Надежды не сбылись. Вечером следующего дня Валера позвонил в тюрьму, и дежурный сообщил, что Степанов арестован за незаконное хранение боеприпасов и превышение служебных полномочий. Что и следовало ожидать. К патронам нашелся довесок. Какой это довесок, дежурный, разумеется, не знал, в журнале стояли только номера статей.

– Олег еще у вас?

– Пока да, но утром уедет в «Кресты». С первым конвоем.

Валера повесил трубку. Делишки. Очень Степаныч кому-то досадил. Чем он последнее время занимался? Да тем, чем обычно. Кражи,угоны, наркотики… Никого из крутых вроде не прихватывал. Может, и правда «Чистые руки»? Только о них и слышно. Оказывается, у нас не милиция, а сборище каких-то подонков, отщепенцев да хапуг. Нам нужны сотрудники новой формации, которые за идею, за совесть, за народ. Альтруисты в погонах.

Валера перезвонил матери Олега, но про арест говорить не стал, соврал, что вопрос пока не решен. Затем набрал номер следователя прокуратуры, узнать, что предъявили Олегу, но ответ получил такой, какой и должен был получить – анекдот про тайну следствия.

Итак, старший оперуполномоченный Олег Максимович Степанов, вот вам награда за семь лет нервотрепок, за раннюю седину на висках, за несложившуюся семейную жизнь, за анаприлин в кармане. С-сучье время…

Валера зашел к Караваеву. У того находился потрепанный, небритый мужичок, сидящий на стуле перед столом опера. По тону коллеги Любимов сразу понял, что Каравай колет клиента. Клиент стучал себя в грудь разрисованными татуировками кулаками, божился и клялся матерью.

– Командир, ну, в натуре, не моя кража, клянусь! С моими-то заслугами только в эту тему и вписываться! Занесла ведь нелегкая в эту хату, как чувствовал… Ну, сам посуди, там ведь кроме меня еще столько народу было! Не мой это «лопатник», клянусь.

– Тебя Любка зарисовала, усекаешь? Свидетель. Я пока нормальный вариант тебе предлагаю. Возвращаешь «бабки» – разбегаемся. Мне больше делать нечего, как с вашей гопкомпанией разбираться. А заштампую бумажку – снова сядешь.

– Да по понятиям не моя это. Где живу, там не сру…

Валерка, стоявший сзади, у дверей, неожиданно зарычал, подскочил к клиенту и резким ударом в спину снес мужичка на пол. Схватив висевшую у Караваева на стене дубинку, он принялся яростно молотить упавшего.

– Понятия вспомнил, блядина!!! Я тебе сейчас все твои понятия на хер выбью! Где «бабки», чучело?! Убью, гандон синий!

(Убей его, Шилов, убей!!!)

Караваев от неожиданности подпрыгнул до потолка – Любимов никогда раньше не дуплил подозреваемых. Разве что при задержании, если те сами рвались в бой.

Мужик прикрыл голову руками, сжался в калачик и принялся кататься по полу, крича от боли. Любимов не успокаивался. Дубинка опускалась без перерыва. Караваев вылез из-за стола, схватил Валерку за руку и оттолкнул в сторону.

– Ты чо? Озверина съел? Убьешь ведь!

– Туда ему и дорога, козлу задроченному! – Любимов швырнул дубинку на мужика и пару раз саданул его ногой по заднице. – Не скажешь, где «бабки», удавлю!

Плюнув на пол, он выскочил из кабинета, изо всех сил шарнув дверью.

Мужик стонал, размазывая по лицу кровь. Караваев поскреб подбородок. «Да, переклинило парнишку, не иначе…»

– Ну что, уважаемый? Сам поднимешься? Видал? Давай-ка по-хорошему, а то вернется Валерыч, бля буду, вернется…

Валерка пришел в себя только дома, выпив пару бутылок пива и выкурив полпачки сигарет. Супруга никогда не спрашивала его про службу, а сам он никогда не рассказывал. «Еще не хватало тебя впутывать, меньше знаешь, легче дышать». Но сегодня она все же спросила, что случилось. Валера буркнул какую-то ерунду и пошел допивать пиво на лоджию. С женой он ссорился редко и старался не обижать ее по пустякам. Тем более сейчас, когда она на седьмом месяце беременности.

