Книга: Черная магнолия
Назад: 20 Ночь на Уайтхолл — Корт
Дальше: 22 Бомба

21
Букет белых роз

Подкатив на «Руссо-Балте» к гостинице «Россия», адвокат заметил в вестибюле Нижегородцева. Доктор сидел за кофейным столиком в компании Сорокопятова. Оба со скучающим видом пили чай. Завидев Ардашева, Николай Петрович радостно воскликнул:
— Ну вот, слава богу, наконец-то вы и нашлись. А мы тут с Ярополком Святославовичем вас дожидаемся. Присаживайтесь, Клим Пантелеевич, я велю еще один прибор поставить.
— Не откажусь, — вымолвил Ардашев, обрадовавшись возможности загладить неловкость вчерашнего вечера. Усаживаясь в кресло, он спросил: — И как ваши литературные изыскания, Ярополк Святославович?
— Помаленьку, Клим Пантелеевич. С удовольствием пообщался со стариком Синани — удивительный, можно сказать, человек. Столько интересных фактов помнит об Антон Павловиче! Вот давеча рассказывал анекдотичную историю: как-то Чехов получил письмо из Одессы. Почтенный глава семейства жаловался, что его дочь — восемнадцатилетняя барышня — плыла на пароходе из Севастополя в Одессу и там, на палубе, познакомилась с… Чеховым. «И как вам не стыдно, господин Чехов! — негодующе писал отец. — Вы сочиняете такие симпатичные рассказы, а позволяете себе приставать к девушке со столь омерзительными предложениями!» Рассказав эту историю, Антон Павлович рассмеялся, потом снял пенсне и пояснил: «А я никогда из Севастополя в Одессу не ездил».
— Действительно забавно, — улыбнулся Клим Пантелеевич.
Появился лакей с подносом. На столике оказалась чайная пара и стакан с блюдцем. Налив чаю доктору и адвокату, он в нерешительности остановился перед Сорокопятовым — из его пустого стакана выглядывала чайная ложка.
— Изволите еще?
— Нет, любезный, спасибо. Напился. — Писатель повернулся к Ардашеву. — А вы слышали, Клим Пантелеевич, что вчера в парке гостиницы «Ялта» обнаружили труп? За два дня — два убийства!
— Да, странные вещи творятся в Ялте, — согласился присяжный поверенный.
— А вас недавно судебный следователь разыскивал. Портье сказал, что вы куда-то уехали. Он, кстати, спрашивал меня, где вы были вчера с восьми до десяти пополудни.
Не успел доктор договорить до конца фразу, как на входе показался Лепищинский.
— Доброе утро, господа! Клим Пантелеевич, не могли бы вы дать мне аудиенцию?
— А вы присаживайтесь, — предложил Нижегородцев. — Я велю еще чаю…
— Нет-нет, благодарю, но мне было бы желательно переговорить с Климом Пантелеевичем тет-а-тет.
— Ну хорошо, — вздохнул адвокат. — Видно, не суждено мне сегодня почаевничать. Что ж, в таком случае я предлагаю пройтись.
— Отличная идея, — согласился следователь. — Только давайте прогуляемся до парка гостиницы «Ялта».
Оказавшись на улице, Лещинский спросил:
— Вы слышали об убийстве помощника библиотекаря?
— Простите?
— В парке гостиницы «Ялта» неизвестный злоумышленник пронзил горло служащему библиотеки имени Жуковского. Кстати, вы, просматривая там вчера книги, заказанные убитым полковником, и могли его видеть.
— Кого? — поигрывая тростью, осведомился присяжный поверенный.
— Убитого помощника библиотекаря.
— Допустим. И что с того?
Потеряв терпение, Лепищинский перешел на холодный официальный тон.
— Извольте пояснить, где вы находились вчера между восемью и десятью вечера?
— Гулял. А в девять я был уже в гостинице. Спросите у портье.
— Он это уже подтвердил. Но меня интересует время с восьми до девяти.
— Постойте, вы что же это… меня подозреваете?
— Я всего лишь проверяю факты, которые складываются пока не в вашу пользу.
— То есть как? — Ардашев с удивлением нахмурился.
— Для начала все-таки ответьте на поставленный вопрос: где вы были вчера между восемью и девятью вечера.
— Гулял.
— Хорошо, давайте тогда я поставлю вопрос иначе: после того, как вы проводили госпожу Авоськину до гостиницы «Ялта», вы возвращались назад через парк?
— Господи, — покачал головой Клим Пантелеевич, — вы уже и до бедной женщины добрались. Но вы правы: я действительно решил подсократить дорогу.
— Как утверждает портье гостиницы «Ялта», уже в восемь часов госпожа Авоськина разговаривала с мужем по телефону. Следовательно, примерно в это время вы пошли через парк, чтобы срезать путь до вашего отеля. Но там вы появились только в девять. Скажите, где вы находились почти час?
— Послушайте, Модест Казимирович. Я ведь вам уже сказал, что я совершал пешую прогулку. Если хотите, чтобы я подробно описал маршрут, — извольте: с Садовой я повернул на Платановую, потом на Мордвиновскую, а оттуда на набережную.
