Директор департамента полиции на собственном опыте убедился: если на человека давить страхом, при этом увеличивать нагрузку до предела, наступает момент, когда организм перестает бояться. Страх излечивается бо́льшим страхом. После которого уже ничего не страшно. Появляется спокойствие и легкость в душе.

Нечто подобное сейчас переживал Николай Николаевич Сабуров. Дело было так плохо, что хуже быть просто не могло. Разве только внезапная и беспощадная революция. Но это чистые фантазии. А в реальности он столкнулся с тем, что ему пообещали не отставку, а Сибирь и каторгу. Вот так просто, несмотря на все законы и суд присяжных. Министр по-дружески сообщил ему радостную весть. Сомневаться в правдивости его слов не приходилось. Потому что, кроме директора департамента полиции, крайних не было. А занять это почетное место граф Толстой решительно отказался.

Сабуров надеялся, что от всех переживаний сердце не выдержит и он избавится от всех хлопот разом. Но, как назло, сердце функционировало нормально. И еще пришло спокойствие, какое, пожалуй, испытывает приговоренный к казни. Директор больше не нервничал. Он твердо знал, что ему конец.

Секретарь доложил, что чиновник Ванзаров требует срочную аудиенцию. Сабуров приказал впустить немедленно.

— Куда же вы пропали, мы вас везде ищем, — сказал он ровным голосом. — У меня для вас новость…

— У меня для вас тоже, — ответил Ванзаров, подходя к столу министра. — Я готов заниматься розыском и выполнять свои обязанности. Но я не стану игрушкой в руках охранного отделения. Если они хотят заманить меня в ловушку, пусть ищут другую кандидатуру. Свою голову под их провокацию не положу. В сложившихся обстоятельствах прошу отстранить меня от дела.

Сабуров отметил, что молодой человек еще не потерял способность нервничать, значит, у него еще все впереди. Он попросил не горячиться, а сесть и выслушать.

Ванзаров подчинился с большой неохотой. Показывать характер перед больным человеком он не счел возможным.

— Забудьте о провокациях охранки, — сказал Сабуров, жестом останавливая вскипающие возражения. — Их больше нет, они закончены. Не спрашивайте меня подробности. У вас достаточно быстрый ум, чтобы понять все без лишних слов. Некоторые слова лучше вслух не произносить. Даже в моем кабинете. Я достаточно ясно выразился?

— Благодарю вас, я предполагал, что…

— Не спешите, мой юный талант. У нас случилась настоящая неприятность. Размеры ее таковы, что описывать их не хочется. Скажу кратко: алмазную звезду украли на самом деле.

— Она должна была оказаться в доме Рибера? — спросил Ванзаров.

— В его доме или в другом, сегодня или еще вчера в кармане его сюртука, уже не имеет значения. Ничего этого, как вы понимаете, вовсе не было. Все покрыто пылью забвения. Нам остается один настоящий факт: звезда исчезла. Никто не знает, где она может быть. Все средства и сведения, что имелись у полковника Секеринского, исчерпаны.

— Делиться ими он не считает нужным.

— Рад, что вы это понимаете, — сказал Сабуров. — Кому захочется помогать чужой победе, чтобы лишиться своих погон? Тем более когда есть на кого свалить вину за поражение.

— А верность присяге?

— Не думал, что на полицейской службе вы сохранили романтику в душе… Лирических отступлений на сегодня достаточно. Какая помощь вам потребуется?

— Лунный Лис мертв? — спросил Ванзаров.

— Если вы о чиновнике министерства финансов Рибере Григории Ивановиче, то вы правы. Обнаружено его тело. Звезды при нем нет. И это очень плохо.

— Позвольте личный вопрос?

На такую вольность Сабуров теперь был согласен.

— Вас держали в неведении?

— Директору нельзя признаваться в такой слабости, но вы не оставляете мне выбора, — ответил Сабуров. — Так называемую кражу звезды я переживал как личную трагедию. Но теперь стало легче. Ее на самом деле украли.

— Не сомневаюсь, — сказал Ванзаров.

— Почему так думаете?

— К этому подталкивала цепь событий. Слишком большую ставку сделали.

— Не понимаю, о чем вы, но надеюсь, что правы, — сказал Сабуров. — Вернемся к нашему положению. Что вам нужно для того, чтобы раскрыть кражу?

— Я должен взглянуть на место преступления, — ответил Ванзаров. — После чего сразу вернусь к вам. Надеюсь, господин Лебедев у себя. Вы позволите?

Сабуров сделал жест, означавший: требуйте все, что угодно. Департамент в вашем распоряжении.