ГЛАВА 12
Рейтинг кандидата в градоначальники Аркадия Викторовича Боголепова заметно вырос благодаря успешно проведенной беспрецедентной акции с возмещением убытков обманутому народу. «Живые» деньги – самый могучий козырь в любой игре. Если перед ослом поставить ведро с бумагой и ведро с травой, то его раздумья нельзя будет назвать выбором, ибо результат очевиден и известен заранее. При этом осла не будут посещать мысли – откуда в ведре травка, где ее накосили и кто. Он схавает и попросит еще. Повернет свою серую морду к тому, кто угостил его.
Аркадий Викторович, будучи прекрасным знатоком человеческой натуры, позаботился о том, чтобы электорат, получив назад отобранные при нынешнем правительстве сбережения, не запил на радостях и в нужный срок пришел к урнам. Боголепов возвращал народонаселению половину, а то и треть суммы, обещая выплатить остальное после победы на выборах. Хочешь получить остаток – голосуй. Или не получишь. И ни один благодарный избиратель, со слезами радости на глазах пересчитывающий сладко шуршащие купюры, не откажет себе в удовольствии явиться за второй партией травки. И к урне прибежит, и весь двор за собой приведет. Психология – наука побеждать.
Кстати, во второй раз класть в ведерко травку вовсе не обязательно. Извините, кончилась травка. Колорадский жучок съел. Радуйтесь, что хоть половину получили, при старом конюхе и этого бы не увидели, как и собственных ослиных ушей. А будете возмущаться – отключим газ! Это теперь в нашей власти.
Боголепов не собирался останавливаться на достигнутом, ведь у соперников тоже есть головы, разбирающиеся в психологии, и неизвестно, какой трюк выкинут конкуренты. Тщательно изучив нюансы предыдущей предвыборной кампании, проанализировав все ходы и ошибки участников гонки, он весьма уверенно вел свой корабль к финишу, ловко обходя подводные камни и встречные течения.
Боголепов пробежал глазами передовицу свежего номера «Вечернего Новоблудска», остановился на хит-марафоне, составленном Артемом Карасевым по материалам независимого социального опроса, умиротворенно хрюкнул и сложил газету. На финишную прямую вышли два парусника. Полторы недели и…
Он должен оправдать «високое довэрие». Оказанное ему «високими» людьми, которых он уговорил сделать нужную ставку. Люди вложили в него деньги, люди ждут от него победы и мудрых, справедливых решений после. Они очень обидятся, если Аркадий Викторович займет хоть и почетное, но второе место. Он, правда, ничего и не гарантировал, есть, в конце концов, форс-мажорные обстоятельства и объективные причины. Другое дело, если он останется за чертой исключительно из-за собственной ошибки, собственного недомыслия или просчета. Люди в этом случае потребуют как минимум возвращения кредитов. А кредитов-то, положа руку на сердце, уже, в общем-то, и нет. Не в смысле что нет совсем. Они есть и вполне прекрасно чувствуют себя на счетах одной альпийской страны. Просто Аркадий Викторович посчитал лишним использовать их в предвыборной кампании, решив, что выиграет ее и так. К тому же у него был еще один источник финансирования, вполне гарантирующий победу…
Победу. Полторы недели. Пока никаких сбоев, полет нормальный, так держать.
Он встал из-за рабочего стола, откинул с окна пеструю деревенскую занавеску, выглянул во двор. Народ активно прибывал. Биомасса, из которой умный человек вылепит что угодно. Сегодня в актовом зале выступал народный целитель, профессор каких-то оккультных наук Даниил Стар, приглашенный Боголеповым для бесплатных сеансов. Целитель снимал с народа порчу, к заговаривал хвори, защищал от зомбирования, заряжал воду, а заодно изгонял дьявола. Народ шел активно, целитель был раскрученным и популярным. Аркадий Викторович оценил его талант еще на зоне, где тот мотал срок под псевдонимом Федя Сыроежкин за кражу зимнего пальто из магазина. В лагерной самодеятельности будущий чародей исполнял роль Офелии, а Боголепов – Гамлета.
Бабульки, осторожно неся в руках баночки с драгоценной заряженной водицей, уходили от Дворца культуры, с благодарностью оглядываясь на окна актового зала.
