ГЛАВА 3
Кивинов зашел на территорию Санитарно-гигиеническо-го института. Спросив дорогу, он двинулся к общежитию. Время было послеобеденное, и многие студенты должны были уже вернуться с занятий.
Кивинов и раньше бывал в этом институте, правда, в качестве экскурсанта. Здесь располагался единственный в городе музей судебной медицины. Довольно любопытные экспонаты имелись в этом музее. Отрезанные и заспиртованные головы, человеческие эмбрионы, даже половые органы с татуировками. Ткани и кости со следами различных ранений. Но вершиной этой необычной выставки был экспонат, вполне соответствующий совковому быту и, разумеется, нашей бытовой преступности. В одной из кладовых за столом сидел самый настоящий мумифицированный покойник с ножом в груди. Обстановка кладовки остроумными служащими была подобрана очень натурально и, можно сказать, со знанием жизни. Недопитая бутылка на столе, куча хабариков, драные обои, мусор, тухлая закуска. Да и сам мертвец был далеко не принц Уэльский.
Как объяснили в музее, на этом экспонате молодые следователи учатся составлять протокол осмотра места происшествия. Ну что ж, теория, максимально приближенная к практике. Это надо только приветствовать. Жаль, обычным гражданам доступ в музей закрыт, и не все могут по достоинству оценить необычные экспонаты, С воспоминаниями о музее Кивинов наконец добрался до типового здания общаги, Спросив на вахте, в какой комнате живет Рита Малинина, он поднялся на этаж.
В общаге, вероятно, шел ремонт. Деревянные малярные козлы, бидоны с краской, кисти в полнейшем беспорядке складировались в коридоре. Смесь запаха олифы, скипидара и старых обоев резко ударила в нос Кивинову, и он, не задерживаясь, кинулся к нужной двери и пару раз стукнул.
– Да, да, – раздался приятный голосок. Кивинов вошел.
На кровати сидела симпатичная мадам в простеньком халатике и в тапочках на босу ногу. Привычно окинув быстрым взглядом комнату, Кивинов убедился, что, кроме мадам и второй кровати, в комнате больше ничего интересного не наблюдается.
– Мне бы Риту, – жалобным голоском проблеял Кивинов.
– Риты нет. А вы кто?
– Я люблю ее, – сконфуженно уставившись в пол, еле слышным шепотком произнес Кивинов. – Такое дело, понимаете ли.
Девушка ухмыльнулась и с удивлением взглянула на опера.
– Проходите. Вообще-то Риту многие любят.
– Я не перенесу, зачем вы так жестоки? – положив руку на сердце, опять прошептал Кивинов.
– А кто вы? Может, Рита рассказывала мне про вас.
– Нет, Я люблю ее тайной любовью. Тайной и страстной. Так где она? В институте, что ли, или на танцы пошла?
– Я не знаю. Может, домой уехала. Ее уже две недели нет.
– Как две недели?! А кого же я тогда позавчера любил? О, пардон, я в платоническом смысле.
– Не знаю, кого вы любили в платоническом смысле, но я не видела Риту уже недели две.
Кивинов опустился на вторую кровать. Сесть на кровать рядом с девушкой ему не позволяла природная застенчивость и милицейская выдержка. Запах олифы так и не пропал. Как можно жить в такой атмосфере?
– Так, так, так, а вы у нас кто?
– Я Марина.
– Соседка?
– Да, и подруга.
– Надо же. В наше время бывает еще и дружба. А позвольте спросить, Марина, вас как подругу не настораживает такой пустячок, что объект вашей дружбы отсутствует вот уже две недели?
– Да нет. Она и раньше пропадала.
– Что, на две недели?
– Бывало и больше. Правда, если она в Челябинск уезжала, то предупреждала.
– Но ведь в институте за пропуск занятий можно двойку схватить или, не дай Бог, вылететь. Что тогда делать?
– У нас с этим не очень строго. Многие по три месяца, гуляют. Лишь бы зачеты сдать.
– Замечательно, То-то я гляжу, некоторые наши врачи мне все время один и тот же диагноз ставят – ОРЗ. Прихожу с больным коленом, а говорят ОРЗ. Ну, это к слову. Раз говорят, значит так оно и есть. Да. Ну, ладно. Я хочу открыть вам один секрет. Мало того, что я люблю Риту, так еще и работаю в ментуре, а если точнее – в уголовном розыске. Как вы думаете, она может ответить мне взаимностью?
