1. Беспокойное утро среды

Ствол «винчестера» и витрину, в которую он был нацелен, разделяло несколько десятков метров. Ружье дрожало. Первые заряды картечи ударили в стену магазина, не причинив никому вреда. Ангелов попытался сосредоточиться: поочередно вытер ладони о штаны, помотал головой, отгоняя навязчивые видения. Вроде бы помогло…

Выстрел! Витрина медленно, как в штатовских боевиках, начала осыпаться. В магазине заголосили продавщицы, через дорогу метнулась шустрая старушка с авоськой, скрылась из зоны обстрела раньше, чем Ангелов успел передернуть затвор. Дымящаяся гильза покатилась по ковру. Ангелов подхватил и выставил ее на подоконник, в ряд к Двум таким же. Слева от него, на табуретке, стояла кастрюлька заполненная боеприпасами. Зарядов было много, и Ангелов улыбнулся…

Из обстрелянного магазина звонили в милицию. Занятая своим маникюром, девушка-оператор службы «02» невозмутимо записала сообщение, по пути из дежурной части главка в территориальное отделение оно, как обычно, трансформировалось до неузнаваемости. В эфир пошло безобидное: «Улица Парковая, сорок два, якобы бьют витрины…»

Четверть часа спустя, когда картечь разнесла «мигалку» и лобовое стекло на патрульном УАЗе, яростный мат рванул из динамиков всех милицейских радиостанций, дежурный по РУВД , осознав смысл сообщения, вскочил так, что отлетело кресло, и несколько долгих секунд поправлял галстук. Мысленно он высчитывал оставшиеся до пенсии месяцы, но руки делали привычное дело, нажимая на пульте клавиши прямой связи с кабинетом руководства. Когда загорелось несколько лампочек, подтверждая, что связь установлена, он откашлялся и начал доклад.

Звонок «прямого» телефона помешал начальнику ОУРа майору Катышеву эффектно закончить разнос, посвященный низким результатам борьбы с торговлей наркотиками. Сняв трубку, он, продолжая с раздражением смотреть на аудиторию, представленную двумя десятками оперативников управления, печально сказал:

– Я, в натуре, не понимаю: чо, никто работать не хочет? – Вопрос сопровождался потряхиванием растопыренных пальцев свободной левой руки. – Когда я был молодым оперативником, то после работы домой специально по самым темным дворам шел. Увижу, компания впереди стоит – подойду, у всех карманы выверну!

Катышев несколько лет назад перевелся из внутренних войск сразу на руководящую должность и наркоманов отродясь не задерживал, но умел сочинять примеры, которые в его устах звучали ярко и убедительно.

– А если кто не захочет выворачивать?

– А тому – просто в морду! – Катышев показал внушительных размеров кулак и рявкнул в трубку: – Да!

– Вообще-то, это грабежом называется, – пробормотал сосед Волгина. – И вправду Бешеный Бык…

Прозвище прилипло к начальнику давно и соответствовало ему полностью. По одной из версий, он сам изобрел и запустил в обиход это «погоняло».

– Что-о?!! – По мере развития диалога лицо ББ наливалось кровью, он встал из-за стола. Шепот в кабинете утих. Стало ясно: случилось нечто неординарное. – Допрыгались, бля! На Парковой конкретно шмаляют. Какой-то петух прямо из окна всех мочит. Чикаго, блин, тридцатых! Волгин! Со мной едешь, твоя тема…

Сергей Волгин входил в группу по раскрытию умышленных убийств. По штатному расписанию, группа должна была состоять из трех оперов, но пока что ее укомплектовали только на треть. Убийств в районе случалось немного, Волгин справлялся один, и Бешеный Б., предложив несколько заведомо непроходимых кандидатур, на том и успокоился, рассудив, что, покуда гром не грянул, свободного человека можно бросить на другую, более прямую линию , где не нужно долго разбираться, а можно сразу «нарубить много палок» .

– И вообще, все со мной. По коням!

