Скарлетт была недовольна, когда Кэтлин разбудила ее на следующее утро. После того как она засиделась допоздна, разговаривая с Колумом, ей ничего так не хотелось, как поспать подольше.

— Я принесла вам чай, — мягко сказала Кэтлин. — А Морин спрашивает, хотите ли вы пойти с ней на рынок?

Скарлетт отвернулась и снова закрыла глаза.

— Нет, я думаю, что я посплю еще.

Скарлетт чувствовала, что Кэтлин еще здесь. Почему глупая девчонка не уходит и не дает ей спать?

— Что ты хочешь, Кэтлин?

— Я прошу у вас прощения, Скарлетт, я хочу узнать, будете ли вы одеваться? Морин хочет, чтобы я пошла вместо вас, если вы не пойдете, и я не знаю, когда мы вернемся.

— Мэрри Кэйт может помочь мне, — пробормотала Скарлетт в подушку.

— О, нет. Она в школе. Уже около девяти часов.

Скарлетт с усилием открыла глаза. Она готова была спать вечно, если бы люди дали ей возможность.

— Хорошо, — сказала она, — достань мои вещи. Я надену красно-голубой плед.

— О, вы выглядите в нем чудесно, — радостно сказала Кэтлин. Она считала Скарлетт самой элегантной и красивой женщиной в мире.

Скарлетт пила чай, пока Кэтлин приводила ее волосы в порядок, укладывая их восьмеркой на затылке. «Я выгляжу, как страх господний», — думала она. Под глазами были легкие тени. «Может, мне надеть розовое платье, оно больше идет к моей коже, но Кэтлин придется все зашнуровывать снова, а ее мельтешение сведет меня с ума».

— Замечательно, — сказала она, когда последняя шпилька была на месте, — пошли.

— Принести вам еще чашку чая?

— Нет. Пошли.

«И на самом деле мне хочется кофе, — подумала Скарлетт. — Может, я пойду на рынок после всего. Нет, я слишком устала». Она припудрила синяки под глазами и поморщилась, глядя на себя в зеркало, перед тем, как пойти вниз и поискать себе что-нибудь на завтрак.

— О Боже! — сказала она, когда увидела на кухне Колума, читающего газету.

Она думала, что дома никого нет.

— Я пришел попросить вас оказать мне любезность, — сказал он.

Он нуждался в женском совете, чтобы выбрать вещи для людей в Ирландии.

— С вещами для парней и их отцов я могу управиться сам, но девчонки всегда загадка. Скарлетт знает, сказал я себе, какая самая новая вещь в. Америке.

Скарлетт засмеялась над необычным выражением.

— Мне очень хочется помочь вам, но вы должны заплатить — чашка кофе и сладкая булочка в булочной на Бротон-стрит.

Она больше не чувствовала усталости.

— Я не знаю, почему вы попросили меня пойти с вами, Колум! Вам не понравилась ни одна вещь, которую я предложила.

Скарлетт с раздражением смотрела на груду лайковых перчаток, шелковых чулок, вышитых бисером сумок, разрисованных вееров, а также отрезы шелка, бархата и сатина. Помощник мануфактурщика выложил отборные товары самого модного магазина в Саванне, а Колум отрицательно качал головой.

— Я извиняюсь за все неудобства, причиненные вам, — сказал он натянуто улыбающемуся клерку. Он предложил Скарлетт руку.

— Я прошу прощения у вас, Скарлетт, также. Я боюсь, что не разъяснил вам достаточно ясно, что я хочу. Пойдемте, я выплачу вам долг, а потом мы попробуем еще раз. Чашечка кофе будет кстати.

Потребуется гораздо больше, чем чашечка кофе, чтобы она простила его за дурацкие поиски! Скарлетт нарочито не обратила внимания на предложенную руку и вышла из магазина.

