Книга: Опасная фамилия
Назад: 53
Дальше: 55

54

Загородное заведение с пряным именем «Альгамбра» прославилось на всю столицу. Каждый знал, что там случаются истории, быть замешанным в которых – мечта любого приказчика, чиновника или младшего офицера. Рассказывали, что в этом ресторане, расположенном сразу за чертой города, где уже деревья и простор, творилось нечто неописуемое. Закатывались такие банкеты и устраивались столь откровенные фокусы, что мужское сердце замирало в сладостном томлении. Хозяева позволяли гостям вытворять все, что душе угодно. Благо соседей никаких, а полицейский участок расположен за Черной речкой.
Фейерверки здесь считались детской забавой, цыгане – не лучше сельских музыкантов, а оркестр пожарной команды, услаждавший слух гостям «Палкина», и на порог бы не пустили. Чтобы по-настоящему отдохнуть в «Альгамбре», требовалась неограниченная фантазия в сочетании с такими же возможностями. Если условия эти счастливо совпадали, случались праздники, навсегда входившие в историю столичного веселья. Некоторые особо щепетильные господа возмущались, что в столице империи, под боком у священной императорской фамилии, разврат свил уютное гнездо, и требовали искоренить порок полицейскими средствами. Порой им удавалось добиться своего. Но гостеприимные двери распахивались снова, а торжество отмечалось с оглушительным размахом. Для всего мужского населения столицы праздник в «Альгамбре» означал настоящий праздник и был заветной мечтой.
Однако в этот день ресторан был разукрашен символами чистоты и невинности так, что от белого рябило в глазах. Ярцев был крайне доволен счастливой мыслью провести прием именно здесь. Гости с большей охотой, хотя бы из любопытства, прибудут в легендарное место. Причем повод совершенно невинный, так что влиятельные лица могут не опасаться за свою репутацию и даже прихватить жен. Которым не меньше, чем мужьям, было интересно. Программа приема была невинна и скучна, как сон младенца. Но Ярцева это не смущало. Ему было важно, что он, чуть ли не первым, вводит европейский обычай приема перед свадьбой. Быть может, его начинание найдет одобрение в верхах и он станет законодателем моды, которая давно стала обычаем в лучших домах Парижа, Лондона и Нью-Йорка.
Сияя манишкой и отлично вымытыми щеками, Ярцев встречал гостей. Ани в новом платье, шитом с картинки нового журнала, стояла там, где ей указали. Она механически улыбалась гостям, которых ей представлял жених, механически подавала руку для поцелуя и не находила двух вежливых слов, глядя куда-то мимо. Гости говорили ей комплименты, полагая, что невеста слишком волнуется в ожидании самого важного события в ее жизни. Ани не скрывала полного равнодушия к тому, что происходило. Она кивнула Ванзарову и его спутнику, кажется, не узнав или сделав вид, что не узнает. Только один раз она оживилась, когда граф Вронский низко склонился над ее рукой, а наследник его титула Кирилл Алексеевич, идущий вслед за ним, крепко сжал ее ледяную ручку и чуть заметно кивнул, показывая, как поддерживает и переживает за нее.
Ярцев был особенно счастлив, что прием его почтили своим присутствием титулованные особы из высшего общества. Счастье переполняло его. Все влиятельные лица, на которых он рассчитывал, изволили прибыть. Правда, они не столько общались с женихом, порхавшим, как ему казалось, между ними в лучшей светской манере, сколько оглядывались по сторонам. Возможно, влиятельные лица лелеяли тайную надежду увидеть нечто такое особо незабываемое. Но вокруг них были только ленты, цветы и чрезвычайно почтительные официанты, на лицах которых блуждало хитрое выражение: «эх, господа, заехали бы к нам на прошлой неделе, так не скучали бы с бокалом шампанского…» Из необычного был отмечен гость могучего сложения, одетый светским щеголем, но почему-то не расстававшийся с желтым чемоданчиком.
Серж, затянутый в смокинг, был бледен, тяжело дышал и вертел в пальцах сигару.
– Как вам? – спросил он, кивая на толпу гостей.
– Миленько и пышненько, – ответил Ванзаров. Он стоял у колонны, чтобы держать в поле зрения весь зал. – Вронские тоже здесь?
– Ани отвезла им вчера приглашение. Я тут ни при чем.
– Значит, маленькая семейная тайна окончательно раскрыта…
– У меня не было другого выхода, – сказал Серж, сломав сигару.
Ванзаров проявил интерес.
– У вашей сестры случился роман с юным Вронским, который грозил перерасти в нечто большее?
– Еще как грозил, – согласился Каренин. – Он просил ее руки. Впрочем, и старый граф был, кажется, в шаге от этого…
– Вот как? Интересно…
– Шутка старой карги, – сказал Серж. – Догадалась все-таки… Не надо было Ани ей представлять, да еще под выдуманной фамилией Шер. Отомстила тетушка Бетси…
– Сергей Алексеевич, а вам не приходила в голову мысль, что у вашей жены может быть любовник?
Вопрос казался настолько невероятным, что Серж поначалу решил, что это очередная шутка чиновника для особых поручений. Ванзаров ничем не показал, что намерен шутить. Напротив, ожидал ответа с большим интересом. Серж поискал в толпе Надежду Васильевну. Она держалась отлично. Белое платье с глубоким декольте удивительно ей шло. Нитка жемчуга подчеркивала стройную белизну шеи. Она была весела, улыбалась и беседовала с кем-то, порой склоняя голову. На мгновение, словно почувствовав, она нашла его глазами. Серж заглянул в них и подумал, что знает ее, как никто другой, знает ее привычки, слабости, интересы и даже капризы. С детских лет они вместе. Он знает, когда она сердится, когда устала или когда недовольна. Впрочем, и радости ее тоже знает. Она вся как открытая книга. Да и как может быть по-другому после восьми лет брака. У них такой чудесный сын, которого она так любит. Они привыкли друг к другу, как ветви, выросшие из одного корня. Их нельзя разделить или разрезать. Серж окончательно привык к своей жене, считая ее необходимой частью своей жизни. И сейчас лишний раз убедился в этом. Утром, заехав за ней на дачу, он нашел Надежду Васильевну в глубоком расстройстве. Она отказывалась ехать, говоря, что останется с сыном и пусть все пройдет без нее. Серж стал уговаривать, упрашивая и объясняя, что без ее помощи ему не справиться. Тогда Надежда Васильевна нашла в себе силы и поехала с ним. И вот теперь выглядела так, будто ничего и не было. Он был искренно благодарен ей за то, что она сейчас здесь.
– Нет, – ответил он. – Наша семья совершенно счастлива.