Катышев обожал ходить в армейском камуфляже, который украшал толстым, как и положено бурому «деду», слоем белоснежной подшивы и всевозможными значками, полученными за годы службы во внутренних войсках. Размахивая черной шапочкой-маской, он занял командирское место в рувэдэшном УДЗе. Шестеро оперативников втиснулись на заднее сиденье, еще троих Волгин взял в свою машину. Остальные, не горевшие желанием принять участие в задержании, вернулись в отдел.

На Парковой было уже полно сотрудников, но активных мер по задержанию преступника пока никто не принимал. В основном, разбившись на группы, курили и шугали прохожих, норовивших влезть в сектор обстрела. Катышев на ходу выпрыгнул из машины и, размахивая пистолетом, побежал выставлять оцепление.

– У нас там начальник живет, – сообщил Волгину подошедший участковый; по бледному лицу лейтенанта, вчерашнего выпускника средней школы милиции, можно было безошибочно догадаться, что безобразие творится на вверенной ему территории, – соответственно с него и спросят в первую очередь.

– Где?

– Соседняя квартира, видите, четыре окна левее? С красными занавесочками.

– Он дома?

– Он на работе, но жена, может быть, дома. Меня она знает, так что могу проводить.

Квартира Ангелова располагалась на втором этаже, над магазином, верхний край витрины которого образовывал широкий козырек, пройдя по которому, можно было добраться до стрелка.

Катышев оказался за спиной, все услышал и толкнул Волгина локтем в бок:

– Он дело толкует. Давай, Серега, покажи класс! Не зря же тебя в ФБР всякой херне учили.

Двухнедельный семинар, который проводили в городе специальные агенты Федерального бюро расследований, к задержанию спятивших снайперов отношения не имел, но Катышев завидовал красивому диплому, который Волгин получил по окончании занятий, и не уставал напоминать об этом при каждом случае. В принципе, ББ и сам был парень не промах, иной раз мог прыгнуть грудью на помповик, но чаще, как и подобает начальнику, предпочитал организовать работу и снять пенки.

– Кто в квартире живет? – спросил Волгин у участкового.

– Вот фамилия…

– Плевать на фамилию. По жизни он кто?

– Жалоб от соседей не поступало. Ружье хранит на законном основании.

– Один живет? Ты его сам-то хоть раз видел?

– Жена вроде была.

– Ладно, пошли, попробуем.

Катышев притащил из машины бронежилет, но именно в этот момент Ангелов скрылся в глубине комнаты, и Волгин, оттолкнув начальника, бросился через дорогу. Следом, грохоча тяжелыми ботинками, стартовал участковый.

«Можно было потерять пять минут и, сделав круг, подойти к дому сзади, – думал Сергей, глядя на окно и каждую секунду ожидая увидеть вспышку нового выстрела – или не увидеть, если выстрел окажется точным. – На хрена мой героизм нужен? Народ уже отогнали, так что никого он не зацепит, в худшем случае стекол понабьет, пока спецназ едет… А уж они бы слепили его по полной программе. Мое дело – не размахивать шашкой, а определить время и место, когда это размахивание будет наиболее эффективным…»

Участковый бежал тяжело, придерживая на боку прыгающую радиостанцию. Фуражка на его голове все больше задиралась к затылку и наконец слетела, колесом прокатилась по дороге, описывая широкую дугу. Тотчас в окне мелькнул ствол «винчестера». Участковый не видел опасности. Сбившись с шага, он метнулся в сторону, за фуражкой. В последний момент Волгин успел схватить его за рукав и вытащить из зоны обстрела. Они упали на асфальт одновременно с грохотом выстрела; картечь взвизгнула за их спинами.

– Господи! – До участкового, впервые попавшего в переделку, только сейчас дошло, чем могла кончиться погоня за казенным имуществом. – Твою мать, он же мог…

Жена начальника впустила их без разговоров. Участковый, которого от пережитого стресса пробила икота, хотел помочь Волгину, но Сергей, руководствуясь проверенным правилом: лучше действовать в одиночку, чем с неизвестным напарником, – его отстранил. Сам себя не подведешь, а если и подведешь, то пожалеть об этом не успеешь, в то время как дилетант за спиной – потенциальная причина больших и малых бед, переживать которые будешь до конца жизни либо в инвалидной коляске, либо на его могиле.