Ее настроение улучшилось, когда Колум предложил ей пойти выпить кофе в отель Пуласки. Отель был очень модным, а Скарлетт никогда не была там. Когда они сели на бархатное сиденье в одной из богато украшенных комнат с мраморными колоннами, Скарлетт посмотрела вокруг с удовольствием.

— Это замечательно, — сказала она радостно, когда официант в белых перчатках поставил нагруженный серебряный поднос на покрытый мрамором столик.

«Народ в Ирландии, — объяснял Колум, — живет гораздо проще, чем

Скарлетт могла себе представить. Люди живут на фермах, никаких городов поблизости, только деревня с церковью, кузницей и трактиром — местом, где останавливается почтовая карета. Единственный магазин — это комната в углу трактира, где можно отправить письмо, купить табак и кое-что из продуктов. Единственное развлечение — это посещение домов друг друга».

— Но это очень похоже на жизнь на плантации, — воскликнула Скарлетт. — Тара всего в пяти милях от Джонсборо, и если вы приедете туда, вы увидите, что там нет ничего, кроме железнодорожной станции и крошечного продуктового магазина.

— Ах, нет, Скарлетт. На плантациях есть особняки, а не простые побеленные дома фермеров.

— Вы не знаете, о чем вы говорите, Колум О'Хара! «Двенадцать дубов» Уилкса был единственным особняком во всем графстве Клейтон. Большинство людей имеют дома, в которых сначала были только пара комнат и кухня, затем они пристраивают еще, что нужно.

Колум улыбнулся и признал поражение. И тем не менее, подарки для семьи не могут быть городскими вещами. Девушкам больше подойдет отрез хлопка, чем сатина, и они вряд ли знают, что делать с разрисованным веером.

Скарлетт поставила чашку с решительным звоном.

— Набивной ситец! — сказала она. — Я полагаю, что им понравится набивной ситец, он бывает ярких расцветок и идет на прелестные платья. Мы все используем набивной ситец для повседневной домашней одежды.

— И ботинки, — сказал Колум.

Он взял толстый бумажный конверт из кармана и развернул его.

— Все имена и размеры у меня записаны здесь.

Скарлетт рассмешил размер куска бумаги.

— Они так и видят ваш приезд, Колум.

— Что?

— Ничего особенного. Американское выражение.

Каждый мужчина, женщина, ребенок должны были записать свое имя в список Колума. «Это как у тетушки Элали». «Поскольку ты все равно идешь по магазинам, не могла бы ты купить что-нибудь для меня?» Иногда она забывала расплатиться, и Скарлетт подумала, что ирландские друзья Колума могли быть столь же забывчивы.

— Расскажите мне об Ирландии, — сказала она. — В кофейнике еще осталось много кофе.

— Ах, это редкостно прекрасный остров, — начал Колум.

С любовью в голосе он говорил о зеленых холмах, увенчанных замками, о стремительных реках, обрамленных цветами и полных рыбы, о прогулках между рядами кустарника во время дождя, о музыке повсюду, о небе, которое выше и шире любого другого неба, с солнцем, добрым и теплым, как материнский поцелуй…

— Похоже, что вы почти так же скучаете по дому, как и Кэтлин.

Колум рассмеялся.

— Я не разрыдаюсь, когда корабль отплывет, это правда. Никто не восхищается Америкой так, как я, и я всегда с нетерпением жду приезда сюда, но я не пролью слез, когда корабль поплывет домой.

— А я, может, и пролью. Я не знаю, что буду делать без Кэтлин.

— Так не оставайтесь без нее. Поехали с нами, посмотрите на родину вашего народа.

— Я не могу этого сделать.

— Это будет прекрасное путешествие. Ирландия прекрасна в любое время, но весной ее очарование разобьет ваше сердце.

— Мне не нужно разбитое сердце, спасибо, Колум. Мне нужна служанка.

— Я пришлю вам Бриджит, она очень хочет приехать сюда. Я полагаю, она должна быть самостоятельной, но Кэтлин мы хотим отослать.