Аркадий Викторович прослезился. Стук в дверь оторвал его от созерцания лубочной картинки, кандидат задернул занавес и вернулся к столу.
– Да.
Охранник неуклюже доложил, что прибыл «ну, этот, блин, как его, в натуре… Руслан, во!».
– Просите.
Мухаев был неподдельно взволнован, и Боголепов решил не терять времени на церемонию приветствия.
– Плохие новости, Руслан? Помощник бросил свой саквояж на дореволюционную оттоманку, закурил.
– Вентилятора хапнули.
– Кто? За что? Когда? – Аркадий Викторевич выпалил три вопроса за десятую долю секунды.
– По Салтыкову хапнули.
– Уверен? Может, все же на чем другом?
Кандидат с хрустом сжал пальцы.
– Не на чем его больше хапать, да и информация железная. Он сейчас в северном изоляторе.
– Рассказывай!
– Утром, часиков в десять, я заезжал в «Коробок», он там был, выглядел совершенно спокойно, как всегда. По кофейку с ним дернули, о бабах потрепались. Анекдотики… В пять вечера мне звонок на «мобилу» от хорошего человека. Так и так, Сережу торпедировали с пушкой на кармане. Бригада по раскрытию убийства Салтыкова. Ни где, ни почему, человек не знает, но к вечеру обещал все выяснить. Я-в «Коробок», с пацанами покалякал. Где-то в полдень Сережа нарядился в спортивный костюм, сказал, что будет через три часа, и свалил на джипе.
– Уже вечер. Человек не звонил?
– Пока нет.
– Ладно, подождем. Все еще не так печально. В конце концов, он когда-то близко знал Леопольда, его могли просто вызвать для дачи показаний.
– Для дачи показаний людей вызывали каждый день, но ни разу не было объявлено, что убийство раскрыто, вернее, есть подозреваемый…
Неприкуренная сигарета выпала из распахнутого боголеповского рта.
– Как? Как раскрыто? Ты чего лепишь?
– За что купил, за то и продаю.
Возникла пауза, вызванная мучительным осмыслением случившегося. Боясь резкого перепада децибелл, а может, еще чего, Руслан перешел на шепот:
– Я пока даже предположить не могу, на чем его хлопнули. Сережа успокоил меня на сто процентов. Баба, которая была у Леопольда, на другой день утопилась в Блуде, нигде, абсолютно нигде Вентилятор не светанулся, пушка скинута…
– Пальцы? – тоже шепотом уточнил Боголепов.
– Я вас умоляю.
– Ты уверен насчет ствола? А насчет бабы?
– Я то же самое спрашивал у Вентилятора. Несколько раз. Сережа сказал, что, если я спросу еще раз, он заедет мне в грызло. Он, мол, профи и следов не оставляет. Я больше не спрашивал.
– Профи вонючий… Ни один настоящий профи так никогда не скажет, потому что нельзя быть вверенным до конца, оставил ты следы или нет. Петух он расфуфыренный, а не профи. Чувствую, ствол тот не скинут, да и баба не утонула… Ты сам труп видел?
– Мне больше делать не хрен, как на трупы глядеть. В газетах читал. Как раз пару дней спустя утопленницу под мостом нашли. Вентилятор зуб дал, что она и есть. А поди проверь… Ее, кроме него, никто не видел.
– Вот ведь…
Боголепов, будучи не в состоянии сидеть на месте, принялся шаркать ботинками по скрипучим половицам. Ну надо же так! Он только что рассуждал о всяких ошибках, просчетах, только расслабился – и на тебе! Получи сюрприз, откуда не ждали. И если что, здесь его, Боголепова, личная вина. Ссылки на какого-то дурня Вентилятора не прокатят, скажут – надо было найти другого, умного.
Так любовно, так мастерски воплощенная Комбинация может рухнуть из-за какой бестол-ковщины, нелепицы. Нет, нет, надо уметь искать лазейку из самого беспросветного тупика. Обратного хода нет. Так что хватит показывать свое волнение фраерам-подчиненным, надо взять себя в руки и спокойно продолжать дело.
– Вентилятор нигде не замазан как наш человек?
– Кроме «Коробка», нигде. Но он охраняет не только «Коробок», другие заведения тоже…
– А с тобой? Ты ж сам трепал, как торчал у него в офисе да водку с ним жрал в кабаках.
