2003 год. Санкт-Петербург

Порыв ледяного ветра больно обжёг щеку. Федор Иванович остановился и растёр её рукавицей. Ужасно холодная зима, такой не было со времён Хрущёва. Сейчас под тридцатник, а ночью обещали до сорока. Пара мужиков, матерясь на всю улицу, безуспешно пытались завести замёрзшую «девятку». Из открытого люка тоже доносился мат, видимо, дедушка мороз создал проблемы и работникам водоканала.

Натянув шапку поплотнее, Федор Иванович двинулся вперёд. Зря он не дождался автобуса. Идти вроде бы недалеко, пару остановок, но на таком морозе это невеликое удовольствие. Особенно после недавнего гриппа. Как бы снова не прихватить. Вон, старуха зацепила, теперь лежит с температурой. Мало того, он опрометчиво забыл надеть шерстяные носки, а осенние ботинки сегодня не самая лучшая обувь. Идёшь будто босиком. Уже через пять минут ступни задубели. Да и тонкое пальто не очень спасало от стужи. Тьфу ты, напасть…

Он повернулся спиной к ветру, чтобы переждать очередной порыв. После огляделся по сторонам в поисках тёплого укрытия. Надо немного согреться и идти дальше. «Иначе точно заработаю рецидив». Ближайшая парадная закрыта на кодовый замок. Остальные, кажется, тоже. Улицу Федор Иванович знал прекрасно, жил на ней второй десяток в однокомнатной квартире. Получили, когда их коммуналка пошла под расселение. Сразу за жилым домом находился продуктовый магазин, но он оказался закрыт по техническим причинам. Лопнули трубы. Дальше снова жилые дома. С кодовыми замками на подъездах. Так и должно быть. Центр города, престижный район, борьба за чистоту подъездов…

Он уже не чувствовал ног. Черт, как быстро прихватило. К тому ж ветер поглаживает, словно наждак… Через дорогу салон причёсок и магазин модной одежды. Но там и людей не видно, скорей всего тоже какая-нибудь авария из-за морозов. Федор Иванович закашлялся от большой порции холодного воздуха… Он прикрыл лицо рукавицей и потопал ногами по покрытому снежной коркой асфальту. На углу улицы какое-то заведение, то ли ресторан, то ли казино. Оно открылось недавно, в здании бывшего мебельного магазина, и он даже не знал точно, что там такое. Не с его пенсией посещать подобные места. Да и вообще незачем, даже если б деньги были. Нечего там делать. Но сейчас придётся, чтоб не превратиться в кусок льда. Оттаять немного. Лишь бы оно работало.

Над входом в заведение, несмотря на дневное время, переливалась бегущими огнями вывеска. «МАГАДАН». Центр культурного досуга… Вертушка на входе, ветродуй с горячим воздухом, просторный холл с пальмами, лёгкая музыка, аквариумы, звон жетонов из глубины… Тепло.

– Что, отец, оттянуться зашёл?

Толстокожий вышибала лет сорока, облачённый в чёрный пиджак с отливом, облокотившись на рамку металлоискателя, внимательно смотрел на Федора Ивановича.

– Я на минутку, погреться.

– Извини, батя, у нас не баня. Или туда давай, или сюда.

– Жалко, что ли?

– Мне лично не жалко, но есть команда начальства. Публику сомнительной внешности не пускать.

– А чего в моей внешности сомнительного? – Федор Иванович снял рукавицу и прижал ладонь к побелевшему уху.

– Вид непрезентабельный. Плохая реклама солидному заведению. Давай на улицу.

Вышибала оторвался от металлоискателя и, не спеша, направился к пенсионеру. Федору Ивановичу показалось, что он где-то видел парня. И причём не так давно. Подойдя, парень положил широкую ладонь ему на плечо и слегка подтолкнул к вертушке.

– До свидания.

– Спокойно, спокойно, – Федор Иванович сунул руку за пазуху и достал темно-коричневые «корочки».

Вышибала тут же убрал руку с плеча и подобрел лицом. Вероятно, он знал, что это за удостоверение.

– Бать, ты из наших, что ли? – растёкся он в улыбке.

– Я не из чьих, – на всякий случай он раскрыл удостоверение.

«Полковник милиции в отставке…»

– Так бы и сказал сразу… Сказали… А я смотрю, лицо знакомое. Вы извините, но у нас правда с фейсконтролем строго, а место хорошее, терять не хочу. Если что, скажу вы ко мне… Проходите.

Он полез во внутренний карман пиджака и извлёк точно такие же «корочки».

