Обычный прохожий гулял по улице близ казарм Измайловского полка. Он посматривал по сторонам, как будто изучал окрестности. Ничего примечательного в серых строениях не было. Троицкий собор с голубыми куполами и монументом, сложенным из трофейных турецких пушек, остался далеко позади. Вокруг виднелись доходные дома, различавшиеся количеством этажей. Окрестности прохожему нравились. Он то и дело подправлял ус, словно хотел скрыть улыбку. Что-то сильно его радовало. Причину его веселья серые стены скрывали основательно. Прохожий кружил возле особняка, известного на всю округу кирпичной пристройкой: атлетическим залом. Навстречу ему объявилась высокая фигура, взявшаяся словно из ниоткуда. Фигура на ходу задела прохожего плечом, впрочем, легонько.

— Прощения просим, господин хороший, — послышался простуженный голос. — Не подскажете, как пройти в Публичную библиотеку?

Прохожий проявил редкое дружелюбие. И даже вызвался проводить лично. Не торопясь, они свернули за угол.

— Что случилось?

Афанасий Курочкин высунул нос из поднятого воротника.

— Что-то дело нечисто выходит, Родион Георгиевич.

Ванзаров потребовал факты. А факты были таковы. Филеры взяли особняк в плотное кольцо. Утром Рибера проводили до министерства. На службе он задержался недолго и вернулся домой без пальто крайне взволнованный. Затем к нему зачастили гости. Раньше всех оказалась дама, которой филеры присвоили кличку «Пика». Пробыла она, наверно, с полчаса, из особняка доносились крики, словно там скандалили. Дама выскочила в большом расстройстве чувств. За ней последовало несколько визитеров.

Первого филеры окрестили «Трость», важный господин, державший себя так, словно он пуп земли. Следующий — «Живчик» — был отмечен быстрой и легкой походкой, словно еле удерживался от бега. После него заехала барышня в темной жакетке, которой присвоили кличку «Сухарь». Пробыла она недолго, и особого шума зафиксировано не было.

За ней наведался «Сопля». Совсем молодой и нервный. Только зашел и почти сразу выскочил обратно, прокричав: «Я этого так не оставлю!» После него заехал «Хмурый», в руках тащил ружейный футляр.

Последним заглянул «Фигля», но пробыл недолго и ушел сильно рассерженный, дверью хлопнул. После чего часов до пяти было затишье. Хозяин особняк не покидал. Черный ход был под постоянным наблюдением. Дальше произошло не совсем понятное. В шестом часу в особняк вошли двое в гражданской одежде. Полы пальто плохо скрывали армейские сапоги. Клички давать им филеры не решились.

Полковник Секеринский и его помощник Крылов были им слишком хорошо известны. Пробыв, наверное, с четверть часа, они буквально выбежали из особняка. Филерам показалось, что они чем-то сильно озабочены, особенно начальник охранки. Пока они были в доме, оттуда раздавался разнообразный шум. С тех пор стоит тишина, свет не зажигают. Хозяин не выходит.

— Дверь сами открыли?

— В том-то и дело: вроде хотели открыть отмычкой, Крылов уже пристроился, а тут дверь сама распахнулась, хозяин запирать замучился. Они и вошли.

— Значит, жандармы изменили своему правилу никогда не снимать форму, — сказал Ванзаров. — Замаскировались великолепно. Нечего сказать.

— В том-то и дело… — согласился Курочкин.

— Что думаете, Афанасий, про это забавное происшествие?

— Что тут думать… — Старший филер хотел было подобрать слова, но сказал как есть: — Сами видите, дело пахнет дрянью…

Поблагодарив, Ванзаров приказал никого больше не впускать в особняк. Задерживать у входа и отводить в ближайший участок. А там видно будет.