– Ну и что? Все это можно объяснить деловыми переговорами. У нас же не Нью-Йорк и не Москва, я с половиной города знаком. И не так много хороших охранных контор. Вот и общались.
– Это все замечательно, милый друг, но только в одном случае – если наш профи Вентилятор будет молчать, как рыба об лед. А ну заговорит? Или уже заговорил? Мент нынче без совести пошел, за ноги подвесить, что высморкаться. Это раньше манерничали. Ты знаешь, почему его повязали? Вот тогда сразу вспомнятся и офисы, и кабаки, и анекдоты о бабах… А там и на меня глаз косить станут. Убийство мне не пришьют, я. собственно, Леопольда не мочил, но тень упадет Мне такая реклама в самую жопу, особенно нынче. Кандидат путается с криминалом, ай-ай-ай… Газетчики в один момент раструбят, только волю дай. Значит так, у себя дома все как следует проверь. Еще раз, не торопясь. Чтобы никаких документов, касающихся наших отношений с Вентилятором. Кроме деловых.
– Да их и не было, – возразил Мухаев.
– А я говорю, посмотри! Не было, не было, а потом в какой-нибудь сортирной газетке народ видит фотку, где вы с Вентилятором сношаете шлюху в сауне. В два смычка! Дальше. Во что бы то ни стало свяжись со своим человеком, сегодня же. Засылай любые «бабки», но к утру мы должны знать, о чем Вентилятор лопочет. Само собой, пусть сделает все возможное, чтобы этого дурня вытащить. С его должностью это по силам… Найди Карасева, пускай будет готов написать статью о кознях органов. Пока все. И главное, держи меня в курсе. Что у нас завтра по плану?
– Встреча с избирателями в городском музее. Вот, кстати, цитаты по искусству. – Мухаев достал из «дипломата» несколько отпечатанных листов.
– К черту цитаты, обойдусь, на это народ не купишь, слишком умных боятся. Вызови машину, сегодня я не хочу таскаться по автобусам.
Руслан Григорьевич подхватил «дипломат» и, едва заметно кивнув, направился к двери.
– Да, вот еще… – окликнул помощника Боголепов. – Я ужасно не люблю непопулярных мер, но… Ты понимаешь… Кстати, как сыграли немцы с хорватами?
– Проиграли. Ноль-три.
– Расслабились старички, зазнались…
– Это все, Аркадий Викторович?
– Да, иди.
– Я позвоню вам.
В актовом зале завыли. Чародей Стар-Сыроежкин приступил к групповому изгнанию дьявола.
Витька Монахов замшевой тряпочкой аккуратно протер серебристую зигзагообразную эмблемку «опеля», поймал глазом блик и протянул ее покупателю.
– Вчера завезли. Прямо с Германии. Потому и стошечка. Фирма.
Пузатый бородач покрутил лейблу в толстых пальцах, зачем-то посмотрел сквозь нее на солнце.
– Сертификат есть? Я не лох, не кинешь. Левак небось?
– Говорю ж, фирма. – Витька нагнулся за столик, порылся в старом, тощем «дипломате»:
– Пожалуйста, сертификат.
Бородач развернул вчетверо сложенный замусоленный листок, придирчиво ознакомился с содержанием.
– А почему вот тут краски нет? – ткнул он в эмблему,
– Это технологический брак. Можно скинуть пятерочку.
– То-то. – Мужик вернул сертификат, достал пухлый лопатник, отслюнявил девяносто пять карбованцев. – Дураков-то нет.
– Давайте я в пакетик упакую, – услужливо предложил Витька. – Бесплатно.
Мужик покрутил приобретение, мотнул бородой и убрал лейблу в карман.
– Так донесу.
– Спасибо за покупку.
Гордый собой бородач неспешно направился к выходу с рынка.
***
«Конечно, дураков нет», – согласился мысленно Витька, пересчитывая деньги. Он тоже без сертификата не дурак торговать. Приходится за червонец покупать у Кольки Профессора. Профессор на своем компьютере за пять минут любой сертификат сбацает, хоть на космическую станцию «Союз», хоть на картину Римского-Корсакова «Грачи прилетели». С печатями, подписями и водяными знаками. Еще червонец – на саму эмблему. Пацанам больше и не надо, на косячок хватит. Они за ночь этих эмблемок с полмешка насшибают. Эту лейблу от «опеля» Витька уже по пятому кругу толкает.
