Глава 9
I
Единственными, кто воздал должное отличному ланчу Люси, были два мальчика и Седрик Крэкенторп, на которого, казалось, совершенно не повлияли обстоятельства, заставившие его вернуться в Англию. По-видимому, он относился ко всему этому как к удачной шутке мрачного характера.
Это отношение, как отметила Люси, было очень неприятно его брату Гарольду. Тот воспринял убийство как персональное оскорбление семьи Крэкенторп, и он был в такой ярости, что почти ничего не ел. Эмма выглядела обеспокоенной и несчастной и тоже ела очень мало. Альфред казался погруженным в собственные мысли и почти не разговаривал. Он был довольно красивым мужчиной со смуглым лицом и слишком близко посаженными глазами.
После ланча полицейские вернулись и вежливо спросили, нельзя ли им побеседовать с мистером Седриком Крэкенторпом. Инспектор Крэддок держался очень дружелюбно и приветливо.
– Садитесь, мистер Крэкенторп. Как я понимаю, вы только что приехали с Балеарских островов? Вы там живете?
– Живу уже шесть лет. На Ибице. Мне она подходит больше, чем эта унылая страна.
– Вам достается гораздо больше солнечного света, чем нам, полагаю, – добродушно сказал инспектор Крэддок. – Насколько я понимаю, вы не так давно приезжали домой – на Рождество, если говорить точно. Что вызвало необходимость приехать сюда опять так скоро?
Седрик ухмыльнулся.
– Получил телеграмму от Эммы, моей сестры. У нас здесь никогда раньше не случалось убийство. Не хотел ничего пропустить – поэтому и приехал.
– Вас интересует криминология?
– О, не нужно выражать это в таких заумных терминах! Просто я имею интерес к убийствам – детективные романы в жанре «кто преступник», и все такое… А раз уж одно из них произошло прямо у порога нашего дома… Такая удача выпадает раз в жизни. Кроме того, я подумал, что старушке Эм может понадобиться помощь, чтобы справиться со стариком, полицией и всем остальным.
– Понимаю. Это позволяет вам проявить свои благородные инстинкты, а также семейные чувства. Я не сомневаюсь, что ваша сестра будет вам очень благодарна, – несмотря на то что два ее других брата также приехали помочь ей.
– Но не для того, чтобы развеселить и утешить, – сообщил ему Седрик. – Гарольд ужасно расстроен. Не подобает магнату из Сити быть замешанным в убийство женщины сомнительной репутации.
Брови Крэддока слегка приподнялись.
– Она была женщиной сомнительной репутации?
– Ну, об этом вам лучше судить. Исходя из фактов, мне это кажется вероятным.
– Я подумал, что вы сможете догадаться, кто она такая.
– Бросьте, инспектор, вы уже знаете – или ваши коллеги вам скажут, – что я не смог ее опознать.
– Я сказал «догадаться», мистер Крэкенторп. Возможно, вы никогда прежде не видели эту женщину, но, может быть, вы сможете высказать догадку о том, кто она или кем могла бы быть.
Седрик покачал головой.
– Вы идете по ложному следу. Я совершенно себе этого не представляю. Вы предполагаете, что она могла прийти в «длинный амбар» на встречу с одним из нас? Но никто из нас не живет здесь. Единственными людьми, проживающими в доме, были женщина и старик. Вы же не думаете, что она пришла сюда на свидание с моим почтенным папашей?
– Мы предполагаем – и инспектор Бэкон со мною согласен, – что эта женщина могла когда-то иметь какое-то отношение к данному дому. Это могло быть много лет назад. Вспомните о прошлом, мистер Крэкенторп.
Седрик подумал пару минут, потом покачал головой.
– У нас иногда работали иностранки по найму, как и у многих, но я не могу вспомнить никого подходящего. Лучше спросите у других – они знают больше меня.
– Разумеется, мы так и сделаем.
Крэддок откинулся на спинку кресла и продолжил:
– Как вы слышали на дознании, полицейские медики не сумели точно установить время смерти. Больше двух недель тому назад и меньше четырех… это получается где-то в период Рождества. А вы сказали мне, что приезжали домой на Рождество. Когда вы приехали в Англию и когда уехали?
Седрик подумал.
– Дайте вспомнить… Я прилетел в Англию и добрался сюда в субботу перед Рождеством, это было двадцать первого.
– Вы прилетели прямо с Майорки?
– Да. Вылетел в пять утра и попал сюда в полдень.
