ГЛАВА 18
Следующий день прошел для Ретта Батлера в заботах.
Но для начала он позволил себе поспать дольше обыкновенного и поднялся, когда солнце уже заглянуло к нему в комнату.
Затем он позвонил Джедду Николсону и попросил прислать ему домой автомобиль, что также было совершенно против обыкновения.
Джедд даже заикаться начал, до того удивился.
– Мистер Батлер, что произошло? – спросил заинтригованно молодой управляющий. – Вы изменяете своим привычкам или мне кажется?
– Тебе кажется, Джедд! – отшутился Ретт. – Просто мне надо много успеть…
Автомобиль прибыл как раз тогда, когда Ретт заканчивал завтрак, который можно было считать обедом из-за того, что трапеза перенеслась почти на три часа.
Саманта хмуро посмотрела на хозяина. Она не одобряла всяких отступлений от раз заведенного распорядка.
Но Ретт, заметив ее взгляд, только прыснул со смеху.
– Дорогая Саманта, – сказал он церемонно. – Я рискую заслужить ваш еще больший гнев…
– Что такое, мистер Батлер? – встрепенулась служанка.
– Хочу сказать, что вам придется поработать сегодня. К ужину нужно будет накрыть стол…
– А, так значит снова придется доставать столовые приборы? – деловито осведомилась женщина. – А кого вы ожидаете?
Батлер усмехнулся и молча показал пальцем на потолок. Глаза его светились.
– Вы помирились? – ахнула служанка. – Мистер Батлер, я вам давно хотела сказать, вы такой молодец!
Ретт скромно потупился.
– И еще я вам хочу сказать…
Ретт запнулся. Нет, он боялся сглазить!
– Саманта, вам потребуется накрыть послезавтра такой же праздничный стол.
– Послезавтра? – изумилась служанка. – Вы будете так долго праздновать свое примирение? Вообще-то, я не против хороших отношений с соседями, однако…
– Нет, Саманта, вы неправильно меня поняли, – хохотнул Ретт. – Стол послезавтра для других гостей…
– Для каких же?
– Извините меня, Саманта, но я о том пока умолчу, – Батлер поднял палец. – Пока умолчу, – поправился он, – а послезавтра вы все сами увидите…
– Ну, как прикажете, – разочарованно протянула служанка.
Тут раздался сигнал клаксона. Батлер встрепенулся и выглянул в окно.
– Так, это за мной! – решительно сказал он и вышел из-за стола. – Значит, договорились, Саманта, сегодня накрываете стол к ужину!
Его голос донесся уже из коридора. В следующее мгновение хлопнула дверь.
– Мистер Батлер, а как же ваш кофе? – растерянно произнесла женщина.
Остаток дня Батлер мотался по городу, разыскивая подарки для Филиппа, Кэт и Бо с Джейсоном. Наконец, когда уже начало смеркаться, он прикатил домой. Автомобиль был полон самых разнообразных свертков.
С таинственным видом Ретт занес все это к себе на этаж и спрятал в потайной комнате. После этого он отпустил шофера и вышел в столовую.
Приблизившись к служанке, которая суетилась возле накрытого уже стола, Ретт сказал:
– Дорогая Саманта! Я вижу, у вас еще не все готово, а я без дела. Поэтому я готов помочь вам!
Толстая негритянка чуть не выронила инкрустированное блюдо из рук.
– Мистер Батлер… – только и смогла прошептать она.
Но потом опомнилась и сказала, как всегда, немного ворчливым тоном, за которым угадывалось уважение к хозяину и даже нежность:
– Привели бы лучше себя в порядок, мистер Батлер. Ваш костюм весь в пыли. А тут уж я как-нибудь сама постараюсь справиться…
– И то правда! – воскликнул Ретт, посмотрев на себя в зеркало.
Напевая, он удалился в кабинет, чтобы переодеться. Пробило девять часов, и почти сразу раздался настойчивый стук в дверь.
– Это они! – торжественно сказал Ретт Саманте, все еще производившей какие-то нескончаемые «последние» приготовления в столовой.
Он открыл дверь и увидел трех сияющих молодых людей. Ален, Джессика и Роберт по очереди стали подходить к Ретту, чтобы поздороваться.
Батлер отметил, что молодые люди были в первый раз одеты как-то «по-человечески» – во фраках. Волосы у Роберта и Алена были гладко причесаны и напомажены.
На Джессике было красивое длинное вечернее платье, оставлявшее открытой шею и плечи. На атласной коже груди блестел золотой медальон. В руках девушка держала большой букет цветов.
Молодежь приветствовала Ретта Батлера несколько церемонно, если не сказать чопорно. На некоторое время в комнате воцарилась атмосфера неловкого молчания.
Саманта принесла вазу и попросила у Джессики букет, чтобы поставить цветы в воду.
– Я сама! – воскликнула девушка. Она глянула на Ретта:
– Если, конечно, мистер Батлер позволит…
– Ну конечно, конечно, – кивнул Ретт.
– Мама сказала, чтобы мы ее не ждали к ужину! – сказала Джессика, снимая бумагу с букета и ставя цветы в вазу. – Папа ничего не знал и пригласил кого-то в гости. Но она постарается скорее улизнуть и придти сюда, даже если ее выходка кое-кому покажется не совсем приличной…
Саманта все это время стояла рядом и не знала, что ей делать.
– Так что же мне? Подавать? – наконец спросила она.
– Да-да! Разумеется! – Ретт смущенно оглядел гостей. – Подавайте, Саманта!
Служанка направилась к дверям столовой и с торжественным видом распахнула их.
Перед взором гостей предстал прекрасно убранный, накрытый вышитой скатертью и сверкающий серебром стол.
Все четверо – Ретт Батлер замыкал шествие – прошли в столовую и остановились.
– Какой изумительный стол, мистер Батлер! – воскликнула Джессика.
– Это все Саманта, – смущенно отозвался Ретт.
Потом он как хозяин остановился во главе стола, взявшись рукой за спинку стула.
