Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Как сладки любовные утехи,
не играйте в эти игры, дети.
Полюбил Ромео, сын Монтекки,
дочь врага, Джульетту Капулетти.
Юноша отдал Джульетте сердце,
и она взяла его со страхом…
Тайну сохраня, старик Лоренцо
их соединил законным браком…
Звезды в ночи светили,
детям глаза слепили.
Ах, как они любили…
Ах, как они любили…
Эх, как они любили…
Все бы шло б прекрасно и забавно,
если б миром правили поэты,
но Ромео – ах! – убил Тибальда —
брата вышеназванной Джульетты…
Юношу изгнали, но, поверьте,
поп Лоренцо действовал умело:
умерла Джульетта мнимой смертью,
знать об этом должен был Ромео…
Слишком опоздал с письмом посыльный,
вовремя не смог, какая жалость…
Их любовь была большой и сильной,
только смерть сильнее оказалась.
Юноша Ромео спит в могиле,
рядом с ним прекрасная Джульетта.
Не было еще в подлунном мире
повести печальнее, чем эта…
Звезды в ночи светили,
детям глаза слепили.
Ах, как они любили…
Москва прилегла отдохнуть до зари.
На улицах сонных горят фонари.
Уж полночь давно,
но мне все равно
никак не уйти от знакомого дома.
Опять, как вчера,
не спать до утра —
смотреть
на твое окно.
Чего я хочу? И сам не пойму.
Я к дому опять подхожу твоему.
Все шесть этажей
уснули уже,
и только окошко твое не гаснет.
И только одно
не гаснет окно —
это
твое окно.
На улицах города гаснут огни.
Родная моя, поскорее усни.
О чем ты грустишь?
Зачем ты не спишь?
Ведь мне все равно не уйти отсюда.
Опять, как вчера,
не спать до утра —
смотреть
на твое окно.
Я понимаю:
не все живут в городах.
Я принимаю
лесные тропинки и горы.
Но, побывав даже в самых красивых местах,
больше всего на земле
я люблю этот город.
Город в тоненькой дымке,
город ранней весной,
город в тихих дождинках,
город в медленный зной.
Город,
где ты невидимкой
рядом со мной.
Как по душе мне
ночей твоих полутьма,
краски бульваров
и улиц, как праздник, внезапных,
где величаво застыли большие дома,
будто они корабли,
уходящие в завтра.
Ты засыпаешь.
Вдали гудят поезда.
Ты засыпаешь,
никем до конца не воспетый.
Люди, не надо, не надо будить города!
Город уснул
и, как руки, раскинул проспекты.
Город в тоненькой дымке,
город ранней весной,
город в тихих дождинках,
город в медленный зной.
Город,
где ты невидимкой
рядом со мной.
Где-то есть город,
тихий, как сон.
Пылью тягучей
по грудь занесен.
В медленной речке
вода как стекло.
Где-то есть город,
в котором тепло.
Наше далекое детство
там прошло…
Ночью из дома я поспешу,
в кассе вокзала билет попрошу:
«Может, впервые за тысячу лет
дайте до детства плацкартный билет!..»
Тихо ответит кассирша:
«Билетов нет…»
Так что ж, дружище!
Как ей возразить?
Дорогу в детство
где еще спросить?
А может, просто
только иногда
лишь в памяти своей
приходим мы сюда?..
В городе этом сказки живут.
Шалые ветры в дорогу зовут.
Там нас порою сводили с ума
сосны – до неба, до солнца– дома.
Там по сугробам
неслышно шла зима…
Дальняя песня
в нашей судьбе,
ласковый город,
спасибо тебе!
Мы не вернемся,
напрасно не жди.
Есть на планете
другие пути.
Мы повзрослели.
Поверь нам.
И прости.
Все у Земли впереди.
Утро,
опять приходи!
Я говорю тебе:
«Царствуй
в моей судьбе!..»
Птицы над миром летят,
люди за ними следят.
Колокола рассвета
пусть над землей
гудят!
Светом наполни, заря,
песни,
сердца и моря.
Жарким взмахни крылом,
всех одари
теплом.
Птицы над миром летят,
люди за ними следят.
Колокола рассвета
пусть над землей
гудят!
А зори встают будто праздники.
Светлеет на сердце от них.
Великие деды и прадеды
глядят на потомков своих.
Земля дорогая, рассветная,
любовь и забота моя,
с тобой —
такою бессмертною, —
быть может,
бессмертен и я.
Твои перелески извечные,
сады, где поют соловьи,
дороги твои бесконечные,
просторные песни твои.