Он сам не понимал, что случилось с ним сегодня. Зачем он начал дуплить этого мужичка? Обидно, если дядька действительно ни при чем. Нервишки. Лечиться надо.

Утром следующего дня Абдулов принес свежий номер какой-то бульварной бесплатной газетенки. В рубрике «Криминальная хроника» после сообщений об убийствах, грабежах и кражах шла информация о том, как городской прокуратурой за превышение служебных полномочий был арестован сотрудник уголовного розыска С. Никаких конкретных фактов не приводилось, корреспондент ограничился дифирамбами текущей политике Главка, направленной на очистку рядов.

Любимов скомкал газету и выкинул ее в ведро.

Три дня прошли в тщетных попытках узнать что-либо новое. Два дня из них выпали на выходные, в которые вообще невозможно что-либо узнать.

В оперчасть «Крестов» Валера звонить не рискнул, даже знакомым ребятам. Если история с арестом запланирована наверху, то и оперчасть получила соответствующие указания. Олега наверняка поместили в «ментовскую» камеру, ментов обязаны содержать отдельно.

Материалы по территории Олега Бородин отписывал Любимову, ему же приходилось тянуть «детскую» линию, опер по детям гулял в отпуске. Плюс дежурства по заявлениям. Шея в мыле, одним словом. Валера не стонал, хотя рабочий день затягивался до десяти вечера. Мысль о том, как помочь Олегу, постоянно сверлила мозг. Опер еще раз поговорил с Бородиным. Михалыч все понимал, пообещал пробить тему через знакомых в горпрокуратуре, хотя тоже, как и Любимов, был уверен, что арест Степанова не был инициативой прокуратуры.

В любом случае Валера понимал, что без разговора с Олегом попавшему в беду другу не помочь. Но попасть в «Кресты» еще сложнее, чем во внутреннюю тюрьму. Тем более сейчас, когда после нескольких попыток бегства заключенных режим охраны был многократно усилен. Хотя нет, попасть туда легко – имея на руках разрешение следователя. Но следователь, само собой, пошлет подальше. Подделать допуск? Нереально. А влететь, наоборот, запросто.

Стоп, стоп… Разрешение. Олег как-то рассказывал, что, зная один фокус, в «Кресты» может попасть практически любой. Он как в воду глядел. Тихо, тихо, спокойно…

«Для начала получается от любого следователя – неважно, по какому делу, – разрешение на допрос совершенно другого лица. Такое разрешение любой знакомый следак выпишет без проблем и даже не спросит зачем. С этим мандатом я попадаю в „Кресты“, там его отдаю, а взамен получаю талон на привод лица. И этот талон заполняю снова… Только вписываю туда данные Олега. Подмену, конечно, могут заметить, но другим путем с Олегом не перебазарить. А засыплюсь, что ж, отоврусь как-нибудь. Из органов не уволят».

Валерка вылез из-за стола и принялся ходить из угла в угол. «Нашим пока ничего говорить не буду, лишние уши – лишние проблемы. Бумагу достану завтра и завтра же рвану. Ничего, Олежек, мы еще обломаем кое-кому малину. С операми повоевать приспичило… Бог в помощь, ребята, Бог в помощь».

Утром Валера отсветился на работе, заехал в следственный отдел, получил безо всяких проволочек мандат и рванул на Арсенальную набережную. Симпатичное здание из красного кирпича, обвешанное уродливыми зелеными сетками, выходило окнами прямо на Неву. Сетки вешались, чтобы хитрые заключенные не стрелялись в окна «малявами». «Малявами» те все равно стрелялись, бумажки, свернутые в миниатюрные ракетки, перелетали через забор тюрьмы и приземлялись на набережной, где их и собирали заинтересованные в почте люди.