– Мисс Строуберфилд… Мистер Хайнхилл… Мистер Перкинсон… – произнес Батлер, приглашая гостей занять места за столом.
Ретт опустился на стул во главе стола, Ален сел рядом с Джессикой. Роберт занял пустующий стул Луизы по правую руку от Батлера.
…Ужин подходил к концу, но натянутость и неловкость, которые проявились в начале вечера, так и не смогли покинуть всех присутствующих. Общий разговор не получился.
Ален был бледен, брови его были постоянно нахмурены. Он почти все время молчал, ограничиваясь иногда короткими просьбами передать какое-либо блюдо или прибор. Ретт не поднимал глаз от тарелки.
Один только Роберт старался расшевелить компанию.
– Это вино из ваших имений, мистер Батлер? – спросил юноша, указывая рукой на хрустальный графин.
Ретт, занятый своими мыслями, не ответил.
– Да, молодой человек, – произнесла Саманта, которая стояла чуть поодаль.
– А где они находятся? – спросил Роберт уже у Саманты.
– Недалеко отсюда, ответила служанка. Несколько десятков миль. Тара, может слышали?
Роберт отрицательно покачал головой.
Снова воцарилось молчание. Внезапно Роберт, скосив глаза на Батлера, который сосредоточенно смотрел в тарелку, разразился хохотом.
Все оторвались от тарелок и посмотрели на Хайнхилла как на сумасшедшего.
– Все нормально, леди и джентльмены! – успокоил их Роберт и обратился к Ретту, преодолевая очередной взрыв хохота:
– Не отчаивайтесь так, мистер Батлер! Мы скоро покинем ваш гостеприимный стол!
Ретт недоуменно смотрел на Роберта. А тот продолжал, нимало не смущаясь:
– У вас такой серьезный вид, мистер Батлер… Бьюсь об заклад, что вам не очень хотелось приглашать нас к ужину. Это все Джессика…
– Ничего подобно! – встрепенулась девушка. – Клянусь…
– Нет, инициатива была моя, – несколько рассеянно проговорил Ретт.
– Тогда почему вы с нами не разговариваете? – спросил Роберт.
Джессика положила свою ручку на широкую ладонь Ретта Батлера.
– Мы все отчего-то раскисли, – сказала она, оглядев всех сидящих за столом, – не только мистер Батлер… Впрочем, иначе и быть не может. Куда ни повернешься, всюду сплошные трагедии…
– Если бы вы знали, – воскликнул Роберт, – что творится в доме моих родителей! Я уже три недели не ходил туда обедать, а сегодня пошел. Во главе стола – папа, у которого целую неделю бастуют рабочие и который пребывает в ссоре с моим братом… Сидит и молчит, точь-в-точь как вы, мистер Батлер. Но у вас не бастуют рабочие – вы им порядочно платите! И у вас нет взбунтовавшегося сына… Вы живете один, разве это не прекрасно? Вас окружают только эти – юноша показал рукой на картины, – милые, покладистые люди, с которыми никаких проблем… Вам с ними хорошо?
Ретт Батлер хотел осадить молодого человека, рассказав о том, как он вернул недавно шестнадцать потерянных миллионов, и с какими страстями ему довелось столкнуться при этом деле.
Однако он не стал этого говорить. Отчасти ему было жаль разбивать доводы молодого человека, отчасти ему было все равно, как о нем думает Роберт… Но самое главное, Ретт увидел, что остальные гости оживились.
Лед был сломан.
– Нет, мистер Хайнхилл! – со смехом ответил юноше Ретт. – Здесь не совсем так, чтобы никаких проблем с картинами… Кое-кто у меня ходит в любимчиках, а кое-кому я даже изменяю.
– Вот как? – подняла брови Джессика.
– Представьте себе! – тихо сказал Ретт.
Он посмотрел на девушку.
– У меня была картина, знаете… Она называлась «Дама с горностаем». Ее я любил, но после смерти жены стал тихо ненавидеть…
– И что же? – спросила девушка. – Вы сожгли ее?
– Нет, вы что? – Батлер изумленно посмотрел на Джессику. – Все было гораздо банальней. Я продал ее.
– Продали? – скривилась Джессика.
– Милая мисс Строуберфилд, – сказал Ретт. – Что с того, что картина внушала страшные ассоциации мне? Для других людей она была по-прежнему приятна. И к тому же, это предмет искусства!
– Как легко вы говорите нам о смерти жены, – тихо заметил Ален.
– Молодой человек, – обратился к юноше Батлер. – Вы не можете знать, что творится у меня в душе! Просто это было так давно…
Он замолчал.
– Мистер Батлер, – проговорила Джессика, которой стало жалко старика. – А как вы относитесь к тем картинам, которые висят у вас теперь?
– По разному! – отозвался Ретт, выходя из оцепенения. – Я долго был неравнодушен, например, к персонажам этой картины, – Батлер показал на портрет семьи, – и даже повесил эту картину у себя в спальне! Но…
Он обвел взглядом присутствующих.
– Более тесное знакомство не способствовало укреплению наших добрых отношений. Очень скоро я рассорился со старшей дочерью. Вон с той, высокой…
Ретт показал на девушку, изображенную на картине. Все повернули головы и посмотрели на полотно.
– А с кем из членов новой семьи, – появившейся в вашем доме, вы намерены рассориться? – спросила Джессика.
Батлер оторвал взгляд от картины и повернулся к девушке. У него был такой вид, будто он не понял вопроса.
– Какой семьи? – спросил он. – Вот этой?
Он обвел рукой, показывая поочередно на всех присутствующих за столом.
– Я с ними уже рассорился! – с напускной суровостью проговорил Батлер. – Со всеми, и немедленно!
– Но вы уже с ними помирились! – живо возразила девушка. – Ведь об этом говорит сам факт присутствия нас всех здесь!
