32
Олег и Алиса,
или Жертвоприношение
Яркая вспышка бритвой полоснула по глазам, и Алиса закричала.
Реальность возвращалась к ней кусками. Вот чья-то черная рука бьет ее по щеке… Вот девушку обступают фигуры, еще более черные, чем мрак, кажущиеся сгустками самой ночи. Тело неподвижно, в него больно впились веревки.
Девушка слабо застонала, еще не до конца веря в происходящее. Неужели она очутилась в одном из своих кошмаров?
Именно так. Вот же – она сама, бледная, испуганная, связанная – смотрит на себя же из темноты. Алиса почувствовала, что, должно быть, сходит с ума, но в этот момент сообразила, что видит собственное отражение. Напротив нее просто стоит большое зеркало. То самое, к которому вели когда-то кошачьи следы, или очень похожее на него. Под зеркалом, на полу, валялись осколки, которых здесь раньше не было, однако стекло казалось целым.
«Сны… зеркала… между ними есть нечто общее. Это отражение реальности, а не сама реальность. И то и другое – коридор для ЭТИХ. По нему они проникают в наш мир, – догадалась девушка. – Но что же делать? Как закрыть этот проход?»
Для начала требовалось хотя бы выбраться. Алиса попыталась дернуться и снова закричала.
– Она пришла в себя. Начинаем, – глухо произнесла одна из темных фигур.
И голос какой-то нечеловеческий. Слишком шипяще-свистящий. Непередаваемо зловещий.
Теперь девушка разглядела, что у обступивших ее существ непропорционально большие головы на закрытых темными плащами телах. У одной фигуры четко угадывались острые поднятые уши, у другой морда выступала далеко вперед и при рассмотрении оказалась крокодильей пастью.
Вот они какие, эти древние боги. Они все же добрались до нее и до Владимира Ольгердовича. Но где же он? Девушка заерзала на стуле, к которому была привязана, пытаясь оглядеться, но четыре фигуры полностью перегораживали ей обзор. Знать хотя бы, что он еще жив!..
Фигуры медленно разошлись в стороны, и в руках у каждой из них вспыхнула толстая черная свеча.
Учителя нигде не было. Может быть, его кровь уже пролилась, открывая проход этим тварям в наш мир, который они собирались превратить во что-то наподобие своих охотничьих угодий.
Меж тем фигуры медленно двинулись по кругу, хором произнося странные слова на неизвестном Алисе языке – то ли заклинание, то ли молитву. Девушка заметила, что весь пол вокруг нее исчерчен значками. Рунами. Кажется, Олег показывал ей такие руны…
Ритм бормотаний все нарастал и нарастал. Чудовища сужали круги, подбираясь к ней по спирали, и девушка с ужасом разглядела в лапах у идущей первой фигуры большой нож. Для чего он им? Страшная догадка уже мелькнула в голове Алисы, но она еще не хотела в это верить.
Происходящее не может быть правдой! Она все же заснула и сейчас проснется. Найдет выход сама, или явится тот синеглазый незнакомец, что уже помогал ей однажды… Все не должно закончиться вот так! Слишком страшно! Нереально страшно!
Девушка глубоко вдохнула, пытаясь прийти в себя, и вдруг осознала, что еще ее тревожит: она ясно ощущала запах знакомой туалетной воды. Владимир Ольгердович где-то здесь, но она его почему-то не видит. Только бы ЭТИ не успели его убить! Только бы он был жив!
Чудища подошли совсем близко. Их монотонные речитативы сводили с ума. Первое, с ножом и головой остроухой собаки, похожей на ту, что Алиса когда-то видела в кошмарном сне, остановилось прямо перед ней, затем повернулось спиной, встав лицом к зеркалу, и проговорило глухим страшным голосом:
– Мы собрались здесь, чтобы открыть для вас путь! Войдите и правьте нами, как это велось издревле! Будьте нашими господами, вознаградите достойных и покарайте строптивых! Да будет так! – Он полуобернулся к Алисе. Девушка увидела, как глубоко в глазницах сверкнули его глаза. – Чтобы открыть вам дорогу и показать нашу покорность, мы приносим эту жертву. В ней смешались две крови – божественная и человеческая, как смешаются воедино оба наших рода. Примите же эту дань!