Газон перед забором был усыпан «ракетками». Валера на минуту остановился перед бюро пропусков, докуривая сигарету.

– А это старый фонд. Здесь квартиры очень хорошие, с высокими потолками. Мне соседка рассказывала, она тут раньше жила.

Любимов обернулся.

Две пенсионерки, взяв друг друга под ручку неторопливо шли вдоль забора и, глядя на «Кресты», рассуждали о местной жилплощади.

«Знай и люби свой город», – подумал опер и, выбросив сигарету, зашел в бюро пропусков.

Два часа пришлось ждать в очереди свободного кабинета. Можно было договориться с операми и воспользоваться их комнатой, как это обычно делалось, но по понятным причинам Валера решил не светиться.

Наконец появился свободный стол. Валера заполнил талон, поставил внизу выдуманную должность и фамилию (инспектор по надзору за премиями Носорогов) и вручил бумажку девушке-контролеру. Девушка прочитала написанное и велела поставить время начала допроса, что тут же было исполнено. Когда она удалилась, Валера достал сигареты и принялся рассматривать сидевших за соседним столом людей.

Их было трое. Классический состав – следователь (молодая женщина весьма привлекательной наружности), арестованный (качок-бычок с лицом Кинг-Конга) и адвокат (полновато-лысоватый господин в аккуратных очках на золотой цепочке). Следователь писала протокол, Кинг-Конг курил, адвокат делал вид, что думает.

– Вот, взгляните, – женщина протянула «бычку» кодаковскую фотографию. – Это изъято у вас дома во время обыска. Вы узнаете себя на этом снимке?

Арестованный едва заметно скосил глаза (я здесь главный, в натуре!) и безразлично хмыкнул:

– Ну, узнаю. Чо дальше-то?

– А этих людей по краям?

– Ржавый и Поролон. В баньке оттопыривались.

– Я запишу в протокол ваши показания. Вы уверены, что опознаете себя на снимке?

– Х-хе, вы какая-то странная. Фиг ли тут опознавать? Прикид мой, вон бланш сверкает, у Ржавого по пьяни заклинило, подсветил. Наколочка моя. Да харя-то, харя чья по-вашему? Сами не видите?

– Хорошо.

Адвокат встрепенулся, будто проснувшись, и пару раз стукнул кулаком по лбу, глядя на клиента.

– Маргарита Сергеевна, разрешите нам буквально пару слов…

– Пожалуйста.

Защитник нагнулся к уху арестованного и что-то зашептал, активно жестикулируя.

– А чо? – буркнул явно огорченный малыш. Адвокат еще раз постучал кулаком по лбу.

– Ага. Понял, – Кинг-Конг кивнул и обратился к следователю: – Дайте еще раз позырить.

Взяв протянутую фотографию, он в течение минуты вертел ее в толстых пальцах, после чего положил на стол и констатировал:

– Ва-а-ше-то, это не я. Другой кто-то. И корешей этих я не знаю. Обознался по жизни.

Следователь без особого огорчения вздохнула, поправила челку и спрятала фото в папку. Валера усмехнулся. У этой троицы своих забот полно, слушать соседей по кабинету они не будут. В комнате было всего два стола, и Любимов занимал дальний от входа.

Наконец контролер привел Олега – Валера уже начал переживать, как бы его подлог не заметили. Страшно. Несколько дней в заключении состарили Степанова на несколько лет. Хотя Валера был уверен, что Олега просто так не согнешь и в любой ситуации он сохранит выдержку и здравый рассудок. Так, наверное, и было, обстоятельства повлияли только на внешность, тогда как горящие черным огнем глаза Степанова говорили, что внутренне он не сломлен. И все же… Поганая картина. Валера на секунду представил себя на месте друга. Увидев Любимова, Олег явно смутился, замер на пороге, не зная, как себя вести.