Так что для умного человека не жалко и пятерочку скинуть. А иногда и десяточку. Для очень умного.
Монахов довольно усмехнулся, спрятал чистый доход в поясную сумочку и, воодушевленный успехом, принялся зазывать публику:
– Значки, значки. Автомобильные эмблемы любых марок. Гарантия качества, дешевые цены, поставка прямо с заводов-производителей, без посредников. «Форд», «опель», «мерседес», «тойота» и все что захотите! Возможны… – Сворачивай свой секс-шоп… Двухметровая тень тяжело опустилась на столик с товаром. Тембр голоса, кроме мордобития, никаких дивидендов не предвещал.
Витька запнулся на слове «скидки» и опасливо: покосился назад, в душе рассчитывая, что сворачивать шоп предложено соседу. Не угадал. Пара манерных тяжеловесов лучезарно смотрела на Монахова, небрежно разминая хрустящие пальцы, словно боксеры, ждущие сигнала гонга. Сразу захотелось упасть и сдаться. Вы мне, господа?
– Ага. Тебе. Пойдем-ка, парубок.
Конечно, можно было отказаться, сославшись на неотложные дела, больную бабушку, повестку в военкомат и тому подобное. Можно было просто свалить, прыгнув через стол, но тогда прощай, рынок. Можно было попонтоваться, понты дороже пистолета. Можно было. Но не нужно. Очень хотелось жить. Раскатают по рингу и ухо откусят. Витька узнал господ. Преловские холуи. Чук и Гек. Говорят, почки опускают с двух касаний.
– Мужики, какие проблемы? Может, здесь разберемся? У меня товар.
– Щас в жопу тебе твой товар засунем, петух. Витька загрустил и дрожащими пальцами принялся укладывать сертифицированный товар в спортивную сумку.
– Ты чо, дурик? – похлопал его по спине Чук. – Может, еще пописать сходишь? Или сигаретку скуришь? Никто твое фуфло не тронет. Эй, мужик, покарауль.
Стоящий рядом торговец, уловив обращение, дипломатично кивнул во избежание недоразумений.
Преловские бойцы, подхватив Монахова под руки, ловко выудили его из-за стола и, плавно покачиваясь, повели к светлому будущему.
Витька, конечно, догадывался, чем вызван визит молодых людей – гайдаровцев. Он задолжал Прелому за место. Ну, не то чтобы задолжал, просто не успел отдать. Собирался, собирался, но все как-то руки не доходили, а ноги не доносили. Месяца два, возможно, три. Когда должен, время летит ужасно быстро.
Витьку провели мимо лотков с товарами для видеопиратства – коробочками для фильмов, лазерными лицензионными наклейками-голограммами, чистыми кассетами. Своего видео-рынка в Новоблудске не имелось, но охватывать массы культурой необходимо, поэтому пираты арендовали кусок земли на стадионе. Тут же, в будке, производилась лицензионная продукция и раскидывалась по лоткам. Настоящие, «правильные» кассеты на рынок не допускались, а привозившим их умникам прокалывали колеса на машинах.
Монахов лихорадочно выдумывал причину своей забывчивости, но ограничение свободы передвижения препятствовало и свободе мысли. В башку, кроме волшебного «учил, но забыл», ничего не залетало. Теплилась надежда, что Пре-| лому понадобилась эмблемка на «мерсачок».
Чук и Гек обогнули конторку шефа и втолкнули Витьку в неприметную дверь с обратной стороны заведения. Прелый сидел в небольшой, уютной комнатке без окон, превращенной усилиями дизайнеров и ремонтников в довольно симпатичный офис. Ласково жужжал кондишен, ограждая хозяина от летнего зноя, рыбки в аквариуме снимали напряжение, а сладкая музыка из тюнера настраивала на лучшее.
Сам хозяин трудился за рабочим столом, щелкая пальцами по клавиатуре компьютера и делая пометки в журнале. Увидев вошедших, он положил «паркер» на стол и сложил руки на груди.
– Ага, господа, спасибо. Так, Виктор, секундочку…
Он отыскал нужный файл, щелкнул «мышью». Заурчал принтер, выводя в свет распечатку.