– Мы просим! Примите! – согласно загудели остальные.
Увы, простора для иллюзий не осталось вовсе. Именно ей надлежит стать жертвой. Чудовище занесло нож, готовясь ударить беспомощную пленницу в грудь.
Деваться некуда, но из глубины существа девушки опять поднималось знакомое упрямство. Она не сдастся, не станет для ЭТИХ покорным жертвенным бараном. Обломаются! Собрав силы, особо не надеясь на успех, Алиса что есть мочи обеими ногами лягнула самозваного жреца в живот. Собакоголовый взвыл и согнулся пополам. И в этот же миг на чердаке вспыхнул электрический свет.
– Принесение в жертву несовершеннолетних преследуется по закону, – послышался от двери ироничный голос, показавшийся Алисе прекраснее самой сладкой музыки.
– Осторожнее! – успела крикнуть Олегу девушка, когда второе чудовище, с громадной крокодильей головой, двинулось к парню.
Алиса не испугалась – следующие события происходили так быстро, что она едва успевала следить за ними.
Вот чудище совсем близко от Олега. Тот отступает… Крокодилоголовый делает еще один шаг и вдруг, закричав и задергавшись, падает на пол.
Первый, с головой собаки, или, вернее, шакала, хватает выпавший из рук нож и пытается, перепрыгнув через упавшего товарища, добраться до противника, но Олег ловко подсовывает свою трость ему под ноги, и монстр тоже падает.
Оставшиеся двое – с кошачьей и с обезьяньей головами – отступили. А Волков тем временем вдруг рванул шакалью голову своего поверженного врага и легко отделил ее от тела.
Девушка даже завизжала от ужаса, ожидая, что сейчас во все стороны брызнет черная кровь. Но крови не было. А под чудовищной шакальей головой оказалась еще одна. Вполне человеческая и даже не то чтобы неизвестная Алисе.
Владимир Ольгердович собственной персоной медленно поднялся с пола, не сводя взгляда с Олега.
– А ты плохой ученик, Волков, – сказал географ с пугающим спокойствием. – Говорили же тебе не лезть не в свое дело. Почти по-человечески просили… Лизу с запиской посылали… Хозяева лично не раз предупреждали…
– Я хороший ученик, – Олег криво улыбнулся. – Каким еще мне быть у учителя-ктулхупоклонника.
Девушка слышала эти слова как сквозь вату.
Ей вдруг стало все равно – принесут ее в жертву забытым богам или нет. Она устало закрыла глаза, но, хотя больше всего на свете хотела бы провалиться в забытье, сохраняла какие-то остатки сознания, еще не выжженные ошеломляющей болью.
В ней течет кровь чудовищ. Она недостойна любви. Те, кого она любит, ее предают. Вначале отец. Теперь вот Владимир Ольгердович. Так, видимо, и должно быть.
* * *
Сцена оказалась красивой. Сначала Олег не поверил собственным глазам, решив, что забрел на съемки голливудского фильма, но творившееся безобразие выглядело достаточно убедительным, а нож в руке одной из одетых в черный балахон фигур в свете свечи казался вполне реальным.
Олег тихо, сквозь зубы, выругался и вытащил из рюкзака самолично усовершенствованный электрошокер. Немудреное оружие, однако, как оказалось, вполне эффективное. Первый из оккультистов, получив удар током (выскакивающие антенки сработали на славу), свалился с ног, ради второго пришлось постараться больше, пустив в ход трость с серебряным набалдашником. Но оно того, честное слово, стоило! Владимир Ольгердович собственной персоной! Появление этого неприятного типа не стало неожиданностью, однако все же произвело на Олега впечатление. Одно дело подозревать кого-то, и совсем другое – получить доказательства. Не удержавшись, Волков даже бросил торжествующе-многозначительный взгляд в сторону Алисы, но ее бледность и явное потрясение мгновенно потушили его торжество. Она и вправду любила этого лощеного и приятного внешне, но мерзостного изнутри морального урода. Ей сейчас нелегко.