Валера кивнул на стул:

– Присаживайтесь.

Когда Степанов сел, Валера, разряжая обстановку, шепнул:

– Здорово, предатель. Ну что, как веревочке ни виться… Вот оно, твое истинное лицо?..

– Валерыч, старик… – Олег не мог сдержать радости, перемешанной с отчаянием.

– Тихо, подозреваемый, тихо… На, покури. Успокойся. Мы не одни, времени у нас немного, там очередь.

Степанов схватил пачку сигарет, зажигалку. Прикурил.

– Все о'кей. Спокойно. Ты, главное, дыши ровно, без надрыва. Я тут, сам понимаешь, не по поручению партийной организации и уж тем более не по поручению следователя. Можно сказать, случайно заглянул, по собственному желанию. Давай, сопли не жуй, а выкладывай, что тебе шьют. Только, братан, от и до. Мне тебя еще не хватало колоть.

– Да, да, сейчас. Это так, нервишки…

– Согласен.

– Валерыч, я ни хера не понимаю. Сначала эти патроны левые, потом мужика я какого-то избил. Задница, одним словом.

– Я тебя предупреждал, чтобы патроны выкинул или спрятал подальше.

– Ты что, Валерыч, до сих пор не въехал? Это ведь не мои патроны! Знаешь, где их нашли? Прямо в верхнем ящике! Я утром авторучку искал, весь стол перерыл, не было там никаких патронов. Да и быть не могло. Я их, когда мы на машине в лес ездили, на бутылки извел. Моя обойма в сейфе… А эти молодцы сразу в стол, как знали. Патроны увидели, дальше разговор короткий

– ключи от кабинета и сейфа на стол, руки в гору. Сука какая-то патроны подложила, пидарюга…

– Не буянь. Сейчас разберемся.

– А то я не разбирался, – перебил Олег. – Было время подумать.

– Ключи от кабинета только у тебя и Вадима. Вадик тогда в вечер был, приехал к четырем, когда тебя уже трясли. Хотя неизвестно, я спрошу у наших, может, кто его днем видел, когда мы на совещании были.

– Вадик, конечно, мог. За «бабки» любую пакость сделает.

– Абдула на заявках сидел, но у него ключей нет. У тебя замок с выкрутасами, ножиком не откроешь. Я, ты и Каравай на совещание ездили. Погоди, а может, эти сами и подсунули!

– Что они, фокусники?! Я ящик открываю, а там патрончики лежат.

– А утром? Вспомни.

– Вспоминал… Никто не мог. Я ручку-то почему искал – чтобы на совещание взять. А вы уже в дежурке меня ждали, потом я дверь захлопнул и вниз.

– Точно два ключа от замка?

– Не знаю. Это Вадик замок поставил, когда к нам пришел. Знаешь же его, сплошная фирма.

– Обычно к замкам три ключа прилагается.

– Ты ж понимаешь, что раньше меня это не очень-то интересовало.

Оба немного помолчали.

– А потом что? – продолжил Валера.

– Два дня один во внутренней сидел. Никто вообще не приходил. Ни следак, ни чистка рядов. На третий день заявились, давай мозги выкручивать. У меня один гнилой материал был, год назад где-то, я уж и подробностей не помнил. Мужичок к тетке в гости зарулил, бутылку с ней раскатал, трахнулись, как водится. Потом у тетки из серванта «бабки» пропали. Даже не помню сколько. Она – с заявой к нам. Я мужика вычислил, судимый один, так, крысятник мелкий. Дернул его, уговорил «бабки» вернуть под честное слово, чтобы без последствий для него. Он вернул. Кому хуже, бабе? Нет. Ему? Тоже нет. Все довольны.

– Мне ты можешь не объяснять.