– А улетели обратно?..
– В следующую пятницу, двадцать седьмого.
– Благодарю вас.
Седрик усмехнулся.
– К сожалению, я попадаю как раз в нужные пределы. Но, клянусь, инспектор, душить женщин не входит в число моих любимых рождественских развлечений.
– Надеюсь, что нет, мистер Крэкенторп.
Инспектор Бэкон смотрел на него с неодобрением.
– В подобном поступке не было бы ни покоя, ни доброжелательности, вы со мной согласны?
Седрик обратился с этим вопросом к инспектору Бэкону, который лишь проворчал что-то. Инспектор Крэддок вежливо сказал:
– Ну, благодарю вас, мистер Крэкенторп. Вы можете быть свободны.
– И что вы о нем думаете? – спросил Крэддок, когда Седрик закрыл за собой дверь.
Бэкон снова заворчал.
– Достаточно заносчив, чтобы быть способным на все, – ответил он. – Мне лично такие типы не нравятся. Художники вроде него живут свободно и, весьма вероятно, якшаются с женщинами с дурной репутацией.
Крэддок улыбнулся.
– И мне не нравится, как он одевается, – продолжал Бэкон. – Никакого уважения – явиться на дознание в подобном виде… Давно я не видел таких грязных брюк. А обратили вы внимание на галстук? Похоже, его сделали из разноцветной бечевки… Если вы спросите меня, то он как раз из тех, кто способен запросто задушить женщину и особо не переживать по этому поводу.
– Ну, эту-то не он задушил, если уехал с Майорки только двадцать первого числа. А это мы легко проверим.
Бэкон бросил на него острый взгляд.
– Я заметил, что вы пока не открываете карты относительно реальной даты убийства.
– Нет, мы будем хранить ее в тайне. Я всегда люблю иметь кое-что про запас на начальном этапе.
Бэкон кивнул, полностью соглашаясь.
– Выложим им это, когда придет время, – сказал он. – Это самый лучший план.
– А теперь, – произнес Крэддок, – посмотрим, что скажет обо всем этом наш правильный джентльмен из Сити.
Тонкогубый Гарольд Крэкенторп смог сказать очень мало. Это совершенно ужасный, весьма прискорбный инцидент. Он боится газет… Репортеры, как он понял, уже просили дать интервью… И тому подобное… Достойно всяческого сожаления. Наконец отрывистые, незаконченные предложения Гарольда иссякли. Он откинулся на спинку с выражением человека, столкнувшегося с чем-то очень дурно пахнущим.
Расспросы инспектора не дали результатов. Нет, он понятия не имеет, кто эта женщина или кем могла быть. Да, он приезжал в Ратерфорд-холл на Рождество. Он смог приехать только в канун праздника и пробыл здесь до следующих выходных.
– Вот как, значит, – сказал инспектор Крэддок и не стал больше ни о чем расспрашивать. Он уже пришел к выводу, что Гарольд Крэкенторп им не поможет.
Полицейский перешел к Альфреду, который вошел в комнату со слегка преувеличенно беззаботным видом. Крэддок посмотрел на очередного Крэкенторпа, и ему показалось, что он его узнает. Несомненно, он уже где-то видел этого члена семьи. Или его фотография была напечатана в газете? Это воспоминание было связано с чем-то постыдным… Он спросил у Альфреда, чем тот занимается, и получил неопределенный ответ.
– В данный момент я занимаюсь страховым бизнесом. До недавнего времени занимался продвижением на рынке фонографов нового типа. Крайне революционное изобретение. Я на нем хорошо заработал.
Казалось, инспектор Крэддок оценил это заявление по достоинству; но никто бы и не догадался, что он обратил внимание на модный с виду костюм Альфреда и правильно определил его низкую стоимость. Одежда Седрика была неприлично изношенной, но хорошего покроя и из отличного материала. Здесь же дешевый шик говорил сам за себя.
Крэддок вежливо перешел к обычным вопросам. Альфред казался заинтересованным, его это даже слегка забавляло.
– Хорошая идея, что эта женщина могла когда-то здесь работать. Не в качестве горничной моей сестры, нет; сомневаюсь, чтобы у нее когда-либо была горничная. По-моему, в наше время их ни у кого нет… Но, конечно, вокруг полно прислуги из иностранцев. У меня были полячки и пара темпераментных немок. Так как Эмма решительно не узнала ту женщину, думаю, это опровергает вашу идею, инспектор. У сестры очень хорошая память на лица. Нет, если эта женщина приехала из Лондона… Кстати, что навело вас на мысль, что она приехала из Лондона?