Однако стоило Олегу отвлечься, географ тут же попытался воспользовался этим. Спасла Волкова только реакция, выработанная длительными тренировками. Он вовремя отпрянул – нож едва ткнулся ему в живот, оставив лишь поверхностный порез.
Холеное, всегда спокойное лицо учителя оставалось бесстрастным, и только уголок рта едва заметно дернулся, когда оружие прошло мимо цели.
Несмотря на весь ужас ситуации, Олег все же успел подумать, как нелепо выглядит вся эта сцена – учитель только что пытался хладнокровно зарезать своего ученика.
Первый из противников завозился на полу, приходя в себя. Нужно решать проблему как можно быстрее, иначе придется туго. Хорошо, еще двое оставшихся сектантов предпочитали держаться подальше и в конфликт пока не вмешивались.
Владимир Ольгердович, не сводя глаз с Олега, стал приближаться к Волкову. Прибалтийская неторопливость учителя казалась сейчас особенно неестественной и зловещей.
– У вас в школе что по физре было? – спросил Олег, оценивая шансы. Географ казался чуть повыше, зато тощий и вовсе не похож на бойца. Волков сделал еще шаг назад, принимая стойку, удобную для удара. Нужно прежде всего ударить ногой по руке, чтобы заставить противника выронить нож.
– Ты что, и вправду думаешь, будто я стану с тобой тут махаться? – Владимир Ольгердович усмехнулся. – Много чести. Может, как ты выразился, по физре у меня и было не очень хорошо, зато с мозгами полный порядок.
С этими словами географ, оказавшийся вслед за Олегом на площадке лестницы, потянул за какой-то рычаг.
Сначала парень не понял, что происходит. В ушах вдруг зашумело, а какая-то сила швырнула его на пол. В груди болело так, что, казалось, она вот-вот разорвется на части. На лбу выступила испарина. Волков не мог поднять голову и едва мог видеть из-за чудовищной рези в глазах.
– Ну вот, – туманное черное пятно, оказавшееся географом, приблизилось – тот, очевидно, присел перед противником на корточки. – Теперь и поговорить можно. Мы ведь тебя ждали, мальчик. Видишь, какую штуку специально для тебя приготовили. Думаешь, ты один умный?
Олег молчал. Сказать было нечего, к тому же язык едва ли повиновался ему сейчас. Все силы уходили на то, чтобы хоть как-то держаться.
– Молчишь? Ну что же, хорошо. Значит, расчет оказался верен, – продолжал Владимир Ольгердович. – Мне сказали, что у тебя сердечко пошаливает. Вроде твой папочка провел с тобой интересный эксперимент, и с тех пор у тебя странная реакция на микроволновое излучение. Рад, что это оказалось правдой. Если бы ты поднял голову, то мог бы полюбоваться на усовершенствованный потолок. Знаешь, какую штуку я туда специально для тебя привесил?
Смерть… Она подошла сегодня совсем близко. Олег ощущал ее смрадное дыхание, чувствовал удушающе-крепкое объятие. Кажется, такое уже было когда-то… очень давно… Он тоже находился на волосок от смерти… Сердце… Кажется, тогда тоже что-то случилось с сердцем. Он тоже умирал. А потом отец… да, тогда отец еще был с ними… отец взял его на руки и понес куда-то. Там мигал свет и было удивительно спокойно… Странно, Олег никогда до этого момента не вспоминал о тех событиях. Они, казалось, навсегда стерлись из памяти и вот, под влиянием сходных обстоятельств, снова всплыли.
Волны боли стали казаться мерным покачиванием, словно отец бережно несет его на руках. Олег даже слышал его голос: «Сейчас, сейчас все будет хорошо. Я все сделаю. Только потерпи, сыночек. Пожалуйста, немножечко потерпи».