– Вы из милиции? – удивленно спросила Марина, тут же поправив задравшийся халат.
– А, – махнул рукой Кивинов. – Не берите в голову. Давайте лучше кофе выпьем и о любви поговорим. Но Ритка, коза. Уехала и не предупредила меня. Погоди-ка, а может она записку какую оставила? Это ее тумбочка? Значит, и блокнотик ее? Наверняка не пустой, смотри, какой потрепанный.
Кивинов взял с тумбочки черный блокнот и наугад открыл. Из него выпал почтовый конверт.
– Это письмо, что ли? – спросил он у Марины. – Точно, письмо. От кого? Не дай Бог, от хахаля. Я не перенесу. Не, не от хахаля. Оля из Самары. Нормалек. Что тут нам Оля пишет?
– Это бывшая наша студентка. Она дружила с Риткой. А чужие письма читать нехорошо.
– Да?! Но вы забыли сделать поправку на мою профессию. Сейчас во мне говорит такой махровый-махровый мен-тяра без всяких намеков на совесть. Так что придется потерпеть. Можете отвернуться, пока я буду читать.
Марина пожала плечами и воткнула вилку чайника в розетку.
Кивинов пробежал письмо глазами и, вопросительно взглянув на Марину, хмыкнул.
– А это как понимать? «Напоследок, Ритуля, поздравляю тебя с 8 марта – днем всех трудящихся женщин – и желаю тебе большой и светлой любви, лучше, конечно, в СКВ».
Марина опять пожала плечами,
– Я не про СКВ спрашиваю и даже не про трудящихся женщин. Я спрашиваю, почему письмо распечатано? Ведь Ритули, крошки моей, нет уже две недели, а 8 марта было у нас два дня назад. От силы три. Не больше. Стало быть, если принять во внимание, что чужие письма читать нехорошо, то письмо было вскрыто и прочитано самой Риточкой. ферш-тейн? Числа этак шестого-седьмого.
– Может, она приходила, когда меня не было?
– Да ну? И записочки не оставила? Мол, жива, здорова, не волнуйся. Тоже мне подруга. Заставляет волноваться такую симпатичную девушку, я уже не говорю о себе. Весь извелся.
–Я не знаю, где она, – повторила Марина.
– Жаль. Придется искать самому. Вероятно, в пунктах обмена валюты на любовь. А там у меня много знакомых. Кстати, может, и с тобой встретимся.
– Что вы обзываетесь!
– Это в детском садике ребятишки обзываются, по глупости. А мы, взрослые люди, просто иногда циничны не в меру и называем все своими именами. Так что, пардон, если что. И кстати, не рекомендую тебе, крошка, носить на пальце колечко в поллимона весом. Из-за этого могут и придушить. Как, например, Ритину подружку, Леночку.
Марина автоматически взглянула на свои руки, а потом перевела взгляд на Кивинова.
– Так вы из-за Лены Ковалевской?
– Где Рита?
Марина засмущалась.
– Ну, я, я… Как вам сказать?
– Вспоминай быстрей. Надо и ее срочно предупредить насчет бриллиантовых колец. Ишь, моду взяли, брюлики в таком возрасте носить. Свистульки.
Марина посмотрела в окно, никак не решаясь начать.
– Давай, давай, – приободрил ее Кивинов. – Начни примерно так: «Рита предупредила меня, что если ее будут искать, то я не знаю, где она. Но на самом деле она прячется…» Передаю микрофон.
– Нет, я не знаю, где она сейчас. Но она действительно приходила. Сказала, что она поживет немного у знакомого, и попросила, чтобы я сказала, если ее будут искать, что она уехала домой.
– Мариша, ну зачем ты все время придурка из меня делаешь? Может, внешне я, конечно, и похож на убогого, но с мозгами у меня все в порядке.
– Я правду сказала.
– Почти правду. Рита пропала не две недели назад. Она ушла максимум дня три-четыре назад – все шмотки ее здесь остались. Или это твои вещи на вешалке? Тогда чьи вон те? И еще вопрос. Сомневаюсь, что она не нарисовала на всякий случай телефончик, по которому ее можно найти, а то вдруг что.
Чайник зашумел. Кивинов поднялся, выдернул штепсель, бесцеремонно взял с полки два немытых стакана, сполоснул их кипятком, выплеснул воду в форточку и открыл банку с кофе, в которой на поверку оказался чай. Хорошо хоть не молочная смесь. Порывшись на полке, он достал предмет, похожий на ложку, сыпанул в стаканы чая и залил кипятком.