Он вставил этот вопрос очень небрежно, но глаза его смотрели с острой заинтересованностью.
Инспектор Крэддок улыбнулся и покачал головой.
Альфред проницательно посмотрел на него.
– Не хотите говорить, а?.. Обратный билет в кармане ее шубки, правильно?
– Возможно, мистер Крэкенторп.
– Ну, если она приехала из Лондона, возможно, тот парень, на свидание с которым она приехала, знал, что «длинный амбар» будет хорошим местом для тихого убийства. Он знает здешние места, это очевидно. Я бы продолжал искать его здесь, инспектор.
– Мы ищем, – ответил инспектор Крэддок, и эти два слова прозвучали спокойно и уверенно.
Он поблагодарил Альфреда и, отпустив его, сказал Бэкону:
– Знаете, я уже где-то видел этого парня.
– Острый тип, – вынес свой вердикт Бэкон. – Такой острый, что иногда ранит сам себя.
II
– Наверное, меня вам видеть ни к чему, – извиняющимся тоном произнес Брайан Истли, входя в комнату и нерешительно останавливаясь у двери. – Я не совсем член этой семьи.
– Дайте сообразить… Вы – мистер Брайан Истли, муж мисс Эдит Крэкенторп, которая умерла пять лет назад?
– Правильно.
– Очень любезно с вашей стороны поговорить с нами – особенно если вы знаете нечто такое, что, по вашему мнению, могло бы нам помочь.
– Но я не знаю. Хотел бы знать… Вся эта история выглядит такой ужасно странной, правда? Приехать сюда и встретиться с каким-то мужчиной в этом продуваемом сквозняками старом амбаре в разгар зимы… Я бы на это не согласился!
– Это, несомненно, очень озадачивает, – согласился с ним инспектор Крэддок.
– Правда, что она иностранка? Кажется, прошел такой слух.
– Это вам что-нибудь подсказывает? – Инспектор проницательно посмотрел на него, но Брайан ответил ему ничего не выражающим любезным взглядом.
– Нет, ничего.
– Может быть, она была француженкой, – сказал инспектор Бэкон с мрачным подозрением.
В голубых глазах Брайана появился интерес; он подергал свои большие светлые усы.
– Правда? Веселый Париж? – Он покачал головой. – Но тогда это еще менее вероятно, не правда ли? Я имею в виду встречу в амбаре. У вас не было никаких других трупов в саркофагах? Может, это один из парней с такими наклонностями – или комплексами? Считает себя Калигулой или кем-то вроде него?
Инспектор Крэддок даже не сделал попытки опровергнуть это рассуждение; вместо этого он небрежным тоном спросил:
– Никто из семьи не имел контактов во Франции или… или отношений, о которых вам известно?
Брайан сказал, что Крэкенторпы не из тех, кто любит развлечения.
– Гарольд имеет респектабельную жену, – сообщил он. – Женщина с рыбьим лицом, дочь какого-то обедневшего пэра. Не думаю, что Альфред сильно увлекается женщинами: он тратит время на свои сомнительные сделки, которые, как правило, плохо кончаются. Полагаю, у Седрика есть несколько испанских сеньорит, которые ублажают его на Ибице… Женщинам Седрик нравится. Он не всегда бреется и выглядит так, будто никогда не мылся, – не понимаю, почему это так привлекает женщин, но, очевидно, привлекает… Не очень-то я вам помог, да? – Он улыбнулся. – Лучше подключите к этому делу Александра. Они с Джеймсом Стоддарт-Уэстом повсюду разыскивают улики. Держу пари, что эти пацаны уже что-то выкопали.
Инспектор Крэддок сказал, что надеется на это. Затем он поблагодарил Брайана Истли и объявил, что хотел бы поговорить с мисс Эммой Крэкенторп.
III
Инспектор Крэддок разглядывал Эмму Крэкенторп более внимательно, чем раньше. Он все еще думал о том выражении, которое неожиданно заметил на ее лице перед ланчем. Тихая женщина. Неглупая, но и не блестящего ума. Одна из тех уютных, приятных женщин, которых мужчины склонны принимать как нечто само собой разумеющееся и которые владеют искусством превратить жилище в уютный дом, придав ему атмосферу покоя и тихой гармонии. Такой, по его мнению, была Эмма Крэкенторп.