Ретт ответил с легким волнением:
– Я стар, милочка! А старики – разве вы этого не знаете – странные существа! Вздорные, нетерпимые, безоружные перед внезапными приступами одиночества, которое они сами создали и право на которое они бросаются отстаивать всякий раз, когда кто-то, по их мнению, на него посягает. Но потом наступает кризис. Вот во время одного такого кризиса я и пригласил вас всех сюда!
Роберт отложил вилку.
– Но когда мы появились, этот кризис уже прошел, правда? И вы, мистер Батлер, снова заняли оборонительную позицию…
– Тем хуже для мистера Батлера! – весело воскликнула Джессика. – Мистер Батлер, дорогой, – она перевела взгляд на Ретта. – Неужели вы не поняли до сих пор, что вашему одиночеству бесповоротно пришел конец? Нам здесь слишком хорошо, так что вы часто будете видеть нас за этим прекрасным столом!
Она насмешливо посмотрела на Хайнхилла и сказала:
– Твое место, Робби, будет вон там, рядом с мистером Батлером! А во главе стола посадим маму, если уж мы образуем семью…
Вдруг все услышали стук шагов и повернули головы к дверям.
В столовую вошла Луиза, одетая в очень элегантное платье.
– Что я слышу? – сказала она. – И я тоже буду членом этой семьи?
Ретт поспешил подняться, чтобы приветствовать неожиданную гостью.
– Не поднимайтесь, не поднимайтесь, мистер Батлер! – торопливо проговорила Луиза. – Я присяду сама…
Джессика быстро мигнула Роберту, чтобы тот пересел так, как она только что говорила.
Юноша пересел, уступив свое место Луизе.
– Да, мама! – сказала Джессика. – Садись! Мы только что организовали ее, эту семью. Отец, мать, – она показала на Ретта и Луизу, сидящих на концах стола, – а вот мы – дети!
Девушка обвела рукой Роберта, Алена и себя. Хайнхилл захохотал:
– Надо заметить, милая Джессика, что семейка образовалась достаточно кровосмесительная!
Батлер ожидал, что последует взрыв гнева, но, к его удивлению, Луиза произнесла снисходительно:
– Какой ты глупенький, Роберт!
Потом она повернулась к Ретту:
– Мистер Батлер, ради Бога, извините меня за опоздание!
Тут в столовую заглянула Саманта с новым прибором для Луизы.
– Не беспокойтесь, Саманта, я уже поужинала! – сказала ей Луиза.
Она заметила на столе торт и глаза ее загорелись.
– А вот кусочек этого замечательного торта я с удовольствием съем! Роберт, отрежь мне, пожалуйста, совсем маленький кусочек!
Она поблагодарила взглядом Хайнхилла, в точности исполнившего ее указание.
– Ты вовремя позаботилась о, так сказать, запасном отце, – обратилась Луиза к дочери.
– Почему? – удивилась та.
– Потому что твой уехал! – произнесла Луиза и посмотрела на Джессику, наслаждаясь эффектом, который произвели ее слова.
– Папа уехал? – изумилась девушка. Луиза взяла в рот кусочек торта.
– Изумительно! – объявила она, зажмурившись. – Прекрасный торт… Видимо, мне не придется похудеть… Что ты спросила? – сказала она дочери. – Ах, да! Я проводила отца до вокзала!
Роберт тут же приподнял блюдо с тортом и поднес его Луизе.
– Нет-нет, Робби! – спохватилась миссис Строуберфилд. – Я не буду, не надо меня искушать… Ох, до чего мрачными стали у нас вокзалы!
– А потом ты поехала к нам? – спросила Джессика. – Как же ты заехала в такую даль?
– Сама удивляюсь! – ответила Луиза. – Просто какой-то кошмарный вечер! – воскликнула она, обращаясь ко всем.
Потом снова посмотрела на Джессику и добавила:
– По моему, у твоего отца случился какой-то очередной заскок!
Графиня после этих слов сразу же посмотрела на Ретта и продолжала, уже обращаясь к нему:
– Представляете, мистер Батлер, мой муж пригласил одну нашу знакомую чету – неких Тетчер – к ужину, а поскольку ему надо было предварительно с кем-то срочно переговорить, попросил меня остаться и занять его гостей, пока он будет делать свои дела… Ален, как только Луиза произнесла фамилию «Тетчер», поперхнулся и посмотрел на графиню.
– Ну что ты, Ален, не надо так спешить, – заметила та и продолжала:
– Только я встретила этих Тетчеров, как в комнату влетел муж и заявил, что ему надо немедленно куда-то ехать. Больше того, он потребовал, чтобы я проводила его до железнодорожного вокзала, так как он должен со мной поговорить.
Джессика крутила головой, откровенно забавляясь словами матери.
– А как же Тетчеры? – спросила девушка.
Луиза ответила тоном светской дамы:
– Они были вне себя! В какой-то момент я даже хотела пригласить их сюда!
Ален побледнел и застыл.
– Что же, прекрасная идея! – воскликнула Джессика. – Но куда уехал папа?
– В Новый Орлеан! – ответила Луиза. – Он сказал Тетчеру, что сложилась какая-то неблагоприятная обстановка и надо срочно ехать в Новый Орлеан с каким-то секретным поручением. Они поверили, хотя мне показалось, что эти Тетчеры только сделали вид, будто поверили.
Роберт повернулся к Луизе и очень серьезно спросил:
– Послушайте, миссис Строуберфилд, кто приходил вчера вечером к вашему мужу?
– Не знаю, дорогой мой, – ответила Луиза Роберту. – К нему, действительно, кто-то приходил, но я этого человека никогда раньше не видела. Тетчеру мой муж сказал, что это был пресс-секретарь губернатора одного из южных штатов… Кажется Джорджии, хотя я и не уверена…
В столовую вошла Саманта с кофейным сервизом на подносе. Она посмотрела на Ретта Батлера, как будто взглядом спрашивала, куда поставить этот сервиз.
– Не знаю, Саманта, стоит ли сюда его нести! – ответил на красноречивый взгляд Ретт. – Постой, я сейчас предложу. Кофе мы будем пить в гостиной, вы не против?
