Глава 34

Неделю спустя Натали и Райдер стояли в номере у окна, теперь уже в отеле, расположенном в романтическом Париже. Перед ними простиралась Площадь Согласия. После довольно продолжительного путешествия из Лондона в Париж оба чувствовали себя уставшими. Поужинав в номере, они переоделись, чтобы лечь спать. Райдер стоял позади Натали, положив ей руки на талию и слегка касаясь подбородком ее макушки. Они смотрели на закат. Райдер испытывал один из высших моментов радости от сознания того, что обнимает свою молодую любимую жену и смотрит на Париж.

Величественное здание отеля стояло фасадом на площадь. В этот чудесный июньский вечер прохожие прогуливались по восьмиграннику площади, любуясь ее роскошной зеленью и впечатляющими статуями. От окружающих площадь садов струился аромат цветов. Налево простирались изумительные Елисейские Поля. Этот проспект заканчивался наполовину построенной Триумфальной Аркой. Справа виднелись Сады Тюильри. Прохожие прогуливались также по набережной Тюильри и по мосту Согласия, где возвышался мемориал Героям Франции. Плавные воды Сены тускло отражали лучи заходящего солнца. За Сеной взор привлекал великолепный фасад Палаты Депутатов.

Райдеру довелось уже не раз побывать в Париже. В детстве он часто путешествовал с родителями по Европе и до того, как разгорелись продолжительные войны с Наполеоном, заезжал в столицу Франции. В юности он сражался в кавалерии Веллингтона, участвовал в битве при Ватерлоо и находился как раз в той армии, которая вошла в Париж. Тогда, летом 1815 года, трехцветное знамя Наполеона I было низвергнуто и вновь взвилось белое знамя Бурбонов. Теперь, после смерти Бонапарта I, во Франции вновь утвердилась монархия, и это после почти трех десятилетий войн, смут и смертей. Глядя сейчас на эту мирную площадь, Райдер не верил, что Людовик XVI, Мария-Антуанетта и тысячи других несчастных французов были казнены здесь в кровавые дни революции. Райдеру хотелось бы знать, что значили для Франции десятилетия смуты? Несмотря на революционный пыл, длительное время захлестывавший страну, на бесконечные битвы между сторонниками короля и революции, якобинцами и умеренными, роялистами и бонапартистами, оставались еще миллионы французских крестьян, которые просто боролись за то, чтобы выжить.

Но сейчас даже воспоминания о кровавой стороне французской революции не ослабили нежных чувств Райдера, созерцавшего пленительный парижский пейзаж вместе со своей молодой женой. Он думал о ребенке, которого она носила, и надеялся, что дорожные неурядицы прошедшей недели не очень утомили ее. На следующий день после свадьбы они сели в Кале на один из новых пароходов и прибыли на нем во Францию. Затем с побережья долго ехали почтовой каретой. Гостиницы, где они останавливались каждую ночь, были далеко не самые лучшие, но увлеченные любовными ласками молодожены не обращали на это особого внимания. После этого путешествия от побережья до Парижа Райдер чувствовал себя гораздо ближе к жене, чем прежде. Вместе с тем он понимал, что в ее сердце есть такие уголки, куда она его пока что не пускает. Теперь, когда они находились в Париже, он намеревался немного побаловать Натали. Райдер наметил целый перечень мероприятий, специально для молодой жены. Сюда входили посещения лучших магазинов, ресторанов, музеев, оперы, театра и многое другое.

Натали, созерцая прекрасный пейзаж из окна парижского отеля, тоже пребывала в прекрасном расположении духа и была полна нежных чувств к своему мужу. Первая неделя их совместной жизни и свадебного путешествия с Райдером показалась ей идиллической. Это впечатление не испортили даже дорожные неудобства. Ее муж оказался очаровательным, внимательным другом и превосходным любовником. Волны возбуждения накатывали на Натали каждый раз, как только она вспоминала их ночи любви. Особенно глубоко запала в ее память одна ночь, проведенная в дорожной гостинице. Сам номер оказался неопрятным, а предоставленные им простыни в каких-то бурых пятнах. Но молодоженов все это мало беспокоило. Главное, они были вместе. Тогда Райдер не один час искусными ласками возбуждал Натали и довел ее, наконец, до такого состояния, что она, казалось, обезумела от страсти. Его любовные ласки продолжались так долго, что он потом заснул, оставаясь в ней. Дважды до рассвета он будил ее, чтобы владеть ею снова и снова. Это было сплошное блаженство. Теперь Натали полностью погрузилась в переживания, доставляемые ей близостью с Райдером, и поняла, что влюблена в него как никогда. Но это не все. Натали стала подозревать, что по своей глубинной сущности она самая настоящая распутница. Сделав этот вывод, она поразилась ему, настолько неожиданным он оказался для нее. Потом она постаралась забыть о нем, чтобы радоваться счастливому времени и молиться о его бесконечности для обоих.