– Оригинальная ложечка.
– А! Это медицинская. Содержимое желудка извлекать при вскрытии.
Кивинов сплюнул.
– Да не бойтесь, она новая.
– Веселые вы девчата. Кольца с бриллиантами таскаете, а ложек нормальных нет. Надеюсь, хлеб вы не скальпелями режете? Итак, продолжим. Что там у нас с телефоном?
– Она ничего не оставляла. Я, честное слово, не знаю, где она. Могу только предполагать. Но это между нами. У нее парень недавно появился – то ли Артур, то ли Альберт, я точно не помню. Она ничего мне про него не говорила. Я разговор ее по телефону случайно слышала. Там, внизу, у входа, аппарат висит. Она по нему разговаривала. Я спросила, что это за парень, а она разозлилась – не твое дело, не суйся в мою личную жизнь. Мы тогда даже поругались.
– Так с чего ты взяла, что она сейчас у этого парня?
– Она в последнее время изменилась очень. Мы ж на виду друг у друга, любые перемены сразу в глаза бросаются. Раньше на дискотеки вместе ходили, в кабаки, а сейчас она никуда со мной не ходит – после занятий переоденется, и до вечера.
– А как насчет вспомнить поточнее, когда этот подлец Альберт-Артур склеил мою крошку? Существует множество временных ориентиров, как то дни рождения, юбилеи, праздники? Прикинь-ка.
Мариша подняла глаза на потолок. Кивинов давно заметил, что когда люди задумываются, они смотрят в потолок, будто там что-то написано.
– Звонила она где-то после Нового года. В холле еще Дед Мороз стоял из папье-маше.
– Так, так, прекрасно. А когда могла познакомиться?
– Не знаю. На Новый год она к предкам» в Челябинск летала. На неделю где-то. Я ее сама провожала. А перед отлетом она вряд ли с парнем была знакома. Мы на вечер институтский ходили. Если бы у нее кто-нибудь тогда появился, она бы с ним и заявилась.
– Ну, это вовсе не обязательно.
– Нет, нет, я Ритку знаю. Она любит пыль в глаза пустить. Мол, первая красавица королевства, смотрите, какого хахаля оторвала. По крайней мере, ничего необычного я в ней тогда не заметила.
– Ладно. Она подрабатывала в поликлинике?
– Да, работала, хотя я не понимаю, зачем ей это было нужно. Денег у нее хватает.
Кивинов помешал чай прозекторской ложечкой.
– А откуда? Любовь за СКВ? Так это сейчас не актуально, поэтому не выгодно. Сутенеры все отбирают, рэкетиры там всякие, так что накладно выходит. Что тогда?
– Я не знаю. Честно, не знаю. Родители ей мало присылают. Но она же мне не все рассказывает. Может, парень этот ей дает. У нее ведь только в последнее время деньги появились.
– А у тебя?
– Мне родители немножко присылают,
– Хорошо. Не буду больше приставать со всякими глупостями, Кивинов допил чай, ополоснул стакан и снова вылил воду в форточку, только на этот раз выкинув туда же ложечку.
– Нормальную купите. Да, надеюсь, разговор у нас был сугубо интимный. Если что, я расскажу Ритке про Артура-Альберта, и она тебе морду набьет. Все ясно?
– Да.
– И второе. Если вдруг моя любовь объявится, пускай позвонит вот по этому телефону. Пусть не дрейфит. Я не буду приставать к ней с постельными вопросами.
Кивинов еще раз посмотрел на Марину. «А может, влюбиться в нее для разнообразия? Вроде ничего деваха. Все на месте». О том, что пора уходить, напомнил ему тяжелый запах краски.
– Ладно, вроде бы я вас не объел. Разрешите мне на память записать ваши тактико-технические данные в виде фамилии и прочих паспортных формальностей, после чего я немедленно исчезаю. Хочется надеяться, что вы меня не забудете, а впоследствии даже где-то полюбите. Покедова.
Кивинов, записав сведения о Марине, вышел из комнаты. После чего, выполнив ужасно нудную и скучную процедуру опроса соседей, он направился к остановке. Соседи ничего толкового не поведали, за исключением того факта, что у-Ритки-Маргаритки действительно объявился новый обожатель ее стройной фигуры и чистой души. Но ни имени, ни фамилии, а тем более адреса никто не знал. Это Кивинов логично объяснил толщиной ремонтируемых общажных стен, не позволяющей даже при всем желании подслушивать соседские разговоры.