Темно. Словно во всем мире выключили свет. Словно солнце догорело и погасло, как оставленная на ветру свеча, и застыли растекшиеся лужицей не нужные никому восковые слезы…
Темно. И только голос отца: «Все будет хорошо. Я сделаю тебе новое сердце. Только живи, сынок. Только живи…»
* * *
Отключиться не получилось. Что-то страшное. Что-то чудовищное, до боли неправильное происходило совсем рядом, буквально в нескольких шагах от нее.
Алиса подняла голову, вслушиваясь в знакомые интонации мягкого голоса с чуть заметным прибалтийским акцентом. Фигуры в черных балахонах и с масками животных, скрывающими лица (а ведь под ними люди, возможно, знакомые Алисе, как и Владимир Ольгердович!), сгрудились у выхода с чердака, чтобы уничтожить Олега. Чтобы полюбоваться его мучениями. Если с ним что-то случится, виновата будет только она, Алиса. Впрочем, долго страдать от своей вины ей не придется. Тонкие, холеные руки Владимира Ольгердовича крепко держат нож. Он легко, без сожалений, вспорет ее грудную клетку и достанет оттуда глупое слепое сердце, не умеющее отличить добро от зла. Ей бы и поделом. Но Олег. Почему он должен пострадать?
Девушка напряглась, пытаясь разорвать веревки. Тщетно.
Вдруг одна из фигур, с головой обезьяны, повернулась и направилась к ней.
«Наверное, хочет убить меня сама. Может, для них это что-то навроде чести», – подумала Алиса.
Фигура остановилась перед ней. Из широкого черного рукава показался нож для резки бумаги. Девушка даже вяло удивилась: разве таким можно убить? Или ее хотят не убить, а покалечить. Мышцы свело судорогой. Алиса уже почти приняла мысль о собственной смерти, но пытки… к ним она оказалась не готова. Что же делать? Должен же быть хоть какой-то выход!
Но дальше произошло нечто действительно очень странное. Вместо того чтобы резать и терзать ее саму, человек в обезьяньей маске с усилием перерезал стягивающую запястья девушки тонкую веревку и отступил, давая понять, что Алиса свободна.
Она вскочила со стула и кинулась к выходу, не думая об опасности – лишь бы спасти Олега. Под ноги ей подвернулся оброненный им электрошокер. Девушка схватила его и в ту же минуту увидела скорчившегося на холодном каменном полу Волкова. Он лежал неподвижно, прижав руки к груди. Глаза закатились так, что зрачков не было видно под верхними веками.
«Он умер!» – мелькнуло в голове у Алисы, и она почувствовала, как подгибаются ноги. Неужели уже поздно? Неужели она опоздала? Вот ведь дура! Как правильно со стороны отца держаться от нее подальше! Она несет только разрушение, только смерть. Ну что же, пусть так и будет!
Поднимающаяся из груди темная волна смыла последние остатки благоразумия. У Алисы осталась только одна цель: уничтожить этих прячущихся под масками людей, растоптать их, как топчут сорную траву.
Одно нажатие кнопки на черном пластиковом корпусе, и выстрелившие усики-антенки электрошокера уложили на пол ближайшую к Алисе фигуру. Кто-то оглянулся. Девушка заметила изумление и страх в видных через прорези маски глазах. Повторное нажатие – и этот готов.
Теперь напротив Алисы стоял только Владимир Ольгердович.
– А ты способная девочка. – На ухоженном красивом лице не отразилось ни тени страха. – Недаром говорят: в тихом омуте черти водятся, – географ сдержанно улыбнулся. – Знаешь, ты мне всегда была очень симпатична. И потому я приглашаю тебя пойти со мной. У тебя большие возможности. Я познакомлю тебя с теми, кто научит ими управлять и поможет их многократно усилить. Мы с тобой…
Договорить он не успел, потому что антенки электрошокера едва не впились в его шею. Вот теперь Алиса увидела, наконец, удивление. Всего на миг. Потому что в следующую секунду географ, скорчившись, рухнул на колени.