Она еще не могла свыкнуться с мыслью, что они в Париже. Этот удивительный город, несомненно, придаст новую окраску их чувствам и переживаниям.

Тут Натали вспомнила о той главной цели, ради которой они направились в Париж. И у нее на лбу обозначилась морщина.

Райдер заметил, что она нахмурилась. Он погладил ее по волосам и повернул к себе.

– Ты выглядишь озабоченной, любовь моя. Тебе не нравится вид из окна?

Посмотрев на него снизу вверх, она улыбнулась.

– Он великолепен, Райдер. Я и не представляла, что Париж так прекрасен. Моя мать всегда хотела, чтобы мы переехали сюда. Но к тому времени, когда я подросла, отец решил, что подобный переезд слишком опасен. Я немало читала об этом городе, помню многие рассказы матери о нем. Но то, что я увидела, превзошло все мои представления и самые восторженные воображения. Так что к встрече с Парижем я все же оказалась недостаточно подготовленной.

– Тогда почему появилась эта морщинка? Ты думаешь о завтрашнем дне?

– Да, о встрече с матерью.

– Это для нее должно быть сюрпризом. Если, конечно, мы найдем ее. Жаль, что не было времени послать предварительное письмо.

Натали держалась спокойно, но ее лицо стало отрешенным, видимо мысленно она находилась где-то в другом месте.

– Какая внутрисемейная обстановка предшествовала отъезду матери? – спросил Райдер.

– Тревожная, – хмуро ответила Натали. – Мне тогда было четырнадцать.

– В то время у твоего отца проявлялась склонность к выпивке? – спросил Райдер после некоторого молчания.

– Некоторая предрасположенность к азартным играм и спиртному у него замечалась и тогда, – наморщив лоб, припомнила Натали. – Но он был обязан каждый день посещать биржу, поэтому не позволял себе запоев.

– А ты помнишь, как расставались родители? – посмотрел он на нее сбоку. – Я понял, что это явилось следствием их различных политических убеждений.

Натали молча кивнула и умолкла, видимо припоминая события тех лет. Затем она заговорила.

– Помню, особенно яростно спорили родители в те дни, когда Веллингтон прошел со своей армией через Испанию, а Наполеон был занят ведением боевых действий в Пруссии. Я не уверена, что правильно поняла их политические аргументы. Но именно после той ссоры мать наутро покинула Лондон, чтоб больше никогда в него не возвращаться.

Райдер поцеловал ее в макушку, вдохнув волнующий запах ее волос.

– Бедняжка моя. И мать даже не попрощалась с тобой?

– Честно говоря, она пыталась. Постучала в мою дверь, наверное, чтобы сказать об отъезде, но я не захотела впустить ее.

– И она в течение последующих лет не предпринимала никаких попыток наладить отношения с тобой?

– Какое-то время от нее приходили письма, но я бросала их нераспечатанными в огонь.

Райдер сильнее прижал ее к себе.

– Ты все еще сильно обижаешься на нее, дорогая?

– А ты на твоего отца не сердишься?

Она повернулась к нему и вопросительно посмотрела на него. Он нежно улыбнулся ей.

– У меня с отцом совсем другое дело. Ведь он обвинил меня в смерти моей матери.

– Ну и что же? А моя мать бросила меня совсем ребенком.

– Ты права, дорогая, извини.

– Наверное, пора высказать ей все, что я думаю. И об отце тоже. О том, что от ее возвращения зависит его жизнь. Но у меня все равно есть большие сомнения в том, что она вернется.

– Даже теперь, когда Наполеон умер?

Натали повернулась к окну и стала смотреть на Сену, по которой вереницей шли баржи и разнообразные суда.