– Баба написала, что деньги нашла, материал я в архив скинул и забыл про него через день. Рядовой вариант-то… А эти нашли. Мужика, наверное, вызвали. Не знаю, что там ему наплели, но эта сволочь неожиданно вспомнила, что деньги у тетки он не воровал, а опер Степанов угрозами и мордобоем заставил его признаться в краже. Дальше совсем весело. Медицинская справочка, как по волшебству, вылезла, что у хрена этого сотрясение мозгов и гематома под глазом случились… Ладно бы, я его дубасил, так ведь пальцем не тронул, урода.

– Фамилию помнишь?

– Коновалов. Где-то в центре живет, не наш, не местный.

– Ладушки, с этим я разберусь. Ты давай другое вспоминай. Соображаешь, наверное, что не из-за патронов ты сюда загремел и не из-за этого Коновалова. Не было бы Коновалова, нашли бы кого другого. Кстати, они там весь архив к дьяволу перевернули.

Олег помолчал немного, жадно докуривая сигарету.

– Я думал… Понятно, что не просто так. Не из-за «Чистых рук», про которые мне грузят… Ума не приложу. За этот год у меня и материалов-то серьезных не было, мелочь одна.

Сидящая за соседним столом троица о чем-то бурно заспорила.

– Да. – вспомнил вдруг Валера, – Адвокат-то у тебя есть? Вроде как полагается.

– Дали… Только не нравится он мне. Слащавый больно. Тоже все выспрашивает да успокаивает…

Неожиданно Олег поднял глаза на Валеру. Валера усмехнулся.

– Не хочешь, не рассказывай. Сам учил, что никому верить нельзя. Кроме меня.

– Ладно, я уже от каждой тени шарахаюсь. Странно, что тебя ко мне пустили.

– Не переживай. Я сам пришел. Девчонок вон попросил. Так что адвокат?

– Прямо альтруист сказочный. Крестный для Золушки. Кому чего передать – пожалуйста, чего принести – пожалуйста, ходатайство накатать – пожалуйста. И все бесплатно, за спасибо. И это мне, оперу, он пытается втирать. Я его вспомнил, он самых крутых бандюгов защищает, «за так» и слово не выдавит. А тут бесплатно. Я ни о чем его и не прошу, ничего не рассказываю. Дурку включил.

– Ты в отказе? По патронам?

– Нет, блин, чистосердечное признание написал. И как Коновалова лупил, колонулся. А заодно поделился, как трахнул его в задницу, убил и ограбил. Ну, ты спросишь…

– На всякий случай. Ты не тяни кота за яйца, быстрее соображай. Я тут действительно без разрешения, самовольно. Может, не по работе куда влез, по халтуре какой?

– Был один вариант… Не по работе, но и не халтура. Может, оттуда ноги растут. Я просто ничего другого не нахожу. Просто не нахожу!

– Давай выкладывай.

– По весне ко мне знакомая одна пришла. Так, якобы случайно. Одноклассница, Алка Морозова. Романчик у нас в школе был. После школы закончился. Она замуж за военного вышла, а я на Светке женился. Вспоминал ее иногда, девочка-то центровая была, цену себе знала, все равно со мной не осталась бы. А тут пришла. Привет-привет. «Узнала, что ты в ментуре, решила заскочить». Поболтали о пустяках, о ребятах. Она со своим разбежалась, детей не было. Работает в банке, должность не шибко высокая, начальник биржевого отдела, но вполне ее устраивает. Сейчас одна живет, квартиру прикупила. Я тоже про себя рассказал. Сходили кофейку с коньячком попили, телефонами обменялись.

– Ну, ты, конечно, заскочил потом в гости?

– Заскочил, а чего такого? Тем более любил когда-то. Ну, в общем, все нормально прошло. Она со мной о судьбе пооткровенничала, я с ней поделился. Одиночество – не самая лучшая штука, кем бы ты по жизни ни был.