Луиза кивнула, и, поднимаясь со своего места, продолжила фразу:
– Но на этом фокусы мужа не кончились…
Все поднялись за Луизой, проследовали в гостиную. Саманта вручила гостям по чашечке, потом стала подходить к каждому с подносом и предлагать налить ему кофе.
– Мама у нас кофе не пьет! – сказала Джессика, когда Саманта остановилась напротив Луизы.
– Сегодня выпью, – сказала Луиза. – Но только капельку, и прошу туда добавить чуточку молока!
Но Саманте было неудобно держать при этом поднос, поэтому Луиза схватила кофейник и быстро проговорила:
– Давай я налью сама, спасибо, Саманта!
Служанка отошла в сторону. Луиза с серьезным озабоченным видом стала наливать себе кофе. Роберт подошел к графине и тихо произнес:
– Миссис Строуберфилд, вы не путаете, это был точно секретарь губернатора Джорджии?
– Ах, нет! – перебила его Луиза. – Не помню, я же сказала тебе… Кто еще хочет кофе? – спросила она у остальных.
Видя, что к подносу снова направилась Саманта, графиня сказала служанке:
– Пусть поднос стоит здесь. Каждый, кто хочет, сам подойдет и нальет себе!
Саманта подошла к Ретту и вопросительно посмотрела на него.
– Вы не нужны здесь, Саманта, большое спасибо! – сказал Ретт.
Когда служанка покинула комнату, Луиза оживилась.
– Теперь здесь только свои, – сказала она, посмотрев вслед Саманте – и я могу рассказать, что было дальше. Слушай меня внимательно, мой милый Ален, потому что это тебя касается в первую очередь…
Ален вздрогнул и глубоко вздохнул. Вместе с тем вид у молодого человека был какой-то отсутствующий.
Луиза взяла в руки чашечку с кофе и присела на один из диванов. Ретт заметил, как собранна и спокойна стала графиня.
– Бросив этих Тетчеров, мы сели в автомобиль и помчались на вокзал. Я даже переодеться не успела. И что, по-вашему, сказал мне мой муж? Вы сейчас все упадете!
Луиза сделала театральную паузу. Все, естественно, затаили дыхание.
– Он потребовал – да-да, он употребил именно это слово, «требую», – чтобы я немедленно порвала с Аленом и чтобы мы никогда с ним больше не встречались!
Она посмотрела на Перкинсона:
– Каково?
Ален молча покрутил головой.
– Папа мог такое потребовать? – изумилась Джессика. – Да разве он когда-нибудь…
– Вот именно! – воскликнула Луиза, глядя на дочь. – Когда-нибудь! Кто-то ему все рассказал. И он потребовал самым решительным образом! Он так разошелся, что я поначалу боялась и рот раскрыть. В таком состоянии я его еще никогда не видела.
– Он вновь воспылал к тебе страстью и ревнует! – весело воскликнула Джессика.
– Оставь, ради Бога! – сказала Луиза дочери. – Он, видите ли, не имеет ничего против любой другой замены! Ален же исключается… А какие глупости он говорил!
Она повернулась к Алену:
– Если я не сделаю так, чтобы ты, Ален, исчез, то он сам об этом позаботится… Наконец, у меня лопнуло терпение, и я сказала, что предпочитаю развод.
Луиза поставила чашечку на стол и сказала:
– Ради Бога, дайте мне кто-нибудь сигарету! Она очень волновалась, руки ее дрожали, но Ретт Батлер все равно подумал, что женщине недопустимо курить.
Сам он курил только во второй половине дня и только сигары, поэтому ничего не мог предложить гостье.
Ален молча достал из кармана серебряный портсигар и дал графине одну сигарету.
– Я действительно сказала, что решила с ним развестись! – сказала Луиза.
Она закурила.
– Но почему вы молчите? – не вытерпела графиня через несколько секунд, видя, что никто не решается заговорить после нее.
Роберт кашлянул. Луиза посмотрела на него, потом на Перкинсона.
Ален отвел глаза.
– Ты выйдешь за Алена? – спросила Джессика.
Луиза мгновение смотрела на дочь, потом внезапно расхохоталась.
– Да нет! – воскликнула она. – Что за фантазии?
Джессика смотрела на мать и также начала смеяться:
– Ну конечно, как же можно…
Луиза внезапно прекратила смех и посмотрела на Алена виновато. Она поняла, что такая реакция с ее стороны на вопрос Джессики может быть весьма оскорбительной для молодого человека.
– Но Ален мне такого никогда и не предлагал! – сказала она. – Не могу же я его заставить?
Луиза повернулась к Алену и добавила:
– Правда, милый?
Ален вдруг кашлянул, встал со своего места и подошел к Луизе вплотную. Вся его фигура была напряжена. Юноша посмотрел графине в глаза.
– Я предлагаю тебе это сейчас! – твердо сказал он. Луиза выдержала его взгляд спокойно, с легкой улыбкой.
– Я благодарю тебя, Ален, – ответила она, – но отказываюсь…
– Почему? – осведомился молодой человек.
– Выходят замуж для того, чтобы создать семью, Ален. А расходятся для того, чтобы быть свободными от семьи. Ты понимаешь меня?
Ален усмехнулся.
– Свободными становятся, чтобы снова выйти замуж.
Выражение лица Алена и его жесткий тон смутили Луизу. Она вопросительно посмотрела на остальных.
– Нет, Ален, – растерянно произнесла она. – Свободными и… все.
– Ты так не думаешь! – с жаром воскликнул Ален.
– Как это не думаю? – удивилась Луиза.
Она посмотрела на Батлера, как бы ища у него спасения или поддержки.
– Что это с нашим Аленом? – спросила графиня. Ален нетерпеливо сделал шаг вперед.
– Я хочу, – громко сказал он, – чтобы ты, Луиза, при всех объяснила, почему не хочешь выйти за меня замуж!
Роберт тронул Алена за рукав:
– Оставь ее в покое! Надоел.