– Вот как? Интересно… Ничего, что я захватил с собой господина Лебедева? Аполлон Григорьевич как узнал, что я на прием еду, вцепился и рыдал, чтобы его взяли. Жить не может без светских развлечений, такой шалун…
– Ярцев столько шампанского запас, что купаться можно.
– Недешево скромному чиновнику обходятся свадьба. А впереди еще венчание…
– Недешево, – согласился Серж. – Только не ему, а мне.
– Тогда я совершенно спокоен, – сказал Ванзаров.
Серж извинился и отошел.
Прием плавно катился по намеченному пути. Все гости приехали, официанты разносили шампанское. Господа и дамы разбились на группки, беседуя о чем-то легком и непринужденном. Аполлон Григорьевич выбрал симпатичную особу и откровенно приударил за ней, осыпая остротами и комплиментами, чем вызывал ее восторг и легкое удивление ее мужа, влиятельного лица. Прочие не менее влиятельные лица фланировали по залу. Ванзаров старался не упускать из виду Каренина, при этом подмечая, что происходит вокруг. Следить за всем сразу было трудно, деталей и мелочей слишком много. Он не мог найти Ани, которая была так скромна, что затерялась где-то в толпе или вовсе отошла. И графа Вронского что-то не было видно. Зато он заметил, как через толпу, сверкая погонами, пробирался Кирилл Вронский. Поручик подошел к группке, где стояла Надежда Васильевна, и поздоровался. Кажется, она представила его своим новым знакомым. Вронский был чрезвычайно оживлен, рассказывал что-то смешное и, не стесняясь, размахивал руками, забрав на себя все внимание. Как видно, умел стать душой компании. Оглянувшись, Вронский заметил Ванзарова, помахал ему, делая знаки, что подойдет чуть позже.
В той части зала, где была установлена цветочная арка, Ярцев отдавал указания перед началом официальной части, руководил официантами, не замечая ничего вокруг. Серж тронул его за плечо.
– А, дорогой шурин! – обрадовался Ярцев. – Столько хлопот. Скажешь тост?
– Ты всем доволен, дорогой зять? – спросил Каренин. – Все, как ты и хотел.
– О да, все счастливы! И я, и маменька, вон она нам машет, и сестра.
– Ани тебя не разочаровала?
– Что ты! Она держится молодцом, правда, я что-то потерял ее из виду, стольким надо хоть слово сказать… Ну, ничего, она где-то здесь.
– Она будет хорошей женой. Просто еще не привыкла к нашим порядкам.
– Не сомневаюсь! – просиял Ярцев. – Кстати, дорогой шурин, хочу сообщить тебе последнюю новость: известный тебе проект отменен. Представь себе, как это забавно: столько стараний, столько шуму, и вдруг – все, пшик.
– Как отменен? – чрезвычайно спокойно спросил Серж. – Ты же заверял, что это дело решенное и верное…
– Что поделать… Там… – Ярцев указал на потолок ресторана, – решили по-иному. Нам остается только смириться.
– Но ведь это невозможно! Я же вложил по твоему совету…
– Мы в России, дорогой шурин! У нас все возможно. Мой тебе совет, как родственнику… – Ярцев поманил его к себе. – Продавай все как можно скорее, продавай за любую цену. Иначе останешься ни с чем… Ну, с тебя тост, – он отвернулся к официантам, почтительно ожидавшим распоряжений, и принялся указывать, кому куда встать с подносами.
Серж слился с толпой черных фраков. Ванзаров никак не мог заметить его. Серебряный колокольчик возвестил о начале торжества. Говор затих, все обратись к цветочной арке. Ярцев вышел под руку с Ани и попросил всех наполнить бокалы. Официанты тут же возникли с подносами в разных местах зала. Жених поднял свой бокал и произнес благодарственную речь. Он благодарил Бога, свою матушку и начальство за счастье, ставшее причиной сегодняшнего торжества. Ярцев сообщил всем, что его сердце теперь целиком принадлежит несравненной Анне Алексеевне и он надеется, что сможет подарить ей все прочие земные блага. Ярцев особо отметил, что имеет особое счастье служить на благо своему Отечеству и Государю Императору под мудрой опекой влиятельных лиц. И вообще мечтает, чтобы сегодняшний день запечатлелся во всех сердцах как самый светлый и радостный во всех отношениях. Боясь окончательно запутаться в словах, Ярцев провозгласил здравие всем присутствующим. Ани, кажется, не поняла ни слова из речи жениха. Она мирно стояла, не пригубив шампанское.
– А теперь, дамы и господа, имею честь предоставить слово его сиятельству графу Вронскому, генералу и герою Балканской войны! – провозгласил Ярцев и согнулся в почтительном поклоне. Раздались аплодисменты. Даже влиятельные лица не сочли за труд выразить свой восторг.
Вронский прошел мимо жениха и встал рядом с Ани. С печалью посмотрела она на него. Вронский ответил еле заметным движением глаз.
– Господа… – начал он так тихо, что в зале воцарилась полная тишина. – Сегодняшний день для меня имеет особый смысл. Еще вчера я не подозревал, что буду так счастлив. Признаюсь вам без капли лицемерия: я действительно счастлив. Это трудное счастье, но я уверен, что заслужил его. Я прожил сложную жизнь, в ней случилось много всего. Я был жесток, несправедлив к ближним, воевал и убивал на войне, и, хуже всего, я мало ценил любовь. Любовь – это единственное, за что имеет смысл отдать жизнь. Я делал ошибки, но никогда не лгал и не совершал подлостей. Самая большая ошибка, которую я совершил, это то, что я не сберег самую большую любовь моей жизни… Но случилось чудо, и провидением Господа этот грех был отпущен мне. Сегодня мне остается только искупить его до конца. Я прошу вас, господа, помнить всегда: любовь, которая рядом с вами – это самое большое богатство, которое вы имеете. Берегите его, не растрачивайте по пустякам. Я хочу выпить за любовь, за которую не жалко умереть. Я пью за то, чтобы над нашими могилами выросли молодые деревца. Чтобы эти деревца росли свободными и счастливыми. А наградой нам была их любовь!
В полной тишине Вронский высоко поднял бокал, медленно выпил, обернулся к Ани и коснулся губами ее руки. Она сделала движение, чтобы спрятать лицо в его седых волосах, но не позволила себе такой слабости. Мнение окружающих меньше всего заботило ее.
Гости переглядывались, не зная, что делать. То ли аплодировать, то ли возмущаться. Тост оглушил и лишил дара речи, особенно дам. В воздухе запахло скандалом. Ярцев, багровый от стыда, сообразил, что пора принимать срочные меры. Он яростно захлопал, оглушая тишину, и стал громко благодарить его светлость. Вронский скрылся в толпе.
– Господа! – с натужной радостью выкрикнул Ярцев. – Хочу предоставить слово брату моей очаровательной невесты, Сергею Алексеевичу Каренину.

