Куплет десятый
– Ну, как успехи, дорогой мой? Надеюсь, хорошо? Я уже начал волноваться. Ты у нас, кажется, Толя Комин. Кстати, садись.
– Коля Томин.
Я, «кстати», сажусь. Здесь потолок без дырочек. Здесь он белый с лепным орнаментом по периметру. Из других достопримечательностей глаз улавливает суровый плакатик с единственным словом «Береги!» и рядок почетных грамот, по которым отчетливо видно, что товарищ Небранский неоднократно поощрялся за достигнутые показатели в деле борьбы с преступностью. Не считаясь с личным временем, проявляя настойчивость и инициативу.
Грамот на стенке много, из чего я делаю вывод, что получает следователь Небранский мало. На основной работе. Сколько он получает факультативно, грамоты не сообщают, зато об этом информирует перстенек с наверняка фальшивым камешком в четверть карата (чисто навскидку, мой личный ювелир взял сейчас отгул).
– На работу устроился? – строгий бас заботливого следователя обрывает мои наблюдения.
– Конечно, Анатолий Игоревич.
– Справка есть?
– Разумеется. И характеристики.
– Ну, давай посмотрим. Надеюсь, они положительны?
– По мере возможности.
Я достаю из заднего кармана брюк мятый конвертик и протягиваю следователю.
– Там все – справка, характеристики…
В конвертике, как вы понимаете, кроме президента Франклина в сложенном виде ничего боле не присутствует. Но я надеюсь на Франклина, он дядька головастый, разъяснит Анатолию Игоревичу насчет справок. Дураков на деньгах не рисуют.
Анатолий Игоревич приоткрывает ящик стола и, опустив туда конверт, начинает знакомиться с представленными документами.
– О!!! Прекрасно! Да ты у нас передовик производства! Надо же, никогда бы не подумал. А связался с наркоманами… Трудно представить. Смотри-ка: «Томин Николай Григорьевич, работая в должности мотальщика-крутильщика, ежедневно превышает норму выработки на тридцать процентов!!!». Не может быть! Это, часом, не липовая характеристика, дружок?
– Что вы, что вы, Анатолий Игоревич, самая настоящая. Посмотрите, там есть подписи председателя профкома и начальника цеха. А две круглые печати?
То, что «характеристика» настоящая, мне подтвердили в ближайшем обменном пункте валюты.
– Ну, хорошо, а что у нас по месту жительства? О, немного подмято. Соседи жалуются. И, самое-то главное, почему характеристика несвежая? Аж восемьдесят восьмой год. По закону надо хотя бы девяносто третьего.
Черт, Игорь Анатольевич не мог найти купюру поновее. Сунул какую-то рвань. Неужели в их бухгалтерии не было бумажки поприличнее? Придется теперь оправдываться.
– Извините, у нас тогда в жилконторе техник новый работал, народ плохо знал. А соседи пользуются непроверенной информацией, рожденной бездельниками и пенсионерами на скамейке в нашем дворе. А я хороший. На все сто!
– Да?
– Ну конечно. Зарядка по утрам, мытье посуды, место старушке в троллейбусе, цветы маме с получки. Книги, музеи, выставки. Окно в Европу!
– Чего-чего?
– Ну, окно в Европу кто прорубил?
– Окно?.. Собчак, что ли?
– Нет, Собчак – это Игры Доброй Воли. А окно?
– А, ну да. Этот, как его… Пушкин, о, о, Петр.
– Правильно, Анатолий Игоревич. Видите, мы с вами воспитанные, образованные люди!!!
Небранский ослабляет галстук и прокашливается, вытирая лысину платком.
– Хорошо, я верю, что ты неплохой парень и попался с этим коробочком чисто случайно. На будущее имей в виду, характеристики помятыми быть не должны. Мне-то, в принципе, и такие сгодятся, но постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и передача тебя на поруки общественности еще должно утвердиться в прокуратуре, а там не любят подмятых, несвежих бумаг.
Боже мой, неужели еще и в прокуратуру стоху тащить? Они меня совсем разорят, нечем будет ювелиру платить!
Заметив мое волнение, Анатолий Игоревич успокаивает меня:
– Не волнуйся, новых характеристик не потребуется. С прокуратурой я договорюсь сам. Вот здесь подпишись.
«Против направления материала в товарищеский суд не возражаю. Так же мне разъяснено, что я могу требовать возбуждения уголовного дела и расследования его в обычном порядке».
Вторая половина текста мне несколько непонятна, и я прошу Небранского пояснить.
– Ну, вдруг ты не считаешь себя виновным? Вдруг рассчитываешь, что суд тебя оправдает? Если ты на это рассчитываешь, можем возбудить дело.
– Нет, нет, я подписываюсь. Товарищеский суд меня вполне устраивает. Знаете, какой у нас строгий товарищеский судья? На всю жизнь запомню.
Я подписываюсь под указанным текстом, после чего осторожно уточняю:
– Все?
– Все. Можешь идти. Кстати, имей в виду, если влетишь во второй раз, то товарищеским судом уже не отделаешься. По закону это удовольствие предоставляется только один раз… Ну, в крайнем случае, два. При наличии очень хороших характеристик.
– Понимаю. Больше не влечу.
– И еще. Тоже кстати. Не очень-то распространяйся на эту тему. Товарищеские суды уже не пользуются той популярностью, что раньше.
– Нет проблем. Болтун – находка для врага. Граница на замке! А можно вопросик, Анатолий Игоревич?
– Ну?
– Реверса не может случиться? Знаете, время сейчас какое переменчивое? Сегодня – одно, завтра – другое. Я могу спать спокойно?
– Можешь. Есть вещи, не подвластные времени и переменам.
– Ага, это верно. Истинные ценности, например. А положительная характеристика – первейшая ценность для любого человека. Я свободен?
– Свободен.
Я еще раз пробегаюсь глазами по почетным грамотам, плакатику с загадочным призывом «Береги!», по лепному орнаменту потолка, по кашемировому пиджаку Анатолия Игоревича Небран-ского, следователя из РУВД, и покидаю уютный кабинет. Я свободен!