Перкинсон дернул рукой, стряхивая ладонь Роберта.
– Ален! – мягко сказала Джессика.
Ее глаза так и сверлили Перкинсона.
– Что – Ален? – сказал Перкинсон Джессике и снова повернулся к Луизе.
– Хочешь, я скажу тебе сам, почему ты не желаешь выйти за меня?
– Не затрудняйся! – ответила Луиза.
Она начала злиться, но пока держала себя в руках.
– Я и сама могу объяснить, – продолжала графиня. – Я не выйду за тебя замуж потому, что ты на целых четырнадцать лет моложе меня, и потому, что за таких, как ты, замуж не выходят!
– Почему не выходят? – спросил Ален.
– Уф! – вздохнула Луиза. – Ну, это уже становится скучным…
– Я не собираюсь тебя развлекать! – повысил голос Ален. – Отвечай!
– Он пьян, – проговорила Джессика испуганно. – Он же все время только и делал, что пил.
Ален огляделся вокруг. Но со всех сторон на него смотрели насмешливые глаза. Вот только у Ретта, пожалуй, взгляд был серьезным и чуточку грустным.
– Клянусь, я не пьян, – сказал Ален, обращаясь к Ретту. – И не намерен упрашивать Луизу, чтобы она стала моей женой. Кому такое может в голову прийти? – он понизил голос. – Я знаю, кто я.
Ален снова обвел взглядом присутствующих и громко продолжил:
– Но я знаю также, кто вы! И не позволю делать из себя посмешище!
Он уже почти кричал и побледнел еще больше. Ретт Батлер понял, что нужно разрядить обстановку.
– Пожалуйста, успокойтесь, мистер Перкинсон, – сказал он Алену. – Никто и не думает над вами смеяться!
Ален провел рукой по лицу.
– Прошу прощения! – сказал он. – Но ведь я не вас имел в виду, – он смотрел только на Батлера.
Ретт утомленно закрыл глаза.
– Ну так как? – снова обратился Ален к Луизе. – Скажешь ты мне, наконец, почему по законам вашего почтенного общества я не принадлежу к числу тех, за кого можно выйти замуж?
Роберт усмехнулся и стукнул кулаком правой руки по раскрытой левой ладони.
– Так им и надо! – крикнул он. – Дай им, Ален! Луиза ласково и озабоченно посмотрела на Алена.
– Что с тобой? – спросила она. – Случилось что-нибудь?
– …Мое низкое происхождение тут ни при чем, – продолжал говорить Ален, не отвечая на вопрос. – Главное, что у меня слишком богатый опыт, правда?
Он неотрывно смотрел на графиню.
– Я был на содержании, занимался контрабандой… – говорил Ален. – Вот что важно!
– Да, дорогой! Важно! – после короткой паузы проговорила Луиза.
– Важно потому, что я в этом не преуспел! – повысил голос почти до крика Ален. – Потому, что я остался собачонкой, которую такая важная дама, как ты, может позволить себе таскать с собой в места, куда вход с собаками запрещен! А другие пусть терпят, если твоя собачонка стащит что-нибудь на кухне, напачкает на пол или даже кого-то укусит.
Луиза протянула руку за бокалом с виски.
– Невозможно такое слушать! – со стоном сказала она. – Ведь ты прекрасно знаешь, что это неправда…
Роберт воздел руки с комической гримасой утопающего.
– Спасите! – кривляясь, закричал он. – Миссис Строуберфилд, прекратите, ради всего святого! Он же читает нам проповеди об утопической будущей жизни, он просто напросто выступает против разложившегося капиталистического общества! Он забывает, что это общество только не так давно родилось, оно не может уже пропасть с лица земли!
Он обернулся к Алену и проговорил:
– Ты еще не угомонился? Такого капиталистического общества, которое ты критикуешь, в природе нет!
Ретт открыл глаза. Ему все труднее и труднее было слышать разговоры гостей, которые стали затрагивать опасные темы взаимоотношений Алена и Луизы.
Ретт почувствовал возможность отвлечь молодых людей на разговоры о политике. И потому он сказал:
– Как это – нет? Что это вы такое утверждаете, мистер Хайнхилл?
– О! Посмотрите! – изумился Роберт. – И мистер Батлер туда же!
– В определенном смысле, Ален прав, продолжал развивать свою мысль Ретт. – Такое общество, непременно, существует! И сейчас оно стало даже опаснее чем когда-то, потому что маскируется!
– Вы реакционер, мистер Батлер! – со смехом воскликнул Роберт.
– Нет, я не реакционер! – возразил Ретт. – Просто я много повидал на своем веку. Я думал молодой человек, что вы об этом догадались.
Роберт стал озираться по сторонам.
– Нет! Не догадался! – сказал он. – Потому что вы тоже замаскировались! – Он иронически посмотрел на Ретта. – Хотел бы я увидеть хоть одного престарелого буржуа, который не заявлял бы, что он – прогрессивен! Тем более, что подобные заявления, к счастью, не требуют от них, за редким исключением, никаких доказательств их правоты ни в жизни, ни в делах!
– Люди моего поколения считали, – сказал Батлер, – что нужно как-то уравновесить политику и нравственность. Тщетно! Ибо такое невозможно!
– И все-таки они продолжают к этому стремиться! – сказал Роберт. – Вот, такие, как он. – Роберт указал пальцем на Алена. Счастливчики!
– Почему? – спросил Ретт.
– У него нет никаких политических проблем! – ответил Роберт. – А нравственных тем более! И потому он не может позволить себе роскошь презирать общество, которое дает ему возможность жить в свое удовольствие и в которое он попал с черного хода!
– Да! – гневно воскликнул Ален. – Я попал туда, как метко ты изволил выразиться, с черного хода! Имен но! Причем, в простых полотняных штанах и такой же, да к тому же рваной, рубашке! У меня-то и башмаков всего одна пара была!
Он посмотрел на Луизу.
