Глава 5

— Проваливай, мразь!

Под лапой обратившегося в тигра Руслана в судорогах агонии корчилась собакообразная тварь — даже с перебитым позвоночником она не спешила умирать. Вторая, столь же омерзительная, припав грудью к полу, ждала приказа хозяина атаковать. Маг медлил с командой, недоверчиво вглядываясь в невозмутимое лицо Лазаруса.

— Это означает «нет»? — переспросил владелец монструозного пса.

— Нет, — спокойно подтвердил вампир и вежливым тоном предложил отправиться в популярное путешествие.

— Хорошо, я уйду. Только вы пожалеете об этом. — Маг перевел замораживающий взор бледно-голубых глаз на меня. — Особенно пожалеешь ты, Герда.

Меня и так трясло от страха, и новая угроза не способствовала душевному равновесию.

— Подумай хорошенько. Рано или поздно ты сама прибежишь ко мне. Так не плюй в колодец, девочка.

— Не слушай его, Герда. Он ничего не сможет сделать ни тебе, ни твоим родным. — Ровный голос Лазаруса успокаивал, и мне захотелось спрятаться за его спиной, став невидимкой. — У него кишка тонка для того, чтобы от угроз перейти к делу.

Маг хмыкнул.

— Ты в этом уверен, кровосос?

Болконский, не ответив, повторил:

— Проваливай, мразь.

Оборотень, топорща белые усы, в знак солидарности издал хрипящий звук.

Без спешки проведя ладонью по льняным волосам, буйный гость окинул нас подчеркнуто веселым взглядом и свистнул. Монстропес отряхнулся и, царапая пол когтищами, потрусил к разбитому окну, через которое ранее попал в квартиру.

— Я не прощаюсь.

И он ушел, оставив за собой последнее слово и разрушенную кухню. А я, дождавшись стука входной двери, сползла по стенке вниз.

— Не падать! — Лазарус, придерживая меня за талию, поставил один из перевернутых стульев на место. — Присаживайся, маленькая, я мигом.

И он действительно вернулся через пару секунд со своим телефоном.

— Отойди, Руслан, ты закрываешь тушу. И давай скорее превращайся назад.

Пережитый страх отступил под давлением любопытства и недоумения — Лазарус фотографировал мертвую собаку. Зачем? На долгую память? Коллекционирует фотки псин, сбежавших из кунсткамеры? Да и вообще — нашел время!

— Испугалась? — Руслан, натянувший чудом уцелевшие шорты, положил руку мне на плечо.

Коротко кивнув, спросила:

— Ты не знаешь, зачем Лазарус устроил фотосессию среди погрома?

Кажущийся занятым вампир поднял голову.

— Если я прав, сейчас сами увидите. Хотя лучше, если бы я ошибался. Герда, есть старое одеяло, которого не жаль?

— Да, я его обычно беру на вылазки в лес…

— Отдай Руслану, пусть намочит в ванной.

Не требуя подробностей, поспешила исполнить его просьбу. И лишь вернувшись на кухню, поняла, зачем понадобилось одеяло. Труп собаки вспыхнул багровым пламенем в один миг, словно облитый бензином. Лазарус едва успел отскочить.

— Руслан! Быстрее!

Вертигр набросил мокрое одеяло на останки и устало поинтересовался:

— Что происходит?

— Как я и думал, колдун наложил заклинание ликвидации, чтобы у нас не осталось доказательств его «наезда» на Герду.

Я обвела тоскливым взглядом разнесенную кухню, разбитое окно и испорченное одеяло. Всего лишь двадцать минут назад здесь состоялось самое странное чаепитие в моей жизни. Еще три часа назад я получила самые чудные признания в мире…

Когда я проснулась, стрелки настенных часов показывали шесть вечера. Сколько же я спала? Разбираться с колыбельником мы закончили далеко за полночь, так что в постели я провалялась едва ли не целые сутки. Коснувшись места на боку, куда мне нанесли удар ножом, ничего не почувствовала. Зажило, как на оборотне. В комнате я была одна — непривычное ощущение в последнее время: ведь стоило мне проснуться, кто-то из парней оказывался рядом. Садясь в компьютерное кресло, попыталась собраться с мыслями и понять, за что взяться в первую очередь. И тут мой взгляд наткнулся на перевернутую чашку под кроватью. Я точно ее тут не оставляла. Красная жидкость засохла на дне. Похоже на домашнее пюре из томатов. Понюхав, скривилась от отвращения — пахло чем-то знакомым и неприятным. И это точно не напиток из помидоров.

И тут я все вспомнила. Ладно, выразилась неточно. Почти все, события последних двух месяцев оставались, как выражаются поэты, покрыты мраком забытья. Я припомнила прошлую ночь начиная с того момента, как мне стало плохо в машине. И сейчас кое-кто получит, инициатива ведь наказуема. Но выйдя в коридор и втянув носом ароматы, доносящиеся из кухни, решила отложить скандал до лучших времен.