Подобных женщин часто недооценивают. За своей тихой внешностью они часто скрывают сильный характер, с ними приходится считаться. Возможно, думал Крэддок, ключ к тайне мертвой женщины в саркофаге скрывается в глубине мыслей Эммы.
Пока эти соображения проносились в его голове, он задавал различные незначительные вопросы.
– Полагаю, вы уже почти все рассказали инспектору Бэкону, – сказал он. – Поэтому мне не стоит надоедать вам множеством вопросов.
– Прошу вас, спрашивайте все, что хотите.
– Как мистер Уимборн вам сказал, мы пришли к выводу, что мертвая женщина жила не в этой местности. Это может быть облегчением для вас – кажется, мистер Уимборн думал именно так, – но для нас это создает большие трудности. Ее будет труднее опознать.
– Но разве у нее не было ничего? Сумочки? Документов?
Крэддок покачал головой:
– Никакой сумочки. Ничего в карманах.
– Вы не знаете ее имени, откуда она приехала, совсем ничего?
Крэддок подумал про себя: «Она хочет знать, ей очень не терпится узнать, кто эта женщина. Интересно, все время ли она этого так хотела? Бэкон мне об этом не говорил, а он – проницательный человек…»
– Мы ничего о ней не знаем, – ответил он. – Вот почему мы надеялись, что один из вас сможет помочь нам. Вы уверены, что не можете? Даже если вы ее не узнали, можете высказать предположение о том, кто она такая?
Ему показалось – возможно, он это себе вообразил, – что она ответила после почти неразличимой паузы.
– Просто не представляю.
Поведение инспектора Крэддока изменилось. Это было почти незаметно, только его голос стал чуть жестче.
– Когда мистер Уимборн сказал вам, что эта женщина – иностранка, почему вы подумали, будто она француженка?
Эмма не смутилась. Ее брови слегка приподнялись.
– Неужели?.. Да, кажется, подумала… Я не знаю почему, разве что люди всегда склонны считать иностранцев французами, пока не узнают, какой они национальности. Большинство иностранцев в нашей стране – французы, разве не так?
– О, я бы так не сказал, мисс Крэкенторп. Сегодня уже нет. У нас здесь столько разных национальностей – итальянцы, немцы, австрийцы, различные скандинавы…
– Да, наверное, вы правы.
– У вас не было никакой особой причины считать, что эта женщина – француженка?
Эмма не спешила это отрицать. Просто подумала минутку, а потом покачала головой почти с сожалением.
– Нет, – ответила она. – Я думаю, не было.
Женщина ответила ему спокойным взглядом, не дрогнув. Крэддок взглянул на инспектора Бэкона. Тот нагнулся вперед и показал маленькую эмалевую пудреницу.
– Вы это узнаете, мисс Крэкенторп?
Она взяла пудреницу и осмотрела ее.
– Нет. Она, безусловно, не моя.
– Вы не знаете, кому она принадлежит?
– Нет.
– Тогда я думаю, нам незачем больше вас беспокоить – пока.
Эмма коротко улыбнулась им, встала и вышла из комнаты. И снова инспектору показалось, будто идет она очень быстро, словно подгоняемая чувством облегчения.
– Вы считаете, она что-то знает? – спросил Бэкон.
Крэддок грустно ответил:
– На нынешнем этапе мне кажется, что все знают чуть больше, чем хотят нам сказать.
– Обычно так оно и бывает, – согласился Бэкон, руководствуясь собственным опытом. – Только, – прибавил он, – часто это не имеет ничего общего с расследуемым делом. Это какой-то семейный грешок или какой-то глупый пустяк, который может выйти наружу, и люди этого боятся.
– Да, понимаю. Ну, по крайней мере…
Но что бы инспектор Крэддок ни собирался сказать, он не успел это сделать, так как дверь распахнулась, и шаркающей походкой вошел старый мистер Крэкенторп с очень возмущенным видом.
– Хорошенькое дело, – произнес он. – Хорошенькое дело, когда приезжает Скотленд-Ярд и не считает нужным проявить уважение и поговорить сначала с главой семьи! Кто хозяин этого дома, хотел бы я знать? Отвечайте мне! Кто здесь хозяин?