– Я вот в таком виде попал в один из этих роскошных домов и очутился в постели его хозяйки! Она не была такой красивой, как ты, Луиза, сказал молодой человек, заметив, какими глазами на него смотрит миссис Строуберфилд, но мне казалась потрясающей. И обнимая ее, я испытывал настоящую любовь. Дыхание перехватывало, слезы на глаза наворачивались.
Он перевел дух и снова продолжал:
– Я был похож на старателя, впервые увидевшего, как сверкают золотые песчинки на дне ручья…
Ален поднял руку перед собой и посмотрел на раскрытую ладонь так, как если бы на ней лежал золотой песок.
– Я был околдован и делал все возможное, чтобы остаться с ней навсегда! – сказал Ален, глядя на Луизу.
– Всем штучкам, которые тебя так шокируют, я научился именно там! – запальчиво воскликнул Ален после недолгого молчания. – Да, только в твоем кругу ставки так высоки, что средства, с помощью которых они достигаются, называют по-иному, совсем не теми словами, которыми следовало бы назвать мои прочие делишки, тут употребляют прекрасные, высокие слова, которые сам начинаешь произносить с чувством и не краснея.
– Ужас какой-то, – пробормотала Луиза, приложив ладони к щекам.
– Да, представь себе! – сказал Ален. – Тебя окружают вроде бы порядочные люди, и ты не замечаешь, что среди них есть даже убийцы… Если я скажу тебе, моя любимая Луиза, что твой муж сбежал, потому что группа расистов, к которой он принадлежал, задумала разделаться с десятком борцов за права негров в южных штатах… А он просто испугался ответственности… Если я тебе такое скажу, ты непременно удивишься!
– Не удивлюсь, – возразила Луиза. – Я просто посчитаю, что ты бредишь!
– Так вот, – сказал Ален. – Это правда! Можешь спросить у Роберта – ему кое-что известно об этом грязном деле!
– Сумасшедший! – пробормотал Хайнхилл.
– А если тебе не известно, Роберт, – прошептал Ален, – то ты скоро прочтешь об очередном кровавом злодеянии ку-клукс-клана в газетах!
– А ты-то откуда знаешь? – спросил Роберт Перкинсона с неожиданной яростью.
– Я же собачонка госпожи, – иронично ответил Ален. – У меня тонкий нюх…
Раздался громкий треск. Ретт вздрогнул.
Роберт уронил чашку, она разбилась на мелкие осколка. Сам Хайнхилл подскочил к Алену и схватив того за лацканы – затряс:
– Это клевета! Твоя работа! Ты еще и этим занимаешься! Может быть, даже для того, чтобы тебе не мешали обделывать, как ты это называешь, прочие делишки…
– Роберт! – взвизгнула Джессика. – Не надо!
– Отстань! – бросил тот в ее сторону.
Роберт с ненавистью смотрел Перкинсону в глаза.
– Тебя задерживают на границе, – шипел юноша Алену прямо в лицо, – но почему-то назавтра же отпускают. Когда все паникуют и спешат избавиться от наркотиков, ты единственный сохраняешь спокойствие. Да ты просто обеспечиваешь себе снисходительность полиции ценой доносов и грязной клеветы!
– Это неправда! – спокойно проговорил Ален. – У меня есть доказательства!
– У меня они тоже есть! – крикнул Роберт. – Луиза сама несколько минут назад сказала…
Но тут Ален схватил Роберта за кисти рук и попытался освободиться. Завязалась борьба.
Ретт Батлер вскочил с кресла и бросился разнимать дерущихся.
– Не надо! Прекратите! – кричал Ретт хрипловатым старческим Голосом.
Он был похож на отца, который старается угомонить мальчишек и не придает, несмотря на внешнюю серьезность, большого значения их стычке.
– Это же нелепо! – кричал Ретт. – Перестаньте, что за ребячество! Вы готовы разорвать друг друга из-за каких-то глупостей…
Молодые люди отпустили друг друга и, взбешенные, разошлись по разным углам комнаты.
Батлер повернулся к Алену и проговорил:
– Вы, мистер Перкинсон, верите всяким небылицам, и это не делает вам чести!
– А вы, мистер Хайнхилл, – Ретт посмотрел на Роберта, – делаете из этих небылиц опрометчивые выводы! Как может какая-то группа замыслить в наше время массовое убийство негров, когда с линчеванием было покончено еще во время гражданской войны? Это же полная небылица!
– О каких же опасностях, присущих современному миру, вы только что говорили, мистер Батлер? – спросил с мрачной ухмылкой Ален.
– Не об этих, – отрезал Ретт.
– Выходит, линчевания в наши дни не существует, Роберт! – вскричал Ален. – Это призраки!
Перкинсон обернулся к Ретту и продолжил:
– И тот, кто боится их – сумасшедший! Просто сумасшедший!
– Ну, всегда может отыскаться какой-нибудь безумец, фанатик! – сказал Батлер. – Но это будут единичные случаи. С ними наше общество должно справиться…
– Да, Ален! – сказал Роберт. – Я согласен с мистером Батлером! – Это же обыкновенные преступники! Ты и сам об этом кое-что знаешь. Достаточно вспомнить, как тебя недавно отделали из-за нескольких десятков тысяч… Вот эти круги тебе хорошо известны, и, стало быть, судить ты можешь только о них.
Ален готов был взорваться, но слушал Роберта молча.
Тут впервые за долгое время подала голос Джессика.
– Разве так разговаривают с друзьями, Роберт? – спросила она.
– С друзьями? – резко отреагировал Ален. – С чего ты взяла, что мы друзья? Да, мы бываем вместе на людях. Да, мы с утра до вечера проводим время в одной компании. Согласен. Развлекаемся до чертиков.
Он с улыбкой смотрел прямо в глаза девушке.
– Но каждый знает свое место, Джессика. Где она, эта дружба, и главное, кому она нужна?
– Она везде! – неуверенно пробормотала девушка.
– Перестань! – поморщился Ален. – Каждый идет своим путем!