Лазарус, повязав цветастый фартук бабушки Раи, снимал со шкварчащей сковороды подрумяненные куски мяса. Руслан сидел за столом и преданным взглядом следил за его действиями.

— Герда, ты вовремя. Булатов уже собирался идти будить, — деловито поведал вампир и не терпящим возражений тоном распорядился: — Присаживайся, пюре и салат уже на столе.

Оставалось только подчиниться, тем более что радостно урчащий желудок уже принял решение за меня.

Пристроив пятую точку на диванчик, рядом с счастливым вертигром, сказала:

— Пахнет аппетитно.

— Хотел приготовить отбивные по-царски с сыром и грибами, но среди оборотней редко встретишь гурманов, одни нетерпеливые обжоры. Поэтому придется есть обыкновенные отбивные.

Несколько секунд гипнотизировала кусок мяса на белоснежной горке из картофеля, затем по очереди посмотрела на лица парней.

— Лазарус, ты готовишь для нас с Русланом «завтраки»? — покосилась на окно, за которым явно не утреннее небо. — Значит, он выиграл спор?

— О да. — Булатов заулыбался во все тридцать два зуба. Или сколько у вертигров зубов? — Сестра прислала перевод первого фрагмента, и мы уже отправили ей остальные фотографии.

— И что там?

— Потом узнаешь, когда поешь, — непреклонно заявил наш шеф-повар, переворачивая металлической лопаткой новую порцию румяных отбивных.

Потом так потом. У меня столько вопросов накопилось, что одним больше или меньше, любопытству уже без разницы.

Отрезав кусочек сочащегося соком мяса, отправила его в рот и поняла, что вампир скромничает. Это не обыкновенные отбивные, нет! Это шедевр, достойный оказаться на королевском столе. У какого монарха, по словам Руслана, Болконский служил поваром? Надо будет уточнить, кому это в свое время повезло. Неудивительно, что с подобными кулинарными гениями при дворе многие короли Европы обладали пышными формами.

Кстати, о пышных формах…

— Лазарус, будь добр, завари мне чай из синей банки. Столовая ложка на стакан кипятка.

Прошло три дня после того, как, очнувшись в ванной комнате, обнаружила в квартире незнакомца, но только сейчас я удосужилась вспомнить о чае для похудения, а ведь раньше не пропускала ни единого приема в течение десяти лет.

— Где она стоит?

— Шкафчик у окна, верхняя полка.

О спасительных бабушкиных травках я не забывала даже в самые тяжелые дни своей жизни. Это только сейчас события настолько перевернули все с ног на голову, что я нарушила режим.

— Банка есть, чая нет.

Вампир показал пустую емкость.

Сбор закончился? Не может быть — после смерти бабушки в кладовке оставалось еще минимум на полгода. Ладно, придется самой заняться его составлением, повезло, что травник отыскался.

— Раз так, то мне ничего не надо, — вздохнула я. А потом, подумав, добавила: — Хотя нет, налей, пожалуйста, того морса, что давал мне ночью. Незабываемый вкус! — Для пущего эффекта клацнула зубами.

Вампир уронил с лопатки отбивную на пол. Руслан, бедняга, закашлялся, чем-то подавившись. Не ожидали, что я помню? Или мой оскал впечатлил?

— Герда, ситуация была такова, что… — начал осторожно Лазарус, подбирая слова, но я его перебила:

— Я так понимаю, что прыжки по крышам вычерпали всю силу Гласа? И понадобилась срочная подзарядка? Спасибо, что спасли мне жизнь.

Краем глаза заметила, что напряженные плечи Руслана расслабились. Невозмутимое лицо Лазаруса также выражало облегчение. Решили, что пронесло, мальчики? Не совсем.

— Только не вливайте в меня больше кровь, хорошо? По моральным причинам я не ем ни гематоген, ни кровяную колбасу. И не вздумайте кормить сырым мясом — суши, карпаччо и тартар меня тоже не привлекают. И от сладкого меня в последнее время воротит.

Закончив монолог, испытала гордость за то, что сумела высказаться. А когда вампир, выключив под сковородой газ, присел за стол напротив, почувствовала, как смелость меня покидает.

Опустив подбородок на сцепленные домиком руки и устало глядя мне в глаза, Лазарус тихо произнес:

— Кровь, сырое мясо и глюкоза — три источника из четырех возможных, откуда Глас может черпать энергию. Ты от них отказываешься? Тем самым давая понять, что согласна на последний?

— По словам куратора, перечисленное тобой — всего лишь временная мера. Этим нельзя пользоваться постоянно. И прошлой ночью кровь не помогла, ведь так?

Затаившийся было Руслан отмер, кивком подтверждая мое предположение.