Через недельку звонит в отдел – так и так, Олег, квартиру у меня обворовали. Странно как-то обворовали. Может, что посоветуешь? «В чем странность-то?» – «Дверь видел мою? Металл. Просто так не сковырнешь, но они постарались, долго повозиться пришлось. Риск ведь какой. Перевернули все вверх дном, а взяли колечко старое да воротник меховой». А у Алки было что взять. Упакованная хатка. Я ее успокоил – радуйся, мол, что не взяли ничего, воры, значит, такие попались, добрые, бывает. Посоветовал сигнализацию поставить. Вечером заехал к ней, посмотрел. Спустился в подвал и прямо на ступеньках воротник нашел. Дверь действительно курочили от души. Местным операм позвонил – были еще в районе такие случаи? Не было. Странно, в общем. Алла расстроившись, выпила коньяка полбутылки. Я остался, пока двери не починят.

– Понимаю.

– Нет, она действительно перепугалась, тряслась вся. На другой день под вечер в отдел пришла. Принесла папку с документами и попросила похранить: мол, документы важные, на работе спрятать негде, дома после кражи страшно держать, пускай у меня побудут. Ради Бога, Алла, есть не просят. Бросил в сейф. Но чувствую, Алка какая-то не такая. Может, после кражи еще не оклемалась. Я попытался поговорить с ней, она отмахнулась и ушла.

Через пару часов я ей домой позвонил от себя. А она уже нарытая в стельку, еле языком ворочает. Я опять попытался вызнать, что с ней. Не из-за кольца же так надралась. Тут она полную околесицу понесла. Это бумажки, говорит, искали, которые она утром мне принесла. Ради этих бумажек кое-какие люди не то что квартиру обыщут, а и башку запросто открутят. Очень высокие люди, сильные и богатые. «И если найдут они бумажки эти, мне уже ничего не надо будет. Да я сама дура, на деньги клюнула. Так что береги их, Олежек». Я снова ее успокаивать – прекрати паниковать, приходи завтра и все спокойно расскажи. Никто тебя не тронет, я уж постараюсь, чтобы не тронули.

Она как засмеется в трубку: «Ты как был в школе дурачком наивным, так и остался. Помнишь, как я тебя все время по телефону разыгрывала, а ты все равно попадался? Такой и сейчас».

Олег прервался, посмотрел на троицу. Те сцепились из-за какого-то юридического вопроса и не обращали на оперов никакого внимания.

– В общем, в тот вечер я от нее ничего не узнал. Решил подождать. Алла еще немного пословоблудила, так, ничего конкретного – не жизнь у нас, а сплошная карикатура, и сколько волка не корми, ему все равно мало.

– Погоди, – перебил Валера. – По пьяни люди хорошо треплются. Может, еще что про бумаги говорила?

– Я, по крайней мере, ничего не понял. Говорю же, сплошное словоблудие про несправедливость и воровство. Работяги по пять месяцев .зарплату ждут, а зарплата их за океан уходит спокойным макаром. Ну, и прочее в том же духе.

На другой день мне не удалось встретиться с Аллой, у нас «мокруха» приключилась, помнишь, на Северной, закрутились тогда плотно. Лучше бы встретился… Позвонил ей через день, а там, в квартире, оперы сидят из убойного отдела. Я тут же туда сорвался. Мужики и рассказали, что накануне возле ее дома разборка случилась, люди видели. Братва что-то не поделила. После – стрельба, как водится. Алла, вероятно, мимо шла, шальной пулей ее и зацепило. Прямо в голову, наповал. Братки разбежались, одни приметы их имеются. Никаких зацепок. Следователь поручил формальный обыск в хате делать, вот и делаем для очистки совести. Хотя очевидно, что это случайная смерть.

Я надрался тогда до соплей, первая любовь все же, просто так не выкинешь. На работу не пришел, помнишь, рапорт Бородину писал? Про Аллу никому не рассказывал, не понравилась мне эта история. Тут и опером быть не надо, чтобы в случайность поверить. Алла у меня помощи просила, а я так и не понял ничего.