Луиза встала со своего места и тихо подошла к Алену. Все обратили внимание, что она бледная как полотно.
– Да, каждый идет своим путем, милый Ален. Только почему-то такие, как ты, всегда, как кошка, падают на ноги.
Сказав это, графиня вновь села.
Воцарилось молчание, которое первым нарушил Ален.
– Ладно, – спокойно сказал он. – Поскольку вы все тут единодушны, не буду путаться у вас под ногами и уйду. Надо думать, ко всеобщему удовольствию.
Он посмотрел на Ретта и демонстративно поклонился.
– Спасибо за ужин, мистер Батлер. Я бы хотел многому научиться у вас… В известном смысле и вы могли бы кое-чему научиться у меня. Но, пожалуй, вам лучше оставаться над схваткой, в своем кукольном мире… Ваше время прошло, вы старый человек. Тот мир, в котором вы теперь по инерции живете, не принесет вам разочарований, у него будут свои маленькие радости, но не будет лишних переживаний. И тешьте себя иллюзией, мистер Батлер, что никакая опасность не постучится больше в нашу дверь.
После этих слов Ален сделал шаг назад. Джессика подошла к Алену и взволнованно произнесла:
– Куда ты? Я тоже пойду с тобой!
Она вопросительно оглянулась. Взгляд девушки задержался на матери, которая была все еще очень бледна и сидела, опустив глаза в пол.
Вид безмолвно страдающей матери словно парализовал Джессику. Она робко обратилась к ней:
– Ребята же просто поспорили… Ничего страшного…
Ален одно мгновение смотрел на Джессику, потом вздохнул и зашагал к выходу из квартиры.
Проходя мимо Роберта, он неожиданно сделал выпад, словно хотел ударить его кулаком в подбородок. Роберт инстинктивно отшатнулся и принял оборонительную позу.
Но Ален с иронической усмешкой лишь прикоснулся ладонью к щеке Роберта, прикоснулся как-то даже ласково, но Ретт ужаснулся: ему показалось, что жест Алена был полон самого неподдельного презрения.
Ретту казалось, что Ален произнесет сейчас какие-то слова, однако Перкинсон промолчал.
Ален подошел к Луизе и с нежностью посмотрел ей прямо в глаза.
– Надеюсь, что ты будешь страдать… – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Перкинсон.
Графиня ответила на взгляд Алена неловкой усмешкой и сказала, тряхнув головой:
– Надеюсь, что это быстро пройдет…
Ретт так и не понял, что она имела в виду. Слова Луизы прозвучали тихо и равнодушно.
– Ну да! – с горечью воскликнул Ален. – Вы ведь тоже, как кошки, всегда падаете на ноги.
– В моем возрасте это труднее, милый, – прошептала Луиза, не глядя на Алена. – Но я постараюсь…
С усталым и обреченным видом графиня опустила голову. Ален Перкинсон еще раз окинул взглядом комнату и направился к двери.
Подойдя к ней, он на секунду задержался, как бы почувствовав затылком тревожный взгляд Джессики.
Посмотрев на девушку и послав ей воздушный поцелуй, Ален вышел из комнаты.
Хлопнула дверь. И тут Ретт сорвался с места и бросился вдогонку за Перкинсоном.
Батлер догнал Алена у лестницы. Молодой человек услышал за спиной шаги, остановился и уже смотрел на Ретта с легкой и, как показалось старику, снисходительной улыбкой.
– Постойте, мистер Батлер! – произнес Ален. – Постойте! Иначе вы рискуете встретиться с суровой действительностью!
Ретт остановился, посмотрел на Алена и медленно повернул назад.
В гостиной все молча ждали возвращения Батлера. Ретт подошел к Луизе, которая посмотрела на него с вымученной улыбкой.
– Я всегда думала, что помогаю ему, – сказала графиня. – Ведь и красивая одежда, и путешествия были частью нашей жизни. И еще… Я любила Алена. Любила по своему, очевидно во вред ему, всегда стараясь что-нибудь для него сделать…
Ее перебил Роберт.
– Вы, женщины, выбиваете таких как Ален из нормальной колеи! – произнес Хайнхилл жестко. – Пока они мальчишки – это еще ничего. Они могут даже забавлять вас. Но наступает момент, когда они становятся опасными. Этим людям нельзя взрослеть…
Внезапно Джессика разрыдалась.
– В чем дело? – удивленно спросил Роберт.
Он протянул руку, чтобы погладить девушку по голове, но та внезапно передернула плечами и резко отпрянула от руки жениха.
– Оставь меня в покое! – с ненавистью произнесла Джессика.
Роберт опешил.
– Доченька, твой жених прав! – сказала Луиза тоном светской дамы. – Они могут стать опасными. Когда я думаю о том, что он сказал о моем муже…
Она повернулась к Роберту:
– Если Ален станет об этом болтать, не в полиции, конечно, кто-нибудь подумает еще, что в его словах есть доля правды. Мистер Батлер, вот что вы думаете?..
Ретт поднял на графиню глаза.
– Мой муж – промышленник, – продолжала Луиза. – Он, естественно, придерживается правых взглядов. Но где вы видели промышленников с левыми идеями?
Ретт кашлянул. Он хотел сказать Луизе, что даже при всем желании не смог бы себя отнести к представителю правых взглядов.
– Если такие и есть, – продолжала графиня, не давая себя прервать, – то левые они, скорее, на словах. Да, мой муж – правый, и заявляет об этом открыто. Но причем здесь расизм?
Она обернулась к Джессике и Роберту.
– С ним было покончено еще до того, как вы, молодые люди, появились на свет! Ужасно, что Ален с такой легкостью может говорить о том, чего не знает… И даже, как я думаю, не понимает…
– Он понимает! – взволнованно проговорил Батлер. – Он все понимает! Я должен ему помочь. И это надо было сделать раньше!
Ретт оглянулся, как бы ища поддержки. Но встретил лишь молчаливые взгляды.
