Наконец-то включили дождь. За окном серый двор, вросший в землю гнилой «Запорожец» возле помойки, прячущийся под ним рыжий кот, мгновенно появившаяся лужа на псевдоасфальтированной дорожке. Левитан. «Концовка лета».

– Валера, нож где?

– Да, сейчас достану, – Валера очнулся, отошел от окна, открыл ящик кухонного стола и отыскал нож.

Орловский нарезал салями, затем помидоры, откупорил бутылку.

– Чисто символически, Валер, не возражаешь? Я тоже немного, мне еще к станку.

– Да, давай.

Валентин Андреевич аккуратно наполнил стопки коньяком.

– Это мой, так сказать персональный, по спецзаказу, пей смело, быстрее оживешь. Как настроение-то? Совсем какой-то бледный.

– Нормально, в общем-то. Башка по вечерам гудит да бессонница. Глаз почти зажил, ребра вроде тоже. Дома торчать надоело.

– Ничего, ничего, успеешь еще набегаться. Давай, за здоровье. Чтобы, как говорится, Кремль стоял.

Дернули-вздрогнули.

– Лена как? Где она, гуляет?

– К подруге уехала, – нехотя ответил Валера, не отрывая глаз от пустой стопки.

– Сколько осталось-то?

– В октябре где-то.

– Ну, дай Бог.

– Как там дела? – резко сменил тему Любимов.

– Дела веселые. Как программа «Куклы», – Орловский закусил коньяк кусочком колбасы. – Мои ребята хорошо покувыркались, я налоговую подтянул, в ОБЭПе старых знакомых заинтересовал. В общем, глубокую яму выроем. В следующий раз, когда сунешься, предупреждай. Хорошо хоть позвонить насчет «Континента» догадался. Плавал бы сейчас на просторах Ладоги с паровой батареей на груди, если б я своих ребят не отправил за тобой присмотреть. Говорят, очень любопытно было наблюдать, как тебя в багажник паковали. «Будешь жарить шашлык из этой невеста, не забудь пригласить». Хо-хо… Я ведь сколько раз тебе говорил: главное в нашей работе – рубить «хвосты». Мои, правда, тоже лоханулись, квартиру не смогли засечь, в которую тебя выгрузили. Пришлось на слух работать. А тут Караваев выруливает.

– Он нашелся, кстати?

– Ни слуху ни духу.

– Зря отпускали.

– Ну, ты ж понимаешь, мы кем для него на тот момент были? Да никем. Служба безопасности банка. А он офицер милиции, с удостоверением, с оружием. Мог по закону открыть огонь. А я за своих ребят личную ответственность несу. Только трупов не хватало. Он под шумок и слинял. С Караваевым тема особая…

Орловский плеснул Валере.

– Извини, Валерочка, я все, а ты непременно выпей, очень советую.

Любимов залпом опрокинул стопку.

– Да, так вот, Караваев… Я, еще когда в отделе работал, ему шибко-то не доверял. Внутреннее чутье какое-то работало. Не знаю, насколько я прав, но есть у меня одно нехорошее подозрение. Ты, конечно, знаешь, по какому принципу у правильно развитых буржуев построена оперативная работа. Там не только вербуют людей среди преступников, но и засылают в мафию своих. Вплоть до того, что разрешают им совершать преступления. У нас об этом только говорят, но дальше болтовни дело не идет.

– Деньги нужны. Это дорогое удовольствие.

– Согласен, но не только в деньгах вопрос. На самом деле повышать эффективность такой работы не очень-то выгодно. По крайней мере сейчас. Слишком много навоза всплывет. Лучше испытанными методами – тусование кадров, красивые лозунги, игра липовыми цифрами… «Ударим „бытовухами“ по доказухам». А у криминальных ребят денежки и желание всегда есть. Они не за почетные грамоты трудятся, у них и подход соответствующий. Одно дело – ссученных ментов пасти на коротком поводке, другое – держать в органах проверенных, надежных людей. От продажного мента толку маловато – сегодня он своих продает, завтра тебя же накроет. А представь себе человека, который пройдет весь путь от курсанта школы милиции или постового милиционера до начальника какого-нибудь отдела Главка, превосходно знающего систему изнутри. Который знает людей, знает методы… И который предан тебе. Вот это я понимаю, это высшая лига!

– Это, Валентин, из области фантастики. Долго и накладно.

– Вот потому-то, Валерочка, мы и бежим у них в хвосте, догоняем, а догнать не можем. И никогда не догоним.

– Ты хочешь сказать, что Каравай специально заслан?

– Я не исключаю, но и не утверждаю. Сейчас бы он спокойно стал замом, через годик – опять повышение, и пошла карьера. Никаких пятен на биографии. Я первый раз в нем неладное почуял после той истории с найденной у бандюга на обыске гильзой. Помнишь, которую убойщики возле койки нашли? Вроде все с ментовской точки зрения понятно, убийца должен быть наказан. Поэтому ни прокуратура, ни суд слишком глубоко не копали. Найдена улика – хвала Дионису, есть доказательства. А бандюган посаженный слишком многим мешал. Так что вряд ли Караваев за справедливость в тот момент переживал. Были потом еще интересные вещички, не успел я свои подозрения проверить. А передоверять никому не стал, нельзя такое передоверять – слишком серьезно.

– Но деньги? Такой человек стоит очень дорого. По Караваю этого не скажешь. По сравнению с тем же Вадиком Дубовым он нищий.