Скарлетт почувствовала сплетню.

— Почему же вы хотите отослать эту очаровательную девочку? Колум улыбнулся.

— Женщины и их вопросы, — сказал он. — Вы все похожи даже по обе стороны океана. Мы не одобряем человека, который хотел соблазнить ее. Он был солдатом, и к тому же язычником.

— Вы имеете в виду — протестантом? Она любила его?

— Ей вскружила голову его униформа. Только и всего.

— Несчастная девочка. Я надеюсь, он будет ждать ее.

— Хвала господу, его полк отправили обратно в Англию. Он больше не будет ее беспокоить.

Лицо Колума было твердым, как гранит. Скарлетт прикусила язычок.

— Что с вашим списком? — спросила она. — Нам лучше вернуться к покупкам. Вы знаете, Колум, у Джейми в магазине есть все, что вы хотите. Почему бы не пойти туда?

— Я не хочу ставить его в затруднительное положение. Он будет вынужден назначить цену, которая может повредить его делам.

— Колум, у вас нет и блошиного ума в отношении бизнеса. Даже если Джейми продаст вам товар по первоначальной стоимости, все равно он будет выглядеть лучше в глазах поставщиков, и он получит большую скидку, делая следующий заказ.

Она рассмеялась над замешательством Колума.

— У меня свой магазин, я знаю, что говорю.

— Колум! — заревел Джеймс, когда они вошли в магазин. — А мы только что вспоминали вас. Дядя Джейм, Колум здесь.

Старик вышел из кладовой с рулонами тканей.

— Ты ответ на наши молитвы, — сказал он. — Какой цвет вам нужен?

Он вывалил ткани на прилавок. Они все были зеленые, но разных оттенков.

— Этот самый милый, — сказала Скарлетт.

Джейми и его дядя попросили Колума сделать выбор.

Скарлетт надулась. Она уже сказала им, какой самый лучший. Что может знать мужчина, даже Колум?

— Где вы собираетесь это повесить? — спросил он.

— Над окном снаружи и внутри, — ответил Джейми.

«Он серьезен, как будто подбирает цвета для печатания денег, — сердито думала Скарлетт. — Зачем вся эта суета?»

Джейми заметил ее недовольную гримасу.

— Это для украшений на день Святого Падай, дорогая Скарлетт. Колум один из тех, кто может сказать, какой оттенок ближе всего к цвету трилистника. Мы не видели их так давно.

«О'Хара говорят о дне Святого Патрика с тех пор, как я встретила их».

— Когда это? — спросила она из вежливости.

Трое мужчин изумленно взглянули на нее.

— Ты не знаешь? — спросил старый Джеймс недоверчиво.

— Я не стала бы спрашивать, если бы знала, не так ли?

— Это завтра, — сказал Джейми, — завтра, дорогая Скарлетт, будет самый счастливый день в твоей жизни.

Ирландцы в Саванне — так же, как и ирландцы повсюду, — праздновали 17 марта. Это бы праздничный день святого покровителя Ирландии. Праздник имел не только каноническое, но и мирское значение. Хотя он приходился на великий пост, никто не постился в день Святого Патрика. Вместо этого была еда, выпивка, музыка и танцы. Католические школы были закрыты так же, как и все католические учреждения, за исключением салунов, которые ожидали самого прибыльного дня в году.

Ирландцы жили в Саванне с самых первых дней — Джаспер и Грине первыми дрались во время американской революции — и день Святого Патрика был самым главным праздником для них. Но во время унылого упадочного десятилетия после поражения Юга весь город начал присоединяться к ним. 17 марта стал праздником весны в Саванне, и на один день все становились ирландцами.