— Поэтому я согласна на подзарядку напрямую от вас. Но, — сделала паузу, — я не переменила решения и не собираюсь становиться Гласом через четыре месяца. Поэтому будьте джентльменами, не распускайте рук.

Выйдя из-за стола, думаю, добила своих рыцарей угрозой:

— А кто решит поиграть в рокового соблазнителя, будет спать на коврике.

Развернулась и направилась к себе. На полпути поняла, что поступаю как свинья. Поэтому, вернувшись на кухню, с улыбкой произнесла:

— Лазарус, спасибо, было очень вкусно.

Закрывшись в спальне, дрожащей рукой включила компьютер. И пока он загружался, прокручивала в памяти разговор, размышляя, правильно ли поступила, выдав свою осведомленность. В общем, я рефлексировала.

С детства читаю быстро, поэтому позавчера за один присест успела просмотреть почти все письма куратора. А их за два месяца пришло немало — Альбина добросовестно относилась к своим обязанностям и писала обо всем, что казалось ей важным. Особенно серьезно она подошла к теме способностей Гласа.

Регенерация, скорость, выносливость и физическая сила — все дается нам на определенное время, «взаймы». В свою очередь Глас тоже изменяет рыцарей, делая их лучше. Поэтому в первое столетие после создания ритуала через него принудительно проводили полуночников-преступников — мол, невинная дева усмирит жестокие натуры. Неудивительно, что в то время Гласы умирали, как мухи от дихлофоса. Попробуй выживи с вампирами-маньяками и оборотнями-каннибалами.

К слову, и без специальных ритуалов люди каждый день энергетически взаимодействуют друг с другом. Это может быть как равноценный обмен, так и энергетический вампиризм. Поговорив с одними, заряжаемся позитивом и жаждой действовать, общение с другими портит нам настроение, порой вызывая серьезный упадок сил и нежелание жить. Но все это происходит незаметно, редко кто уделяет этому естественному процессу пристальное внимание. Тогда как в случаях с Гласами энергетический обмен имеет явное подтверждение в виде сверхчеловеческих способностей.

Признаюсь, я расстроилась, что фактически являюсь «пиявкой», паразитирующей на парнях. С другой стороны, становясь рыцарями, Лазарус с Русланом знали, что ритуал делал их «батарейками». Чтобы Глас оставался в тонусе и в любой момент мог воспользоваться суперспособностями, его помощники всегда обретались рядом с ним. И чем плотней был физический контакт, тем быстрей происходила подпитка… А что может быть тесней близости между мужчиной и женщиной? М-да, все-таки маги, авторы ритуала, еще те распутники…

От воспоминаний, как парни обнимали меня с двух сторон, согревая и делясь силой, бросило в жар. Так, что-то мысли пошли не в ту сторону. Схватив со стола бабушкин травник, воспользовалась им в качестве веера. Уф, полегчало…

Из тетрадки выглянул краешек шартрезовой бумажки. Хм, памятный цвет. Раскрыв сборник рецептов, убедилась: действительно, закладкой послужил пригласительный билет на провальный вечер поэтессы-алкоголички. Женщина сама придумала дизайн флаеров и настаивала именно на ядреном оттенке зеленого, который якобы выбирают гении. Я перевела взгляд на страницы, между которыми лежал пригласительный. О! Как говорили предки, на ловца и зверь бежит. Рецепт настоя для похудения и чая для лечения дистрофии. Странно, карандашом обведен второй сбор. И сделала это, по всей видимости, я — бабушка считала, что черкать в книгах, пускай и рукописных, дурной тон.

Прочитала оба рецепта. Подумала. И перечитала еще раз.

Как говорил герой одного советского мультика, ничего не понимаю. За десять лет вкус бабушкиного чая для похудения закрепился в моей памяти намертво. Хочешь не хочешь, а забыть горечь полыни не сможешь. В первом рецепте этой травы не было, зато во втором… Да еще приписка, что для лечения дистрофии и анорексии полынь в умеренных дозах незаменима и творит чудеса, разжигая в больном зверский аппетит, и он «пухнет» как на дрожжах. Что-то мне это напоминает, м-да…

Я перелистала всю тетрадь в поисках другого сбора от лишних кило, такого, в состав которого входила бы полынь. И ничего не нашла. Я даже тетрадку встряхнула. Из нее выпал альбомный лист, сложенный пополам. Бабушкиным почерком на нем стояло одно слово — «Герде». Трепеща, я развернула его и… и ничего не увидела. Абсолютно. На белоснежном поле ни единой строчки, ни малюсенькой буковки. Это розыгрыш? Или бабушка не успела ничего написать? А может, послание написано невидимыми чернилами? Улыбнулась, вспомнив, как в детстве с Тимуром посылали друг другу записки, написанные лимонным соком или молоком.