– Да, нищий… Четыре фирмы в Голландии с весьма неплохим оборотом, оформленные на его жену. Неплохо для опера. Сирота казанская.

Валера тупо уставился в рюмку.

– Чего ж он в ментуре делал? Прогуливал бы «бабки», крутил ими. А он на обед у мужиков стреляет, да еще не отдает.

Валентин Андреевич развел руками.

– Тут существуют два ответа. Во-первых, он чего-то стоит, только пока на нем погоны. И во-вторых, элементарная жадность. Стреляние же денег – обычная конспирация. Ты что, хотел, чтобы он в столовке кредитной карточкой рассчитывался или галифе ментовское у Армани шил?

Валера вспомнил Никиту, фальшивые деньги которые Каравай так и не скинул. Да, возможно, в словах Орловского есть доля истины.

– А теперь, Валерочка, представь свою участь. Ведь он перед тобой во всей красе засветился.

– Я, пожалуй, еще выпью.

– Выпей, выпей. Так что Витя Караваев сидит сейчас где-нибудь в снимаемой квартире и не высовывает носа, благо «бабки» есть. А отсидится – свалит для начала в ближнее зарубежье, а оттуда – куда подальше. Будет вам открыточки поздравительные слать ко Дню милиции с какого-нибудь Кипра или из Израиля.

– Да, он тот еще фокусник. Ему бы с Копперфилдом на пару выступать. Мировой дуэт был бы.

Валера на этот раз коньяк не допил.

– Теперь что касается «Континента». Очень солидная строительная фирма, возглавляет ее некий господин Гапонов, бывший комсомольский вожак. Он провел хорошо подготовленную рекламную кампанию и получил ряд выгодных заказов. В том числе и от городского управления. То есть в «Континент» перечислились денежки из бюджета. Понимаешь? В администрации сидят чиновники, одобрившие этот проект. А бюджетные денежки – это денежки не из личного кармана. И это большие «бабки». Мы прокатились по объектам «Континента».

Реально они построили несколько торговых павильонов, все же крупные проекты, в том числе и бюджетные, находятся на стадии закладки фундамента. Я не слышал, чтобы фундамент под небольшой жилой дом закладывали больше года. Помнишь, я приводил пример с переброской денег доверчивых лопухов за бугор через левые конторки. Здесь почти то же самое. Только масштаб иной. Главный принцип – продержаться подольше да хапнуть побольше. А потом свалить со сцены, бросив лопаты на незаконченных стройках. Для такого уровня и покровители авторитетные нужны. И в городской администрации, и в ментуре. Очень авторитетные. Которые, к примеру, той же службе очистки легко могут сказать: «Фас!». Гапонов тоже фигура подставная, я уверен. Не для себя он денежки ворует. А теперь прикинь, что в самый разгар аферы информация о ней куда-нибудь утекает, например в прессу или к клиентам, отдавшим свои деньги. Маленький переполох в большой компании. Возможно, именно из-за этого убили Аллу. Не исключено, что она сама захотела оттяпать кусочек пирога повкуснее, шантажируя аферистов. Скорее всего, так и было. Просто так не убили бы. Ведь потом надо искать нового человека в банке. А когда после квартирной кражи она поняла, что вместо пирожка может получить букетик на могилку, то втянула Олега. Он, конечно, попытался разобраться…

– Не успел попытаться, – едва слышно возразил Валера и резко поднял глаза на Орловского. – И что дальше? Дальше-то что, Валентин?

– Ну, я ж говорю, информацию, кому надо, я слил, хотя… – Орловский внезапно оборвал фразу и немного помолчал. – Хотя действительно – что дальше? Кому сейчас можно доверять? Наверное, никому… Грустно, ужасно грустно.

– По-моему, Валентин, мы с тобой дураки.

– Все, больше не пей. Финита, как говорят итальянцы. Давай, Валерочка, зализывай раны, я побежал. Извини, пора. Не переживай здорово. Усадить мы эту свору не усадим, но хоть фортуну им обломаем, что, согласись, тоже неплохо. Лишний работяга получку вовремя получит.

Орловский поднялся из-за стола, взял дипломат.

– Да, с адвокатом очень душевно получилось. Челюсть у него в пяти местах сломана, месяца два одной кашей да морковкой давиться будет. Мои хохмачки ему еще передачку заслали – мешок сухариков, пусть похрупает. Ну все, привет Алене. Не забудь пригласить ножки обмывать.

– Конечно, – Валера тоже встал, чтобы проводить Орловского.

Пиликнул стоящий на холодильнике телефон. Валера снял трубку и жестом попросил Орловского подождать.

– Да, привет.

Минут через пять разговор закончился.

– Это Абдулов звонил. Утром в области нашли труп мужчины в мешке. Убит выстрелом в голову.

– И что?

– Пока его не опознали, наши сейчас помчались туда. Но по описанию одежды и внешности мужичок катит на Каравая.

– На чужой каравай рта не разевай, – усмехнулся Орловский. – Это называется утилизация никому не нужного отхода. А ты себя дураком называешь. Пока, Валерочка, ты кому-то нужен, ты не можешь быть дураком. Поверь старому, но еще не загнанному волку. Вот о чем я искренне жалею, – Орловский посмотрел наверх, – так это о том, что Олег ничего не узнает. Обидно.

– А может, и узнает, – наверное, совсем не к месту улыбнулся Валера, протягивая Орловскому руку.