– Капитан в отставке Лосев. ОМОН.

Все, Федор Иванович вспомнил парня.

В позапрошлом году они провожали сводный отряд в Чечню, Лосев сидел в актовом зале, в первом ряду. А Федор Иванович произносил напутственное слово от ветеранов, стоя на трибуне.

– Вы ж нас, кажется, в Чечню провожали… Вы из розыска сами, да?

– Да. Что, отвоевался?

– Отвоевался. Вернулись мы тогда из командировки, я сразу рапорт на пенсион. Выслуга позволяла. Там же год за полтора, мне как раз и хватило. Сначала к приятелю устроился, краской торговать, потом фирма его накрылась, остался не у дел. Да вы присядьте, вон туда…

Они прошли через рамку и опустились на чёрный кожаный диван рядом с аквариумом, в котором плавали огромные океанские рыбы.

– Хорошо, сюда пристроился. А где лучше найдёшь? На нашу пенсию семью хрен прокормишь, сами знаете. Вы-то какими судьбами здесь?

– Живу тут рядом. Как раз за пенсией в сберкассу собрался, да не рассчитал с морозом.

– Да, зима качественная. Я «жигуль» свой так утром и не завёл, пришлось на метро ехать.

– Что за богодельня тут у вас? – Федор Иванович заглянул в чёрный коридор, ведущий в глубину здания.

– Да как везде… Игротека, ну в смысле казино, ресторан, стриптиз. Раньше девушка с веслом, а теперь с шестом… Звезды иногда выступают приезжие… Дискотека… Пойдёмте, покажу… Витек, постой минут пять, я сейчас!

Из тёмного гардероба появился второй крепыш в костюме и, не сказав ни слова, занял вахту у металлоискателя.

– Место, в принципе, центровое, народу всегда много. Это сегодня пусто, колотун на улице.

Федор Иванович поднялся с дивана. Что ж, посмотреть можно. Просто из интереса.

– Название какое-то странное. «Магадан», – сказал он, когда они направились по коридору.

– Тут дело в хозяине, – чуть смутившись, пояснил бывший омоновец, – он мужик не простой. По слухам, «законник». Лет пятнадцать нары грел. Королев фамилия, слышали, может? В газетах про него было.

– Слышал, но лично не знаком… Много их всяких…

– У него не только «Магадан». Сеть магазинов продуктовых, хлебопекарни, ещё что-то… Церковь сейчас одну восстанавливает…

– Кривлянье…

– Не знаю, говорит – для души… Он здесь частенько бывает. Контролирует. Вообще-то со странностями мужик.

«Сейчас вся жизнь странная, – подумал Федор Иванович, – воры открывают магазины и строят церкви, милиция служит им вышибалами в притонах. Для кого-то, может, уже норма, но я никак не могу привыкнуть. Может, слишком устарел… Вон я, полковник, тридцать лет честно отмолотил, и никаких тебе магазинов. Пенсия потешная, да болячек обойма. И никому даром не нужен, кроме старухи своей…»

Миновав коридор, они оказались в уютном затемнённом зальчике круглой формы, в центре которого возвышался невысокий цилиндрический пьедестал со стеклянным шаром, подсвеченным галогенными лампочками. Вдоль стен с развешанными натюрмортами чернели небольшие мягкие диваны. В противоположном конце зальчика зияла арка, ведущая в игротеку. Негромко лилась скрипичная музыка.

– Тут комната отдыха. Кто натанцуется или обдолбится, может ноги протянуть.

Проходя через зал, Федор Иванович бросил взгляд на стеклянный шар…

– Что это?

– Вроде талисман какой-то… Удачу яко бы хозяину приносит. Но никто толком не знает, что с ним связано. Я ж говорю, со странностями мужик.

Под шаром, на багровой бархатной подушечке лежала пожелтевшая от времени, сплющенная, словно коллекционная бабочка, пачка сигарет «Аврора». Федор Иванович достал очки и нагнулся поближе. Прямо над революционном крейсером, изображённым на пачке, синела едва заметная корявая надпись. «Бассейная, 8-17»…

Обратный отсчёт…

«…За тебя грамоту не дадут, дурачок. И не зыркай глазами, как волк, косоглазие заработаешь. Ты думал, тут тебя мандаринами угостят? Или романсы про совесть петь будут? Не, любезный. Любишь шалить – люби и лес валить».