— Получается, вы гуляли вечером по Мордвиновскому парку? Этому прибежищу воров и грабителей?
— Да? — адвокат округлил глаза. — Если бы я знал эти подробности, то непременно бы воздержался от его посещения.
Следователь в нерешительности остановился у калитки.
— Прогуляемся?
— С удовольствием, — пожал плечами адвокат.
Парк, казавшийся серым ночью, днем предстал во всей красе. Зеленые кипарисы не выглядели теперь такими мрачными, да и клумбы нарциссов ожили при солнечном свете. Особенно поражала садовая часть: у каменной ограды красными соцветиями горел миндаль и персики, над которыми носились пчелы. Клим Пантелеевич залюбовался гранатом, цветущим темно-бордовыми лепестками.
— Не правда ли, красивое дерево? — проговорил Лепищинский.
— А мне отчего-то оно кажется зловещим.
— Может быть, вы и правы, если учесть, что в десяти саженях от него, — он указал рукой, — вон под тем кипарисом мы и нашли несчастного библиотекаря.
— Он был застрелен?
— Нет, ему проткнули шею чем-то вроде шпаги.
— Надо же, — покачал головой присяжный поверенный, — а я-то думал, что этот вид холодного оружия уже давно вышел из моды.
— Как видите, нет. В руке у него был пистолет с надетой на ствол соской. Он успел выстрелить всего один раз. Но звука никто не слышал.
Адвокат кивнул:
— Соска должна была воспрепятствовать мгновенному выходу пороховых газов и приглушить звук выстрела, не так ли?
— Вы абсолютно правы. И все-таки, Клим Пантелеевич, вы мне что-то не договариваете. Ведь не будете же вы отрицать, что убийство полковника Левицкого, который посещал читальню, и смерть библиотекаря связаны?
— Несомненно.
— Но именно после вашего визита в библиотеку на этой тропинке произошла какая-то схватка. Я не знаю, были ли вы ее участником или нет, но у меня есть подозрения, что вам известно гораздо больше, нежели мне. По какой-то неведомой причине вы не хотите быть откровенным. Бог вам судья. Но имейте в виду, может так случиться, что на вас падет обвинение в смертоубийстве библиотекаря Сорочинского. И тогда я уже ничем не смогу вам помочь, тогда как чистосердечное признание…
— Послушайте! — перебил его Ардашев. — По-вашему выходит, что я, после того как проводил даму, вытащил из постели этого бедолагу, приволок его в парк гостиницы «Ялта» и тут же прикончил шпагой? А потом для чего-то вложил ему в руку пистолет с соской на стволе и нажал на спусковой крючок? Простите великодушно, но неужели я и в самом деле похож на идиота?
Следователь примирительно поднял руки.
— А вот теперь я совершенно уверен, что вы здесь ни при чем. Можете считать, Клим Пантелеевич, что с вас сняты все, даже малейшие подозрения.
— Да? И с чего это вдруг?
— Видите ли, тот самый пистолет не имел спускового крючка; его роль выполняла скоба на рукоятке. Несомненно, если бы вы были здесь ночью, вы бы никогда так не сказали: «нажал на спусковой крючок».
Ардашев польстил:
— Нечасто мне приходилось сталкиваться с профессионалами такого высокого уровня. Снимаю шляпу.
— Ладно уж, — расцвел Модест Казимирович, — куда мне с вами тягаться. Однако не извольте гневаться, что отнял у вас столько времени. Больше вопросов не имеется.
— Скажите, а эксперт так и не обнаружил яд в бутылке того самого шустовского коньяка, что нашли у полковника Левицкого?
— Нет. Коньячок чистый, без примесей. — Следователь развернулся, чтобы идти назад. — А вы в гостиницу или как?
— Я обязан принести извинения той даме, которой вы устроили форменный допрос. Я сам набился к ней в попутчики, поскольку газеты пестрят сообщениями о грабителях, вырывающих из рук легкомысленных курортниц сумочки.
— Вы уж, Клим Пантелеевич, заодно и за меня извинитесь. Ничего не поделаешь — такая работа. — Чиновник склонил голову в вежливом поклоне. — До свидания.
Распрощавшись с Лепищинским, присяжный поверенный достиг «Ялты». Он купил у торговки букет белых роз, перевязанный алой лентой, и прошел в фойе. Портье с каменным лицом сообщил, что госпожа Авоськина находится в номере. Ардашев достал визитную карточку, что-то чиркнул и вложил в букет. Затем передал цветы коридорному. Получив целковый, тот опрометью бросился вверх по лестнице.
Вздохнув с облегчением, Клим Пантелеевич вышел на залитую солнцем улицу и нанял извозчика. О недавнем ночном происшествии он уже почти забыл и теперь лишь думал о том, как удивится Лика, когда получит букет и наткнется на визитку. «Что поделаешь, — мысленно оправдал он себя, — весна».
Назад: 20 Ночь на Уайтхолл — Корт
Дальше: 22 Бомба