Подойдя к окну, рассмотрела лист на свету. Ничего. Идти на кухню за свечой не хотелось, а придется, если хочу проверить версию домашних симпатических чернил. Тяжко вздохнула, поняв, что доведется продолжить разговор с витязями. Вверху листа на миг проступили буквы: «Герда, солнышко мое…» Я подула на бумагу уже специально — и на белом фоне запрыгали черные буквы. Ого! Магические чернила? Интересно, письмо проявляется только от моего дыхания или без разницы, кто на него дует? Зачем подобные сложности? И что было бы, если бы я не начала вздыхать над ним? Впрочем, бабушке была известна моя дотошность, поэтому письмо в любом случае я бы прочитала. Легонько дуя на бумагу, я вскоре узнала то, что должна была услышать с глазу на глаз, если бы моей родственнице хватило смелости.

«Герда, солнышко мое ясное!

Если читаешь эти строки, значит, ты искала рецепт сбора для снижения веса, тогда как я ушла вслед за моим Игнатом. Боюсь, ты обозлишься, когда узнаешь всю правду, и решишь, что я тебя бросила разбираться с чужими проблемами. Что ж, внучка, так и есть. Прости старую эгоистку. Надеюсь, когда-нибудь, полюбив столь сильно, как я, ты меня поймешь и простишь. Жить без половинки души невозможно, и я ухожу вслед за супругом, в надежде, что там мы снова будем вместе.

Герда, главное — продержись до своего двадцатипятилетия и не обещай Томасовскому то, что он начнет требовать после моей смерти. А он начнет, особенно настойчиво, если ты изменишься. Зная, что его отталкивают пышные женщины, я почти десять лет защищала тебя, как умела, от его притязаний.

Не верь Артуру, что бы он ни говорил. Просто мы очень с тобой похожи, солнышко, а еще ты — его шанс исправить давнюю ошибку, билет в прежнюю жизнь, которой он лишился из-за запретного влечения.

За подробными объяснениями и помощью обратись к моей единственной в городе подруге.

Герда, я умоляю тебя! Заклинаю! Не прекращай пить чай, иначе пожалеешь.

P. S. Если все-таки откажешься от него, возьми отгул на несколько дней и не выходи из дома. Снимут боль и ускорят процесс горячие ванны с обыкновенной содой и солью. Прости, что по моей вине тебе придется пройти через это. Раиса».

Когда схлынул поток первых мыслей — к слову, эмоционально несдержанных, — задумалась. Елки-палки, что за проблемы? Неужели их больше, чем имею сейчас? Почему держаться до двадцатипятилетия? Может, когда мне стукнет четверть века, я превращусь в супервумен? О каком из Томасовских говорила бабушка? О младшем или старшем мерзавце? Что от меня может потребовать Артур? И при чем тут сходство с бабушкой? Впрочем, с этим, кажется, все понятно, если вспомнить, каким взглядом смотрел на нее старикан Томасовский.

В голове рождались все новые и новые вопросы. Поэтому стук в дверь и предложение попить чаю я восприняла как спасение. И уже через пять минут в моей голове роились легкие и, пожалуй, приятные мысли. Хрустя кусочком подсохшего безе, я решала, что делать со сладостями, у которых вот-вот закончится срок годности. Выбрасывать в мусорный контейнер не позволит совесть. Раздать их, может? О! Точно! С предвкушением посмотрела на молчаливо-мрачных парней. «Выгнав» бабу Фаню из ее жилья, они, подозреваю, настроили против себя весь подъезд. И факт, что пенсионерка выгодно продала квартиру с ремонтом столетней свежести, никого не интересовал. Поэтому стоит отправить новых жильцов налаживать контакт с соседями. А что лучше всего смягчает сердце человека, настраивая его на благодушный лад? Что-нибудь вкусненькое. Решено. Допиваем чай — и идем ублажать соседей кондитерскими изысками из «Кофейни». Исторически сложилось, что в подъезде число пенсионеров над молодыми семьями преобладало. То-то бабушки обрадуются, когда к ним заглянут красивые мужчины с угощением. Все нуждаются в позитиве, так что, радуя старушек, будем очищать карму. Перестав топить ломтик лимона в чае, я мечтательно вздохнула.

Лазарус, хмуривший брови с момента моего появления на кухне, подался вперед и, как показалось, собрался что-то сказать. И притом то, что мне услышать не хотелось.

Я его опередила.

— Давайте раздадим торты и другие сладости соседям? И продукты не пропадут, и к вам станут лучше относиться.

Руслан отставил чашку в сторону и внес в мое предложение коррективы.

— Пойду только с тобой или один.

— Почему?

— Хватит и того, что мы с Лазарусом живем в одной квартире. А если и по соседям с гостинцами пойдем, точно запишут в сладкие парочки. — Вертигр скривился, словно подавляя рвотный спазм.

— Хорошо, иди познакомься со старушками — пожилые леди обожают смазливых мальчиков, — великодушно разрешил блондин.