Однажды под шелесты дождика
уйду я в объятья к тебе.
Но пусть моя песня продолжится
когда-нибудь в чьей-то судьбе.
Земля дорогая, рассветная,
любовь и забота моя,
с тобой —
такою бессмертною, —
быть может,
бессмертен и я.
Не печалься о сыне,
злую долю кляня.
По бурлящей России
он торопит коня.
Громыхает гражданская война
от темна до темна.
Много в поле тропинок,
только правда —
одна.
Бьют свинцовые ливни,
нам пророчат беду.
Мы на плечи взвалили
и войну, и нужду.
Что ж, над нашей судьбою неспроста
пламенеет звезда.
Мы ей жизнью клянемся
навсегда,
навсегда.
И над степью зловещей
ворон пусть не кружит.
Мы ведь целую вечность
собираемся жить.
Если снова над миром грянет гром,
небо вспыхнет огнем, —
вы нам только шепните —
мы на помощь
придем!
Усталость забыта.
Колышется чад.
И снова копыта,
как сердце, стучат.
И нет нам покоя, —
гори, но живи!
Погоня,
погоня,
погоня,
погоня
в горячей крови.
Есть пули в нагане.
И надо успеть
сразиться с врагами
и песню допеть.
В удачу поверьте —
и дело с концом.
Да здравствует ветер,
который в лицо!
И нет нам покоя, —
гори, но живи!
Погоня,
погоня,
погоня,
погоня
в горячей крови.
Встала пшеница спелая.
Тихо плывет рассвет…
Все, что смогли, вы сделали,
ребята,
которых нет.
Голос, к живым взывающий,
в наши сердца проник.
Мы поклялись, товарищи,
прожить
за себя и за них.
Плакать устали матери.
Но через толщу лет
смотрят на нас внимательно
ребята,
которых нет.
Будто склонясь над судьбами,
будто шагая вслед,
нам они стали судьями,
ребята,
которых нет.
Голос, к живым взывающий,
в наши сердца проник.
Мы поклялись, товарищи,
прожить
за себя и за них.
Смотри,
какое небо звездное.
Смотри, звезда летит,
летит звезда.
Хочу,
чтоб зимы стали веснами,
хочу, чтоб было так,
было всегда!
Загадай желанье самой синей полночью
и никому его не назови.
Загадай желанье, —
пусть оно исполнится —
будет светло, всегда светло
в нашей любви!
Мне этот час
мечтою кажется,
все соловьи земли
спешат сюда.
И сердце вдруг
по небу катится —
оно звезда теперь,
оно звезда.
Загадай желанье самой синей полночью
и никому его не назови.
Загадай желанье, —
пусть оно исполнится —
будет светло, всегда светло
в нашей любви!
Вы, наверно,
станете сердиться,
что слова у песни не новы.
К вам я
не решался обратиться
даже
на «вы».
Может, ни к чему
признанья эти, —
участь незавидная моя.
Многие ребята
на планете
лучше,
чем я.
Знаю,
вы им только прикажите —
в воду и в огонь пойдет любой.
Чем я заслужить могу,
скажите,
вашу
любовь?
Стали вы
судьбою и мученьем.
Сердце я протягиваю вам.
Можете
не придавать значенья
этим
словам.
Можете забыть о них
сейчас же!
Только я их все равно скажу:
вы —
мое единственное счастье.
Верьте!
Прошу.
Может быть,
вы станете сердиться
и, конечно, будете правы.
К вам я
не решался обратиться
даже
на «вы».
В этом мире,
в этом городе,
там, где улицы грустят о лете,
ходит где-то
самый сильный,
самый гордый,
самый лучший человек на свете.
Вновь зима в лицо мне вьюгой дунула,
и навстречу вьюге я кричу:
«Если я тебя придумала,
стань таким,
как я хочу!»
Ходит мимо
в этом городе
и слова пока не слышит эти
самый умный,
самый славный,
самый гордый,
самый лучший человек на свете.
Знаю, скоро
в этом городе
непременно встречусь в день желанный
с самым сильным,
самым честным,
самым гордым,
самым ласковым и самым славным.
Вновь зима в лицо мне вьюгой дунула,
и навстречу вьюге я кричу:
«Если я тебя придумала,
стань таким,
как я хочу!»
Я давно снам не верю.
Ты сейчас идешь сквозь огни.
Оглянись на мгновенье,
просто так рукой взмахни.