– Кончина Наполеона, конечно, могла бы стать толчком, поводом для их примирения, – произнесла Натали. – Но я предполагаю, что родители разъехались не только из-за политического разномыслия с отцом. А вдруг моя мать сердится на британцев вообще? Например, за то, что они отстранили ее кумира от власти? Она всегда была очень упрямой и тщеславной.

– Мы заставим ее думать иначе, моя дорогая, – пообещал Райдер.

Немного помолчав, он кивнул в сторону роскошной кровати в стиле Людовика XVI с шелковой драпировкой, возле которой на ночном столике в ведерке со льдом стояла бутылка шампанского.

– А сейчас, могу ли я, моя дорогая, убедить тебя придти ко мне на ложе?

Натали нежно улыбнулась ему, и он почувствовал, как радостно затрепетало его сердце.

– Тебе никогда не нужно убеждать меня, – прошептала она, становясь на цыпочки и озорно целуя его.

На следующий день Райдер и Натали решили после полудня нанести визит ее матери. Они поздно проснулись, затем увлеклись любовными играми, а потом Райдер решил побаловать ее продолжительным завтраком в постели. Наконец, они собрались и вышли из отеля.

Теперь они шли прогулочным шагом по улице Риволи, любуясь ее зелеными террасами и статуями Садов Тюильри. Они выглядели, как супружеская пара со значительным опытом семейной жизни. День выдался теплый. Натали надела закрытое дневное платье из тонкого голубого муслина и соломенную шляпу с шелковыми цветами. В ближайшем орешнике громко щебетали птицы. По бульвару быстро катил красивый кабриолет.

Дойдя до угла, они повернули и направились влево по улице де Кастильоне мимо магазинов и ресторанчиков. Вскоре они вышли на Вандомскую площадь, которая раньше служила плацем для проведения парадов. Теперь ее окружали дома в стиле эпохи Людовика XIV. Райдер взглянул на бронзовую колонну в центре площади. Прежде на ней стояла статуя Наполеона, теперь она отсутствовала.

– Ты уверена, что твоя мать живет здесь? – спросил Райдер, с благоговением рассматривая каменные арки и суровые колоннады.

– Не совсем, – ответила Натали. – Хотя на конверте, помню, был указан дом на Вандомской площади.

Райдер погрозил ей пальцем.

– Ага! Значит, прежде чем бросить письмо в огонь, смотрела на обратный адрес.

Натали промолчала. Они проходили как раз мимо Вандомской колонны. Посмотрев на высокий металлический обелиск, она растерянно повернулась к Райдеру.

– Разве наверху не должно быть статуи?

– Она была там. Статуя, изображавшая самого Наполеона I. После битвы при Аустерлице в 1805 году у Бонапарта оказалось более тысячи трофейных пушек. Он приказал переплавить их и установить из этого металла колонну, а наверху свою собственную статую. Во время реставрации, кажется, в 1814 году статую сняли.

Натали покачала головой.

– Сняли! Какие они решительные, эти французы. Ну, теперь я уверена, что моя мать живет здесь. Она обязательно должна была выбрать место недалеко от своего героя – Наполеона.

Вскоре они нашли нужный им номер и прошли под арку великолепного дома. В холле спросили у пожилого джентльмена, где может находиться нужная им квартира. Причем Натали спросила его на французском, а он ответил ей на безукоризненном английском.

– Ах, мадам Десмонд? Это третий этаж. Первая дверь налево.

Поднявшись на три пролета, они оказались перед двойными дверями с красивыми панелями и коваными позолоченными ручками.

Уловив в глазах Натали какое-то колебание, Райдер быстро поцеловал ее в лоб.

– Выше нос, милая! Все будет хорошо.

На стук вышел высокий худой дворецкий, который озадаченно посмотрел на посетителей.

– Мадам, месье, чем могу служить? – спросил он на французском.

– Скажите мадам Десмонд, что пришли ее дочь и зять, – произнес Райдер.

– Пардон, месье, – ошеломленно посмотрел дворецкий на гостя.

В следующее мгновенье сердце Натали замерло, потому что она услышала, как мать окликнула дворецкого.