— А еще они обожают элегантных метросексуалов, — хмыкнул оборотень. — Тянем жребий. Кто вытащит короткую палочку, тот и разносит кондитерку.

И он потянулся за зубочистками.

Минут через десять мы с вампиром провожали Руслана, держащего пакеты в обеих руках. Я не повелась на грусть в зеленых глазах — и он, тяжко вздыхая, ушел.

— А теперь поговорим о недоразумении с подзарядкой, — заявил Лазарус, подливая мне чая.

— Может, не надо?

Смелость куда-то подевалась, и поднимать деликатную тему не хотелось.

— Надо, Герда, надо. — Вампир, улыбаясь, продемонстрировал белоснежные зубы. — Своим недоверием ты нас оскорбила и обидела.

Я удивленно вскинула брови, но промолчала.

— Ты выбрала нас сама, подсознательно воспринимая как кандидатов для долгосрочных отношений. Есть древнее изречение: «Мужчина и женщина, оставшись наедине, не будут читать «Отче наш». От себя добавлю: особенно если женщина хороша собой и связана с мужчиной магическими узами. И если отношения между Гласом и рыцарями выходят со временем за рамки партнерских — это закономерный результат, который никого не удивит.

Лазарус умолк, чтобы дать мне высказаться. Спасибо, конечно, но что говорить, я не знала.

И тогда он продолжил:

— Но, Герда, твое решение мы уважаем, поэтому никакого принуждения, никаких хитростей. Первый шаг — только с твоей стороны.

— Если он вообще будет, — нахмурилась я. — Отношения с двумя мужчинами одновременно отвратительны.

— Ты только что оскорбила тысячи женщин, которые, любя других, по какой-то причине остаются с мужьями. Считаешь себя выше их? — вкрадчиво поинтересовался Лазарус.

И мне некстати подумалось, что, наверное, именно такой тон в исторических книгах называли иезуитским. Ох, ну и чушь порой лезет мне в голову!

— Нет, не считаю. Обманывать супруга или нет — каждая решает сама для себя. И я никого не обвиняю в аморальности. Просто лично для меня такие отношения неприемлемы и невозможны.

— Но ведь убеждения со временем меняются…

— Стоп! Ты говорил, что никаких хитростей не будет? А это что? Намеки, уговоры… разве не хитрость?

Лазарус натянуто рассмеялся.

— И что? У меня получится переманить тебя на темную сторону?

Поинтересовался вроде бы шутливо, высокопарным голосом киношного злодея, а во взгляде напряженное ожидание.

— Нет, извини.

Если бы я полюбила своих витязей и это чувство было бы взаимным, кто знает… Но это признание я не произнесла вслух — отвлек звонок в дверь. И никогда теперь не скажу, ведь если нам что-то мешает, значит, сама судьба дает подсказку молчать.

Осмелев благодаря присутствию вампира, я, не взглянув в глазок, сразу открыла дверь.

— Добрый вечер, Герда. — В бледно-голубых глазах платинового блондина привычная небрежность, и я точно знаю, по отношению к кому. — Я могу войти?

От испуга я онемела и безвольно отошла в сторону. Младший Томасовский, не останавливаясь в коридоре, чтобы снять туфли, прошествовал сразу в кухню. Эх, а если бы посмотрела в глазок, то затаилась бы у двери, и Артур ушел бы, подумав, что никого нет дома.

— Это правда? — буравя вампира гневным взглядом, задал Томасовский странный вопрос.

И получил такой же непонятный ответ:

— Возможно.

Угрюмо сжатый рот незваного гостя напоминал тоненькую нить. Губы Болконского кривились в наглой усмешке. Два блондина, но такие разные… И если первого я боялась с детства, то второму, своему блондину, была готова даже простить привычку ходить в обуви по квартире.

То, как они смотрели друг на друга, внушало опасение, что мирное молчание скоро закончится. И я попыталась разрядить обстановку:

— Артур, может, кофе или чаю?

Младший Томасовский давно заставил перейти с ним на «ты». Но «тыкать» ему я старалась как можно меньше, сама не знаю почему.

Гость бросил настороженный взгляд на оранжевую кофеварку, стоящую на подоконнике, и выбрал чай.

— И, Герда, я буду пакетированный, без сахара, — уточнил Артур, намеренно развернув стул так, чтобы сидеть спиной к Лазарусу.

Ух, какое явное пренебрежение! Я бы не рискнула поворачиваться к недружественно настроенному вампиру тылом. И зря он выбрал чай, кофе лучше. Как и дед, я обожала этот напиток, и одна из полок шкафа ломилась от всевозможных сортов. Бывший студент даже как-то подарил любимому преподавателю пачку дорогущего «Копи Лювак». Правда, я наслаждалась потрясающим вкусом до тех пор, пока не узнала, что кофейные зерна собирают из экскрементов мусангов, малайских куниц. Дед же продолжил его пить, подшучивая над моим всякий раз зеленеющим лицом, когда кухню заполнял тонкий аромат.