Если вдруг трудно станет,
если вспомнишь ты
о любви,
позови меня,
позови меня,
хоть когда-нибудь
позови!
Высоко в поднебесье
самый первый гром протрубил.
Ты звучишь, будто песня.
Жаль, что я слова забыл.
Если вдруг трудно станет,
если вспомнишь ты
о любви,
позови меня,
позови меня,
хоть когда-нибудь
позови!
Где-то посредине земли
люди все мосты развели.
Над водой застыли мосты
и молчат.
Как заломленные руки.
Ты видишь,
медленно плывут корабли,
большое солнце
исчезает вдали.
Это для того,
чтоб в ночи
мы друг друга не нашли.
Я свою любовь сберегу,
через море перекину мосты,
если только я поверить смогу,
что идешь навстречу ты!
Зыбкая обманет вода.
Раньше отойдут поезда.
Закричат о чем-то своем,
зашумят
потревоженные птицы.
Холодный ветер
не оставит следа.
В далеком небе
замигает звезда,
словно говоря,
что тебя
не найду я никогда.
Тысячу дорог я пройду,
без вести во тьме пропаду,
только мне и смерть не страшна,
не страшны
и любые испытанья.
Пускай я темную узнаю
беду,
пускай я буду задыхаться
в бреду, —
где бы ни был ты,
все равно,
все равно тебя найду!
Я свою любовь сберегу,
через море перекину мосты,
если только я поверить смогу,
что идешь навстречу ты!
Слишком холодно на дворе.
Зря любовь пришла в декабре.
У любви зимой
короткий век.
Тихо падает
на землю
снег.
Снег на улицах, снег в лесах,
и в словах твоих, и в глазах.
У любви зимой
короткий век.
Тихо падает
на землю
снег.
Вот прощаешься ты со мной.
Слышу голос я ледяной.
У любви зимой
короткий век.
Тихо падает
на землю
снег.
Клятвы зимние холодны.
Долго буду я ждать весны.
У любви зимой
короткий век.
Тихо падает
на землю
снег.
К долгожданной гитаре
я тихо прильну,
осторожно и бережно
трону струну.
И она отзовется,
зазывно звеня,
добротою наполнив тебя и меня.
От зари до зари,
от темна до темна
о любви говори,
пой,
гитарная струна!
Я гитару настрою
на лирический лад
и знакомой тропинкой
уйду в звездопад.
«Будь счастливой, как песня», —
попрошу я ее,
и гитара взорвется, как сердце мое.
К долгожданной гитаре
я тихо прильну,
осторожно и бережно
трону струну.
Ведь бывают гитары, —
они зазвучат,
и большие оркестры покорно молчат!
От зари до зари,
от темна до темна
о любви говори,
пой,
гитарная струна!
По проселочной дороге шел я молча,
и была она пуста и длинна.
Только грянули гармошки
что есть мочи,
и руками развела тишина.
А это свадьба, свадьба, свадьба
пела и плясала.
И крылья эту свадьбу вдаль несли.
Широкой этой свадьбе
было места мало!
И неба было мало,
и земли!
Под разливы деревенского оркестра
увивался ветерок за фатой.
Был жених серьезным очень,
а невеста
ослепительно была молодой!
Вот промчались тройки звонко и крылато,
и дыхание весны шло от них.
И шагал я —
совершенно неженатый.
И жалел о том, что я не жених.
А где-то свадьба, свадьба, свадьба
пела и плясала.
И крылья эту свадьбу вдаль несли.
Широкой этой свадьбе
было места мало!
И неба было мало,
и земли!
О чем ты?
Послушай, о чем ты?
На прошлые дни оглянись.
Давно повзрослели девчонки,
которым в любви мы
клялись.
Куда ты ушла,
я не знаю,
но памяти не прекословь,
наивная, злая, смешная,
мальчишечья наша
любовь.
О самом
о первом, о светлом
гитары порою грустят.
Но то, что мы помним об этом,
пускай нас подруги
простят.
Пускай нас они
не ревнуют
к девчонкам из прожитых дней.
Любимые жены целуют
похожих на нас
дочерей.
Благодарю тебя
за песенность города
и откровенного, и тайного.
Благодарю за то,
что всем было холодно,
а ты оттаяла,
оттаяла.
За шепот и за крик,
за вечность и за миг,
за отгоревшую зарю,
за смех и за печаль,
за тихое «прощай», —
за все
тебя
благодарю!
Благодарю за то,
что ты по судьбе прошла,
за то, что для другого сбудешься.
Благодарю тебя
за то, что со мной была,
еще за то,
что не забудешься.