– Ты смотрел документы?

– Нет, я в них котлеты заворачивал. Само собой, сунулся. Толку-то? Я ж не финансист, не банкир. На одном листе названия фирм, адреса, расчетные счета. Стремные названия – «Туз», «Король», «Дама» и «Валет». Прямо колода карточная. Дальше копии паспортов каких-то сделок. На поставку стройматериалов из Штатов. Потом схемы всякие, с названиями банков, номерами счетов, в общем, черт ногу сломит. Сам увидишь. Папка так и лежит у меня в сейфе. Черная такая, с золотистым ободком. Правда, ключ от сейфа следак забрал, но у Михалыча второй есть. Она на верхней полке. Приедешь, посмотри.

Я сначала сам попытался в бумагах разобраться – прежде чем налоговую или ОБЭП подключать. Решил фирмы эти навестить, хоть со стороны посмотреть, чем занимаются. В трех побывал, кроме «Туза». Ксивой не светил, представлялся частным лицом. Никаких фирм в адресах нет и не было. Обычные квартиры с жильцами, которые слыхом ничего не слыхивали. Я, естественно, их не колол, извинялся и уходил.

– Жильцы приличные?

– Трудно сказать. В «Валете» и «Даме» мужички открывали. Нормальные с виду… В «Короле» – бабенка лет тридцати, потрепанная несколько. До «Туза» я добраться не успел, зато вот сюда приехал.

– Ты помнишь адреса этих контор?

– Да в папке же есть.

– Если твой арест связан с Аллой и ее бумагами, я не уверен, что папка еще лежит в сейфе. По крайней мере, патрончики тебе не ветром в форточку занесло. Вспомни, ключи от сейфа у тебя никто часом не спрашивал?

Олег потер пальцами виски.

– Абдула не так давно просил.

– Зачем?

– Якобы потерял «секретку» какую-то, хотел проверить, не взял ли я ее по ошибке в канцелярии.

– Ты дал?

– Нет. Вместе посмотрели.

– Нашли «секретку»?

– Нет.

– Неудивительно. Искали, конечно, внимательно, все из сейфа выгружали?

– Да, кажется.

– В том числе и папку?

Олег стукнул кулаком по ладони.

– Ну, сука… Он, что ли, получается?

– Пока еще ничего не получается. Больше никто ключи не просил?

– Да нет.

– Забыть нигде не мог?

– Они на цепи, к карману карабином пристегнуты.

Неожиданно Олег побледнел и приложил руку к груди.

– Что такое?

– Мотор забарабанил. Перепсиховал я чуток. Анаприлин нужен. У меня мой отобрали.

– Давай врача позову. – Валера привстал, но тут же сел на место, вспомнив, что попал к Олегу не совсем законным манером. Он повернулся к соседям и обратился к следователю: – У вас случайно от сердца ничего нет? Товарищу плохо…

Все трое, в том числе и арестованный, принялись шарить по карманам.

– Вот, валидол есть. – Женщина протянула упаковку.

Кинг-Конг вывалил на стол целую пригоршню всяких таблеток.

– Братан, на, «экстази» дерни, классно оттянешься. Тут у меня еще «колеса» какие-то, не перепутать бы реально.

Валера взял у следователя таблетку и передал Олегу.

– Все, старик, я отваливаю, ты давай сразу врача вызывай. К черту, загнешься еще. Ты с кем сидишь-то? С нашими?

Олег положил таблетку под язык и поморщился.

– Как же, с нашими… С вашими! В общей хате.

– Что?! – обалдел Валера. – Тебя закрыли не в ментовскую хату? Они что, они что?..

Любимов не находил слов. Посадить опера к зекам?! Это даже не беспредел, это блядство последнее.

– Там знают, что ты мент?

– Я не представлялся… Да наверняка в курсах. Тут связь налажена.

