ГЛАВА 4

Инга нарисовала на запотевшем стекле машины рожицу и улыбнулась. Ей было хорошо. Она покрутила ручку настройки приемника и поймала легкую музыку. Сон, начавшийся так неожиданно, не кончался, а представал перед ней новыми сверкающими гранями, открывая чарующие стороны жизни. Конечно, ей не хотелось просыпаться. Она даже потеряла счет времени в этом сне. Сколько прошло, день, два, неделя? А какая, в сущности, разница? Она жила этим сном, даже когда Альберта не было рядом. Тяжелые мысли она с легкостью гнала прочь, потому что у нее появился Он. Случись завтра какая-нибудь ужасная трагедия, она тут же позабыла бы о ней.

Мокрый снег прилипал к стеклу и стекал каплями на капот. Инга приподнялась на сидении, посмотрелась в зеркальце заднего вида, поправила прическу. Затем одернула взятый на время у подруги плащ и, прикрыв глаза, снова откинулась на спинку кресла.

Альберт вернулся быстро. Он сел за руль и начал шарить в карманах в поисках сигарет. Достав пачку, он обнаружил, что они пустая, зло скомкал и выбросил за дверь.

– О, черт!

– Позвонил?

– Дома нет.

– Не переживай, позвонишь попозже.

Альберт взглянул на часы, повернул ключ зажигания и резко переключил передачу. Машина дернулась и рывком вырулила на середину дороги.

– Посмотри в бардачке, может там сигареты завалялись?

Инга подняла крышку и заглянула внутрь.

– Кажется нет. Господи, а это что?

– Убери. Газуха. Для самообороны. На всякий случай,

– А разве можно?

– У меня разрешение есть.

– Из милиции?

– Да.

Инга покрутила никелированный револьвер, заглянула в дуло и положила оружие обратно в бардачок.

По радио запустили бодрый рок-н-ролл. Альберт раздраженно выключил радиоприемник.

– Неприятности? – осторожно спросила Инга. Он мельком взглянул на нее, но ничего не ответил. Она не стала навязываться с расспросами. В конце концов, она для него никто, а то, что он вот уже несколько дней катает ее на машине и угощает в шикарных ресторанах, еще ни о чем не говорит. Она боялась оттолкнуть его от себя, поэтому воздерживалась от лишних вопросов. Она воспринимала все его действия, как аксиому, предоставляя ему роль полновластного хозяина.

– Мы сейчас съездим еще в одно место. Ты посидишь в машине, я – быстро.

– А где ты живешь?

– В центре, у Московского вокзала. Как-нибудь надо будет пригласить тебя к себе.

– Своя личная квартира?

– Да.

Прежде она никогда бы не посмела спросить его об этом. Даже сейчас она задала этот вопрос без всякой задней мысли, а просто чтобы не молчать. \ Он явно не хотел разговаривать. Она повернулась, стерла рожицу на стекле и стала смотреть в окно. Минут через десять машина остановилась у сталинского дома.

– Посиди, я сейчас.

Она опять включила радио. Скучно. Она потянулась к крышке бардачка, открыла ее и достала револьвер. Красивая штучка. Она включила боковой плафон освещения и поднесла оружие поближе к свету. «Кольт Кобра» – прочла она надпись на эмблеме, стоящей чуть сбоку рукоятки. Слегка нажала на курок. Он не двигался. Она выключила свет, прицелилась в одинокого прохожего, понуро бредущего по улице, но тут же опустила пистолет и, вздохнув, убрала в барда-чок, Радиостанция запустила в эфир рекламный блок. Сама реклама была бездарна и только действовала на нервы. Она выключила приемник.

Вернулся Альберт. Он тяжело опустился на сидение, бросил назад небольшой пакет и прокашлялся.

– Инга, у меня небольшая проблема. Как бы тебе объяснить? Там, в пакете, деньги. Доллары. Валюта, одним словом. Сегодня или завтра я должен их вернуть одному человеку. Человек серьезный, и деньги надо вернуть в срок. Я звонил ему, но его до сих пор нет дома. Я бы завтра отдал, но через пару часов я улетаю, и меня не будет где-то неделю. Дела. Если через полчаса человек этот не появится, я не успеваю. Если что, ты не могла бы завтра отвезти ему эти деньги?

– Конечно. Куда?

– Понимаешь, человек этот, как я уже говорил, серьезный и очень не любит, когда его адрес дают посторонним людям. Давай сделаем так. Завтра к четырем часам ты подойдешь к памятнику Пушкина напротив Русского музея и будешь там ждать. Я утром позвоню ему по «междугородке», объясню ситуацию, опишу тебя, а он потом подъедет и заберет деньги. Хорошо? Выручишь?

– Конечно. У меня как раз завтра последней пары нет, успею.

Альберт протянул руку и достал с заднего сидения сверток.

– Вот, положи в сумочку. Осторожней, не потеряй.

– А сколько здесь?

– Три тысячи.

– Долларов?

– Да. По курсу это миллионов шесть будет. Сумма, в принципе, небольшая, но на сегодняшний момент это все, чем я располагаю. Я имею в виду наличность.

Инга осторожно развернула пакет. Пачки банкнот были схвачены резинкой. Таких больших денег она никогда не держала в руках. С ума сойти можно.

Альберт уже завел машину.

– Я тебя сейчас быстренько закину домой, а сам – в аэропорт.

– А машина?

– На платной стоянке оставлю. Через неделю заберу. Я заеду к тебе, как вернусь.

Инга смотрела в окно. Машина неслась по вечернему проспекту. Возле своего дома Инга вышла. Альберт на прощанье улыбнулся ей, подмигнул и, бросив «Бай-бай», укатил. Она постояла немного, глядя вслед удаляющемуся автомобилю. Чарующий сон не кончался. Он доверил ей такие деньги. Зная всего неделю. Может, он влюбился в нее? «Господи, я не верю. Но он вернется, а значит, я не одна». Погруженная в свои мечты, она зашла в подъезд.

Слабая лампочка освещала почтовые ящики и «вход в вонючий подвал. Она поднялась на несколько ступенек и вызвала лифт. Ей надо было на четвертый этаж. Старый лифт с грохотом пошел вниз.

Внезапно резкий толчок отбросил ее к стене.

Она даже не поняла, что случилось. Руки автоматически пошли вниз, ища опору. Сумочка повисла на плече. Она хотела было закричать, но не успела – рука в грязной перчатке зажала ей рот, а голос из темноты прошипел: «Тихо, сука, убью!» Еще один рывок. Слабый ремешок сумочки не выдержал. Пытаясь освободиться от захвата, она начала вырывать-ся, но сильный удар в живот свалил се на холодный пол. Инга стиснула зубы от боли и застонала. Ее уже никто не держал. Сквозь туманную пелену и слезы она увидела спину убегающего грабителя. В свете фонаря опустившегося лифта она успела разглядеть белый крест на спине куртки и попыталась позвать на помощь, но вместо крика из ее рта вырвался лишь тихий полувсхлип, полустон.

Чарующий сон закончился, сменившись болезненным пробуждением.