Можно, конечно, было еще немного поамурничать с Ма-ришкой и в процессе любовных ласк выяснить-таки телефончик Альберта-Артура. Это, кстати, было бы весьма приятным занятием. Она девчонка ничего. С внешней стороны, разумеется. О стороне внутренней за десять минут ничего не узнаешь. Но на шесть были вызваны люди по материалам, а значит времени оставалось как раз на дорогу.
Пока Кивинов шел до остановки, в голову его лезли всякие умные мысли по поводу только что состоявшейся беседы. Во-первых, непонятно, зачем так резко свинтила подружка покойной Леночки. Даже на похороны не пришла. Во-вторых, все-таки неясно, откуда у девчат деньги. Ну, Марина – понятное дело: предки богатые, могут колечко или видик подарить. А эти две лисички-сестрички? Стипендия да халтура – тьфу, только на еду. Ну, любовь поменять на баксы. Тоже, в принципе, не зажируешь, да и сомнительно, чтобы у студенток это было поставлено на широкую ногу. Так, под настроение. Ну, наркоту лишнюю в поликлинниках зажимать. Тоже не большое дело – много не наворуешь. Хм. Хотя как сказать. Колечко-то Леночка у Воробья приобрела и наверняка по дешевке. Этому лишь бы ширнуться, все отдаст. А где гарантия, что кроме этого кольца Воробей или какие другие пташки-наркомашки ей что-нибудь еще не сдавали? Да. Отсюда, наверное, у подружек и денежки.
А собственно, зачем голову ломать – есть у них деньги, нет у них денег? У Леночки уже точно нет, ей они и не нужны, А до Риты вообще дела не должно быть никакого. Мало ли, человек загулял где. Сам, что ли, не зависал? Убийца изобличен, арестован, зачем кого-то там искать?
Воробья понять можно. Он за любую ниточку хватается, еще и не такие версии строить будет. Хотя, с другой стороны… Да… Как-то в башке не укладывается. Будь на моем месте кто посторонний, обыкновенный человек, даже не мент, ему мигом стало бы все ясно и понятно. Вот для матери Ковалевской, например, все ясно. Но я-то не посторонний. Я ведь шесть лет на своей территории и людей многих ой как хорошо изучил. Вот в чем смысл работы на территории. Ты врастаешь в свой участок, ты живешь его жизнью и знаешь его хорошие и плохие стороны. Как врач, к примеру, знает о болезнях своего постоянного пациента. А посторонний человек, каким бы гениальным сыщиком или следователем он ни был, этого не знает и поудит только по имеющимся фактам. А к чему это я? Как будто оправдываюсь перед кем-то. Перед собой, что ли, оправдываюсь? А ведь Воробей не убийца, не может он человека завалить. Даже не знаю, что это. Интуиция? Я не верю в нее. Что тогда? Почему я могу определить, кто способен, а кто не способен. Не знаю. Но Воробей не убивая, это однозначно, Подошел трамвай. Кивинов вынул руки из карманов и сел в вагон.
Начальнику отдела внутренних расследований ГУВД г. Санкт-Петербурга, подполковнику милиции Чеснокову И. П.
РАПОРТ
Докладываю, что в ходе работы по проверке фактов, указанных в заявлении гражданина Чернохвостова, установлено следующее:
27 января 1994 года гр-н Чернохвостов действительно доставлялся в 85 отделение милиции. В книге учета задержанных лиц имеется соответствующая запись. Согласно указанной книге, Чернохвостов находился в отделе три часа, после чего был отпущен. Причина задержания не указана. Сотрудник, разбиравшийся с Чернохвостовым, – оперуполномоченный уголовного розыска, лейтенант милиции Петров М. А.
Проведенным негласным наблюдением под видом заявителя установлено, что именно Петров схож по всем приметам с сотрудником по фамилии Соловьев, упоминающимся в заявлении Чернохвостова, то есть имеет рыжий пиджак и лобные залысины.
Для изобличения Петрова в связях с мафиозными структурами и вымогательстве предлагаю осуществить разработку под условным названием «Твин-фикс» с проведением ряда негласных мероприятий.
Старший оперуполномоченный отдела внутренних расследований криминальной милиции майор милиции Тыртычный А. Н.
Резолюция: Согласен. Подпись. Число.