– Вот, табуреточку возьмите, – спохватилась хозяйка, когда опер уже перемахнул подоконник и стоял на козырьке.

– Спасибо, не надо…

– Надо было броник надеть, – посетовал участковый.

Сергей отмахнулся. При выстреле в упор легкая «кора» не удержит картечь, а вот помешать, когда потребуются скорость и точность движений, может серьезно.

Все закончилось очень быстро. Ангелов прозевал появление Волгина, и, когда попытался в очередной раз прицелиться, опер был уже рядом, вцепился в ствол обеими руками, дернул на себя и в сторону, потом толкнул обратно, целясь прикладом в морду. В последний момент Ангелов успел нажать на спуск, в результате чего и получил в лоб с удвоенной силой. Картечь ушла в облака, стрелок опрокинулся на спину, а Волгин поскользнулся и невыносимо долгое мгновение балансировал на краю козырька, глядя на замершие фигуры коллег внизу. Устоял и, под общий вздох облегчения, влетел в комнату. Ангелов лежал не шевелясь, но Сергей, мысленно уже переживший свое падение, дважды от души долбанул его ногой в подбородок. Лежачих не бьют? Бьют – те, кто стоят, тоже ведь люди.

Сергей обошел квартиру и, никого больше не обнаружив, вернулся в комнату, где надел на задержанного наручники. В дверь давно уже стучали, но Сергей сначала тщательно отряхнул брюки и только потом открыл многочисленные замки.

Ворвались Бешеный Бык в бронежилете и с пистолетом в вытянутых руках, постовые с автоматами, участковый без фуражки, районное и городское начальство с большими звездами на погонах: всем было интересно.

– Живой, бродяга? – Катышев пытался похлопать Волгина по плечу, но тот увернулся, прошел на кухню и, сев к столу, закурил сигарету. Вошли начальник районного штаба и полковник из главка, которым срочно потребовалось что-то обсудить. Сергей закрыл глаза и на несколько минут, кажется, задремал.

Ангелова увезли, начался осмотр места происшествия и опрос свидетелей. Из руководства остался лишь Катышев, который метался между квартирой и улицей, стараясь озадачить каждого подвернувшегося сотрудника. Его голос слышался со всех сторон:

– Пройдись по той лестнице… Перепиши номера машин – вечером всех опросим… Вы двое – бегом в магазин…

В какой-то момент он залетел в кухню, увидев бездействующего опера, открыл было рот, чтобы и его отправить кого-нибудь допросить, но одумался и сказал другое. Самое, на его взгляд, важное:

– Видал, Григорьев из главка?

– И что теперь?

– Сказал, все в приказ попадем!

– Все?

– А ты как хотел, один? Мы сильны коллективом!

– Нет, Василич, мне в приказ нельзя. У меня выговор висит. Не снятый.

– Не переживай. Сейчас его и снимем досрочно.

Сергей представил, как будет выглядеть приказ о поощрении. Поощрят не менее двадцати человек, героически ловивших Ангелова, начиная с первого заместителя начальника главка, а вот про самого Волгина могут и забыть. Не то чтобы очень хотелось – но противно. Хотя и привычно.

– Поеду я, Василич, в отдел.

– Давай. Можешь сто грамм принять, для снятия стресса. Я разрешаю.

– Ну, спасибо, отец родной.

Катышев оглянулся на дверь, убедился, что никто вольности подчиненного не слышал, вздохнул и испарился. Но уехать Сергей не успел – давешний участковый перехватил его в коридоре и доложил:

– Там, в соседнем подъезде, старушка одна любопытная есть. Не хотите поговорить?

– Вообще-то я неразговорчив. Есть о чем?

– Она подозревает убийство.

Старушка звалась Анной Ивановной. Ее уже опрашивал Катышев, прознавший о проблеме невесть как. То ли сам замолотил «мокруху», то ли бросил в карман участковому пару «жучков». Поигрывая радиотелефоном, он нависал над сидевшей за столом бабушкой, занимая собой ровно треть объема малогабаритной кухни. Под его начальственным взором Анна Ивановна робела и была уже не рада, что связалась с милицией.