А несколькими секундами позже Натали и Райдер увидели перед собой высокую женщину средних лет в низко вырезанном платье из голубого сатина с завышенной талией. Райдер сразу же оценил, что его красивая жена есть копия матери. Та же форма лица в виде сердечка, те же карие глаза, те же каштановые волосы. Дезире Десмонд держалась с изяществом и достоинством. Ее каштановые волосы с серебряными нитями седины были завиты и подняты вверх.

Увидев у двери гостей, Дезире вдруг прижала руки к груди, и ее лицо залилось краской.

– Натали, дорогая моя! – воскликнула она. – Неужели это действительно ты?

Мать бросилась вперед, и дочь мгновенно оказалась у нее в объятиях. Неожиданная искренность материнских чувств потрясла Натали, она оказалась совершенно обезоруженной. Вдохнув такой знакомый с детства запах духов матери, она невольно ощутила себя девочкой, которую заботливо и нежно прижимает к себе любящая мать.

Дезире поцеловала дочь в щеку, потом немного отстранилась назад, вытирая слезы.

– О, моя дорогая, я не могу поверить, что ты и правда здесь! Как я мечтала об этом моменте! А ты превратилась в обворожительную молодую женщину!

– Спасибо, мама. Ты тоже хорошо выглядишь.

Натали сделала усилие над собой и снова стала той, обиженной матерью девочкой. Ее голос звучал ровно и спокойно.

Взгляд Дезире упал на Райдера.

– А кто этот великолепный джентльмен, который пришел с тобой?

Натали вскинула голову и приняла позу достоинства и гордости.

– Мадам Десмонд, – произнесла она с нотками торжественности. – Позвольте представить вам моего мужа Райдера Ремингтона, лорда Ньюбери.

– Твоего мужа? – не смогла скрыть удивление мадам Дезире. – Но, моя дорогая, я даже не знала, что ты вышла замуж.

– Ты многого не знаешь из того, что произошло за эти восемь лет, мама, – с горечью произнесла Натали.

На какое-то мгновение Дезире растерялась, но быстро овладела собой. Повернувшись к Райдеру, она любезно улыбнулась ему.

– Но какой же вы красавец, лорд Ньюбери! – произнесла Дезире.

– Благодарю вас, мадам, – ответил Райдер, целуя поданную ему руку. – Познакомиться с вами для меня – истинное удовольствие.

– Входите же, дорогие мои, – захлопотала Дезире.

Слуге она приказала подать кофе с молоком.

Затем Дезире провела молодую пару в огромный салон с высокими потолками. В центре стояли диваны, обтянутые алым бархатом, и позолоченные стулья в стиле Людовика XV. Хотя Натали привыкла к элегантной обстановке, тем не менее удивилась богатому убранству этого салона. Ее изумленный взор скользил от потолка с гипсовым орнаментом искусной работы и каскадом хрустальных люстр к итальянским фрескам, занимавшим три стены. На великолепном портрете Дезире взгляд Натали остановился. Портрет висел между окнами над камином. Его написал известный парижский художник Виже-Лебеден. Натали ощутила новый всплеск теплых чувств к матери, заметив свое сходство с ее портретным изображением. Она вспомнила, что именно этот портрет висел в лондонском доме родителей до отъезда матери.

Дезире жестом пригласила их сесть. Райдер и Натали опустились на канапе, обтянутое красным бархатом. Дезире на такой же бархатный стул.

– Что привело вас в Париж, мои милые? – весело спросила она. – Смею ли я надеяться, что вы приехали повидаться со мной?

– Мы здесь в свадебном путешествии, мадам, – быстро ответил Райдер, в то время как Натали посмотрела на мать с холодной неприязнью.

Дезире посмотрела на дочь.

– Давно ли ты замужем, дорогая? – с улыбкой спросила мать.

– Неделю, мама, – холодно произнесла Натали.

– И даже не пригласила меня на свадьбу? – с упреком посмотрела мать.

– Я не подумала, что ты можешь проявить интерес к этому, – ответила Натали, не глядя на мать. – Я думала, что ты не приедешь, даже если тебя пригласить.

На лице Дезире отразилась глубокая печаль, и она вздохнула.

– Я не могу осуждать тебя, моя дорогая девочка. Я пыталась объяснить тебе все в письмах…

– Я не давала себе труда читать их.

Натали с вызовом посмотрела на мать. У Дезире вырвался протяжный вздох. Напряжение немного разрядилось с приходом слуги, который держал в руках кофейный сервиз. Дезире подала Райдеру и Натали наполненные чашки севрского фарфора и предложила восхитительное пирожное с клубникой и со взбитыми сливками.