— Так о какой правде ты говорил? — напомнила я.

— Охота на колыбельника прошла неудачно? Тебя ранили?

Ого! Как быстро распространяются слухи! И вообще, какое ему дело до моих царапин?

— Почему неудачно? Ребенка мы спасли, а ранение — ерунда.

И только произнеся свой оправдательный монолог, потрясенно осознала: я обсуждаю с Томасовским-младшим дела полуночников! Значит, это о нем говорили ребята, когда узнали о моей амнезии? Не о его деде? И кто же ты, Артур, в мире Полуночи? Маг? Чтобы скрыть растерянность, повернулась к мужчинам спиной и занялась приготовлением кофе, хотя после двух чашек чая желание пить отсутствовало. Наоборот, организму хотелось избавиться от лишней жидкости. Но как оставить Артура с вампиром наедине? Что-то подсказывало, что тогда враждебными диалогами общение не ограничится.

На лице нежданного гостя появилась гамма чувств: неверие, раздражение, злость…

— Когда ты стала Гласом, я согласился на отсрочку с определенными условиями, — процедил он сквозь зубы. — И твоя безопасность во время заданий — одно из них.

Лишь чудо удержало меня от глупых вопросов. Отсрочка чего? Я что, деньги у него взяла под проценты? Какие остальные условия? И с какого перепугу я должна вообще с ним считаться? Но задай я их, Артур сразу поймет, что у меня проблемы с памятью. И что тогда будет? Не знаю, но точно, что ничего хорошего. Незаметно покосилась на помрачневшего вампира — он сидел не шевелясь, напоминая статую имени себя. Жаль, не умею читать мысли, сейчас его подсказка, что говорить, не помешала бы.

— Ты прав, Артур, — пробормотала виноватым голосом я. — Такое больше не повторится.

Словесную чушь выдала наобум, доверившись интуиции. И не прогадала — Томасовский подобрел, зверское выражение лица смягчилось.

— Я тебя прощаю на первый раз, Герда. Только учти, еще одна оплошность — и можешь прощаться с обязанностями Гласа. — И, уже обращаясь к Болконскому, пригрозил: — Будете плохо за ней смотреть, разорву узы триумвирата досрочно. Уверяю, сильнее боли, чем от снятия татуировки рыцаря, ты еще не испытывал в своей жизни.

Уголок рта Лазаруса дернулся в намеке на пренебрежительную усмешку.

— Что ты можешь знать о моей жизни, колдун?

— О, много чего! Я навел справки. Не скучаешь по кухне Госпожи талантов? Герда, он хвалился, чем занимался до приезда в этот город?

— Это было давно, уже неактуально для шантажа, — спокойно, с достоинством заметил вампир. — Лучше давай поговорим о тебе и о том, как ты навесил на Герду обязательства.

Ничего не понимая в их перебрасывании фразами, чувствовала, что атмосфера в комнате накаляется.

— Артур, твой чай остывает, — напомнила гостю.

Себе же налила кофе. И снова этот странный взгляд! И выражение отвращения на холеном лице. Ой, кажется, догадываюсь, почему он воротит нос от кофе. Старший Томасовский поведал о моем конфузе! К щекам прилила волна жара. Боже, давно я не испытывала такого стыда, как в тот день…

Смерть бабушки выбила меня из колеи. Я не представляла, что делать, за что браться в первую очередь. Но, главное, не знала, как усмирить боль, сжимающую мое сердце ледяными пальцами. А ведь еще нужно было заниматься похоронами. И никого рядом, чтобы поддержать: Тимур уехал в очередную командировку, о родственниках со стороны деда можно вообще не вспоминать — не поддержат, даже если сама буду при смерти.

Помощь пришла от того, кто никогда не отличался сочувствием. Старший из Артуров взял на себя все — от общения с работниками фирмы, предоставляющей ритуальные услуги, до поминального обеда в кафе. О деньгах он запретил даже заикаться.

Находясь в подвешенном состоянии между нервным срывом и апатией, я все же заметила и его боль. Он любил мою бабушку, любил много лет, несмотря на то что она отдала свое сердце другому. Навещая ее, Томасовский травил душу ядом чужого счастья, но не отказывался от встреч.

Когда поток соболезнующих людей иссяк, я вышла из кафе — и оказалась под холодным дождем. Ненадолго. Томасовский отвез меня домой. И когда предложил поговорить о бабушке, совесть не позволила отказаться. На автомате сварив ему кофе, как сквозь сон, слушала историю знакомства с милой девушкой по имени Раиса. Он собирался рассказать еще что-то важное, как вдруг, сделав первый глоток, побагровел. Потом посерел, затем побелел и, наконец, резко вскочив из-за стола, сбежал. Его чудна́я реакция выдернула меня из равнодушия. И я осторожно отпила из его чашки… Мама дорогая! Этот «кофе» способен оживлять мертвых, не то что выдергивать из стресса!