– Инна ее зовут, Валерьевна, кажется. Фамилию подзабыла. Муж у ей в фирме работает, с машинами. В командировки часто ездит. А она, как только он за ворота, мужиков всяких в дом тянет. Уж сколько их прошло всяких! И белых, и… черных. Один раз, представьте, даже негр был.

ББ шевельнул бровями, подумал и уточнил:

– Кавказец?

– Да нет, черный!

– Ага.

– Сегодня среда? – продолжала Анна Ивановна. – Так вот, муж у ей в субботу уехал. В командировку опять, значит. Он всегда с одним и тем же чемоданом ездит. В тот вечер тишина была. А в воскресенье уже всю ночь гуляли, я пять раз вставала корвалол пить – здесь же такая слышимость! И в понедельник шумели, но недолго. До часу, наверное. А потом – тишина. Нехорошая такая тишина. Я забеспокоилась, к окну подошла. И что же я вижу?

– Что? – напрягся ББ.

– У Инны в квартире, значит, дверь как хлопнет! Железная у них дверь. А потом из подъезда во двор парень выбегает. Выскакивает, значит, и к машине своей. Машина рядом стояла, белая такая. Я и раньше ее много раз видела. Бежит, а сам все на Инкины окна оглядывается, и лицо у него – белое… Может, чайку вам поставить?

– На службе не употребляем. С воскресенья, получается, вы Инну не видели.

– Не видела. И в воскресенье не видела. И в субботу, кажется, тоже. Но так и тишина с тех пор! Ни одного звука.

– Звонить туда не пробовали?

– Нет, зачем? Сами пробуйте.

– Давайте. – Под диктовку Анны Ивановны Катышев принялся нажимать попискивающие кнопки радиотелефона. Потянулись гудки…

– Все равно я бы услышала, если бы дверь открывали…

– Тише! Да, в натуре, никто не отвечает. У вас ключей от их квартиры случайно нет?

– Откуда? Никогда мне не оставляли. У сестры ейной, может, и есть.

– Сестра?

– Да, Лариса. Она иногда заезжала.

– А про любовников ее муж знал?

– Эдуард Анатольевич-то? Догадывался, наверное. Но сталкиваться им, например, не приходилось. Может, и прощал. Видно было, как он ее любит.

– Окна не смотрели? Закрыты? Лейтенант, проверь! По жизни вскрывать квартиру у вас оснований пока нет. Надо искать родственников.

– По жизни-то основания как раз есть, – заметил Волгин. – Их по закону нет.

– Надо искать родственников, – Катышев задумчиво постучал радиотелефоном по столу. – Или ждать, пока муж вернется. Не замечали, он надолго у нас пропадал?

– Дней на пять, на неделю.

– Значит, скоро появится… Ну, что там, лейтенант?

– Все закрыто. Ничего не видать. Но свет, кажется, горит.

– Вот! – Анна Ивановна перекрестилась. – А что я говорю? Надо техника звать. Там дверь такая, что вам не сломать будет.

Катышев хмыкнул и передернул плечами.

– Пошли, глянем. Глядели все вчетвером.

– Да, конкретно сработано, – уважительно протянул ББ, бухая кулаком по стальной, выкрашенной шаровой краской двери, более уместной в хранилищах форта Нокса, чем на лестничной площадке в российской глубинке. А может, и наоборот…

Участковый протиснулся вперед, присел перед замочной скважиной, втянул носом воздух.

– Что там, лейтенант?

– Показалось.

На звонки, как и следовало ожидать, никто не отозвался. Катышев хотел вернуться к соседке, чтобы сесть и подумать, когда Волгин потрогал ручку. Она неожиданно легко повернулась, а вслед за тем лязгнула, опускаясь, вертикальная запорная планка, и дверь начала открываться.

– О-па, не заперто, – удивился лейтенант, а в руке у ББ мгновенно оказался радиотелефон с воинственно торчащей антенной. Чертыхнувшись, он сменил «трубку» на пистолет и двинулся вслед за Волгиным, уже вошедшим в квартиру.