За спиной девушки послышался легкий шум. Она стремительно обернулась, готовая отразить новую атаку, и увидела, как фигура в маске обезьяны, подойдя к стене, потянула какой-то рубильник.
– Они меня заставили, – послышался глухой, искаженный маской голос. – У меня дочка больная… Поздний ребенок. Инвалид… Она сейчас на грани смерти. Они ей помогли и сказали, что если я не пойду с ними, она в тот же день умрет! А ей бы жить и жить! Она еще моложе тебя, ей только двенадцать, понимаешь?!
Под маской всхлипнули.
– Снимите маску! – потребовала Алиса.
Она имела на это право, ведь теперь не было взрослых и подростков, а самым естественным правом являлось право победителя, право силы.
– Да… конечно… – руки в черных перчатках потянулись к уродливой обезьяньей голове и откинули ее в сторону.
Теперь перед Алисой стояла учительница младших классов Вера Семеновна. Очень нелепая с растрепанными волосами, в странном черном балахоне.
– И для того, чтобы она жила, вы были готовы воткнуть нож мне в грудь? – спросила Алиса, с интересом глядя на учительницу. Девушка не чувствовала возмущения – только легкое любопытство, пробивающееся сквозь ее эмоциональную заморозку. – Вы считаете, можно поменять ее жизнь на две жизни – мою и Олега?
Учительница не ответила, низко склонив голову, и Алиса не стала переспрашивать – бог с ней, каждый выбирает для себя.
Все с тем же вялым любопытством девушка сняла маску с еще не пришедшего в себя крокодилоголового. Под ней оказался их учитель физкультуры, а под кошачьей маской – завуч. Почти весь педагогический коллектив в сборе. Забавная у них школа. Просто-таки особенная. Может быть, на следующий год в учебном плане появятся новые дисциплины: «ритуальное жертвоприношение», «методика правильного вскрытия грудной клетки» – с непременными практическими занятиями, а по окончании школы каждому выдадут диплом шизофреника и маньяка.
Отбросив носком кроссовки давно потухшую черную свечу, девушка сходила за веревкой и тщательно связала руки и ноги каждому из пленников – к счастью, на чердаке обнаружился целый моток бечевки. Вера Семеновна не мешала, но и не помогала ей, подпирая стенку и словно находясь в прострации.
Все это время Алиса, занимая себя разными мелкими делами, старалась даже не смотреть в сторону лежащего на полу Олега. Но теперь занятий, кажется, не осталось.
Девушка медленно приблизилась к Волкову и, присев на корточки, дотронулась до холодной, словно лед, щеки, приложила пальцы к шее… Пульс не прощупывался. Где-то она читала еще об одном методе. Нужно поднести к губам зеркальце. Если дыхание есть, поверхность стекла затуманится. Зеркальца не было, зато в кармане Владимира Ольгердовича нашелся натертый до зеркального блеска портсигар. Алиса поднесла его к губам Олега. Поверхность металла осталась блестящей. Ни единого признака дыхания.
Вот и все закончено. Она сама спрашивала Веру Семеновну, правомерно ли отдавать одну человеческую жизнь за другую, а теперь получилось, что Алиса жива только потому, что за нее принял смерть этот умный и симпатичный мальчик из параллельного, за которым бегало столько девчонок, который мог бы еще жить и жить, отыскать своего пропавшего отца и, возможно, изобрести необыкновенные, важные для многих людей вещи.
«Вот все и закончено», – уныло подумала девушка, поднимаясь с колен. Из кармана выпала коробочка электрошокера, но Алиса даже не заметила этого, пока случайно не наступила на него. Антенки послушно выстрелили в сторону Олега. Его тело дернулось, выгнулось дугой, а потом Волков вдруг застонал и резким рывком поднялся с пола.
Алиса смотрела на него в ужасе: неужели повторяется то, что уже происходило с Лизой?! Что это за проклятое место, где даже мертвые не могут оставаться в покое?!
– Что… здесь… было? – проговорил Олег через пару секунд, оглядывая площадку с тремя связанными и жмущуюся к стене Веру Семеновну.