Прополоскав рот, я открыла кофеварку, приблизительно зная, что там увижу.

За день до смерти бабушки я присматривала за близнецами двоюродной сестры Олеси, пока она решала какие-то срочные вопросы. Я еще тогда удивлялась, что мальчишки с удовольствием поели макароны по-флотски. А эти маленькие пройдохи, оказывается, «скормили» их моей кофеварке… До дня похорон кофе я не готовила и воду залила, не заглядывая внутрь.

Меня оправдывал насморк, но что помешало старикану учуять запах протухшей еды?! Боюсь, после той истории Томасовские записали меня в отравительницы. Вон, младший даже к чаю из пакетика теперь принюхивается…

Сделав пару глотков, Артур отодвинул чашку.

— Благодарю, Герда. Мне пора уходить, к сожалению.

— Скатертью дорожка, — произнес, неприкрыто задираясь, Лазарус.

Томасовский в его сторону даже не посмотрел. Оценивающий взгляд Артура медленно скользнул по моему телу, словно жирная муха.

— Пока-пока, — нарочито весело попрощалась я, намекая, что пора двигаться дальше, раз поднялся из-за стола. — Передавай деду от меня привет, надеюсь, он в добром здравии.

Удивленный взгляд голубых глаз переместился на мое лицо.

— Что ты сказала? Повтори!

Недоумевая, исполнила приказ:

— Передавай деду от меня привет, надеюсь, он в добром здравии…

— Передашь ему сама! — Артур зло засмеялся.

Лазарус темпераментно выругался, а я испытала непередаваемый ужас, когда Томасовский, проведя рукой перед своим лицом, на моих глазах превратился в морщинистого старика! Своего деда! Выходит, старший и младший Томасовские — один человек?! И ведь точно, я никогда не видела их вместе, только по отдельности. Но зачем Артуру подобная мистификация? А главное, почему молчала бабушка, если она об этом знала?

Новый взмах руки — и перед нами опять импозантный мужчина в возрасте чуть-чуть за тридцать.

— Что еще ты забыла, Герда?

От металла, звеневшего в его голосе, бросило в озноб. Мне стало страшно, так страшно, словно я сделала что-то непоправимое.

— Что с твоей памятью, девочка? — Маг повторил вопрос, когда я не ответила. — Ну же! Говори!

А меня будто заклинило от страха, и я лишилась дара речи. Испуганной обезьянкой перед Каа я смотрела на Артура, отчетливо понимая, что своим молчанием лишь сильнее раздражаю его.

— Это временная амнезия, которая охватывает период в два месяца. — Вампир очутился рядом и, привлекая меня одной рукой к себе, добавил: — Память постепенно возвращается, вскоре Герда все вспомнит.

Лазарус лгал. Чтобы понять это, дар Гласа не требовался. И Томасовский-млад… Томасовский, единственный и неповторимый, хмыкнул.

— Амнезия не оплошность, это полный провал. — Он неприкрыто торжествовал. — Пойдем, Герда, нам пора.

Глядя на протянутую руку колдуна, выдавила из себя одно слово:

— Куда?

— Условия сделки не соблюдены, я настаиваю на разрыве связи.

Не помня никаких сделок, я все же вдруг осознала: уйду с ним — и мне конец. Рядом с магом меня ждет не смерть, нет. Что-то гораздо хуже смерти.

— Никуда она с тобой не пойдет.

За эти слова мне захотелось расцеловать вампира!

— Герда дала слово, — прошипел гневно Артур.

— Все обеты и долги аннулируются, когда человек становится Гласом. — Рука Лазаруса ободряюще сжала мое плечо.

— Тогда я могу спросить долг с ее родных?

Внутри все похолодело. Внуки дедушки меня не жаловали, но это никоим образом не отменяло наше родство и мою к ним привязанность.

— Не бойся, Герда, он не нарушит законы магов и не станет мстить. Пошел вон!

Бледные щеки Артура расцвели красными пятнами гнева.

— Не хотите по-хорошему… Быстро ко мне!

Злой выкрик — и кухонное окно взрывается тысячью осколков. Что в нас полетело стекло, я поняла по характерному звону, придавленная телом Лазаруса к столешнице. И прозрачные маленькие копья вонзились только в него, превращая спину мужчины в подушечку для иголок.

— Не двигайся, — приказал вампир, поставив меня на стол.

Я и сама бы не пошевелилась — в комнату через разбитое окно запрыгнули монстры. Два существа, широкой грудью и узким тазом отдаленно напоминающие бульдогов, заляпывая пол слюной, встали перед магом. Рогообразные наросты вдоль позвоночников и клыкастые пасти сводили на нет сходство с обычными собаками.

