Августа 8 дня, два часа, +23° С.
Николаевский вокзал Николаевской железной
дороги, Знаменская площадь, 2

Главный вокзал столицы волею императора, имя которого и носит, располагается невдалеке от Песков – части города более известной дешевыми проститутками. Купцы, приезжающие из первопрестольной, могут вкусить свободной любви, не уходя далеко от поезда.

Прочие пассажиры торопятся скорей добраться до ближайших гостиниц или меблированных комнат, отчего привокзальные извозчики дерут с них втридорога.

Господин, только что сошедший с московского скорого, топтался на перроне в нерешительности. Шел то в одну, сторону, то возвращался. То снимал изящную шляпу, то излишне тщательно устраивал ее на голове. Было заметно, что молодой человек полон смятения и противоречивых чувств. А быть может, ожидал кого-то. При этом багажа у него имелось всего-то два места.

Носильщик-татарчонок, подхвативший поклажу, измаялся ожиданием.

– Барин, давай, айда? – тоскливо канючил он.

– Ах, оставь! – Молодой человек томно махнул ручкой. – Ты несносен! Он должен прийти! Он должен увидеть, как я страдал! Он все поймет, он такой великодушный! Я буду стоять на перроне… Одинокий, в ужасных клубах паровозного дыма… И он вернется…

Носильщик решил про себя, что господин хороший уже с утра заложил, а всего вернее буйный, лучше убираться подобру по здорову. Не долго думая, мальчишка скинул кофр с портпледом и бросился наутек. Но как назло въехал в живот постовому железнодорожной полиции, обходившему владения. Татарчонок был немедля поднят за шкирку и строго допрошен. Выяснилось, носильщик не безобразничает, а спасается бегством от сумасшедшего.

Полицейский Ердюкин проявил интерес к господину, подпрыгивающему на одном месте, отдал честь и попросил паспорт, каковой должен находиться у каждого путешествующего.

– Уйдите, не до вас, – ответил нервный молодой человек. – Ну, почему он так опаздывает, нехороший… О Боже, миллион терзаний!

Вахмистр оглядел пассажира: вроде не велика птица, чтобы так отвечать лицу при исполнении. Телом же худ и тщедушен, подмогу свистеть стыдно, справится в одиночку. А потому Ердюкин решительно скрутил строптивцу руку и, не обращая внимания на нескончаемые протесты, поволок устанавливать его личность в дежурную часть.