Сергей оружия не доставал, рассудив, что если в квартире обнаружится труп, то убийца все равно давно уже смылся, а посему вероятность затоптать улики намного превышает возможность получить по голове.

В гостиной был полный бардак. Распахнутые дверцы шкафов, вывернутые ящики, битый хрусталь, сорванная картина с отпечатком подошвы на холсте… Волгин покрутил головой, отыскивая источник запаха, пока еще слабого, но слишком характерного, чтобы его можно было с чем-нибудь спутать. Ногой толкнул дверь спальни, заглянул и остался стоять на пороге:

– Приехали…

Девушка лежала на спине поперек кровати, согнутые в коленях ноги были разведены в стороны, лицо прикрывала подушка грозной красно-черной расцветки. В тех же тонах были выдержаны остальное постельное белье, занавески и тканевая обивка стен. Волгин ослабил узел галстука и подошел ближе. Покрытое пятнами тело уже стало опухать, и тонкий витой браслетик на левой щиколотке глубоко врезался в кожу.

В кино трупы выглядят куда приличнее…

Катышев стволом пистолета откинул подушку, морщась, наклонился:

– Так люди сами не умирают… – Пистолет нырнул в кобуру, морщины на лбу начальника разгладились. – Или умирают? Сергеич, ты же у нас спец по жмурикам, глянь опытным глазом. Лично я никакого криминала не вижу.

– Зря. Придушили подушкой, а перед этим, чтобы не сопротивлялась, кулаком приложили. Видишь, как челюсть сломана? Били справа, один удар, профессиональный. В запарке, во время скандала, когда, например, партнерша что-то не то сказала, так ударить сложно.

– Надо же, какие тонкости! Тебе их часто лупить приходится? А я уж надеялся, она сама. Мало ли, сердечко во время оргазма, конкретно, не выдержало…

Милицейский цинизм, без которого просто свихнешься на этой проклятой Богом и людьми оперской работе, был присущ Волгину в неменьшей степени, чем Катышеву, но сейчас слова начальника вызвали раздражение. ББ и сам это понял. Набирая номер дежурной части, примирительным тоном сказал:

– Прикрой ее чем-нибудь… Вон, простыня валяется, – и вышел в гостиную.

Накрывать труп Волгин не стал – обстановка на месте преступления, сколь бы неприглядной она ни была, должна оставаться неизменной до приезда судебного медика и криминалистов. Малейшее изменение может повлечь за собой утрату улики, возможно – единственной, на основании которой преступника можно будет впоследствии привлечь к суду. Это ведь только в кино гениальный сыщик на основе своих умозаключений ловко колет злодея, достаточно лишь собрать всех подозреваемых в одну кучу и в кульминационный момент указать на душегуба пальцем. В жизни, по делам об убийствах, улик оказывается ох как мало, и каждая из них – на вес золота.

Анна Ивановна каким-то образом просочилась мимо участкового и появилась на пороге спальни.

– Господи, срам-то какой! Хоть и непутевая девка была, но так-то зачем?

– Инна? – сурово спросил Катышев, надвинувшись на старушку. – Тогда попрошу вас временно выйти. Потом мы вас позовем, будете понятой. И ты, Волгин, не стой. как столб. Надо в темпе пробежаться по квартирам, может, еще кто этого воскресного беса заметил. Давай иди, я пока здесь покараулю.

У входной двери участковый объяснялся с женщиной, настойчиво пытавшейся прорваться в квартиру.

– Понимаете, пока нельзя.

– Это мне-то нельзя? – спросила женщина так веско, что лейтенант замолчал; воспользовавшись паузой, она шагнула через порог и столкнулась с Волгиным: – О, здрас-с-те! А вы тут что делаете?

Знакомы они никогда не были, но Сергей уже догадался, с кем имеет дело, и Анна Ивановна подтвердила его предположение:

– Это Лариса, Инночкина сестра.

– Ну, и что дальше? – сестра нахмурилась.