Здравствуй, молодость…

Боже ж мой, это было вчера… Маленький кабинет, запах керосина, которым он заправлял лампу, когда случались перебои со светом, старая деревянная скамья у стены, вечная грязь на линолеуме, болтовня постовых милиционеров за окном…

Федор Иванович резко обернулся, чтобы заглянуть в это окно… Темнота. Только тень от пьедестала. После вновь посмотрел на шар, проверить, не померещилось ли? Не померещилось. Сигареты «Аврора» без фильтра. 1965 год. «Какже его звали?.. Кажется, как Брежнева, тогдашнего босса Союза Советских… Леонид… А фамилия? Такая простая, но не Королев…»

– Вашего законника как зовут? – не отрывая взгляда от сигарет, спросил полковник. – Не Леней?

– Точно, Леонид Сергеевич. Что, вспомнили его?

– Да, кажется… Сталкивались однажды. Давно очень. Только фамилия у него тогда другая была.

– Все правильно. Говорят, сменил. Сейчас это обычное дело. Старые грехи – помеха бизнесу. Уже не авторитетно.

– Старые грехи, – едва слышно повторил Федор Иванович, – если б от них можно избавиться только сменив фамилию.

«Чем же тогда все закончилось? Парня посадили, это точно… Он так и не признался… Что с ним стало после? Не знаю, не встречались… А как сигареты оказались здесь? Подобные вешдоки после суда обычно возвращают потерпевшим или уничтожают».

Полковник вплотную приблизил очки к шару. Ага, четыре дырочки на кармашке пачки. Все понятно, пустая пачка была вшита в дело, и вместе с делом ушла в архив. Откуда её и достали.

– Что, интересно?

Мягкий голос не принадлежал омоновцу Лосеву. Федор Иванович выпрямился и обернулся. В метре от него, в облаке морозного воздуха стояли трое. Невысокий мужчина его лет и два молодых здоровяка по бокам. Все в верхней одежде, вероятно, только что пришли с улицы.

– Да… – чуть заторможено отозвался полковник. – Я сам такие курил.

– Леонид Сергеевич, здравствуйте. Это ко мне, – засуетился Лосев, – я хотел зал только показать. Коллега бывший… Полковник.

– В следующий раз предлагай гостям раздеться.

Мужчина подошёл к шару и протянул руку Федору Ивановичу.

– Королев. Леонид Сергеевич. Говоря старым привычным языком, директор это го учреждения.

– Федор Иванович, – пенсионер опустил фамилию, – полковник милиции в отставке.

Он внимательно рассмотрел Королева… Да, встретил бы на улице, конечно же, не узнал. От кудрявой шевелюры остались лишь белые островки над ушами, глубокие морщины, словно шрамы, рассекали смугловатую кожу. Лишь глаза по-прежнему выражали какое-то ребяческое упрямство и хитрость. Но то, что это был Ленька-щипач, не вызывало никаких сомнений. Выглядел он весьма бодро и, судя по улыбке, был вполне доволен жизнью.

Королев не узнал постаревшего оперативника. По тем же самым причинам. Время – лучший гримёр. К сожалению. Либо сделал вид, что не узнал.

– Мне сказали, это какой-то талисман. Действительно?

Королев кивнул телохранителям.

– Ступайте в кабинет. И ты тоже, – второе указание последовало Лосеву.

Все тут же исчезли, оставив пенсионеров наедине.

– Действительно, – усмехнулся Королев. Он достал из кармана тяжёлой шубы простенький алюминиевый портсигар с выбитым распятием на крышке. Подобные сувениры мастерят на зонах. Предложил Федору Ивановичу сигарету. Без фильтра. Тот не отказался.

– Я никому не рассказываю про это, – Леонид Сергеевич сплюнул на ковёр прилипший к губам табак, – не правильно могут понять. Особенно молодёжь.

– И все же. Я постараюсь.

Королев ещё раз посмотрел на Федора Ивановича. Тот не прятал взгляда.

Сделав глубокую затяжку, хозяин «Магадана» согласно кивнул.

– Хорошо… Только обещайте, что все останется между нами. Не потому, что лично я чего-то опасаюсь, просто это может повредить бизнесу. Журналисты и так сделали из меня черт знает кого.

– Обещаю.

Полковник обратил внимание на пальцы собеседника со следами от сведённых татуировок.

– Присядем, – Королев пригласил Федора Ивановича к дивану, – хотя, как говорится, насиделись…

Он снял шубу и швырнул её на соседний диван. Полковник остался в пальто.

– Упекли меня из-за этой «Авроры». В первый раз. В шестьдесят пятом. По беспределу упекли, как нынче говорят.

– Что значит, по беспределу?