За кофе Дезире снова отважилась улыбнуться своей дочери.

– Самое важное, дорогая, что ты здесь и мы снова можем начать все сначала. Ты должна мне рассказать, чем ты занималась все эти годы.

Натали поспешно начала перечислять события своей жизни за последние восемь лет. Рассказала матери о том, как отправилась в Америку с тетей Лав, чтобы управлять ткацкой фабрикой, как вернулась потом в Англию по следам контрабандистов и пропавшей тети.

Когда Натали сделала паузу, чтобы отхлебнуть кофе, Дезире подмигнула ей.

– Так, значит, ты попала в большое приключение, не так ли, моя дорогая? – заметила мать.

– Не такое уж и большое, – сухо ответила Натали. – Я боялась за тетю Лав.

– Ах, да, конечно, боялась, – произнесла Дезире, восхищенно посмотрев на Райдера. – И в каком же месте твоего приключения появился твой потрясающий муж?

Натали позволила Райдеру самому изложить приглаженную версию событий и обстоятельств, при которых он встретился с Натали. Он дополнил повествование Натали рассказом о том, как они вместе плыли в Англию на корабле, раскрыли банду контрабандистов и нашли тетю Лав. Все это до того, как они поженились.

Дезире захлопала в ладоши.

– Никогда не слышала такой дивной романтической истории! Я так рада, что оба вы участвовали в таком веселом приключении… А ты, Натали, была таким рассудительным ребенком, когда я уезжала.

– После твоего отъезда действительность не стала лучше.

Последнюю фразу Натали произнесла с сарказмом, и в воздухе повисла напряженная тишина. Но вскоре Дезире с ее изворотливым умом нашла выход из положения.

– О, мы так повеселимся вместе! – воскликнула она, одарив гостей самой любезной улыбкой. Я должна показать вам город, познакомить вас с моими друзьями. Например, сегодня я иду на прием к господину Талейрану-Перигору. Вы непременно пойдете со мной. Где вы остановились?

– Наш отель на Площади Согласия, – ответил Райдер.

– Надо же, а особняк Талейрана находится буквально рядом! – воскликнула Дезире. – Кроме того, вы должны жить у меня, здесь всем места хватит.

Заметив, что Натали и Райдер обменялись выразительными взглядами, она рассмеялась.

– Ах, что я говорю? – произнесла она. – Я совсем забыла, что вы – новобрачные. Конечно же, вам хочется побыть наедине. А для этого вы не могли бы найти более романтического города, чем Париж.

– Мы ценим ваше внимание, мадам, – обратился Райдер к Дезире. – Нам хотелось бы остаться одним, но также и навещать вас, пока мы здесь.

Дезире с сожалением посмотрела на дочь.

– Как жаль, что прошло столько лет, прежде чем мы смогли встретиться, – вздохнула она. – Ты все еще сердишься на меня, дорогая, за то, что я уехала?

Натали обожгла ее взглядом и сразу же пошла в наступление.

– Ты даже не собираешься спросить, почему я пришла к тебе сегодня?

Дезире растерянно посмотрела на нее.

– Постой, ведь ты сказала, что приехала в Париж, совершая свадебное путешествие, не так ли? Конечно, тебе захотелось повидать меня.

– Мы приехали в Париж специально, чтобы повидать тебя, мама.

На лице Дезире отразилась радость, однако Натали подняла руку.

– Не питай надежд, будто мы мечтали об этой встрече и решили осуществить свою мечту. Уже давно я не считаю тебя своей матерью.

У Дезире перехватило дыхание, на ее лице отразились одновременно испуг и печаль. Райдер взял свою жену за руку и попытался успокоить ее.

– Дорогая моя, будь все-таки чуткой.

Дезире резким движением руки отклонила сочувствие Райдера и посмотрела дочери в глаза.

– Моя дорогая, мне понятен твой гнев. Но и ты должна понимать, что, оставляя тебя, я испытывала несказанные муки.

– Неужели, мама?

Дезире умоляюще посмотрела на дочь.

– Если тебя привело сюда не твое сердце, то зачем ты пришла ко мне?

– Я пришла ради отца.

Дезире напряженно молчала.

– Ты не хочешь спросить о нем?