– Как же я виноват перед Аленом! – воскликнул Ретт. – Пусть он слабый человек, пусть он не может устоять перед всевозможными соблазнами… Нет! Нельзя было его сейчас отпускать!
Батлер ударил себя ладонью по лбу.
– Не берите на себя несуществующую вину, мистер Батлер! – проговорил Роберт, подозрительно приглядываясь к старику. – Если уж вам так надо, я могу поговорить с Аленом… Отыщу его завтра же…
Ретт подошел к окну и застыл, неподвижно глядя на светлеющее небо. Он пытался подавить волнение, но оно разрасталось где-то в груди, становилось все больше и больше и с ним не так-то легко можно было справиться.
Однако, Ретту через несколько мгновений это удалось. Он повернулся к посетителям и продолжил говорить уже более спокойно:
– В тот день, когда вы пришли, чтобы снять у меня квартиру, я отказал вам, опасаясь, что рядом поселятся люди, которых я не знаю и присутствие которых может мне доставить беспокойство…
Ретт помолчал, наблюдая какой эффект произвели его слова. Однако, все продолжали внимательно слушать.
– Но все оказалось значительно хуже, чем я мог себе представить! – воскликнул Ретт. – Если на свете существуют совершенно невыносимые квартиросъемщики, то они, думаю, достались именно мне!
Он горестно улыбнулся.
– Одно меня только успокаивает, – сказал Ретт, пристально глядя на слушателей. – Как сказала Джессика, эти квартиросъемщики могли оказаться моей семьей. Удачной или неудачной, но семьей. Чуждой мне по духу до боли…
Его слова были откровенны и нелегки. Он сам прекрасно понимал это. Однако, Батлер решительно говорил свою речь, не отводя взгляда от Джессики, Роберта и Луизы, словно ждал момента, когда те его остановят.
Однако его никто не останавливал. Слушатели, напротив, будто бы заинтересовались словами Батлера. Ретт глубоко вздохнул.
– А поскольку я эту злополучную семью люблю, – продолжил Ретт, внезапно улыбнувшись, – мне хотелось бы что-нибудь для нее сделать, как вы, сами того не сознавая, сделали для меня.
Джессика, Роберт и Луиза застыли на своих местах как бы задумавшись. Ретт уловил сходство между ними и картиной, о которой рассказывал в начале вечера.
Луиза вперила взгляд в пустоту, она словно боролась с усталостью из последних сил, с той усталостью, которую вызывает жизнь.
Джессика с тоской смотрела в сторону. Девушка имела совершенно отрешенный взгляд, казалось, что в своих мыслях она витает где-то далеко-далеко…
У Роберта, который как-то разом повзрослел в эту минуту, было загадочное и немного хитрое выражение лица.
– Знаете, есть писатель, я перечитывал одну из его книг как-то недавно, – тихо сказал Ретт. – Так вот, он описывал какого-то постояльца, обосновавшегося в квартире как раз над ним, ну, над героем произведения. Писатель слышит, как верхний жилец ходит, кружит по комнате. Потом он как бы исчезает, и его долго совсем не слышно. Но через некоторое время жилец появляется вновь…
Ретт сделал паузу. Джессика повернула голову в его сторону и произнесла:
– Что же вы замолчали?
– Постепенно периоды, когда его нет, – продолжал Ретт, кивнув девушке, – становятся все короче и короче, а присутствие – все продолжительнее. Это смерть! Он сознает, что жизнь его подходит к концу.
Джессика вздрогнула. Повернулся к Ретту и повзрослевший Роберт, да и Луиза сбросила свое оцепенение и зябко передернула плечами.
– Да, это смерть напоминает ему о себе, являясь в одном из своих столь многочисленных, сколь и обманчивых обличий. Представляете, я перед вашим приходом на мансарду уже несколько раз слышал такие шаги! – понизил голос до шепота Ретт. – Ваше же присутствие там, наверху, вызвало во мне совсем другие чувства! – весело продолжал он. – Не думаю, чтобы я заблуждался. Вы грубо, даже с болью, пробудили меня ото сна – глубокого, тупого и бесчувственного, как смерть…
Ретт затих. Минуту длилась пауза, потом Джессика шумно вздохнула.
– Мистер Батлер, вы нарисовали мрачную картину! – сказала она.
– Не такую мрачную, какой бы она была, если бы вы не появились наверху! – возразил Ретт. – Неужели вы не понимаете?
Джессика пристально посмотрела на Ретта своими большими и красивыми глазами. На этот раз старику почему-то стало невмоготу выдержать этот взгляд, и он смиренно опустил седую голову.
Роберт и Луиза зашевелились.
– Знаете, мистер Батлер, мы, пожалуй, пойдем, – произнесла графиня. – Время позднее…
Она глянула в окно, за которым уже совсем рассвело, и с улыбкой поправилась:
– Ой, что я говорю. Время, оказывается, скорее раннее, чем позднее!
Она встала, Хайнхилл последовал за ней.
– Спасибо вам, мистер Батлер, за прекрасный ужин, – поклонился Роберт.
– А ты что же Джессика? – спросила Луиза дочь, которая так и продолжала смотреть на Батлера. – Ты хочешь остаться?
Девушка словно вышла из оцепенения.
– Нет, мама, я тоже пойду, – сказала она. – Спасибо за все, мистер Батлер!
– Благодарим вас, мистер Батлер, – проговорила и Луиза. – Правда, я опоздала, но честное слово, торт был великолепный!
– Но мы столько наговорили друг другу, – грустно пробормотал Ретт.
– Не принимайте близко к сердцу, мистер Батлер, – сказал Роберт. – Когда наступает день, как правило, ночь исчезает без следа.
– Точно так же и с ночными разговорами! – дополнила юношу графиня. – Увидите: вы сейчас ляжете спать, а когда проснетесь, у вас поднимется настроение!
Ретт проводил их до двери.
– Стоит ли ложиться спать? – невесело пошутил Ретт.
Он помахал на прощание им рукой:
– До свидания!
