул. Когда она открылась, Хортон замер.

Ничего.

Перед ними был пустой освещенный холл. Никого не видно и ничего не слышно. Они посмотрели друг на друга и медленно двинулись вперед, с пистолетами наготове, пробуя каждую из дверей, мимо которой проходили. Но все они были заперты.

— Наверное, они где-то здесь, за одной из дверей, — сказал Дитс.

Хортон согласно кивнул.

— Они ведь были... совсем голые, — проговорил молодой коп.

Хортон снова кивнул.

— Но почему они голые?

— Не знаю.

— Мне это не нравится.

"В этом ты не одинок, приятель", — подумал Хортон, но ничего не сказал и дернул еще одну дверь. Откуда-то сверху, впереди по коридору, послышался вскрик. Он бросил взгляд на Дитса, и они оба побежали на звук.

Коридор свернул направо, а затем через некоторое время налево. Одна из дверей оказалась незапертой. Хортон остановился и постучал по стене рядом с дверью.

— Полиция! — прокричал он. — Положите руки на голову и выходите!

Ответа не последовало, и он, открыв дверь и приняв классическую позу, означающую готовность к стрельбе, медленно двинулся вперед.

В комнате никого не было.

Он быстро вошел внутрь, и почти мгновенно в нос ударил сильный запах, скорее тяжелое зловоние — острая ядовитая смесь прокисшего вина и засохшей крови, секса и насилия. У Хортона немедленно свело желудок, и его вырвало прямо на пол, рядом с дверью.

— Господи! — прошептал Дитс позади него, задыхаясь.

Хортон вытер рот и выпрямился. Комната была без окон и без мебели, а в центре находился встроенный в пол, похожий на огромную раковину гигантский винный чан. Пустой. Хортон прошел вперед. Приблизившись к краю чана, он увидел, что в нем что-то есть. На дне его были видны следы свернувшейся крови, сброшенные туда кости и скелеты растерзанных животных.

— Чертовщина, — хрипло прошептал Дитс.

Хортон направился к двери.

— Пошли к машине, позвоним в управление, чтобы прислали еще людей. Все это мне очень не нравится.

— Но никого они нам не пришлют. Все на ликвидации беспорядков.

— Не все на ликвидации беспорядков.

Дитс последовал за ним к двери.

— Но что же здесь происходит?

— Не знаю, — признался Хортон. Он посмотрел вперед по коридору, туда, откуда они пришли.

И увидел женщин.

Растрепанные и чем-то измазанные, все они столпились как раз у поворота. Некоторые держали в руках дротики, другие — бутылки с вином, заляпанные либо грязью, либо кровью. Он стоял не двигаясь, ни жив ни мертв. Несмотря на то что вид женщин его пугал, что от них явно исходила недвусмысленная угроза, он почувствовал возбуждение. Хортон напряженно всматривался куда-то чуть выше их полусогнутых ног, пытаясь разглядеть темную промежность. "Что это со мной творится? — повторял он про себя. — Этого еще не хватало". Но что-то похотливое было в их позах, призывное и соблазнительное в их абсолютном отсутствии стыдливости.

Хортон ощутил запах вина и глубоко вдохнул его аромат. И вдруг представил, как это будет выглядеть, если он сейчас бросится к этим женщинам, и они начнут его раздевать, целовать, ласкать, облизывать, мастурбировать, сядут ему на колени, на лицо. Они ведь все сестры, не так ли? Это даже лучше.

Они вскрикнули в унисон и бросились к нему.

Реакция у него сейчас была замедленная, он почти не мог двигаться. Только отклонился чуть назад, наставил на них пистолет, но остановиться, как это предписывали правила, им не приказал.

Дитс среагировал быстрее. Он выскочил впереди Хортона с оружием в руках.

— Стоять на месте! — приказал он.

Они повалили его на пол.

Это случилось так быстро, что Хортон не был даже уверен, что это действительно произошло. Он только видел, как они все набросились на молодого полицейского, вскрикивая, смеясь, работая своими дротиками, вцепившись в него ногтями, кусая его зубами. Как им удалось справиться с ним так быстро, почему Дитс не стрелял, как они его разоружили, которая из них настигла его первой, он не знал.

Хортон выстрелил поверх голов женщин, боясь задеть Дитса, который находился в середине свалки. Выстрел отозвался в помещении оглушительным громом, и он увидел, как от дальней стены откололся кусок штукатурки. Но женщины этого даже не заметили. Они продолжали свирепо терзать Дитса, он уже был погребен под ними, и Хортон увидел кровь. Вначале капли, затем поток.

Он осознал, что совсем не слышит криков Дитса. Раздавались лишь вопли женщин.

Инстинктивно он понимал, что Дитс мертв, и ему захотелось остаться здесь и стрелять. Разрядить в этих тварей весь пистолет, убить как можно больше, сколько сможет. Но он был испуган, как никогда в жизни, и разум подсказывал, что надо спасаться. Причем немедленно, иначе живым ему отсюда не выбраться.

И Хортон побежал.

Он не мог бежать в том направлении, откуда пришел, поскольку там находились женщины. Но выбора у него не было, и он ринулся в глубину здания в надежде, что там тоже есть выход.

Они двинулись следом. Его собственное судорожное дыхание и стук ботинок о цементный пол не заглушали топота босых ног преследовательниц. Он его отчетливо слышал. Они дико смеялись и что-то бормотали на незнакомом иностранном языке. Хортон попытался открыть одну из дверей в коридоре, она вроде бы даже подалась, но времени не было, и он устремился дальше.

Коридор поворачивал то направо, то налево, и вот в конце его он увидел дверь. Он взмолился, чтобы она была не заперта, чтобы вела наружу, и понял, что молиться нет смысла — через небольшое оконце в металле двери был виден оранжево-пурпурный закат.

Ему удалось добежать.

Он почти врезался в дверь, повернул ручку, и она открылась.

Лейтенант обернулся и поднял пистолет. Не представляло никакого труда перестрелять этих чудовищ — главное, чтобы хватило патронов на всех.

Но, кажется, их не так уж и много. Он заметил, что его преследуют только три женщины. Но ведь их было больше?

Да.

И тут его неожиданно ударили в спину. Ах вот оно в чем дело. Они, видимо, разделились. Часть продолжала погоню за ним, а остальные прошли обходным путем через дом и теперь напали сзади. А он оказался таким дураком, что не предусмотрел этого и сам попался в ловушку.

"Так мне и надо, — подумал он. — Я заслужил все это".

Но в тот миг, когда в его плоть впились ногти, а горло разорвала разбитая бутылка, в голове в последний раз вспыхнуло: "Нет, это несправедливо".