Натали произнесла последние слова с нескрываемым гневом. По лицу Дезире пробежала тень. Она отвела взгляд в сторону и быстро заморгала.

– Ты думаешь, я когда-нибудь забывала о нем?

– Конечно!

Натали произнесла это с откровенной иронией, так что Райдер снова положил свою руку на руку Натали и попытался успокоить ее.

– Нет, пусть выскажется, – произнесла Дезире, поворачиваясь к Райдеру, хотя ее лицо отражало чрезмерное волнение. – Французы поступают именно так и, по правде говоря, я не могу осуждать ее.

– Итак, мама? – требовательно произнесла Натали.

– Как поживает Чарльз? – тихо спросила Дезире.

– Он умирает, – сказала Натали.

– О, Боже мой! – воскликнула пораженная Дезире на французском.

– Пьянством он почти загнал себя в могилу, – сказала Натали с горечью и торжеством одновременно. – Доктор говорит, что он не проживет и года. Доктор сказал также, что он умирает не только от пьянства, но и от разбитого сердца.

Бледная, потрясенная Дезире поднялась и, пошатываясь, пошла к окну.

– Я… я понятия не имела, что Чарльз так тяжело переживает мой уход до сих пор.

– Разумеется. Ты не знала… или не хотела знать.

– Это неправда!

– Правда! Скажи мне, сможешь ли ты вернуться сейчас, чтобы спасти жизнь отца?

Райдер видел, чего стоил Дезире ответ на этот вопрос. Она так крепко сжала край подоконника, что ее пальцы побелели.

– Я не могу, Натали.

Натали вскочила на ноги.

– Вот и доказательство твоего безразличного отношения к нему. Тебе все равно, если он умрет!

Дезире повернулась к дочери, ее глаза сверкали, голос дрожал от внутреннего напряжения.

– И ты не понимаешь, Натали. Это не вопрос заботы о его жизни, это вопрос наследства. Твой отец мог бы жить со мной здесь…

– Чтобы играть в азартные игры? Чтобы погрязать в распутстве Пале-Ройяля? Человек едва живет, находясь в Лондоне, но привезти его сюда, в этот грешный Париж? И ты подстрекала его иммигрировать, подвергая его опасности, потому что Англия находилась в состоянии войны с Францией. Ведь тогда этот великолепный Наполеон заключил бы отца в башню Консьержери.

Свои выкрики Натали сопровождала лихорадочными жестами. Райдер вздыхал, сожалея о несдержанности жены. А Натали наслаждалась своей маленькой победой. Когда Дезире услышала обвинения в адрес своего любимого Бонапарта, гнев в ее глазах вспыхнул с новой силой.

– О, я вижу, с тобой невозможно разговаривать! Ты такая же, как Чарльз, самоуверенная и бесконечно упрямая.

– А ты нет? Нужно еще добавить эгоистичность и тщеславие в высшей степени.

Дезире сделала шаг вперед и продолжала с еще большим жаром.

– Ты не понимаешь, Натали. Мой отъезд не означает, что я предала тебя. Есть обиды, которые женщина не может терпеть.

– Тогда, пожалуйста, объясни, если можешь.

Но прежде чем Дезире успела произнести хотя бы слово, вошел дворецкий и доложил ей на французском.

– Мадам, месье Дюбуа приехал, чтобы отвезти вас на обед.

Дезире побледнела, а Натали посмотрела на свою мать с презрением.

– Ты ведь только что пыталась уверить меня в том, что не вела себя предательски по отношению к отцу и ко мне. В любом случае можешь отправляться на свое любовное свидание. Да, мы не хотим, чтобы ты пропустила свидание с любовником.

– Натали, дай мне объяснить, пожалуйста!

– Мы с Райдером уходим!

Натали решительно направилась к выходу. Вздохнув и бросив на Дезире извиняющийся взгляд, Райдер послушно пошел за ней.

Дезире догнала его и схватила за руку.

– Убедите ее придти снова. Пожалуйста.

Он любезно улыбнулся.

– Мадам, прошу вас забыть несдержанность Натали. Не беспокойтесь, я постараюсь сделать так, чтобы она вернулась. Однако, как вы только что заметили, моя жена унаследовала ваш дух и… без сомнения, ваш характер.

– О да, – произнесла Дезире по-французски.