Она смотрелась лет на тридцать, была высока ростом, с хорошей фигурой, достоинства которой подчеркивали куртка из мягкой кожи и черные блестящие брючки, купленные в дорогом бутике. Красивой ее Волгин бы не назвал, но впечатление она производила и в памяти оставалась – как и все самостоятельные женщины, привыкшие к мужскому вниманию и не отягощенные финансово-бытовыми проблемами.

– Я недопонимаю ситуацию. В чем дело, офицер? Обворовали квартиру или что-то произошло с Инной?

Анна Ивановна юркнула за дверь, и Лариса все поняла:

– О Боже! И еще этот запах… Как это случилось? Несчастный случай или?..

– Разбираемся.

– Значит, «или».

– Были основания такое предполагать?

– В ее возрасте от старости не умирают.

– А сколько ей было?

– Двадцать шесть. Неработающая, замужняя. Что вас интересует еще?

– Давайте переговорим где-нибудь на улице.

– Сначала я хочу посмотреть… Впрочем, сейчас, наверное, нельзя? Понимаю.

– Где сейчас ее муж?

– Эдуард? В командировке, под Москвой. В фирме должны знать точно. Кстати, вы же наверняка захотите осмотреть его кабинет.

– Кабинет?

– Первая дверь справа по коридору. Она всегда заперта, но в офисе есть запасной ключ. Уверяю, ничего интересного вы там не обнаружите. Никаких скелетов в шкафу – все на виду. Наверняка вам об этом уже настучали. Кто будет звонить в фирму?

– Мой шеф, – спихнув сестру подошедшему Катышеву, Волгин зашел в квартиру Анны Ивановны.

Опрос жильцов подъезда принес некоторые результаты. Предполагаемого убийцу видели несколько человек, и его приметы в целом совпадали с теми, что уже сообщила бдительная старушка. Парень двадцати с небольшим лет, высокий, смуглый, спортивного телосложения, в желтой матерчатой куртке и темных штанах. На третьем этаже обнаружился мужик, хорошо разбирающийся в машинах, и от него стало известно, что подозреваемый скрылся на белой «восьмерке» с кузовом кабриолет.

– Таких тачек в городе – с гулькин хрен, – авторитетно заявил Катышев, когда они с Волгиным вышли к подъезду перекурить. – Может, и вообще одна. Смотайся к гаишникам, прокинь по компьютеру. Бля буду, к вечеру мы его сожрем. Чего рожу кривишь?

– Не люблю, когда все слишком просто получается. Не бывает так. Свидетели косяком прут, показания – один в один, и все просто из штанов выпрыгивают, чтобы мы их записали.

– Брось! Картина-то очевидная. Типичнейшая бытовуха. Девка с е…арем чего-то не поделила, слово за слово, хреном по столу, он ей – в торец, она вопить начала, ну, он и придавил малость, чтоб утихла. Шмон навел для обставы, чтобы мы про ограбление подумали, или же просто решил – зачем задаром пропадать? Заметил, что бабок в хате нет? Одна мелочевка в сумке, ей даже на «памперсы» не хватило бы – а она привыкла ни в чем себе не отказывать.

– «Памперсы» ей без надобности, детей же нет.

– Теперь-то, конечно!

Катышеву очень хотелось раскрыть убийство. На текущие сутки он являлся ответственным от руководства РУВД и утром при сдаче дежурства с него будет учинен спрос, как он сумел организовать работу. Раскрытие убийства «по горячим следам» – очень хороший показатель, остающийся в памяти вышестоящего начальства.

– Ну, где же эти, из «Полюса»?

Катышев звонил в контору, директором которой являлся муж потерпевшей, поставил там всех на уши и теперь ждал результата. Словно услышав его вопрос, подъехала красная «шкода-фелиция», и ББ, высморкавшись на газон, блеснул интуицией:

– По ходу, ключи заслали.

Из малолитражки вылез невысокий худощавый мужчина в дорогом костюме, совершенно не подходившем к простецкому веснушчатому лицу, осмотрелся и подошел к ним.

– Простите, не вы из милиции будете? Катышев выражением лица дал понять, что вопрос излишен.

– Моя фамилия Федоров, Сергей Юрьевич. Начальник производства ЗАО «Полюс». Нам звонили…

– Это был я. Начальник отдела уголовного розыска подполковник Катышев. Привезли?