В ярко украшенных палатках торговали едой и лимонадом, вином, кофе и пивом. Фокусники и дрессировщики собак собирали толпы на углах улиц. Скрипачи играли, на лестнице городского холла и других великолепных городских домов. Зеленые ленты свисали с цветущих ветвей деревьев. На улицах продавали шелковые трилистники. Бротон-стрит была украшена зелеными флагами, а гирлянды из свежих виноградных гроздьев, привязанные к фонарным столбам, свешивались над дорогой, до которой должен пройти парад.

— Парад?! — воскликнула Скарлетт.

Она потрогала зеленую ленточную розу, которую Кэтлин воткнула ей в прическу.

— Мы закончили? Я хорошо выгляжу? Пора идти? Сначала ранняя месса, затем праздник весь день и до ночи.

— Джейми сказал мне, что в небе над парком будет фейерверк, — сказала Кэтлин. Ее глаза блестели от возбуждения.

Зеленые глаза Скарлетт внезапно стали задумчивыми.

— Я полагаю, что в вашей деревне нет парадов и фейерверков. И ты пожалеешь, что не осталась в Саванне.

Девочка лучезарно улыбалась.

— Я запомню это навсегда и буду рассказывать эту историю во всех домах. Это замечательная штука — побывать в Америке, когда ты знаешь, что вернешься домой.

Скарлетт сдалась. Глупую девчонку не переубедить.

На Бротон-стрит толпились люди, все в зеленом. Скарлетт громко засмеялась, когда она увидела одну семью. Тщательно вычищенные дети с зелеными бантами, лентами и перьями на шляпах, они были похожи на О'Хара, но только все они были черноволосыми.

— Разве я не говорил вам, что все сегодня становятся ирландцами, — сказал Джейми с ухмылкой.

Морин взяла ее под руку.

— Даже лула носят зеленое, — сказала она, кивая головой на парочку поблизости. Скарлетт вытянула шею, чтобы разглядеть. Боже мой! Скучный адвокат ее деда и мальчик, должно быть, его сын. Оба надели зеленые галстуки. Она стала разглядывать толпу, разыскивая другие знакомые лица. Здесь была Мэри Телфер с группой дам с зелеными лентами на шляпах. «И Жером! И где только он нашел зеленый сюртук, скажите, ради Бога? Но дед не должен быть здесь, прошу тебя. Господи, не допусти его сюда. Он может заставить солнце погаснуть. Нет, Жером был с негритянкой в зеленом кушаке. Как чудно, лиловолицый Жером со своей подружкой. Как минимум, на двадцать лет моложе его, к тому же».

Уличный продавец раздавал лимонад и кокосовые сладкие пирожки каждому О'Хара по очереди, начинавшейся с нетерпеливых детей. Когда очередь дошла до нее, она откусила пирожок. Она ела на улице. Ни одна леди так не сделает, даже если будет умирать от голода. «Проглоти это, дедушка», — подумала она, восхищенная собственным поступком. Кокос был свежим, влажным, сладким.

— А я утверждаю, что ковбой в зеленом был самым лучшим, — настаивала Мэри Кейт. — Он проделал все эти чудные штуки с веревками и был так красив.

— Ты так говоришь, потому что он улыбался нам, — презрительно сказала Хелен. — Лучшим был плот с эльфами, танцующими на нем.

— Это были не эльфы, глупая. В Америке нет эльфов.

— Они танцевали вокруг большого мешка с золотом. Ни у кого, кроме эльфов, нет мешка с золотом.

— Ты точно ребенок, Хелен. Это были мальчики в костюмах, и все. Разве ты не видела, что уши у них фальшивые? Одно из них даже отвалилось.

Морин прервала их.

— Это был замечательный парад. Пошли, девочки, и держитесь за руки Джейми.

Чужие за день до того и снова чужие днем позже, все люди брались за руки, танцевали, соединяя голоса в песнях. Они делили солнце и воздух, музыку и улицы.

— Это замечательно! — сказала Скарлетт, попробовав жареную куриную ножку здесь же, на улице.