— Герда, если не хочешь увидеть, как мои псы рвут на части этого идиота, ты пойдешь со мной.

Отчетливо заметно, что Артур вновь спокоен и собран, а еще твердо убежден, что именно так и будет — его монструозные собаки справятся с вампиром.

— Ни шагу, Герда, — произнес Лазарус.

— Иди сюда, Герда, — потребовал маг.

И что мне делать? Кого послушаться? Я беспомощно посмотрела сначала на одного мужчину, затем на второго. И выбор за меня сделали — колдун, потеряв терпение, приказал атаковать.

Монстропсы прыгнули на Болконского синхронно — и я закричала. Было страшно смотреть, как блондин, отшвырнув одну собаку ногой, второй подставил руку. И она жадно сомкнула челюсти на его предплечье. Если бы не я за спиной и небольшая площадь для маневров, вампир бы увернулся, а так…

Из коридора донесся страшный глухой хрип — и в кухню ворвался полосатый бело-черно-оранжевый зверь. Грудью врезавшись в готовящегося к прыжку монстра, повалил его на пол. Пес, зарычав, вскочил на коротенькие лапы и бросился в бой. Звенело стекло, разлеталась в щепки мебель. На моих глазах в считаные секунды кухня превращалась в руины.

— Ко мне! — Колдун вдруг отозвал своих питомцев.

И если тот, которого душил вампир, сумел вырваться, для второй псины команда прозвучала слишком поздно. Мощным ударом лапы тигр успел сломать зверю позвоночник.

Лицо Томасовского внушало трепет. Раздувая гневно ноздри, он прошипел:

— Вдвоем вам удалось справиться лишь с одним псом, а их у меня много. И я еще не применял Дар. Вам лучше отступить и отдать Герду добровольно.

Лазарус не колебался ни мгновения, когда давал однозначный ответ:

— Проваливай, мразь!

Вот так все и было… Если бы я запихнула свою вежливость подальше и не передала привет «деду», кухонное побоище не состоялось бы и Артур не узнал бы про мою амнезию. Получается, все из-за меня…

Вынырнув из воспоминаний, заторможенным взглядом зацепилась за порванную на спине и окровавленную рубашку вампира. Меня словно током тряхануло. Ох, и чего я сижу? Нужно оказать ему первую помощь!

— Лазарус, раздевайся!

Блондин вопросительно вскинул бровь. А Руслан, фонтанируя энтузиазмом, коснулся пояса своих шорт и лукаво поинтересовался:

— И мне тоже? Раздеваться?

— Если в тебя попало стекло, то да.

Поняв, что я хочу осмотреть его израненную спину, Лазарус пожал плечами:

— Это необязательно — через некоторое время все само пройдет.

— Давай лучше вытащим осколки сейчас, хорошо?

Он не стал спорить, послушно принявшись расстегивать пуговицы.

— Бедный ты мой, — прошептала, сочувствуя, — очень больно?

— Нет, совсем не больно, — ответил вампир и застонал.

И я над ним заохала, засуетилась, вначале не замечая выражения лица Булатова. И лишь спустя некоторое время до меня дошло: вертигр, похоже, завидовал? Только чему? Осколкам в теле? Брр… было бы чему.

А вообще Лазарус не соврал — частично организм самостоятельно избавился от чужеродных элементов, но несколько крупных осколков вонзилось слишком глубоко в спину. И, вооружившись обыкновенным пинцетом для бровей, я аккуратно их достала.

Наблюдая, как затягиваются ранки на теле вампира, расслабилась и смогла спокойно рассмотреть «пациента». Менее мускулистый, чем Руслан, он обладал поджарым, крепким телом скорее гимнаста, чем бойца. И кожа была не загорелой, но и не бледной, а скорей тепло-золотистой, как у некоторых белобрысых людей, не выносящих загара. А еще я заметила краешек татуировки, которая извивалась на пояснице. Долго глазеть на Лазаруса не позволила скромность. И вскоре мы втроем занимались уборкой. Похоже, придется покупать новую посуду.

У Руслана зазвонил телефон. Не скрывая радости, оборотень ответил на вызов.

— Здравствуй, Иван… Что? Ах да, конечно, помню. Извини, не вышло. Нет, что ты! — Булатов натянуто рассмеялся и, глядя на нас, закатил глаза. — Нет, мы не забыли! Обстоятельства, да… Ладно, скоро увидимся.

Завершив весьма короткий разговор, вертигр осуждающим тоном произнес:

— Герде простительно — у нее амнезия, но не нам с тобой. Мы опаздываем на юбилей Чернова!

— Герда, у тебя десять минут на сборы, — обрадовал меня Болконский.

Нормально, да? Они забыли, а уподобляться реактивному самолету — мне!