– Оперок один пачку подкинул. Как в кино про Жеглова, помните? И фамилия у него похожая была. Жегалов. Не совсем, правда, подкинул. Сигареты мои, он адресок на них накарябал, а дамочка пострадавшая сказала, дескать, подруги адрес. А у меня их изъяли, когда в троллейбусе прихватили, якобы за кражу кошелька. Кошелька при мне не нашли, вот ментенок и придумал этот фортель с адресом, чтобы упечь… Да ещё нос расквасил. Но это пустяки, можно сказать, по-божески. Любил ваш брат кулаки полировать. Да и сейчас наверняка любит.

– А вы, извините за неудобный вопрос, воровали тот кошелёк?

– Да какая по большому счёту разница, даже если и воровал? Кошелька нет и суда нет… В общем, срубили хлопцы «палку», радовались, наверно. Мне три года прилепили, с учётом отсутствия комсомольского билета и аморального поведения. Я, помню, здорово переживал тогда. Обидно, что через подставу садился. Ладно бы по делу…

Леонид Сергеевич затушил о портсигар недокуренную сигарету и выбросил окурок в изящную урну с песком.

– Не знаю, как у этого Жегалова судьба сложилась, а мне та его авантюра во благо пошла. На зоне с хорошим человеком сошёлся, царствие ему небесное, он меня под опеку взял. Школу я у него отличную прошёл. И жизненную и тюремную. Да и после отсидки он меня не оставил, в команду взял. Неплохо я зажил. Как-то под настроение судью навестил. Попросил сигареты эти отдать, если сохранились. Сто рубликов заплатил, вынули из архива… Дома на видное место поставил… Даже не знаю, зачем. Нашло что-то… В семьдесят первом антиквара мы одного брали. Он в блокаду ценности за хлеб выменивал, стервец, на том и сколотил капитал. Вот мы его квартиру и оприходовали. На статуэтке одной спалились… Ещё семь лет в трудовой стаж. Правда, последних. Больше не грешил…

«Вернее, не попадался», – подумал Федор Иванович.

– Освободился, а «Аврора» так и стоит в серванте… Выкидывать не стал, оставил, как память… Я уже тогда вес имел в блатных кругах, хотя себя блатным не считаю. Потом перестройка, делёжка пайки… Пальба, кровушка. Я и заметил – как «Аврора» в кармане, все гладко проходит. Может, совпадение обычное, но факт есть факт. Я чехол для неё специальный заказал и на самые важные мероприятия таскал, словно амулет охранный.

– А сейчас не таскаете?

– Сейчас все устаканилось более-менее. Вот, под стекло «Аврору» и положил, чтоб удачу заведению приносила. Пока, тьфу-тьфу, не подводила… Глядишь, и дальше не подведёт…

Леонид Сергеевич вытянул левую ногу и помассировал колено.

– Как же он мне тогда сказал? Угол падения равен углу отражения. Только не срослось. Думал, хуже мне сделает, а вышло наоборот. Жизнь удалась! Ни о чем не жалею. Недавно женился на молодухе, ребёнка ждём. Пацанёнка. Поэтому зла на Жегалова не держу. Стол бы, конечно, не накрыл, но рюмку с ним выпил бы… Не посади он меня тогда, как бы оно дальше сложилось? Не слышали, кстати, про него? Он возле Техноложки работал, в сорок четвёртом отделении. Лет под семьдесят ему сейчас.

– Не слышал, – Федор Иванович закашлялся, то ли от крепкого дыма, то ли от не залеченного до конца гриппа.

– Ну если встретите, передавайте привет… Скажите, простил я его. Да и чего, нам, старикам, теперь друг на друга обижаться? Даже грешно как-то.

Королев поднялся, взял шубу и ещё раз напомнил Федору Ивановичу про данное им обещание никому не рассказывать об услышанном. Тот молча кивнул в ответ. Королев подошёл к шару, положил на него морщинистую ладонь и, прищурив хитрые глаза, повторил:

– Да, жизнь удалась!

…Пенсию задержали. Пока на неделю. Якобы по техническим причинам. Обидно. Жена заказала на обратном пути купить антигриппин, придётся лечить её старыми горчичниками…

Выйдя из тёплого помещения сберкассы, Федор Иванович поплотнее запахнул пальто и двинулся к дому. Проходя мимо «Магадана», он заметил садящегося в большой чёрный лимузин Королева.

«Интересно, почему он рассказал мне эту историю? Может, все-таки узнал? Впрочем, что это меняет?..»

Проводив глазами машину, Федор Иванович постоял немного и, прикрывая лицо от холода, пошёл дальше.