— Это замечательно! — сказала она, когда увидела зеленый, нарисованный мелом трилистник на кирпичной дорожке на площади Чатхэм.

— Это замечательно! — сказала она об огромном гранитном орле с зеленой лентой вокруг шеи на памятнике Пуласки.

— Какой прекрасный, прекрасный, прекрасный день! — кричала она и кружилась, кружилась, пока не упала, усталая, на освободившуюся скамейку рядом с Колумом. — Посмотри, Колум, у меня дыра на подошве ботинок. Где бы я ни была, всегда говорят, что лучшие вечеринки — это те, где ты протираешь свои туфли насквозь, танцуя. А это даже не туфли, а ботинки. Эта вечеринка, должно быть, самая лучшая!

— Это великий день, будьте в этом уверены, а еще грядет вечер с римскими свечами и многое другое. Вы износитесь так же, как ваши ботинки, дорогая Скарлетт, если не отдохнете немного. Уже почти четыре часа. Пойдемте ненадолго домой.

— Я не хочу. Я хочу танцевать еще и еще, есть жареную свинину, попробовать зеленое мороженое и это ужасное зеленое пиво, которое пили Мэтт и Джейми.

— Вы это сделаете вечером. Вы заметили, что Мэтт и Джейми сдались час назад или даже больше?

— Маменькины сынки! — объявила Скарлетт. — Но вы — нет. Вы лучший из О'Хара, сказал Джейми и был прав.

Колум улыбнулся, посмотрев на ее пылающие щеки и сияющие глаза.

— Заботящийся только о вас, — сказал он. — Скарлетт, я собираюсь взять ваши ботинки сейчас, снимите тот, в котором дыра.

Он расшнуровал красивый черный кожаный дамский ботинок, снял его, вытряхнул песок и остатки шелухи, затем поднял выброшенную обертку от мороженого и вложил сложенную толстую бумагу внутрь ботинка.

— Так вы дойдете до дома. Я полагаю, там у вас есть еще ботинки.

— Конечно, у меня есть. О, так мне намного лучше. Спасибо, Колум. Вы всегда знаете, что делать.

— Что я знаю точно, так это то, что мы пойдем домой, выпьем чашку чая и отдохнем.

Скарлетт очень не хотела признаваться даже самой себе, что она устала. Она медленно шла за Колумом по Бротон-стрит, улыбаясь улыбающимся в ответ людям, которые толпились на улице.

— Почему Святой Патрик — покровитель Ирландии? — спросила она. — Он святой в других местах тоже.

Колум закатил глаза, удивленный ее невежеством.

— Все святые являются святыми для любого человека и любого места на земле. Святой Патрик особенный для ирландцев, потому что он принес нам христианство, когда мы были обмануты друидами, и он вывел всех змей в Ирландии, стараясь сделать ее похожей на сад Эдема без змей.

Скарлетт засмеялась.

— Вы это придумали.

— Нет. В Ирландии вы не встретите ни единой змеи.

— Это замечательно, я очень боюсь змей.

— Вы должны поехать со мной на родину, Скарлетт. Вам очень понравится Старая Страна. Всего две недели на корабле и один день до Голвея.

— Это очень быстро.

— Это так. Ветер, дующий в сторону Ирландии, проносит скучающих по дому путешественников так же быстро, как облака, летящие по небу. Это великолепное зрелище — большой корабль с парусами, скользящий по морю. Белые чайки летят вместе с ним до тех пор, пока земля не теряется из вида, потом они поворачивают назад. Затем дельфины берут сопровождение корабля на себя, а иногда и огромный кит, извергающий струи вода, подобно фонтану, удивляясь спутнику с парусами. Это изумительная вещь, — морское путешествие. Вы чувствуете себя так свободно, как будто можете летать.

— Я знаю, — сказала Скарлетт, — на что это похоже. Вы чувствуете себя так свободно.