– Пожалуйста, ознакомьтесь, – Прелый извлек лист бумаги и протянул Витьке. – Вы задолжали казне шестьсот двадцать три рубля восемнадцать копеек – с учетом пени, набежавшего за два месяца. Это безобразие, господин Монахов.
Витька осторожно взглянул на ровные, аккуратные строчки необычного документа. Все точно. Сумма налога, время последней выплаты, проценты… Фамилия, имя, отчество. Домашний адрес. Безупречная штабная культура.
– Ведь вас же, Виктор, предупреждали, что надо быть аккуратным. Предупреждали?
– Я хотел отдать… Заходил как-то, тебя не было.
Чук приблизился к Витьке сзади и нанес короткий расслабляющий удар локтем в область поясницы. Монахов вскрикнул и рухнул на колени. Чук, не останавливаясь на достигнутом, легким движением руки опрокинул беднягу на ковер.
– Будьте любезны, Виктор, обращаться ко мне на «вы». Это во-первых. Во-вторых, если бы вы хотели, то непременно нашли бы меня, я бываю здесь почти ежедневно. Значит, не хотели. И я расцениваю это как попытку обмана. А нет ничего хуже, чем чувствовать себя дурачком. Надо очень четко различать, Виктор, кого можно динамить, а кого – нельзя. Господа, взыщите с Виктора долг.
Чук приподнял лежащего в трансе Монахова, а Гек перерезал кухонным ножом ремень поясной сумки. Кухонный нож не являлся холодные оружием, и Гек смело таскал его в кармане для самообороны от хулиганов. Распотрошив сумку, он высыпал бумажные деньги и мелочь перед Прелым. Тот отсчитал нужную сумму, спрятал ее в сейф, а остаток протянул Геку.
– Верните, пожалуйста, Виктору. Нам лишнего не надо. И выбейте чек. Мы, в отличие от некоторых, доходы не скрываем.
Гек швырнул сдачу уже приходящему в себя Витьке.
– Прекрасно. Имейте в виду, Виктор, что в случае аналогичного конфликта вас ждут более радикальные меры. Мы очень надеемся на обоюдовыгодное и, главное, честное партнерство. Вы согласны?
– Чо?.. – Монахов размазал рукавом кровь, текущую из рассеченной об пол губы.
– О, как здесь все запущено… Короче, падла сраная, еще раз «бабки» зажмешь, пидором сделаю и урою на хер! Понял, в натуре?!
– Да, – по возможности быстро отозвался торговец.
– То-то. Все, вали отсюда. Да, стой-ка. Ты, говорят, с ментами шушукаешься? О чем, не расскажешь, а?
Чук отпустил Витьку. Тот кое-как встал с пола, выпрямился.
– С какими ментами? С рыночными? Так с ними все шушукаются, – попытался оправдаться Витька.
Хрымс! Чук повторил трюк с локтем, и Монахов вновь оказался на ковре.
– Все, хватит. Еще пришибешь киндера. Уберите его отсюда. Так, Витьку вычеркиваем, – Прелый вернулся к клавиатуре. – Осталось шесть человек. Злостных неплательщиков. Уклонение от уплаты налогов преследуется по закону. Заплата и спи спокойно. До свиданья, Виктор.
«Быки» подхватили расслабившегося Монахо-а под мышки, протащили до дверей и придали скорение смачным пинком тяжелого ботинка фирмы «Поллини». Витька приземлился метра через три, упершись разбитым носом в щедро нагуталиненные кирзачи.
– О, товарищ старшина, це хто?
– Это мелкий нарушитель общественного порядка, к тому же пьяный. Вызывай буксир. Зашипела рация.
– «Невод», «Невод», я «Рыба», я «Рыба», как слышишь? Мелкий пьяный на рынке, как понял, прием.
Витька почувствовал, что поясная сумочка, зажатая в руке, вдруг вырвалась и взлетела вверх, оцарапав пальцы металлической застежкой.
– Шо, товарищ старшина, пусто?
– Да, потерял все где-то. Или вытащили. Пьяного обобрать ума не надо.
Сумочка заботливо вернулась в Витькину руку. Настроение у Монахова испортилось окончательно. «Козлы», – подумал он.