– Да, но мы не очень поняли, что случилось. Несчастный случай?

– В ее-то возрасте? – Катышев усмехнулся и так надавил взглядом, что Федоров покраснел, достал и убрал сигареты, проделал еще несколько суетливых движений и закончил тем, что пожал плечами.

– Следуйте за мной, – приказал Катышев, дождавшись финала пантомимы, но у дверей остановился и пропустил Федорова вперед.

В кабинете, как и было обещано Ларисой, ничего интересного не обнаружилось. Убийца за дверью не прятался, и предсмертной записки Инны на столе не валялось. Кожаный диван, пара кресел, стол с компьютером и прикрученный к полу сейф, из замка которого торчал ключ. В сейфе нашлось немного денег, договор на покупку квартиры, пакет учредительных документов «Полюса» и разные деловые бумаги, большой ценности явно не имеющие. В столе помимо письменных принадлежностей лежал альбом с семейными фотографиями.

– Не густо, – разочарованно протянул Катышев, хлопая пустыми ящиками стола. – Сергей, оставайся здесь за старшего, а я в управу отскочу. Направлю кого-нибудь к гаишникам и в «Полюс». Будут проблемы – звони.

Эксперт задержался в кабинете недолго. Щелкнул «Зенитом» обстановку, поискал и не нашел отпечатков пальцев. После его ухода Волгин пристроился на диване и открыл фотоальбом.

Инна и Эдуард среди гостей. Шикарный кабак, сверкающие бутылки и улыбающиеся лица. Эдуард произносит тост. Инна и Эдуард танцуют. Вполне довольны друг другом и жизнью. Инна на отдыхе: чистый заграничный пляж, жаркое солнце, неестественно синее море и черные скалы. Дискотека, ресторан, гостиничный номер, в котором фотограф застал Инну не полностью одетой.

– Они в прошлом году ездили, – пояснил Федоров хриплым голосом.

– Позже вас официально допросит следователь, а пока просто побеседуем, без протокола. В двух словах: что у вас за контора, какие заморочки, где сейчас директор, что слыхали про него и про жену.

– Контора как контора, с девяноста третьего года существуем. Я – почти с самого начала. Начинали с перепродажи подержанных машин, потом тюнингом занялись, то есть переделкой серийных машин под эксклюзив…

– Я в курсе этого термина.

– Я – начальник производства. Потихонечку, что называется, «жиром обросли». Сейчас – и запчасти, и новые тачки, и сервис с парой заправок. Нормально живем. Я, правда, только свою часть подробно знаю, все, что касается переделки машин. В механику особо не лезем, так, в основном наружные прибамбасы вешаем да сиденья кожей обтягиваем. У вас есть машина? Какая модель?

– Иномарка.

– Жаль. Мы в основном с «Жигулями» работаем… Могу предложить хороший деревянный руль.

– Не стоит. При трении дерева о дерево вырабатывается электричество.

– Простите, что?

– Неважно. Так где у нас сейчас муж?

– Эдуард Анатольевич Локтионов находится в командировке, в Москве. У нас там давние и хорошие партнеры, поставки на довольно крупные суммы, так что Эдуард Анатольевич предпочитает летать туда сам. Леночка, наша секретарша, прозванивала гостиницу, но пока найти его не может.

– В командировки он от жены бегает?

– Видите ли…

– Но слухи доходили?

– . Да, – Федоров помялся, и добавил: – Леночка как-то ляпнула. Но без всяких фамилий! И чисто между нами…

– Естественно. А что у нас с «крышей»?

– Понимаете, это не мой профиль.

– Тем не менее что-то слышать и видеть вы были должны. За пять-то лет!

– Ну, есть у нас бандиты. С ними Эдуард Анатольевич все вопросы лично решает. В последнее время, я слышал, были какие-то проблемы. – Федоров понизил голос до шепота: – Финансовые.

– Что за бандиты? – так же тихо спросил Волгин и, представив себя со стороны, не мог сдержать ухмылку.

– Не знаю. Но старшего зовут Филин…