* * *
Возвращение оказалось болезненным. Может быть, наиболее болезненным из всего, что помнил Олег. Где-то на периферии сознания осталось смутное ощущение присутствия отца и толчка, запустившего новое, замененное сердце.
Волков машинально коснулся пальцами груди, ожидая нащупать в ней дырку. Пальцы коснулись мягкого свитера. Кажется, все в порядке. Только Алиса смотрит уж очень испуганно, словно видит перед собой привидение. И глаза у нее странные. Желтые, с вертикальным зрачком, как у кошки. Очень красивые глаза, хотя, конечно, необычные. Она вообще, оказывается, очень красивая.
– Это ты их так? – немного отдышавшись, Олег кивнул в сторону преподавателей, мимоходом удивившись присутствию среди них училки из младших классов и вполне нормального вроде бы физрука.
Девушка кивнула.
– Молодец.
Он с трудом поднялся с пола, поднял и повертел в руках испорченный электрошокер. Коробочка сломалась, а кнопку заклинило. Ничего, можно будет починить. Потом… Сейчас и без того много дел.
Чердачное помещение выглядело так, словно в нем происходили съемки мистического фильма про средневековых злодеев, а потом еще прошелся торнадо.
Олег проверил, как завязаны веревки на пленниках, стер несколько особенно не понравившихся ему рун и обернулся к тенью следовавшей за ним Алисе.
– Ну что, все в порядке?
Она все так же молча кивнула и только затем решилась спросить:
– А ты? Ты… в порядке?
За это время боль исчезла, словно ее и не было, а Олег чувствовал себя на удивление бодрым, словно в него только что вкачали заряд энергии.
– Конечно! – он улыбнулся и, прислушавшись к бурчанию собственного живота, добавил: – Только есть очень хочу. Слона бы сейчас съел. Может, сдаем этих в полицию – и по домам, ужинать?
Девушка заулыбалась, а потом вдруг без всякого предупреждения и не оставляя времени на какой-либо маневр, кинулась ему на шею, прижалась всем телом и затихла.
Олег так и стоял с разведенными руками, не зная, как на такое реагировать. Может, прижать ее к себе еще крепче? Или отстраниться? Хотя нет, отстраняться, пожалуй, не хотелось. Ее объятия были неожиданно приятными.
– Я так рада, так рада, что ты живой! – забормотала она, наконец, и отпрянула от Олега, вызвав у него чувство острого сожаления, словно только что у него отняли нечто важное, принадлежавшее ему всегда.
– Я тоже этому рад, – ответил он, ощущая себя глупым и каким-то неуклюжим.
Алиса же оглянулась на застывшую у стенки учительницу.
– Вера Семеновна, уходите, – сказала девушка. – Ну, будто вас здесь вообще не было. Вам не стоит оставаться, у вас ведь дочка.
– Ты меня прощаешь? – женщина робко приблизилась к Алисе и просительно заглянула ей в глаза, но Панова отвернулась.
– Я вас отпускаю, – сказала она жестко и, оглянувшись на Олега, добавила: – Ее заставили, и она помогла нам. Пусть идет…
Олег пожал плечами.
– Олежка… – учительница младших классов попыталась вцепиться ему в куртку, но Олег отвел ее руку, и она, постояв немного с опущенной головой, развернулась и медленно побрела к выходу.
Алиса подошла к большому зеркалу, стоящему посреди этой импровизированной залы для жертвоприношений. Кстати, Олег точно помнил, что разбил его, но теперь стекло было целым, точно затянувшаяся рана…
Олег только успел удивиться этому, как вдруг увидел нечто странное: Алиса, опершаяся о стекло рукой, вдруг покачнулась, словно потеряв опору, и стала падать. Самым странным было то, что падала она внутрь зеркала. Олег едва успел схватить ее за руку, но удержать не смог: рукав куртки выскользнул из его пальцев, и девушка, словно в воду, ушла в стекло.
Еще, наверное, полминуты Олег видел ее испуганное лицо, а потом пропало и оно… Под пальцами была гладкая поверхность зеркала и никаких следов Алисы.
