Августа 10 дня, после шести, +16° С.
Около особняка князя Одоленского
Кажется, хлопок? Нет, показалось. Приказ был отдан точный: ждать, в дом не соваться и следить за окнами. А приказы ротмистр выполнять умеет.
Мечислав Николаевич поправил сползший бинт, сурово огляделся, чтобы никто из агентов не заметил глупой промашки, и дал себе команду «стоять».
За парадной дверью послышалось движение. Брякнули внутренние створки, щелкнул наружный замок, лопнуло бумажное клеймо Ягужинского, и в открывшемся проеме проявился знакомый силуэт. Сюртук и.о. начальника сыскной полиции опять пострадал.
– Несчастный дом…
Сказал это Ванзаров с такой печалью, что у «железного ротмистра» заныло сердце. Помощник подоткнул проклятый бинт и озабоченно спросил:
– Что случилось?
– Бедный мальчик… Подумал, что полную птичку тяжелее держать, а значит, кулак напряжется. И попал на камуфлет. Я не должен был… Конечно, он убийца, но какой невероятный талант… Неужели гений совместим только со злодейством, ротмистр?
– Не могу знать… Да что произошло-то? Родион Георгиевич прижал феникса к груди:
– Последняя жертва.
– Кто?
– Мемнон…
– А кто это?
– Белый царь эфиопов, сын богини утренней зари Эос, погиб при осаде Трои.
– Ч-что?! – Ротмистр испугался, что мозг начальника не вынес испытаний.
Ванзаров вымученно улыбнулся:
– Все в порядке… Вызывайте Казанский участок, пусть они занимаются. Дело простейфее, никаких тайн. Юнофа свел счеты с жизнью, потому что прокутил состояние. Как его зовут, подумаю и сообщу позднее.
– Господин начальник, хоть расскажите, как дело распутали?
– Да вы и так все знаете, – устало отмахнулся чиновник сыскной полиции.
– Прошу вас!
– После, все после… – Ванзаров дружески похлопал Джуранского по плечу и пошел прочь, шаркая пыль парадными ботинками.
– Вы куда? – брякнул вслед верный помощник от напряжения рассудка.
– Спать…