За шепот и за крик,
за вечность и за миг,
за отгоревшую зарю,
за смех и за печаль,
за тихое «прощай», —
за все
тебя
благодарю!
Ты подрастай, сынок,
ты подрастай,
моя крохотка.
Поверь, что целый мир
тебя заботливо нянчит.
Твое рождение
гроза приветствует
грохотом!
И солнце восходит.
И птицы запели.
Ты слышишь,
сынок!
Да будет даль светла!
Да будет жизнь твоя
долгою!
Пусть лягут сто дорог,
а если мало, – то – двести.
На свете трудно жить.
И все ж на свете жить
здорово!
Пока что поверь мне,
а после —
узнаешь,
почувствуешь сам.
И ты увидишь день,
для одного тебя
созданный,
и в первый раз поймешь,
что есть в груди твоей сердце.
Когда придет к тебе,
придет, как будто луч
солнечный,
сквозная, как ветер,
шальная, как море,
земная
любовь.
И ты узнаешь мир.
И ты шагнешь в луга
росные.
Коснешься облака.
И ощутишь свою силу.
Ты подрастай скорей!
Ведь очень ждут
твоей взрослости
и мама,
и папа,
и очень большая
планета Земля.
Колышется дождь густой пеленой,
стучатся дождинки в окошко твое.
Сегодня любовь
прошла стороной,
а завтра,
а завтра ты встретишь ее.
Не надо печалиться —
вся жизнь впереди.
Вся жизнь впереди, —
надейся и жди!
Тропинка в лесу запахла весной,
земля разомлела от солнечных дней.
Сегодня мечта
прошла стороной,
а завтра,
а завтра ты встретишься с ней.
Как в поле роса, как в небе звезда,
как в море бескрайнем веселый прибой,
пусть будет с тобой,
с тобой навсегда
большая мечта
и большая любовь.
Не надо печалиться —
вся жизнь впереди.
Вся жизнь впереди, —
надейся и жди!
Жизнь летит, как шоссе,
от любви до любви…
Полпланеты —
в росе.
Полпланеты —
в крови.
Тают угли в золе,
как огарок свечи.
Полпланеты —
в заре.
Полпланеты —
в ночи.
Я кидаюсь к мечте,
а догнать не могу.
Полпланеты —
в дожде.
Полпланеты —
в снегу.
Я за отблеск в окне
благодарен судьбе…
Полпланеты —
во мне.
Остальное —
в тебе.
Степная птица вдаль зовет,
а степь привольна и чиста.
Во мне моя мечта живет,
такая непонятная,
такая непонятная
мечта.
Она горит в моей груди,
ее костер всегда горяч,
и мне всю жизнь за ней идти.
Не плачь, моя хорошая,
не плачь, моя хорошая,
не плачь.
Скажу я: здравствуй и прощай,
пиши, любимый человек.
Ты встречу мне пообещай,
хотя бы после дождичка,
хотя бы после дождичка
в четверг.
Недолго будет дождик лить,
заря взойдет еще не раз.
А мы на свете будем жить,
и молодость не кончится,
и молодость не кончится
у нас.
На смену закатам
привычно приходят рассветы.
Летит над дорогой
крыло ветрового стекла.
И медленно крутится
очень большая планета,
которая, в сущности,
так безнадежно мала.
Нам эта планета для жизни
пока что удобна,
мы будем ее до конца
для себя открывать.
И мы уезжаем,
мы вновь уезжаем из дома,
быть может, затем,
чтоб о доме своем тосковать.
За слишком короткие письма
ругайте нестрого.
И сами пишите недлинно:
«Дружище, держись!..»
И если однажды
моя оборвется дорога,
заранее знайте,
что это закончилась жизнь.
Почтите товарища
честной минутой молчанья
и крепче сомкните ряды,
чтобы дальше идти.
Я только прошу об одном:
оставайтесь в начале.
Все время – в начале дороги.
В начале пути.
Потянуло теплом от весенней земли,
на пригорке подснежник цветет.
У вчерашних солдат
сыновья подросли —
посмотри и увидишь,
как время идет.
Вот они поднялись, будто солнечный дождь,
я в глаза им с надеждой гляжу.
Может, кто-нибудь скажет:
«Не та молодежь!..»
Может, кто-нибудь скажет.
А я не скажу.
В долговязых парнях я себя узнаю.
Вот, оставив родимый порог,
сыновья начинают
дорогу свою,
но она —
продолжение наших дорог.
Им шагать по земле, вырастая до звезд.
