Глава 14
Извозчика дефектных саней привезли в управление полиции в семь часов утра. По пути из него выморозило всю сонливость, а когда Петрусенко попросил у него вспомнить позавчерашнюю вечернюю работу, он задумался, и вдруг глаза его заблестели, лицо изумленно перекосилось. Этот человек, как и многие в городе, уже знал о новом убийстве, слышал, где оно произошло. Но если раньше не связывал свою позднюю поездку в тот район, то теперь, поднятый с постели и привезенный в полицию… В общем, Петрусенко понял, что извозчика озарило. Что ж, проще будет разговаривать. Потому следователь и не стал подступать издалека, спросил сразу:
— В Приречье, на Канатную улицу, прошлым вечером или ночью возили пассажиров?
Извозчик быстро закивал головой, зачастил возбужденно:
— Возил, не сомневайтесь, точно, я возил! Господина и женщину. Приличные такие господа, смеялись всю дорогу! Неужто ее убили?
У Петрусенко уже была фотографическая карточка Анны Городецкой. Он показал ее собеседнику, и тот охнул:
— Она! Точно, она, моя пассажирка! А этот, ее ухажер, он мне сразу не показался! Чернявый, глазами зыркает — чисто дьявол!
Викентий Павлович не сомневался: услышь извозчик о своем пассажире что–то хорошее, и он бы сейчас со всей искренностью уверял, что сразу признал в том божественное начало. Такова природа человеческой фантазии: полученная информация дает ей определенное направление.
— Значит, чернявый?.. Да вы садитесь, успокойтесь, Степан Иванович, поговорим… Вспомните подробно, где к вам подсела это парочка, когда, что говорили по пути? И подробно опишите мужчину…
Беседа продолжалась долго. Петрусенко, как никто, умел разговорить собеседника. Постепенно извозчик успокоился и многое вспомнил.
Нанял его пассажир поздно, время шло к одиннадцати часам, у трактира на Покровской улице. Нет, вышел сам не из трактира — свернул с боковой улицы. Высокий, лет тридцати или чуть больше, в длинном темном пальто на меховой подкладке, шапка из енота… В общем, барин! Красивый, с черными усами, голос громкий, раскатистый. Извозчик сказал ему, что у него последняя ездка, и что если ехать далеко… Барин прервал: «Не волнуйся, хорошо заплачу», и они поехали. Сначала недалеко — на Царицынскую аллею, там остановились и подождали минут десять.
Петрусенко и Одиноков, вместе ведущие допрос, переглянулись. Они знали, что именно в районе, называемом «Царицынская аллея», расположен особняк семьи Городецких…
Итак, минут через десять на пустынной, но хорошо освещенной фонарями улице, показалась женская фигура. Молодая девушка, скромно одетая, быстро подошла к саням, спрыгнувший навстречу барин подсадил ее, сел рядом, и они поехали. Извозчик очень скоро понял, что барышня — «ряженая», то есть переодета.
— Как же вы это поняли? — спросил Петрусенко.
Следователи уже знали, как все произошло. Рыдающая горничная рассказала, как барышня Анета заявила: «Мы с тобой одного роста» и забрала ее одежду. С молодой хозяйкой спорить не приходилось: она была доброй, простой в обращении, как подруга, но со всякими фантазиями и все делала по–своему, как хотела. Даже отец перед ней пасовал, а не то что слуги…
Извозчик догадался о «ряженой» барышне из тех фраз, которыми перебрасывались веселые пассажиры. Он помнил, как барин сказал: «Во всех ты, душенька, нарядах хороша!» И даже подумал, что девушку зовут Дуняша, Евдокия, и что она из горничных. Но позже услыхал, как барин назвал ее Анеттой: «Вы, Анетт, рисковая женщина». А та ответила: «У меня профессия такая». Разговор у нее был непростецкий, образованный. И держалась она свободно, но не распущенно, а как дома.
Больше извозчик из разговоров ничего не запомнил. За многие годы работы он привык не вслушиваться в беседы пассажиров, они шли мимо его сознания — так, отдельные фразы… Спутника своего девушка по имени не называла. Единственно, что еще свидетель вспомнил, после упорных и умелых вопросов следователя, это ее реплику: «Вы тоже хорош… в любом виде».
Петрусенко задумался, потом покачал головой, вскинул брови, словно говорил: «А вдруг… Интересно…» и спросил:
— А барин не показался вам «ряженым»? Как и барышня?
Извозчик заморгал удивленно, немного подумал, потом уверенно ответил:
— Нет. Барин самый что ни на есть настоящий был. Как все баре.
Когда следователи остались дни, Одиноков поинтересовался:
— Почему вы подумали о «ряженом», Викентий Павлович?
— Да так как–то… Слишком они разные, эти единственные известные подозреваемые: ухарь–купчина Кутеповой, красавец–барин Городецкой и интеллигентный студент — наниматель дома…
К этому времени уже был допрошен владелец дома, в котором убили девушку. Он охотно и живо описал молодого человека, пришедшего к нему с просьбой: неуверенный в себе, смущающийся, в очках, явно студент. Странный такой, заморочил голову… «Я, — говорит, — член общества спиритуалов. Мы знаем, что у вас дом пустует на Канатной улице. В ближайшие три дня именно он, по нашим расчетам, окажется на пересечении астральных путей Меркурия и Сатурна, и это как раз в полнолуние! Вы не представляете, какое это благоприятное место для проведения спиритуальных сеансов! Мы хотим снять ваш дом на эти дни…»
Хозяину все равно — на год, на месяц или на три дня сдавать, лишь бы платили. А студент этот заплатил щедро: среди спиритуалов много богатых людей. Хозяин, правда, подумал: «Кто их знает, что они на своих сеансах по ночам делают! После общения с духами могут и оргии с девками устраивать…» Но это — не его дело. А оно вон как обернулось!.. К описанию студента добавил: чисто выбрит, волосы густые светлые, высокий, голос тихий…