– Ну, козлы, а?.. Как тебе, легче?

– Валидол не поможет. Ничего, это у меня постоянно. Пройдет. Ты, если сможешь, анаприлина пришли.

– Конечно, все, я сейчас циричку вызову, а ты врача требуй. Я хай пойду подниму, чтобы тебя к ментам пересадили. Да, погоди-ка, адреса фирм этих…

– Не помню. Где-то я их чирканул, чтобы папку с собой не таскать…

– Так где чирканул? Я поищу.

– На бумажке обычной. Кажется, в пиджаке она, если не выкинул. Пиджак дома, в прихожей.

– Неужели забыл адреса? Ты же был там.

– Дома помню, нашел бы… Квартиры тоже нашел бы, если бы выпустили… Я ж специально не запоминал. Знать бы…

Последнюю фразу Олег проговорил негромко, как бы нехотя. Чуть погодя добавил:

– Знаешь, Валерыч… Не лезь ты в эти разборки. Я как-нибудь вывернусь, никто за два патрона срок не даст, а ты себе геморрой наживешь. Хватит мне одному приключений на задницу.

– Посмотрим. – Валера нажал кнопочку, вызывая контролера. – Если никуда не влезать, в тампоны бабские превратиться можем. Послужим, и в ведро. Алла твоя в каком банке работала?

– В «Континентале», кажется. Да, «Континенталь-банк».

– Не слышал, но ничего, найду. Ты сам, главное, держись, не теряй контроль. Мы еще покатаемся на шашлыки и не одну бутылочку подстрелим. Я тоже думаю, патроны тебе никто не пришьет, а с Коноваловым я пообщаюсь, проветрю ему память, разобью форточку. На, держи, – Валера положил на стол три пачки сигарет. – Нормальную передачку мы через оперов зашлем, а это так, на пару дней.

– Не лезь, Валерыч, – еще раз вполголоса попросил Олег и поднял глаза. – Я вот тут подумал… Ты только пойми правильно, я не свихнулся еще… Наверное, так и должно быть, за все платить приходится. На нас с тобой грешок висит. Парнишка тот, Никита. Так что справедливо все, правильно.

– Ни хера не правильно, понял? Не мы его убили.

– Это как повернуть. Все, это за мной. Привет нашим.

Олег, не отрывая руку от груди, поднялся. Валера отметил в талоне время, по привычке протянул Олегу руку, но тут же опустил и громко произнес:

– Подумайте как следует. Времени у вас много. В следующий раз надеюсь услышать правду. До встречи.

– До свидания, – кивнул Олег и, сцепив руки за спиной, вышел из кабинета.

Валера не стал задерживаться, памятуя об очереди.

Выйдя из «Крестов», он перешел дорогу и остановился на набережной. Облокотившись на гранитный парапет, он стал смотреть на черную воду Невы.

«Ну, и что делать? Олега однозначно надо вытаскивать. Чего он вдруг про Никиту вспомнил? Скис, наверное, вот и лезут в голову мыслишки мрачные. Крепко, однако, его прихватили, с интересом. В хату общую запихали, адвоката заслали. Неужели из-за бумаг?

Проверить это можно одним способом. Пойти по его пути еще раз. Он ведь и влезть никуда не успел, если не врет, всего-навсего фирмы обошел. Может, Алла эта кому рассказала, где бумаги? А как рассказала, так тут же в перестрелку попала. Теперь не узнать. Да, одно остается. Дубль два. И то, если бумажка с адресами еще лежит в пиджаке. А не лежит, тогда… Н-да. Придется еще раз сюда прокатиться. Пускай хоть, что помнит, нарисует. Попробую найти. Черт, сразу надо было заставить. Эх, так мотор у него…»

Валера выпрямился, выкинул в Неву окурок и быстрым шагом пошел в сторону метро.

Он даже предположить не мог, что несколько минут назад видел Олега последний раз в жизни.