– Конечно, вы, мистер Крэкенторп, – успокаивающим тоном ответил Крэддок и встал. – Но, как мы поняли, вы уже рассказали инспектору Бэкону все, что знали, и так как у вас слабое здоровье, мы не должны слишком напрягать вас. Доктор Куимпер сказал…
– Это верно, это верно. Я – человек не очень сильный… Что касается доктора Куимпера, он просто старая баба – очень хороший врач, понимает мою болезнь, но старается держать меня завернутым в вату. У него пунктик насчет еды. Приехал тут на Рождество, когда я немного приболел… Что я ел? Когда? Кто готовил? Кто подавал? Суетится, суетится… Но пусть у меня и слабое здоровье, я достаточно здоров, чтобы оказать вам всю доступную мне помощь. Убийство у меня в доме – или, по крайней мере, в моем собственном амбаре!.. Интересная постройка, этот амбар. Времен Елизаветы. Местный архитектор это отрицает, но этот парень не знает, что говорит. Тысяча пятьсот восьмидесятый год, и ни днем позже… Но мы не об этом говорим. Что вы хотите знать? Какая у вас теория в данный момент?
– Немного рановато строить теории, мистер Крэкенторп. Мы пока пытаемся выяснить, кто была эта женщина.
– Вы говорите – иностранка?
– Так мы считаем.
– Вражеский агент?
– Маловероятно, я бы сказал.
– Вы бы сказали, вы бы сказали… Они повсюду, эти люди. Просачиваются! Почему Министерство внутренних дел их пропускает, мне непонятно! Выведывала промышленные секреты, держу пари. Вот чем она занималась.
– В Брэкхэмптоне?
– Заводы есть всюду. Один стоит прямо у моих задних ворот.
Крэддок бросил вопросительный взгляд на Бэкона, который ответил:
– Металлические ящики.
– Откуда вы знаете, что они там в действительности выпускают? Нельзя же верить всему, что эти люди вам говорят… Ладно, если она не шпионка, тогда кто же, по-вашему? Думаете, она связана с одним из моих драгоценных сынков? Если так, то это Альфред. Не Гарольд, тот слишком осторожен. А Седрик не снизошел до жизни в этой стране… Ладно, значит, это одна из «юбок» Альфреда. И какой-нибудь крутой парень последовал за ней сюда, думая, что она едет на встречу с ним, и прикончил ее. Как вам это?
Инспектор Крэддок дипломатично ответил, что это, несомненно, версия. Но мистер Альфред Крэкенторп, сказал он, не опознал ее.
– Ба! Испугался, вот и всё. Альфред всегда был трусом. Но он лжец, помните, всегда им был! Лжет и не краснеет. Ни один из моих сыновей никуда не годится. Стая стервятников, ждут моей смерти, вот их настоящее занятие в жизни. – Он захихикал. – И пускай ждут. Я не умру им в угоду! Ну, если я больше ничего не могу для вас сделать… Я устал. Пойду отдыхать.
И он снова шаркающей походкой вышел из комнаты.
– Одна из «юбок» Альфреда? – спросил Бэкон. – По-моему, старик только что это придумал. – Он помолчал, колеблясь. – Лично я думаю, что с Альфредом все в порядке. Возможно, он в каком-то смысле сомнительный тип, но не наш клиент. Имейте в виду, я усомнился в этом парне из ВВС.
– Брайане Истли?
– Да. Я встречал людей его типа. Они, можно сказать, плывут по течению в этом мире – слишком рано в своей жизни встретились с опасностью, смертью и приключениями и теперь находят жизнь пресной. Пресной и неинтересной. В каком-то смысле мы несправедливо с ними обошлись. Хотя не совсем понимаю, что мы могли поделать. Но они есть – всё в прошлом и никакого будущего, так сказать. И они из тех людей, которые с готовностью идут на риск. Обычный человек инстинктивно чурается риска; дело тут не столько в морали, сколько в предусмотрительности. Но эти парни не боятся, «избегать риска» – слова не из их лексикона. Если Истли путался с этой женщиной и хотел убить ее…
Он замолчал, безнадежно махнул рукой.
– Но зачем ему ее убивать? И если ты убиваешь женщину, зачем помещать ее в саркофаг своего тестя? Нет, если вы спросите меня, никто из них не имеет отношения к убийству. Если бы имел, он не стал бы прятать труп у своего собственного черного хода, так сказать.
Крэддок согласился, что это едва ли разумно.
– Вам здесь еще что-нибудь нужно?
Крэддок ответил, что нет.
Бэкон предложил вернуться в Брэкхэмптон и выпить по чашке чая, но инспектор Крэддок сказал, что он собирается зайти к одной старой знакомой.