 

 

Публика, не вполне пережившая первый тост, ответила жидкими хлопками. Серж вышел, совершенно прямой и спокойный, как идут на эшафот. Он развернулся и посмотрел на Ани. Сестра ему не ответила.
– Я хочу… – сказал он, замолчал и обвел собравшихся мутным взглядом. – Я хочу выпить за такое счастье молодых, которого они достойны.
Он запрокинул бокал, осушил одним глотком и саданул об пол. Мелкие брызги стекла полетели в Ярцева. Жених подпрыгнул и взвизгнул.
Аполлон Григорьевич пробрался сквозь гостей, как медведь через валежник, кому-то отдавил ногу, а кого-то задел чемоданчиком.
– Что происходит? – громким шепотом спросил он.
Ванзаров предпочел отмолчаться. Через головы он следил за странной суетой, возникшей в дальнем конце зала. К Ярцеву подбежал официант и что-то доложил. Забыв о гостях, жених последовал за ним. Гости, не скрывая возмущения, принялись обсуждать, что все это значит.
Ярцев вернулся быстро. От веселья не осталось и следа. Выглядел он крайне растерянным.
– Господа! – крикнул он в затихший зал. – Есть среди вас доктор? Нужна срочная помощь… За доктором уже послали, но все-таки…
– Есть! – отозвался Лебедев, помахивая чемоданчиком. – Он отлично разбирается в трупах!
Ванзаров беззастенчиво толкнул его в спину.
– Скорее! – приказал он. – Кажется, прозевали…
И сам побежал напрямик, разрезая толпу гостей. Напуганные официанты указывали, куда следовать. Аполлон Григорьевич громко сопел у него за спиной.
Назад: 53
Дальше: 55