Я завидую им. И горжусь.
Может, кто-то стыдится
нахлынувших слез.
Может, кто-то стыдится.
А я не стыжусь.
Тихие окна
заря занавесила.
Мать над кроваткой склонилась упрямо.
Нету на свете бессонней профессии,
чем
профессия мамы.
Дети
большие и малые
наша надежда и мука.
Мамы,
учитесь быть мамами!
Это – большая наука.
Я говорю
совершенно ответственно
и без предвзятости и без обмана:
нету на свете труднее профессии,
чем
профессия мамы.
Дети
большие и малые
наша надежда и мука.
Мамы,
учитесь быть мамами!
Это – большая наука.
Под счастливой звездой я родился,
жизнь качала меня и трясла.
И высокая доля артиста
мне однажды на плечи легла.
Этой участи знаю я цену:
вот я руки свои распростер,
вот сейчас выходить мне на сцену.
Так, как будто идти на костер!
На судьбу мы чужую не зарились,
в этом нас упрекать не трудись.
Дайте занавес!
Дайте занавес!
Ваше слово,
товарищ артист.
Мы в гастрольные шли караваны,
мы читали стихи нараспев.
Ах, какие бывали провалы!
Ах, какой грандиозный успех!
Как сияли прекрасные лица!
И восторг проходил по рядам.
И от счастья, уткнувшись в кулису,
режиссер, как ребенок, рыдал.
Мы на солнце немыслимом жарились,
мерзли мы в поездах до утра.
Дайте занавес!
Дайте занавес!
Нам еще отдыхать
не пора.
Я играл палачей, и героев,
и карманников, и королей.
По ночам меня будит порою
эхо сыгранных мною ролей.
И хотя их никто не оценит,
и хотя я свое отыграл,
смерти я не боюсь, – ведь на сцене
я две тысячи раз умирал.
Буду жить, не ворча и не жалуясь.
И однажды тихонько скажу:
Дайте занавес!
Дайте занавес.
Дайте занавес…
Я ухожу.
Мальчишки уснули,
подушку дыханием грея.
Мальчишки уснули
на теплой ладони страны.
Пожалуйста, тише!
Ведь в это полночное время
снятся ребятам
крутые звездные сны.
Сны, сны, сны
о больших марсианских веснах.
Сны о молчанье Луны,
сны о звездах.
Сны, сны, сны,
приходите почаще, пожалуйста!
Простые сны, великие сны,
сны, сны.
Они вырастают,
веселые мальчики эти.
Они покидают с улыбкой
края тишины.
И где-то на дальней,
еще неизвестной планете
снятся ребятам
земные синие сны.
Сны, сны, сны
о дождях, пролетевших косо.
Сны о разбеге волны,
сны о росах.
Сны, сны, сны,
приходите почаще, пожалуйста!
Простые сны, великие сны,
сны, сны.
Люди глядят на небо.
Небо над ними с детства.
Люди взрослеют.
Люди смеются.
Людям в колясках тесно.
Им напевают мамы
медленно и прекрасно
тихую песню,
сонную песню,
песню, в которой сказка.
Но,
улыбаясь нежно,
будто считая версты,
люди
глядят на небо,
люди
глядят на звезды.
Люди глядят на звезды.
Взгляд их велик и вечен.
Люди мечтают.
Люди взрослеют
и расправляют плечи.
Людям по нраву ветер,
им нипочем туманы.
Сильные люди
вышли в дорогу —
вы не сердитесь, мамы!
Вот, улыбнувшись нежно,
мир оглядев спокойно,
люди
уходят в небо…
Только
в земле их корни.
Видишь,
птицы летят осторожно
на далекие вспышки огня.
И распахнут весь мир,
и дорога
так и просит:
шагни на меня!
Там, где небо
шторма занавесили,
там, где вязнут в тумане слова,
обязательно
есть неизвестные,
неоткрытые
острова.
И взлетают
соленые брызги,
закипают, нацелясь в луну.
И тяжелые
мокрые бриги
разрезают
большую волну.
Там крутые
права и законы,
там закаты литые, как медь,
и продрогшие
синие горы
ждут людей,
презирающих смерть!
Эти земли
в раскатистом громе,
в незнакомом тревожном дыму
покорятся лишь храбрым,
а кроме —
ни за что!
Никогда!
Никому!
Там, где небо
шторма занавесили,
там, где вязнут в тумане слова,
обязательно
есть неизвестные,
неоткрытые
острова.
Войти с помощью соц. сетей: